Загадочная Арка

      Гарри не понимает, почему обернувшийся в этот момент к нему Сириус одарил его взглядом, полным ужаса и отчаяния. Его взгляд кричит о безмолвной боли и она невольно передалась и гриффиндорцу, в теле которого появляется странная легкость. Словно он в один миг его лишился и взмыл куда-то высоко... и тьма, вдруг сменившаяся яркой вспышкой перед глазами. Поттер все еще испытывает ощущение свободного падения, но к своему удивлению с легкостью проходит арку не ощущая совсем преграды. И боли. Боль от падения должна сопровождать, но вот парадокс ее он совсем не ощущает.       Гарри инстинктивно зажмурил глаза и открыв их тут же обомлел, увидев, как его отражение взмывает куда-то вверх и размывается в пространстве Арки. Он слышал о ней и читал в одной из книг Гермионы, что кличут ту Аркой Смерти.       Поттер в смятении. Он переводит взгляд на хохочущую психичку Блэк, на кучку пожирателей, которые вторили ей и его сердце словно упало в пятки, когда перевел взор на своего крестного и друзей. Сириус в отчаянии рвался к Арке и удерживаемый лишь Роном и Гермионой не мог к ней пробраться. Движимый инстинктами, Гарри рванул к единственному родному человеку в своей жизни, дабы оградить его от неминуемой смерти и показать, что ничего не произошло, да только прошел сквозь Блэка. Он снова и снова пытается коснуться плеча своего крестного, но рука проходит сквозь, словно того не существует и это все издевки больного разума.       Гарри не выдерживает и кричит, что есть мощи, да только все бесполезно. Он стоит близ Сириуса, а сквозь него, словно тут его и нет вовсе, мечутся туда-сюда Римус и Тонкс, которые пытаются вразумить своего друга и уберечь хотя бы его, раз не смогли уберечь Гарри.

***

      Гермиона была готова. К балу, к ядерному взрыву, да даже к тому, что сейчас сам Волдемор выскочит из шкафа в гостиной на площади Гриммо в колпаке Санты и скажет «Хо-хо-хо, счастливого рождества», ведь бал аккурат перепадает в его канун. Неготова она лишь смириться с положением дел безвременно ушедшего Гарри Поттера, ее Гарри, что был для нее опорой и поддержкой все это время. Ей хочется плакать и слезы уже стоят пеленой перед глазами. Вот только если она испортит всю ту красоту, которую ей навел с помощью косметических чар Кикимер, домовик точно ее придушит ночью подушкой и на утро скажет: когда пришел будить безродную, все так и было, а он тут ни причем. И что же, будет прав.       — Мио-о-о-она-а-а-а, — раздается голос Гарри из кресла, где он сидит битый час и наблюдает за душевными метаниями своей подруги, которая его не слышит и не видит в упор. Впрочем, как показала практика, не она одна не замечает золотого мальчика магической Британии. Даже домовики и прочие магические создания его присутствия не улавливают, а вот медиумов он своей навязчивостью доводит разве что до неконтролируемых чиханий. По началу, Поттер истерил из-за своего положения. У него были все стадии принятия начиная с отрицания и заканчивая смирением, а теперь же он смотрит шоу «Жизнь без Гарри Поттера» 24/7 и Гермиона, как ни странно, его любимый персонаж в этом театре имени Альбуса Дамболдора, который и заварил всю эту кашку еще до рождения самого Поттера. Осознавать подобный момент неприятно, конечно, да и доказательств он еще толком не нашел, так как не может иметь прямого контакта с этим миром и своего влияния над ним, но интуиция кричит и впервые Гарри ее слушается.       Еще в первое время своей «смерти» он со всех ног побежал к любителю лимонных долек и заговоров по утрам, который, как оказалось, сквозь зачарованное зеркало наблюдал за операцией Ордена и хлопал в ладоши от небывалой радости. Гарри не мог поверить своим глазам, ведь его наставник, человек, которого он ставил даже выше по значимости, чем Сириуса Блэка, радовался смерти Поттера и по такому случаю открыл бутылку Огденского виски по особенному рецепту из Болгарии.       Интерпретировать с точностью поведение Дамболдора Гарри не удается до сих пор. Все, что он может, это строить догадки и с каждым днем все больше разочаровываться в людях, которые, казалось бы, были значимы для него.       После Дамблдора гриффиндорец понесся к Джинни. Как и положено влюбленной девушке своих лет, она горестно плакала на глазах у публики и... от всей души радовалась в одиночестве, ведь не придется до конца ее дней терпеть рядом с собой пусть и симпатичного, милого, скромного, но все таки не любимого ею Гарри Поттера. Она любила его как друга, брата, но парня в нем не видела и его смерть стала и болью и отрадой одновременно. Ведь Гарри был для них своеобразным золотым билетом в хорошую жизнь. Видя все это, Поттер не может злиться на Джинни, которая пишет в своем дневнике о том, что не понимает собственных эмоций, сменяющих друг друга так быстро. Все для нее запуталось и стало неопределенным в один миг, но она точно знает, что Гарри ее друг и она не хочет верить в его кончину. Больше Поттер не смог смотреть на девушку и на эмоциях открыл для себя очивку — он может перемещаться в пространстве, как сам пожелает. Достаточно лишь представить перед глазами место или человека, близ которого он хочет оказаться и вуаля! Знал бы он такое прежде, сколько было бы сэкономлено времени и сил.       Юное дарование Хогвартского розлива созерцает небольшие часики викторианской эпохи, попеременно горестно вздыхая и поправляя тонкую мантию, норовившую то и дело соскользнуть с покатых девичьих плеч. Облаченная в темно-зеленое платье строго кроя закрытого типа, Гермиона дожидалась выхода Сириуса. Вот уж не думала девушка, что он будет собираться куда дольше нее и оставлять ту в одиночестве. Осознавать такую деталь грустно, но женщинам нельзя думать. Даже не так: им вредно иметь свободное время и думать, потому как таким образом они сами себя могут скинуть в пучину отчаяния и душевных терзаний.       Девушка прикусывает нижнюю губу, краем глаза окидывая свое отражение в зеркале и видя, что все таки набедокурила со стрелками, хватается за палочку, пока этого не узрел бедный Кикимер и взмахом поправляет макияж, шмыгая носом.       — Черт, Герми, — тут же откликается Гарри, подрываясь в порыве со своего кресла. Разумеется, девушка его не видит и сам он не сможет сейчас донести до нее правильных слов, а потому он обреченно падает назад.       Гермиона резко оборачивается с палочкой наготове и Гарри даже на мгновение показалось, что его услышали, но... девушка опускает палочку в слегка подрагивающей руке и ее губ, на которые наложена ярко красная помада, касается робкая улыбка.       — Лорд Блэк, — девушка приседает в шутливом реверансе.       — Чудесно выглядишь, Гермиона! — с улыбкой ответил ей Сириус, показываясь из коридора, откуда еще секундами погодя слышались его шаги.       — Спасибо, — Грейнджер смущенно опускает взгляд, поправляя выбившуюся прядь волос из прически и тут же вспоминая о ней, ринулась к зеркалу, пытаясь обратно вправить непослушную прядь. Кстати, с прической было сложно разобраться, потому как волосы девушки не желали поддаваться ни единому известному заклятию. Кикимер корпел над ними вручную, стягивая в тугой узел на затылке и закрепляя множеством шпилек и невидимок, позже маскируя их чарами, а всю эту простенькую (но на самом деле лихую) конструкцию завершала изящная заколка рода Блэк в тон платью. Прядь, однако, быть послушной не желала и Гермиона гневно смотрела на свое отражение, медленно закипая с каждой секундой.       Позади нее раздается глухой смех Сириуса и вскоре мужчина подходит к девушке. Разворачивает ее к себе и аккуратно взяв прядку, с высунутым языком от усердия, заправляет в основную массу волос с помощью шпильки, а ту поглубже загоняет кончиком волшебной палочки.       Гарри, наблюдающий за этой сценой, горестно вздыхает из-за отсутствия попкорна и возможности вмешаться в происходящее.       — Готово! — радостно объявляет Сириус и убирает палочку в футляр, хмыкая. — Еще ни разу не использовал ее так, увидел бы это Флитвик - получил бы сердечный приступ.       Оба мага разразились хохотом, не слыша тихого смешка из кресла, где все это время сидит Гарри.       — Нам пора, — отсмеявшись, озвучила мысль Гермиона. Эта мысль крутилась в головах обоих магов и оба одновременно ждали этого момента и не хотели его исполнения. Ведь им придется в одиночку идти в место, где будет множество ПСов праздновать победу, прикрываясь красивым названием праздника: день становления министра. Тьфу! Плюнуть и растереть. Так думает каждый из Ордена Феникса, не желающие признавать такой власти.       Сириус мягко улыбнулся девушке и подал локоть. Гермиона тотчас взялась под руку мужчине и кивнув, последовала за ним в камин, исчезая в зеленой вспышке. Гарри же пришлось увязаться с ними по старинке - дождаться перемещения крестного и подруги и зажмурившись, оказаться близ них.       Гермиона практически мгновенно появляется объятая зеленым пламенем в камине мэнора. Ведомая Сириусом, она оглядывается по сторонам. Атмосферу дома на Гриммо никак нельзя сравнить с тем блеском, который преобладает в Малфой-мэноре. Ухоженность и продуманность интерьера читается в каждом предмете и словно даже на пресловутых подсвечниках, расставленных на каждом столике, висит как примечание маркер «дорогодорогодорого». Круглые столики расставлены в шахматном порядке в зале и покрыты легкими белыми скатертями. За каждым по два стула и на поверхности стоят таблички, как думается Грейнджер, с именами приглашенных на торжество.       Повсюду снуют молодые девушки и парни в форме официантов и в некоторых из них Гермиона узнает студентов Хогвартса, отчего тут же хмурится и переводя взгляд перед собой, натыкается на широко улыбающуюся Нарциссу Малфой, устремившую на нее взор в ответ. Приходится ответить такой же радушной улыбкой.       — Мисс Грейнджер, Лорд Блэк, прошу! Не стойте, проходите.       Нарцисса жестом подзывает обоих гостей, потрясающе играя роль гостеприимной хозяйки мэнора и достойной жены Лорда Малфой. Надо отметить, выглядит женщина потрясающе, сочетая в своем платье и предметах украшения облюбованную Гермионой строгость и изящество.       — Миссис Малфой, — сдержанно отвечают маги с легкой улыбкой на губах и обменявшись взглядами, выполняют просьбу хозяйки дома, продолжающую говорить:       — Вы не поверите, как мы рады приветствовать вас. А как будет рад вашему визиту министр и представить сложно, — едко подмечает Нарцисса в культурной манере, разумеется, говоря про грязнокровку. Ведь именно на нее и устремлен ее взгляд, ибо пока она смотрела в глаза Сириуса, то в ее глазах читалось: «Ты с ума сошел, раз привел ее сюда, Блэк». Разумеется, воспитание не позволяет так выражаться леди на людях. И разумеется, Сириус никак на это не отреагировал. Зато стоящий позади матери Драко подавился тихим смешком, невольно привлекая к себе внимание. — Драко, проводи гостей к их столикам, — ласково просит Нарцисса, глядя на него вполоборота. Но взгляд ее суровый и в этот момент Гермиона даже восхищается этой женщиной.       — Прошу за мной, — тут же нашелся Малфой и дождавшись, пока поравняется с Гермионой, продолжил. — Не думал, что у тебя хватит храбрости сунуться сюда, Грейнджер, — сухо подметил слизеринец, а фамилию девушки по привычке произнес так, словно сплевывает.       Гермиона метнула злостный взгляд на сокурсника, умоляя себя сдерживаться и кажется, это сработало. Или все таки помогает близость Блэка, поддерживающего ее в этот момент.       — И я рада видеть тебя, Малфой.       Дальше они шли молча, петляя меж столиками и остановились у одной из колонн со стороны лестницы, по всей видимости ведущий на второй этаж, в тени которой и было местечко для Блэка и его спутницы. Малфой тут же пустился в объяснения причин такого расположения: ни к чему, чтобы они были у всех на глазах, дабы не вызвать диссонанс в обществе. И без того, что он вымолил приглашение для них у матери может вылиться в огромный скандал.       — Спасибо, Малфой, — сердечно поблагодарила его Гермиона, когда он уже собирался уходить и притормозила его тем, что коснулась его предплечья, отчего парень тут же дернулся назад, глядя на девушку, как на сумасшедшую, словно говоря, чтобы она знала, где ее место.       — Я это делаю не для тебя, грязнокровка, — прошипел парень и тут же включил третью космическую, устремляясь на второй этаж.       — Да я ему...       — Сириус, — прошипела Гермиона, осаживая подскочившего мужчину. — Все в порядке, я привыкла, — заверила его девушка.       — Но к такому нельзя привыкать, Гермиона, — продолжал возмущаться маг, послушно садясь на свое место. — Ты красивая молодая женщина и гениальная волшебница, а они просто идиоты, раз следуют своим больным предрассудкам и пытаются принизить тебя за счет этого, — распаляется маг и стоящий возле них Поттер, подпирая колонну, соглашается с каждым словом своего крестного, злясь на свое беспомощное положение.       — Я знаю. Но меня это не волнует, мистер Блэк. Я пришла сюда ради Гарри и не позволю себе пойти на поводу эмоций и уничтожить даже призрачную надежду на шанс его возвращения, — с тихой грустью проговорила волшебница и устремила свой взор на колени, где судорожно собирала пальцами ткань своего платья. В действительности она давно смирилась со своим статусом грязнокровки. Ей безумно обидно, что ее выделяют из толпы именно по этому принципу, но в данной ситуации она готова плюнуть на гордость и проглотить обиду. Гарри сделал бы для нее тоже самое. Именно этой мыслью она себя и успокаивает.       Сириус смотрел на нее с минуту в задумчивости. Все, что он сказал, было абсолютной правдой, но было еще одно, о чем он забыл и добавил с легкой гордостью за девушку. Так, словно и сам был приобщен к этой тайне:       — А еще ты очень умная, Гермиона.       — Спасибо, — и на губах девушки расцвела улыбка.