Загадочная Арка

      Стоя у колонны и прислонившись к ней плечом, Гарри с печалью во взгляде смотрел на Гермиону. Отрадно было, что она не сдается и пытается всеми силами найти зацепки по поводу его возвращения, но парень невольно задается вопросом возможности сего мероприятия. Может он застрял навсегда, а эта настырная девчонки таким образом потеряет свои самые прекрасные годы в попытках его вернуть. Он переводит взгляд на своего крестного и печальнее становится вдвойне, потому как Сириус остался один. За исключением Кикимера и Гермионы у анимага никого не осталось в этом мире, кто смог бы позаботиться о нем.       Два мага, за которыми он наблюдает денно-нощно, ведут непринужденную беседу. Сириус предается рассказами из своей молодости о их великолепной четверке, ставящей весь Хогвартс с ног на голову, а Гермиона, в свою очередь, делится воспоминаниями из своих приключений. А тем временем помещение заполняется магами.       Все сливки общества собираются в одном богато украшенном зале. Тут и его бывшие одноклассники, выставляющие себя напоказ, потому что им так велели родители. Даже Снегг выбрался из своего подземелья и к парадной мантии подобрал свою фирменную угрюмую улыбку, взглядом пронизывая каждого участника этого цирка. К нему Гарри все больше и больше стал испытывать симпатию, особенно, когда увидел, что именно профессор горюет по ушедшему золотому мальчику не меньше, чем Сириус или Гермиона. Как-то раз он совершенно случайно застал разговор директора и профессора, где последний изливал душу о том, что потери преследуют его повсеместно и он устал так жить. Дамблдор говорил все слова поддержки, которые только мог. Даже Гарри, невольно наблюдающий эту сцену, проникся речами директора о жестокости превратностей судьбы и запомнил две фразы, которые запали ему в самую душу, как и патронус, который Снегг продемонстрировал Альбусу перед уходом:       « — Лили?, — потрясенно прошептал Дамболдор, глядя на ретиво скачущую по кабинету лань. — После стольких лет?, — вопрошает, повернувшись к нему.»       « — Всегда, — с невыносимой тоской и болью в глазах отвечает Северус и покидает кабинет директора, оставляя Дамболдора и Гарри в шоке.»       Именно после этого случая Гарри проникся уважением к профессору и ему стало стыдно за свое поведение и то, как он за глаза называл его летучей мышью подземелий, а то и того похуже.       Скинув с себя морок воспоминаний, Поттер отлип от колонны и решил заняться тем, что у него отлично получается в его положении: наблюдать и слушать.       Он блуждал сквозь толпу людей совсем не заботясь тем, чтобы обходить их. Он привык уже шататься сквозь тела и даже находил забавным легкую дрожь по его астральному телу. Таким образом он получал и отголоски их мыслей и ощущений, но некоторые из них настолько гадкие, что порой парень предпочитал обходить личностей, от которых уже получал дозу незабываемых впечатлений. Если бы не его состояние бестелестности, наверняка бы пробрала дрожь покрупнее и явила бы этому миру его завтрак. Как говорится, овсянка подана, сэр!       Усмехнувшись своим мыслям, парень двинулся дальше и остановился возле Малфоя, пожирающего глазами Грейнджер. Только начав смотреть ситуацию со стороны, Гарри понял, что его кузен по уши влюблен в Гермиону. Он не знает, понял ли это сам Драко, зато теперь ему явственно это видно. Не смотря на все презрение, которое излучает хорек, цепляется он к ней по поводу и без неспроста. Ой, неспроста это все. Гарри нахально хватает бокал с шампанским из рук Малфоя и подносит к губам, делая глоток. Ах да, еще одна очивка. Каждая вещь так же имеет за собой астральную проекцию, такую же, какой сейчас является и Поттер и даже в своем состоянии он умудряется кушать, пусть и не получая чувства насыщения в полной мере, а так же заимел вредную привычку в виде алкоголя, ибо в доме Сириуса алкоголь встретишь чаще, чем простую воду или газировку. И приятным дополнением оказывается то, что даже астральным бухлом можно наклюкаться в хламину. Но последний раз, когда он это делал, ему приглючилось такое, что даже сомнения берут насчет того, испытывал ли хоть один наркоман подобное тому, что он испытал по пьяни, во время прихода.       — Фу, что за пойло, Малфой? — морщится Гарри, сплевывая шампанское прямо на пол. — Кислятина какая, как ты это пьешь, — высунув язык и протерев его рукавом, укоризненным взглядом одарил Драко и вздохнул, когда не увидел отклика. С кислой миной Поттер подпер стену рядом с Драко. — Она красивая, а вот ты дурак. Ты мог бы ее очаровать, но вместо этого унижаешь и оскорбляешь при каждой встрече. Кстати, ты знаешь, что она совсем не задается вопросом, почему ты выполняешь все ее просьбы. Пусть она и гениальная, умная волшебница нашего времени, но такая... — и начал щелкать пальцами, подбирая нужное слово и через какое-то время все таки сдался, мрачно делает еще один глоток кислятины, на сей раз не сплевывая. — Баба она, короче. Не видит очевидных вещей, но я и сам раньше не допускал такой мысли, молодец. Конспиратор из тебя лучше, чем школьный враг, — и от души хлопает его по плечу, поражаясь тому факту, что рука не проходит сквозь тело Малфоя, а натыкается на преграду. От шока Поттер начинает ощупывать плечо хорька не обращая внимание на то, как медленно начинают вылезать из орбит глаза Малфоя (разумеется, в переносном смысле).       Драко оторопел. Его мысли метались от одной к другой и он стал смотреть по сторонам, пытаясь понять, кто его трогает, да еще и так настойчиво. Ему стало страшно и не по себе от таких ощущений и он попытался отшатнуться, но оказался удерживаемый чьей-то невидимой рукой. Но после произошло то, от чего он едва не потерял сознание:       — Малфой!       Голос. Голос Поттера. Драко опустил взгляд в бокал, проморгался и невидимая рука отпустила его, он ринулся вперед и на ходу отставил алкоголь, решив для себя, что надо прекращать пить, раз ему покойный Поттер мерещится в собственной голове.       Гарри осоловело смотрел в сторону быстро убегающего Малфоя не понимая, что за хурма только что с ним произошла. Пару раз прежде ему удавалось врезаться в людей, но те были магглами и не такими перепуганными. Магглы на такие вещи не обращают внимания ввиду психологической защиты. Их восприятие настроено таким образом, что они предпочитают не замечать очевидным вещей, пока не ткнешь их носом и не объяснишь природу таких феноменов.       Пока Поттер пытался сообразить, что к чему, Малфоя уже и след простыл. А тем временем и в зале повисла гробовая тишина. Со ступеней второго этажа медленно спускался министр Магии — Том Марволо Реддл собственной персоной. А за ним и неизменная свита в лицах Люциуса, Беллатрисы, Антонина и Рабастана. Свита заняла свои места в зале, а вот предводитель бесшумной походкой проходится к подиуму стены, где раньше располагался главный вход в мэнор.       — Друзья мои, — голос его точно шелест листвы. Тихий и в той же мере звучный раздается по залу. Он делает паузу и обводит зал взглядом, на долю секунды задерживая его на Гермионе, отчего ту пробрала едва заметная глазу дрожь. Том слегка усмехнулся и продолжил. — Я рад иметь возможность быть здесь в столь знаменательный день. Вы знаете, как я признателен каждому из вас за участие в наших былых подвигах, благодаря которым мы находимся в данный момент под этой крышей, разумеется, я испытываю огромную благодарность и к чете Малфоев за возможность быть приобщенным к торжеству, — и снова легкая улыбка расцветает на устах ранее змееподобного, а в данный момент вернувшего себе прежний человеческий облик Волдеморт. Гарри даже удивился новому облику Реддла. Он выглядел точно так же, как и в первый раз, когда он его увидел. А если быть точнее, то как воспоминание из дневника. Разве что на десяток лет постарше.       Но дальше Гарри не слушал сладких речей похорошевшего Волдеморта. Он пошел на поиски Малфоя с благой миссией — докопаться до хорька, какого черта происходит.