По словам нянечек, юный Том опережал своих сверстников во всем. И была тут положительная сторона в разумности мальчика, его неуемная тяга к познанию мира, строящая для него ступени вверх к развитию; а была и темная сторона. В какой именно момент сдвинулась чаша весов никто определить уж не может. Да, и каково ее изначальное положение - вопрос открытый до сих пор, потому как не ведает руководство приюта, кем являются родители тогдашнего мальчонки.
Миссис Коул помнит все, как наяву. Будто вчера Меропа Мракс стучалась в двери, истошно стеная, мучимая схватками, и уже спустя лишь час явила на свет крикливого мальчонку; а еще часом спустя, той не стало.
Худая, измученная нищетой женщ… девчонка совсем: у Анджелики язык не повернулся бы назвать Меропу женщиной. Безобразность лица и острая нужда покойнице годов не сделали, а к жалости воззвали и нашли отклик в душе заведующей приютом и нянечек, на проверку оказавшимися не менее сердобольными. Последней волей Меропа завещает имя. Первое, Том - в честь отца, второе, Марволо - в честь деда, а фамилия - Реддл.
Анджелика была той, кто отмывал Тома от крови и вод, а затем прижимал к себе сладко пахнущего, кричащего еще всю последующую ночь, кроху. У нее не было детей, но она точно знала, что младенцам необходимо кушать, однако будущий Лорд Волан-де-Морт отказывался от коровьего или козьего молока, употребляя и то и другое в ничтожно малом количестве для поддержания жизни, но исправно кричал, требуя другого - материнского молока.
Анджелика плакала. Анджелика молилась всем известным богам о помощи и к концу первой недели жизни Реддла, та пришла, откуда не ждали - у нее у самой прибыло молоко. Девичьему счастью не было предела, а сытый и довольный младенец перестал плакать, своим молчанием, пожалуй, изводя пуще прежнего.
Так и повелось, что Анджелика прижила себе младенца в стенах приюта, выделяя Тома среди других оборванцев с улицы, покуда за спиной шептали о бесовщине. Нормальное ли дело, что ни разу не бывшая в тягости девушка выкармливает мальчонку, которого родила в предсмертной лихорадке нищенка? Миссис Коул не смогла вовремя пресечь злые языки, которые со временем демонизировали облик пришедшей за помощью Меропы. Той приписали горести, случившиеся накануне и сочинили еще много бед, в которых оказалась повинна покойница и ее дитя. Но годы шли и люди позабыли собственные выдумки.
Чем старше становился Том, тем больше становилась пропасть между ним и миссис Коул. Ощущала это Анджелика остро.
К двум годам мальчонка выучил слово «нет». Он отказывался сидеть на руках, уворачивался от поглаживаний и поцелуев, превращаясь в дикого до ласк звереныша. Даже шипел весьма натурально, собирая вокруг себя змей - те непременно приползали к нему невзирая на то, что территориально приют находится глубоко в городе, - и совсем игнорировал человеческую речь до тех пор, пока это было удобно ему самому. Это стало причиной, по которой мальчика поселили по итогу отдельно от других детей, но, что удивительно, приползающие гады не трогали Реддла и Анджелику тоже. Другим нянечками те преграждали путь к змееусту, но мозг маглы отказывался в ту пору складывать дважды два и находить ответ, витающий совсем рядом.
К трем его стали бояться даже те дети, что были постарше самого Тома, потому как с теми, кто ему не нравился, приключались несчастья. Слышала заведующая такие заявления, будто может заставить ребенок летать предметы и распускаться цветы или исчезать ступеньки из-под ног, как произошло однажды с девочкой, заявившей, что Том странный и потому она не хочет с ним играть. В ту пору Анджелика стала прикладываться к бутылке долгими темными вечерами, а к пяти годам этот кризис лет будто миновал. Том стал соответствовать собственной ангельской внешности - привычка же наливать себе бокал-другой вечерочком закрепилась, потому как затишье было недолгим. Увы, но с годами мальчонка лишь черствел сердцем, оттачивая свой пытливый ум.
Сегодня Анджелике Коул девяносто.
Годы ее иссушили, а перенесенный инсульт приковал к койке без возможности когда-либо подняться вновь. На счастье Анджелики, инсульт не затронул мыслительные процессы - ей совсем бы не хотелось бы быть запертой в собственном разуме - и речевой аппарат, ровно как и двигательную деятельность рук, которые подрагивали от старческой немощи.
Большую часть оставшегося ей времени она пребывает в полудреме, сквозь нее предаваясь воспоминаниям, потому как все, что ей осталось, это анализировать собственную жизнь. Она ничуть не жалеет, что выложила всю себя в заботе о чужих детях, так и не заведя своих по крови, но в последние годы все чаще вспоминает горящие черные глаза Меропы, которые смотрели на нее последующие годы с лица ее сына.
Проснувшись от очередного воспоминания, в котором она с годовалым малышом бродила вдоль линии берега мора, старушка проводит рукой по бортику кровати, находя нужную кнопку на ощупь и жмет по памяти - с тихим шорохом кровать приподнимается в полусидящее положение. Ей очень хочется пить и эта нужда заставляет открыть глаза в поиске стакана воды, который всегда наполняет кто-нибудь из персонала хосписа. Старую заведующую сюда определили благодарные бывшие воспитанники и частенько проведывают, не оставляя ее без внимания; именно поэтому на тумбе рядом с кроватью всегда благоухает букет свежих цветов - это меньшее, что заслужила трудом своей жизни Анджелика.
— Старость не в радость, — причитает миссис Коул, кренясь вбок, к тумбе, но не рассчитывает и едва не падает с кровати. Она бы и упала, если бы ее вовремя не подхватили под руки.
— Миссис Коул, — удрученный тон касается слабого слуха, но его обладателя старая леди не узнает. — Вам следует быть осторожнее.
Шелестящий, бархатный голос пленяет. Оттого и расслабляется в руках мага Анджелика, себя не осознавая и Тому на мгновение показалось, что магла вновь впала в беспамятство - в ее медицинской карте он вычитал, в каком состоянии находится экс-заведующая, некогда так отчаянно пытающаяся стать ему матерью. И это было бы здорово, потому как нынешний министр не хотел афишировать свой приход.
Но нет. Вцепившиеся в его плечо и предплечье руки дрогнули, а голова приподнялась. Старушка щурится, силясь в темноте разглядеть незваного гости и вскоре глаза привыкают к освещению, а морщинистое лицо расплывается в широкой улыбке. Теперь она его узнает.
— Том, — старушка замирает, рук не отпуская. — Я умираю?
— Нет, миссис Коул, — Том тихо вздыхает и медленно отцепляет старушку от себя, но та противится и, сцепив зубы, мужчина позволяет иссохшимся пальцам обхватить свои ладони. Реддлу приходится сесть подле маглы на ее постель.
— Такой молодой, — старушка склонилась ближе, прицокивая. — Так не бывает, — покачивает головой. — Врешь ты мне. Забрать меня пришел? Я рада, что это ты, но как же так… если ты, ох, молодым таким ушел, а я всю жизнь гадала, что сталось с тобой, щадишь старую. А ты не щади, я уже давно готова, — отмахнулась преувеличенно бодро старушка, на мгновение собой прежней становясь.
— Я не ваш ангел смерти, миссис Коул.
Женщина вздохнула, опуская низко плечи, внимательно разглядывая мужчину напротив. Такой знакомый и незнакомый ей одновременно. Черты лица давно утратили юношескую мягкость, но утонченность и аристократичность никуда не исчезли, оставаясь визитной карточкой по сих пор. Анджелика частенько задавалась вопросом: как у такой некрасивой женщины, не кривя душой, ту можно назвать дурнушкой, смог родиться идеал?
— В это верится с трудом, — изрекает она, наконец. — В последний раз я видела тебя, когда тебе не было и двадцати. А сейчас тебе чуть меньше семидесяти, но выглядишь ты до неприличия хорошо.
— Маги стареют иначе, — без утайки признается мужчина со слабой улыбкой, мысленно оправдывая нарушение статута тем, что ей осталось жить два понедельника.
Том себя не понимает. Адрес этой женщины он раздобыл спустя полгода после признания себя в правах министра магического мира и до сего момента он ни разу не являлся к ней на порог, хотя и тянуло его сюда с непреодолимой силой и нет пока феномену этому имени.
— Вот, как. Маги, — скрипучий голос вырывает Тома из состояния задумчивости. Анджелика поглаживает сухими ручками бархатистую кожу ладоней мужчины. — Ты всегда был не таким, как все. Тот мужчина, который приходил за тобой, когда тебе исполнилось одиннадцать - он такой же? — получив утвердительный кивок, старушка смолкает ненадолго. — Ты стал счастлив в этом вашем Хогвартсе?
— И да, и нет, — спокойно и на удивление честно отвечает мужчина, в одно мгновение переносясь в смутные времена далекой юности. — Благодаря Хогвартсу я получил знания, известность, связи. Из-за него же все пошло не так, как я хотел давным-давно.
— Что же ты наделал, ребенок? — охнув, прошептала Анджелика.
— Я совершил много ужасного, матушка. Все началось, когда директор Диппет отказал мне в просьбе остаться на лето в Хогвартсе…
Их разговор, а точнее, монолог Реддла, становится похож на исповедь грешника с каждой новой открывающейся подробностью. Он впервые изобличает свои страхи перед кем-то, кроме своей преданной змеи Нагайны, ведающей все сокровенные тайны своего хозяина, а миссис Коул молчит, боясь спугнуть решительный настрой своего сына-воспитанника. Материнское сердце кровью обливается от ужаса и боли. За него - из-за него. Не настолько уж слепа она в своей любви к ребенку, чтобы игнорировать тот факт, каким чудовищем по итогу стал Том; расколоть свою душу на семь частей? Организовывать рейды на таких, как она? Убивать целые семьи, быть ответственным за поступки своих последователей… ранее миссис Коул не подозревала, насколько же все еще сильна духом, не смотря на физическую немощь, потому как иначе в толк взять она не может, почему не пала замертво от услышанного и единственное, что греет душу ей и латает раненное сердце, озвучено стало под конец.
— Я достоин ненависти. Теперь ты хочешь моей смерти?
— Я рада, — прошамкала скрипуче, чем вновь обескуражила темного Лорда. — Не смотря на отсутствие львиной доли души, не смотря на то, каким чудовищем ты стал, ты не оскотинился вконец и остался честным с собой и своими врагами. Это твой груз и твой крест, Том. Грехом было бы оглохнуть перед гласом совести.
И повод задуматься.
За разговорами минуло несколько часов. Увы, но в девяносто лет маглы большую часть времени проводят в режиме энергосбережения, потому вскоре Лорду пришлось оставить женщину в хосписе. Он никогда не думал, что вновь увидит ее и был очень удивлен тем, что она до сих пор жива, ровно, как не признаётся себе в необходимости этой беседы. О себе Лорд слышал много нелестных слов и доводов о том, что чуждо ему все человеческое; и даже разделял эту точку зрения. Ему претит мысль быть мягким, податливым, слабым. Но отчего-то признание в своих ошибках перед лицом той, кого бы он мог назвать матерью, придало в конечном итоге ему сил. Вот ведь парадокс. Может, прав в чём-то Дамблдор, так воспевающий силу любви?
На утро Том приходит в себя, в чем ему помогает несколько флаконов бодроперцового и возвращается к делам насущным, начав с подружки почившего героя:
— Что скажешь, Август? — тихий шелест голоса Тома заставляет невыразимца поднять взгляд. Расположившиеся в кабинете министра Белла и Люциус оторвались от распития чая в тишине, устремляя взгляд на упомянутого.
— Девчонка быстро адаптируется в отделе, однако... — невыразимец отложил перо и взгляд, прежде невидящий, от пергамента отнял, обводя теперь пространство перед собой. Заваленный макулатурой стол и главный змий Британии напротив, выдерживающий паузу. По изгибу тонкой брови становится понятно нетерпение лорда и его призыв к ответу. — Ведомая. Что бы ни говорили о гриффиндорском благородстве, а свойственна ей честолюбивость. Недавно я подослал к ней свою сотрудницу, Миранду. Помните скандал в Пророке накануне?
— Как такое забыть, — хохоча, воскликнула Белла. — Выпуск сплошной сюр даже для Скиттер. А уж как она проехалась по Долорес... как такое пустили в печать? И почему наша блонди еще жива? — резонным вопросом задается ведьма, чуть хмурясь. На месте Амбридж Белла бы поупражнялась в родовых проклятиях, напомнила бы магам, кто такие Блэки.
— Так вот... — мужчина педантично уголок пергамента относительно стола ровняет под усмешку Малфоя. — Гермионе дали возможность отомстить за свою честь и она воспользовалась случаем без колебаний, вы уверены, сир, что нам необходим такой человек в кругу?
Образовалась тишина. Лорд ценит Августа не только за выслугу лет, за присущую ему изворотливость в делах и пытливый ум; к этому списку прилагается и способность мужчины задавать верные, порой даже неудобные, но такие необходимые вопросы.
— Публика ее обожает, а мое покровительство ей делает меня милостивым в глазах общественности. И пока от нее есть толк, работаем. Сойдет с дорожки - пустим в расход.
***
В поместье Малфоев благословенный покой.
Уже ничто не напоминает о минувшей трагедии. Дом восстановлен, его хозяйка выписана из Мунго и отправлена на домашнее лечение под присмотр супруга и сына.
Драко настоял на том, что отправится в Хогвартс лишь после полного восстановления матери и это был первый раз, когда младший Малфой отстаивал свое мнение перед отцом, головы не склоняя, а твердо глядя в глаза главе рода, выказывая всем обликом своим невозмутимую твердость духа. Мальчик взрослеет. И мальчик увидел мелькнувшую тень одобрения во взгляде своего отца, отчего плечи его расправились. Драко окрылен маленькой победой. Упоен возможностью чаще видеть расцветающую от всеобщего внимания и заботы мать - он давно не видел ее такой.
Ко всему прочему Драко все чаще стал вспоминать происшествие до взрыва. Помутнение рассудка ли?..
Днем блондин себя не мучает вопросами. А вот стоит только тьме ночной накрыть территорию менора, как слышится ему отдаленно голос Поттера в голове. Ощущение его присутствия тогда явного, а сейчас, лежа в постели и пялясь в потолок, будто мираж.
Он порывался рассказать об этом случае крестному. И не раз, ведь Северус частенько заглядывает на чашечку чая, принося домашние задания Драко, дабы тот не отставал от программы и забирал письменные работы, накопленные с предыдущего визита. С крестным Драко всегда было проще говорить о многих вещах, но сейчас слизеринец отчего-то робеет. Сомневается, что будет понят правильно, а не отправлен в Мунго на принудительное лечение. Он даже думал связаться с Грейнджер и поделиться соображениями с ней, но стопорится каждый раз, стоит только собраться к визиту в Министерство.
Замкнутый круг. И очередная бессонная ночь на его белобрысую голову. В стремлении скоротать время его все чаще стали замечать в библиотеке, где зачитываясь, порой, засыпает в кресле в тусклом свете керосиновой лампы, а просыпается по утру в своей кровати, заботливо перенесенный во сне кем-то из домовиков. Легкое чтиво приносит покой измученному сознанию до тех пор, пока сумеркам вновь не суждено опуститься на землю, запуская вновь тяжелый мыслительный процесс касательно Поттера. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет Малфой так много будет думать о золотой выскочке со львиного факультета, покуда сам виновник мучений Драко спокойно себе чаек попивает, сидя за столом на Тисовой улице. Икается ему только с периодичностью - уж больно часто имя героя всуе произносится прохиндеями всякими.
Глотком свежего воздуха является для него переписка со слизеринцами. Если Тео скуп на подробности, то строки из-под пера Блейза изобилуют (порой лишними) подробностями учебных дней и его любовных похождений. Очень удивился Малфой вести о том, что юная Уизлетта расцвела в глазах итальянца, который в серьезной манере заявил письмом о намерении ухаживать за девчонкой, на что Драко настоятельно рекомендовал провериться на наличие любовных проклятий у друга.
***
«…энергия смерти витает повсюду. Вот парадокс, не смотря на явное противопоставлении жизни, некротическая энергия наполняет живые организмы в равной степени со светлой нашей составляющей, что подчеркивали еще в ранние эпохи на востоке в учениях Ин-Янь, неотделимых друг от друга…», — Гермиона лениво листает очередной эпос, посвященный тайнам завесы, как обещался в предисловии автор. Подавив зевок, девушка откладывает книгу, так ничего путного не найдя, и берется за следующую, открывая произвольно, потому как совсем уже не надеется найти нечто, способное сдвинуть дело с мертвой точки. Сколь бы ни пыталась Грейнджер сосредоточиться на важном, а мыслями проваливается в тревожное волнение за жизнь одного идиота.
«…многие предметы содержат следы некротической массы. Она, подобно пыли, оседает на физические объекты и, что больше присуще паразиту, частично входит в составляющую физического плана, со временем крепчая…»
— Мисс Грейнджер? — врывается в сознание девушки удивленный тон начальства. Август уже несколько раз звал по имени львицу красного факультета.
— А? Простите? Добрый… — девица моргая, как сова, замыленный взгляд поднимает, силясь сориентироваться во времени и пространстве. Отсутствие нормированного рабочего дня тому не способствует. Учась в Хогвартсе, девушка чаще всего была вынуждена покинуть храм знаний по велению библиотекаря, нежели по собственной прихоти.
— Третий час ночи, мисс Грейнджер, — терпеливо напоминает мужчина и оба мага теперь немигающе смотрят друг на друга.
Августу непонятно, почему юная девушка (вопиющий случай) сидит ночью в министерстве, а не нежится в теплой кровати, видя десятый сон; не понимает, откуда такое фанатичное рвение к работе, прекрасно зная, что никаких подвижек в деле нет, а девушке неясна суть претензии.
— Но сэр, третий час ночи, а вы тоже здесь, — вернула ему девушка утверждение-вопрос, отчего тонкие губы собеседника сжались в полоску.
— Какая дерзость, — не удержался от смешка мужчина. — Тлетворное влияние Блэковской породы?
Гермионе пришлось прикусить кончик языка и вспомнить, что перед ней начальство. Август, тем временем, застыл изваянием у края стола стажерки. Обе руки возложены на набалдашник трости и сомневается Грейнджер, что тому нужна она для опоры, но стати внешнему виду прибавляет. Взгляд мужчины блуждает то по столу, где разложены книги и записи, выведенные тонкой девичьей рукой, то обращается к молчаливой Гермионе в явном ожидании.
— Простите, я забылась, — нехотя и со скрипом вынуждена согласиться девушка. Едва не спросила даже, откуда знает Август о влиянии Блэков на социальные навыки людей в своем окружении и прикусила щеку изнутри, дабы губы-предатели не разъехались в насмешке от всплывшего вдруг в голове предположения. Лучше бы так озарение на трудовом поприще снисходило.
— Прощаю, — немедля отзывается невыразимец, стукнув тростью по каменному полу один раз и эхо прокатывается по пустому читальному залу. — Составьте мне компанию за чашкой кофе.
Мужчина беглым пассом закрыл все книги и блокноты на столе, занятом стажеркой, и поманил пальцем за собой на выход из небольшой лишь с виду библиотеки отдела.
Оторопев, Миона выразила все свое несогласие в тихом вздохе, которое, впрочем, совсем не волнует экс-пожирателя. Со скрипом, но она переняла привычку своих коллег покидать рабочее место оставив наработки так, как есть - на виду у всех, ведь тут к тайне относятся довольно таки серьезно. Даже при условии, что некто воспользуется шансом выведать круг интересов коллеги, за пределы отдела информация ускользнуть не сможет.
К тому же, нередкость и то, что в заметках чужим почерком может появиться здравая мысль, ускользающая от сосредоточившегося не на том исследователя.
За своими размышлениями о том, как быстро свыклась с причудливыми распорядками отдела, гриффиндорка не заметила, как идя в шаг с мистером Руквудом преодолела путь до кафетерия.
— В последние несколько дней вы… как бы это сказать, - экс-пожиратель проводил взглядом плывущий по зову магии к ним поднос с двумя чашками кофе и двумя классическими чизкейками. — Не в себе. Вы заболели?
Гермиона знала, что за ней следят. Но не думала, что эмоциональное состояние взволнует настолько, что глава отдела вызовет ее на личную беседу. Заломив пальцы до щелчка под столом, мисс «всезнайка» невозмутимо качнула головой.
— Плохо спите?
И снова отрицательное покачивание головой. Никто из них не спешит притронуться к кофе. Гермиона потому, что трясутся мелко руки, а Август оттого, что на секунду успел о нем позабыть не смотря на то, что клубится пар от чашки в непосредственной близости от собственного носа.
— Будет проще, если вы сами расскажете и прекратите играть в молчанку.
— Мой друг…
Гермиона замолчала, едва начав говорить. Право дело, неужели она вывалит все перед едва знакомым вчерашним врагом, а сегодня - работодателем? Вздор.
— Ваш друг?
— Пожалуйста, прекратите, - оборвала все таки не начавшийся по душам разговор. — Да, я неважно себя чувствую в последнее время.
Ненадолго вновь повисла тишина. Август, проанализировав реакции девушки, притронулся к своей чашке и тем самым вывел из ступора девчонку.
— Почему вы все еще здесь ночью?
— Это запрещено?
— Нет.
Вновь недолгая пауза и снова вопрос:
— Это как-то связано со встречами с Альбусом Дамблдором и обменом корреспонденции с ним?
Девушка застыла на месте. Очень удачно, что за секунду до озвученного вопроса она чашку опустила бесшумно на блюдце, а глоток ароматного полнотелого кофе успела проглотить. Сколько уже им известно? Неужели, директор был так неосторожен в своих действиях или наивно полагал, что пристальное внимание к ней иссякло? Подавив подступающую панику, Гермиона непринуждённо ввернула полуправду:
— Директор надеется на мое возвращение в Хогвартс. Ему неспокойно от мысли, что я окружена пожирателями.
— И потому ваши встречи окружены ореолом таинственности?
— Не я инициатор наших встреч.
Юной ведьме приходится говорить с нажимом в свою защиту, ощущая, как постепенно загоняет мужчина ее в угол своими вопросами.
— Я вам верю, - отзывается вскоре собеседник, вилкой сминая десерт. И непринуждённо продолжил. — Тот мальчик, Рональд. Нам всем так жаль, что прольется чистая кровь и даром, что он предатель крови, — девушка вздрогнула, но смолчала, ожидая продолжения. — В том, разумеется, нет его вины. На наше счастье, у него еще пять братьев и сестра. Какой удар для родителей.
Девушка молча запивает вставший ком в горле, покуда мужчина наблюдает за ней.
— Вы не знаете… - осенило его фальшивой догадкой и судя по вскинутому подбородку, Грейнджер клюнула наживку.
— Простите?
— Вашего друга ждет поцелуй дементора.
Она догадывалась. Но предполагать и знать точно - не одно и тоже.
В ванильных книжках Лав-Лав главные героини повсеместно сталкиваются с трудностями. И довольно часто их спутники погибают и за этим следует драма, трагедия, надрыв… но, она не в книге. Как же могло такое произойти? Отчего злой рок с малых лет навис над ней, отвращая ото всего, что сердцу дорого? Сначала Гарри, теперь - Рон.
Вмиг ощутив себя глубоко одинокой, Грейнджер не помнит дальнейшего диалога. Туманом заволокло сознание волшебницы и тяжелый камень ответственности за жизнь парня, который ей (ни смотря ни на что) глубоко симпатичен, грудь припер, затрудняя дыхание.
Слез не было.
Август милостив. Преподнеся ужасную новость, он так же отправил девушку в мини-отпуск, дабы та привела свои чувства в порядок. Он так же просил гриффиндорку быть благоразумной и не пытаться препятствовать правосудию, но глядя в пустые глаза (к его ужасу, невыразимец не заметил в них жизни блеск), мужчина даже содрогнулся внутренне и послал сову за главой рода Блэк, как за единственным взрослым, на чьем попечении неофициально и к неудовольствию многих осталась Грейнджер.
