Sunrise of the dead

      Гленн сминал в ладони край рубашки Мэгги. Она спала тихо, даже не пошевелилась за последние четыре часа, тесно прижавшись к нему и положив голову на плечо. Грустные мысли ютились в его голове, когда он вслушивался в мерное дыхание на груди.       Смогут ли они когда-нибудь остановиться? Осталось ли на свете такое место, где нет ходячих, где жизнь продолжает течь прежним руслом? Где люди каждый день ходят на работу, возвращаются вечером к семье и болтают о парковочных талонах или детских спектаклях на субботу. Они волнуются по таким простым вещам, не имеющими ничего общего с выживанием, что порой хочется разрыдаться, как плаксивой бабе. Может им повезло больше и вся эта дрянь, весь этот кошмар творится только здесь.       Гленн закрыл глаза. На этой планете должен быть дом для них.       Натали лежала на мягком уголке в комнате на втором этаже, едва умещая одну согнутую ногу и смотрела через стол на Бет. Она на мини-диванчике выглядела очень неуместно, однако свернувшись клубком, ухитрилась уместиться целиком и теперь спала глубоким сном.       Этот пустой дом-крепость – заброшенный мертвый уголок штата – в одночасье полон людей и словно ожил. Нет ни одной комнаты, из которой не доносились бы звуки. Помимо глубокого дыхания Бет, Натали с интересом лесного охотника, вслушивалась в шорохи из-за приоткрытой двери, ворочания с пружинной кровати Кэрол, и негромкие переговоры Гленна и Мэгги в комнате напротив. Где-то внизу, заглушаемый расстоянием и дверями,кто-то громко сопел в гостиной.       За окном сквозь плотно зашторенные окна светило солнце. Наверное, уже восемь-девять часов. Когда Натали спускалась вниз, никто из мужчин не бодрствовал. Усталость подкосила всех посильнее снотворного, а относительная безопасность дома позволила им упасть в забытьи на шесть часов. Большинство разместились на нижнем этаже, Лори и Карл легли в гостевой. Натали прошла мимо чернокожего, который заснул прямо в кресле, и нашла Рика на диване, дремлющим с пистолетом в руке. Ей показалось это неразумным поступком. Вокруг него спят и другие люди. Что если ему приснится кошмар, а проснется он позже выстрела?       Она не знала о том, что когда Рик отправил Бет, Гленна, Мэгги, Кэрол и ее наверх, между ним и Дэрилом завязался разговор относительно нее. Дэрил не стал утаивать правду и сообщил, что она пыталась сбежать от них ночью. И ушла бы, Дэрил не стал бы преследовать ее, когда убедился бы, что никакой группы в лесу нет, но ей на пути подвернулся ходячий. Один из бродячей толпы.       – Она полна сюрпризов, – сказал Рик, как только услышал, что новая знакомая собиралась бежать без ножа и еды.       – Уверен, она чокнутая. Одичавшая чокнутая девица, – прошептал Ти-дог с кресла.       – Не уверен. Она бы не бросала все так легко, если бы у нее не было запасного плана. Очевидно, что в нашу группу она не хотела попадать, ей и одной неплохо жилось. Набор в рюкзаке не командный, он рассчитан на одного человека. К тому же много ли нам попадалось людей таскающих нулевой инвентарь, с ракетницей и антибиотиками на целое поселение?       – И что ты решил? – спросил Дэрил.       – Я хотел спросить это у вас, – Рик перевел взгляд с Ти-дога на Дэрила, с Дэрила на Хершела.       – Она смелая, – сказал Хершел, взглянув Рику прямо в глаза. – Нам нужны такие люди. Я не знаю, кто она и что было у нее на уме до того, как она нашла Бет на магистрали, но она не прошла мимо. Рик, она ринулась в толпу мертвецов за Бет, хотя, как ни печально, шансов не было.       – Вот это я и считаю ненормальным, – пробурчал Ти-дог.       Кажется, отчасти, он начинал уже жалеть, что задал Натали три заветных вопроса на вступление в их группу. Сейчас он задумчиво списывал это на сытый желудок, от которого он повеселел в тот час.       – Мое мнение вы знаете. Если она все же окажется чокнутой и подвергнет хоть кого-то опасности, я колебаться не буду, – сказал Дэрил.       – Уверен, до этого дело не дойдет, – остро взглянул на него Рик. – Что может сделать потерянная девчонка слаженной группе. Хершел прав, она могла не идти за Бет. Могла убежать, когда на нас напали, к тому же она так и собиралась делать, но не под шумок набежавших ходячих, а когда все в порядке и тихо. Хотя бы за это мы должны быть солидарны с ней. Я оставлю ключи на столе у входа. Если ее тяготит наша компания, мы ее удерживать не станем. Но если она останется, то так и быть.       Позже Натали нашла ключи от парадной двери на столе в прихожей, но лишь взглянув, прошла мимо на кухню.       Стены здесь были выкрашены в мягкие голубые тона, а кухонный гарнитур серо-серебристого цвета, казался совсем новеньким. Серые шторки на окнах, с воздушным тюлем, искусственные цветы на подоконнике… Она провела ладонью по серой мраморной поверхности стола, втягивая носом воздух, который в принципе ничем и не пахнет. Она смотрела на убранство и гармонию, царившую на кухне среди кастрюль, баночек со специями, кухонных принадлежностей и представляла, как, должно быть, здесь было уютно проводить время, готовя еду на всю семью или сидеть у окна в субботнее утро и смотреть, как на дворе колосится трава.       Мечты, мечты…       Но вот ли шутка, дом открыл свои двери людям, которые вполне походят на семью. У этой семьи есть папка, мамка, дети, дяди и тети, а еще дед. Самая настоящая семья. Тогда мечтания о тихой размеренной жизни с бытовыми, столь уже забытыми мелочами, могут стать реалью.       «Нет ничего страшного, чтобы делиться с остальными, милая. Будь щедрее, и люди к тебе потянутся», – прозвучал в голове добрый, до боли знакомый мужской голос, уже однажды говоривший это в далеком-далеком детстве. А потом голос изменился на несколько тонов и, помолодев, сказал печально, почти прося: – «Может, стоит и себе дать шанс?..»       Натали вспомнила лица родных людей, потерянных где-то в этих бескрайних чужих землях и, погрустнела. Нужно молиться за их здравие и тогда она их отыщет. С этими мыслями она поцеловала лик святой Изабеллы, висящей на ее шее, и спрятала ее обратно под кофту.       Нет ничего страшного, чтобы делиться с остальными.       Она просунула руку под кухонную плиту, встав на коленки, отбросила в сторону дохлую мышь, и достала из ее недр маленький запыленный ключик, когда-то заброшенный сюда, как в самое безопасное место. Потом подошла к кладовой запертой на самодельный массивный замок и отворила его. За дверцей лежал месячный запас еды, крупы и мука. Скромная сокровищница таинственной хижины с решетками на окнах.       Натали унесла замок с собой и оставила его в сапоге, в гардеробе комнаты наверху. Легла на свой уголок и стала смотреть, как Бет бредит во сне. Бредит чепухой на самом деле, несуразицей, но под эти бормотания она, наконец, смогла сомкнуть глаза: «Как же давно я не была в доме полном людей…Я даже забыла, каково это, когда рядом кто-то спит. Кто-то живой. Дышит…»              – Как думаешь, что это такое? – спросила Лори у Ти-дога, щурясь от полуденного солнца.       Она стояла у поля и ковыряла носком сапога землю. Или точнее какой-то округлый грязный плод в земле. Ти-дог сделал завершающий нажим рычага колодца, наполняя ведерко струей свежей воды. Он запыхался, все утро бегая за водой по тропинке вниз. Господи, неужели нельзя было пробить воду в доме или под навесом у входа? Он вытер лицо изрядно грязной майкой и поглядел, чем так заинтересовалась Лори. В этой части поля разросся дикий и сочный сорняк, который к тому же расцвел белыми и лиловыми кучными соцветиями. Рос он неравномерно, клочьями и там, где земля проглядывала, на ее поверхности торчали бока зеленых клубень. Те, что раскопала Лори, оказались коричнево-золотистыми с малоприятными нарывами.       – По-моему это клубни цветов, – сказал Ти-дог. – Очень похожи на цветы.       – Мда… У хозяйки этого дома отвратительный вкус, – Лори поморщилась, представив, как клумбы с такими цветами смотрелись бы на ее лужайке. – А их есть можно?       Ти-дог не знал, бывают ли съедобные цветы, а точнее цветочные клубни, но решил, что может проверить одно из них. Он наклонился и содрал с корней один наиболее чистый, припекшийся на теплом солнышке зеленый клубень.       Он потер его о майку и вонзил в него зубы. Едва сок брызнул ему в рот, его челюсти свело от удушающей кислятины. Он мигом пожалел, что попробовал его на вкус.       Ти-дог выплюнул кусок изо рта и начал чертыхаться. Вкус был мерзейший. Такая кислятина, что слюни побежали ручьем. Впрочем, чего они ожидали, что нашли в земле папайю?       – У-у! Гадость какая!       Лори виновато улыбнулась:       – Теперь мы знаем, что это несъедобно.       В это время Хершел сидел под навесом с раскрытой перед ним на столе походной сумкой и с любопытством читал назначения к зарубежным препаратам. Читал внимательно, прищурив немного глаза и отведя бумажку на расстояние руки. Он просмотрел уже половину упаковок, хранящиеся в шуршащем целлофановом пакете, а потом выдал:       – Если бы я не знал, что это твое, я бы сказал, что это набор заядлого больного человека. Причем хронически больного, вне сезонно.       Натали оторвалась от наблюдения за Ти-догом, который привлек ее внимание, попробовав что-то с натоптанной земли, и теперь дергался и кричал неразборчивые упреки в адрес Лори.       – Здесь столько антибиотиков, что их хватит на лечение и профилактику небольшой группы от лихорадки, кашля или малярии, если она однажды свалится на наши головы, – продолжал Хершел. – Зачем тебе так много?       Натали пожала плечами:       – Боялась заразиться.       Хершел усмехнулся, но ухмылка затерялась в его седой бороде.       – Есть только один верный способ от заражения, – он кивнул на топор, лежащий на столе перед ним. – Если укусили – просто ампутируем место заражения, избавляемся от руки, ноги, уха.       Натали округлила глаза.       – Вы так уже делали?.. И что помогает?       – Еще не опробовали, но на сегодняшний день это лучший вариант, к которому мы можем прибегнуть.       – Нет, я считаю, что есть более гуманный способ… Я за антибиотики.       – Но медицине не известны способы лечения от этого вируса. Не изучены его штаммы, не созданы антитела. А те, что есть, просто слабые для такой инфекции.       – И все же, я бы рискнула понадеяться на антибиотики, – оптимистично осталась на своем Натали.       Старик не ответил. Она может упираться, подумал он, она может бредить неправдой, медицинской ложью, пока ее не укусят взаправду.       – Сколько тебе лет?       – Двадцать пять, – Натали поморщилась, к чему это он вдруг спросил.       Мужчина прочистил горло. Да, некоторые вещи нельзя рассудить по первому впечатлению.       Хершел отложил пакет с препаратами и с любопытством глянул, что там еще лежит в сумке помимо антибиотиков. И весьма удивился, обнаружив две свернутые станции переливания крови, пару пачек физраствора, еще годных к использованию, связка катетеров, десяток стерильных шприцов разных объемов, мотки шелка, морфий, медицинский спирт и пачка бинтов. Если раньше у него, как у врача, пусть и ветеринара, не было возможности глянуть получше, с какими лекарствами таскается спасительница его младшей дочери, то теперь он был озадачен.       Он взял в руки связку необычного препарата – пятидесятисантиметровую дренажную воронку, на одном конце с наконечником и прозрачным баллоном, на другом раздвоенным каналом, а узнав его, ахнул:       – Господи, ты, боже мой… это же катетер Фолея. Зачем он вообще понадобился тебе?       Натали от чего-то обиделась:       – Я, конечно, понимаю, что моя сумка теперь общая, но не могли бы вы так удивляться. Я сама не знаю, как им пользоваться, пока вы не сказали, как он вообще называется. Я знаю только, что это все может пригодиться. Для ввода антибиотиков внутривенно, для диализа крови. Беда в том, что кровь просто так не потаскаешь в походной сумке, легче сразу набрести на больницу и там остаться. Хотя бы аппарат потаскаю.       Хершел прикрыл губы, пряча смешинку, прыгнувшую ему в рот. Он не представлял, как урологическим прибором можно ввести антибиотики или прочистить кровь. Она и впрямь не знает, что этот прибор для манипуляций с мочевым пузырем, а не с венами. Господи, до чего же чудная эта девочка.       – Ты была медсестрой в прошлом? – поощрительно спросил старик.       – Нет… – перед глазами Натали всплыло лицо улыбающегося паренька с гитарой в руках. – Я знала одного человека, который мне все показал. Он был врачом… наверное…       – Я могу тебя научить.       Натали удивленно моргнула. Хершел казался ей самым приятным в общении человеком среди всех в группе, но не думала, что барьер недоверия снят настолько, чтобы она за сутки стала своей. Лори все еще недоверчиво косится на нее, может что-то говорит остальным, когда Натали в стороне. Бет немного сторонится ее после их побега из лесной западни. Дэрил вернул свой нож, едва она переступила порог хижины, и давать какую-либо замену наотрез отказался. Кэрол. О, Кэрол! Пожалуй, Кэрол вызывает больше всех опасений, потому что она все утро ловит на себе ее недружелюбный взгляд. Рик и остальные адекватнее реагируют на ее присутствие. При таком неутешительном раскладе вдвойне странно слышать перспективное предложение от Хершела. Девушка несколько замешкалась, смущенная его дружелюбием.       – …А как же метод отрубания рук? – спросила Натали.       Хершел хмыкнул и чуть поддался вперед, заговорщицки заглядывая девчонке в глаза:       – Ну, я бы тоже хотел иметь некоторые шансы на выживание более гуманным путем. Метод отрубания рук – это крайность, эффективная, но все же крайность.       Натали довольно улыбнулась, напомнив старику польщенную улыбку Беттани, когда однажды он признал, что она вяжет узлы на стременах лучше, чем Мэгги, лишь бы она не дулась на подначивающую ее сестру.       …Сейчас Бет сосредотачивала все свое внимание, сидя в гостиной и заштопывая оторванный рукав куртки Карла. В доме нашлись даже иголки и нитки. У нее были легкие пальцы, и она умело обращалась с иглой. Время от времени она смотрела в окно сквозь щели забитых досок на отца, болтающего под брезентовым навесом с Натали. Ей очень хотелось послушать, о чем они говорят, хотя в гостиной было и без них шумно и оживленно.       Рик держал на столике пересеченную карту местности и старался проследить их путь до этого дома, определить места скопления ходячих и возможные места других групп. Дедуктивным методом им пока удалось лишь определить, куда не следует соваться вообще. Под большой вопрос встало и дальнейшее пребывание в этой хижине. Рику очень не нравилось, что она находится на дороге, это было небезопасно.       Кэрол и Мэгги открыли спор, стоит ли здесь оставаться. Не смотря на то, что их мнения во многом совпадали, они не хотели мириться друг с другом. Мэгги хотела остаться, Кэрол хотела продолжить поиски лучшего места, хотя, вместе с тем была абсолютно уверена, что в округе нет ни одной подобной хижины. Наверное, они спорили из вредности.       Однако слушая их, Бет не могла не согласиться с фактами. Местность действительно не располагала к долгому пребыванию, скорее сезонному, охотничьему. Холмистые горы кругом, одинокая трасса, вьющаяся между гор наперегонки с широкой рекой, крутые подъемы, голые скаты. Дикая местность. Кэрол очевидно права утверждая, что хижин здесь больше нет.       Бет приуныла от мысли, что им уже восемь месяцев приходится скитаться от чужого дома к затхлому сараю, от душного поля к мокрому лесному массиву. И нигде нельзя задержаться надолго. Они приходят отовсюду, рано или поздно они набредают на них, как магнит, как ищейки…       В пылу спора резонно прозвучало замечание, почему эта хижина может стать исключением. Они уходили и не с таких зон комфорта. Последним наиболее долгим убежищем для всего их скопа была ферма Хершела более полугода назад. Даа, не ферма, а рай на земле. Второго такого дома в этих лесах просто не сыскать.       Дэрил утром, вернувшись с разведки, сообщил Рику еще одну неприятную новость. Оказалось, что с трассы этот дом, как на ладони. Не стоит даже напрягаться, чтобы увидеть его сквозь еловые деревья, а благодаря голому полю перед ним, его нельзя ни с чем спутать. Около двухсот метров асфальтовой дороги к юго-западу, с которой наилучший беспрепятственный обзор хижины на холме и сто двадцать метров в обратном направлении, с севера. Достаточно, чтобы ходячий заметил ее. В десятки раз меньше нужно, чтобы заметил человек.       Таким образом, Рик встал перед тяжелым выбором. Большая часть группы хочет остаться здесь, им кажется, что этой безопасности в толщину двадцать сантиметров бетона и решеток на окнах будет достаточно переждать их трудные времена. Дэрил и Кэрол уверены – этот дом, как приманка для ходячих, как точка мародерства для остальных живых. Если бы только в этом заключалась проблема. Рика не оставляла мысль, что Лори подходит к сроку. Они, как никогда нуждаются в безопасном месте, где есть вода и ни души на мили вокруг. Он должен подумать о своей семье, но, как мало вариантов им предложено, как много опасностей их ждет при любом раскладе. Это цугцванг. Он не знает, сколько им отведено времени до того, как начнутся первые схватки. Они могут уйти с этого места, но куда?..       Он надеялся, что у него есть хотя бы время подумать, прежде чем придется решать, пока вокруг спокойно.       Через парадную дверь вошла Лори, держа на весу неглубокую посуду с чем-то неаппетитным на вид. Словно бы ощутив, что нужна Рику, она остановилась на миг в холле и улыбнулась ему.       Рик понял, что здесь ей хорошо. У него было мало возможностей подарить жене такую роскошь. Она спокойна, а значит и с ребенком все в порядке.       Он механически вспомнил о Карле, который пятнадцать минут назад спустился с Гленном осматривать подвал. Да, его двенадцатилетний сын, который в прежней жизни едва научился ездить на велике, теперь стал совсем самостоятельным. Он без опаски ходит на разведки, участвует в вылазках в опасные города и спит с пистолетом. Лори видит это. Пусть она не одобряет всего, что выпало на долю детства ее маленького сыночка, она понимает, что так он становится мужчиной. И сейчас он увязался за Гленном, как только тому вздумалось спуститься вниз. Кто знает, что хранится в этой лесной хижине.       Карл неспешно ступал по грязному, покрытому пылью полу и светил по сторонам фонариком. Подвал был маленьким и тесным. Сырым и затхлым. Он буквально был набит всякой всячиной, начиная от потрепанного гарнитура, заканчивая срубом обсыпанной ели. В углу громоздились опасной башенкой пластмассовые стулья серого и бурого цвета. По соседству стояли вплотную друг к другу два огромных платяных шкафа, а на полу вокруг нескончаемые кипы подшивок газет и журналов, покрытых такой мохнатой пылью, что у Карла не возникало ни малейшего желания порыться в них в поисках комиксов. Гленн ушел дальше, протиснувшись между столами и тумбами, теперь с интересом сидел в дальнем углу. Наверное, он нашел что-то. Карл порылся в коробках с радиохламом, нашел зубную щетку. Растрепанную, повидавшую жизнь щетку Колгейт. Карл скривился при мысли, что кто-то с явными зубными проблемами совал эту щетку к себе в рот, пока она не истрепалась, как ерш для унитаза. Он откинул находку в сторону и принялся рыскать дальше. На дне коробки, все же оказалось кое-что полезное.       – Эй, Гленн, глянь-ка, что я нашел! – позвал он азиата, разглядывая в свете фонаря пластиковую коробку.       Больше в коробке ничего хорошего не было.       – Гленн, ты меня слышишь? – он подошел к парню в углу. – Смотри, я нашел это в коробке.       Гленн обернулся к нему, посмотрел, что он протягивает к нему и кивнул:       – Здорово, ты нашел спиннинг, теперь нам будет легче ловить рыбу.       – А что ты делаешь? – спросил Карл, поняв, что Гленна сейчас занимают другие мысли.       Он заглянул за его плечо и обнаружил металлическую дверь в стене. Оказалось, Гленн наткнулся на замурованный сейф!       – Это же сейф, там наверняка есть что-нибудь ценное. Гленн, ты молодец! – Карл одобрительно потрепал его по плечу.       Если кому-то и должно было повезти в обходе, то определенно Гленну. Он был лучшим собирателем в их группе, будто у него особое чутье на ценные вещи. Недаром, будучи на вылазке в Атланте, он спас его отца от верной смерти, когда тот только очнулся от комы и не понимал толком, что апокалипсис уже настал. Гленн везучий парень. И сейчас шестое чувство его не подвело.       Он ковырял ножом и отмычкой в замке. Механизм был простой, как пробка, двухфазный ключ задвигает защелку и отмыкает ее, никакой серьезной конструкции. Обычный рабочий сейф офисного планктона, Гленн видел таких по горло в прошлой жизни.       – Ты сможешь его открыть?       – Да, никаких проблем. Даже стрелять в замок не придется.       – Как ты его нашел?       – Просто отодвинул стол. Посвети здесь, – попросил он и, провозившись с замком еще с минуту, отворил дверцу. Она раскрылась с ржавым скрипом. Гленн улыбнулся Карлу, как заправский ловелас подцепивший взглядом хорошенькую цыпочку. – Смотри, как надо.       Он запустил руки в железную коробку.       – Что там?       Гленн вытащил на свет кипу бумаг в файлах, несколько папок, окинул все разочарованным взглядом и передал Карлу.       Мальчик пустил любопытный взгляд по строкам первого документа. На лицевой стороне он прочел:       "ПРОТОКОЛ СОБРАНИЯ. Праздничная встреча актива и участников семнадцатого летнего сезона охоты с главой округа Кингсли Д. Николсоном и активом ветеранов национальной охоты на дикого оленя".       Он пролистал остальные листы в папке. Во всех них речь шла об охоте на дикого зверя и сводках датированных прошлым летом, длинные списки имен, ничего не говорившие юному Карлу, а напротив каждого вид ружья и количество выданных патронов. Во второй папке лежали фотографии экипированных мужчин в камуфляже на фоне леса, с поваленной на земле рогатой оленьей тушей. Трофейное фото. В папке лежала куча однотипных фото, только места и люди менялись.       – Наверное, здесь был местный охотничий клуб, решетки, длинные навесы, куча комнат, мангалы…       Гленн согласился:       – Да, это объясняет, почему дом стоит на дороге и его нельзя пропустить.       Он вынул из глубины сейфа пару потрепанных тетрадей, небольшую бронзовую статуэтку оленьей головы на пьедестале с надписью под ним: "10-е юбилейные охотничьи бега с гончими собаками".       Хлам. Просто хлам.       Он отложил подальше шальную находку и осветил дно сейфа лучом фонаря, проверяя, все ли он вытащил. А потом он увидел их. У дальней стенки, плотно прижавшись, лежали два сатиновых короба с ручками. Размерами и внешне они чем-то походили на хирургические пеналы, в которых стерилизовали древние железные шприцы со стеклянной колбой. Гленн хватился за один и удивился его адской тяжести. Внутри определенно лежал не легкий инструментарий.       Карл поймал сытый взгляд Гленна, когда он поднялся на ноги, и загорелся интересом:       – Что там?       Гленн опустил два тридцатисантиметровых пенала на грязную столешницу и, выпрямившись, открыл крышки каждой.       Патроны.       Семь ровных рядов оружейных патронов тускло золотились острыми, как штыки носами, завораживая своим холодным великолепием и уже насыщая животы глядящих своим богатым наличием. Всего их было около сотни в каждой коробке.       – С ума сойти… У нас есть такие ружья?       Гленн вздохнул:       – Если нет, придется найти. Идем наверх, думаю, здесь больше ничего нет.       Карл прихватил один короб, не забывая о своей находке, и поспешил вон из подвала, спеша обрадовать остальных удачной чисткой.       …Натали с печальным видом смотрела на Хершела, как он сладко потянулся и заохал, потянув правый бок сильнее обычного. Она не стала скрывать свои мысли и выдала:       – Вы такой старый. Наверное, здорово, что у вас есть взрослые дочери, которые могут позаботиться о себе и о вас. Я ведь правильно понимаю, Мэгги и Бет ваши дочери?       – Да, они – мои сокровища и я люблю своих девочек больше всего на свете, – ответил Хершел.       Натали улыбнулась, опуская взгляд на руки.       – Хорошо, когда семья в порядке. Это вселяет надежду в завтрашний день и помогает жить дальше, не обращать внимание на вопиющий ужас, опустившийся на землю, как чума.       Хершел услышал в ее словах горечь, а в лице разглядел покорное смирение с чем-то, что давно тревожило ее душу.       – Ты потеряла свою семью, девочка? – спросил он, как можно мягче.       – Да. Мы были на озере с отцом, когда все началось, – у девушки посветлело лицо. – Был праздник дня рождения округа. Много людей… фейерверки… мороженное... Костюмированное шоу… А потом полезла вся эта нечисть, – Натали немного омрачилась, но сделав глубокий вздох, продолжила спокойным ровным тоном. – Когда все машины разъехались, а моя компания спасалась бегством, я все выискивала глазами наш семейный фургон. И заметила его удаляющимся вдоль берега в веренице автомобилей. Я уверена, он ждал и искал меня. Но в фургон могли набиться люди и заставить его ехать прочь. Как сделали мы, набившись к одному парню в джип. Мы догнали остальных и начали обгонять один за другим по ельнику. Тогда я последний раз видела отца. На развилке перед магистралью, водитель поехал в Хемпшир, пристроившись к цепочке на запад. А наш дом был на востоке. Я не смогла убедить напуганного водителя высадить меня. Так мы потеряли друг друга.       Натали подняла глаза на Хершела. В ее голосе послышалось смущение:       – Обычно, я не треплюсь о своем прошлом налево и направо, но вы напомнили мне моего отца. Он такой же седой и добрый.       – Твой отец тебя ищет. Не сомневайся в этом, – с теплотой сказал Хершел. – Для родителя нет на свете горя злее, чем потерянные дети.       Натали вдохнула воздух, окидывая взглядом ослепляющие просторы перед домом, и почувствовала себя лучше.       – Когда я найду его, мы отправимся к маме. Я знаю, там этой напасти точно нет, мы здесь, как в карантине, – бодро и уверенно сообщила она.       Слушая ее преисполненные светлых надежд планы, старик упаковывал в походную сумку лекарства. Задел внутренний карман и ощутил, что там лежит что-то твердое и прямоугольное. Механически достал это.       Натали заметила, что он держит в руках ее альбом.       – Наверное, это личное, – понимающе сказал старик и собирался уже было положить его обратно, как Натали добродушно разрешила ему пролистать его, сказав, что не против.       Это действительно оказался альбом, маленький, максимум на десять фотографий 10*13, зато какими.       На первой фотографии была Натали, еще юной, она стояла в зимнем пуховике на фоне Красного Кремля и махала рукой камере.       – Ты была за границей? – удивился он.       Натали кинула на него взгляд.       – Да, я наполовину русская. Мои родители развелись, когда мне было двенадцать. Я гостила у отца прошлым летом. Боже, как давно это было…       – Признаюсь, ты меня ошарашила, –хохотнул он, довольный неожиданностью. – Ты хочешь переплыть океан, на ту сторону, не зная удастся ли вам это или нет?       – Мы можем и полететь, – пожала плечами Натали. – Неважно.       Хершел еще немного добродушно посмеялся и перелистал альбом. Натали не обижалась на него, должно быть с ее души упал тяжелый груз, когда она поделилась им со стариком. Хершел и сам был рад увидеть ее беззаботной и настоящей. И все было бы просто чудесно, легко и правильно, если бы он не раскрыл альбом в его середине.       Это была, несомненно, Натали, малышка Натали в новогодний вечер, сидящая на коленях матери и отца. Она висела на их шеях и, задрав голову, улыбалась беззубой улыбкой. На фотографии лица семьи были радостными и счастливыми, сумбурными, веселыми. Лицо молодого мужчины показалось Хершелу знакомым, а листая дальше альбом и видя его все стареющим и стареющим, он с тихим ужасом начал узнавать его больше. Натали росла на фотографиях, а мужчина седел, обрастал бородой и животом. А на последней фотографии он увидел нынешнюю Натали с отцом внутри фургона. Того самого фургона, который больше полугода назад появился во владениях Хершела с выжившими людьми. В тот день за рулем непременно был он, мужчина на фотографиях.       Это Дэйл. И Хершел отлично знал его.       Натали, заметив смятение в лице Хершела, заглянула в альбом и понимающе улыбнулась:       – Правда, вы с ним похожи? Ну, может не совсем, но уверяю вас, у него очень добрый нрав, прямо как у вас.       А Хершел все смотрел на последнюю фотографию в альбоме девчонки, дочери их друга, и не мог произнести ни слова.       – Единственное о чем я волнуюсь, это не ссорится ли он с группой, в которую попал. Мой отец очень прямолинейный и честный человек, может сказать правду в ущерб себе.       Хершел побоялся сказать хоть что-то. Он не решался брать на себя такую ответственность.       – Я найду его, и мы улетим отсюда, – сказала Натали, забирая из его похолодевших пальцев альбом. – Это все чем я живу теперь.              Дэрил зашел на кухню, чтобы взять точильню для ножа и заметил на разделочном столе громоздящуюся горку пухлых упаковок круп, соевого мяса и пачек чая. Он остановился в легком замешательстве.       – Откуда это? – спросил он у Лори, занятую розжигом газовой плиты.       Женщина мельком глянула на предмет интереса охотника и сказала:       – Нашла это в кладовой утром. Неплохой запас, не правда ли?       Дэрил будто не поверил ей и обошел ее, подойдя к дальней стене. Дверца кладовой была открыта. Он присел на корточки и непонимающе открыл и закрыл ее. Ощупал грубые самодельные створки и обратился к Лори.       – Как ты сняла замок?       – Какой замок? – не поняла та, ставя на слабый огонь кастрюлю с холодной водой.       Дэрил поднялся.       – На двери кладовой висел замок. Как ты его сняла? Не выбила же ты его.Нашла ключи?       – Господи, успокойся, –с раздражением поглядела на него Лори. – Не было никакого замка. Он был просто прикрыт.       Ей показалось, что Дэрил ей не поверил, но ей было все равно. Парень с плохим прошлым никогда ей особо не нравился, и она не горела желанием объясняться с ним. Что непонятного во фразе «не было замка на двери»? Она не видела ничего в этом подозрительного или странного, обычная кладовая и им повезло, что она оказалась полна еды и еще кое-чего.       – Кстати, там была припрятана целая упаковка патронов, не распечатанная, карандаши от тараканов и бутылка колы. Карл утащил ее тут же, – сказала она.       – Патроны? – переспросил Дэрил. – В кладовой?       – Да. Рик уже забрал ее. Поговори с ним, он говорил, что они подойдут на твой пистолет, – она рассыпала крупу в тарелку с водой и обернулась к задумавшемуся Дэрилу, и вздохнула. – Не было никакого замка, Диксон, и точка. Лучше помоги мне определиться вот с этим…       Она решительно подвела его к столу и указала на миску, с лежащими в ней грязными клубнями с поля у колонки.       – Как думаешь, если такое сварить, это можно будет есть?       Дэрил поглядел на нее как на недалекую.       – Что? Нам приходилось есть коренья деревьев, чем плохи цветочные клубни?       Дэрил взял один с миски и, хмыкнув, кинул обратно.       – Это картофель, мамочка. Он хорош в любом виде, если не сыром.       И вышел из кухни, прихватив точильню.       Как только он оказался за порогом, ему в уши ударило непримиримое шипение Мэгги на Кэрол, доносившееся с зала, откуда разила атмосфера оживленного спора. Он направился туда, опустив арбалет на пол у стены. Мэгги сидела в кресле, держась за переносицу. Кэрол стояла рядом с Риком и смотрела в сторону. Они словно разбежались по углам. Беттани морщила свое светлое личико, перегруженная наговоренными словами в пылу спора, она выглядела неважно. Было ясно по разреженной обстановке, к единогласному решению никто не пришел.       Мэгги устала. Она никогда не скажет этого вслух, но она действительно устала бежать, выживать, как зверью, скитаться по всему штату, голодать.       Все устали от такой жизни.       Но что поделать.       Рик поднял голову, когда он зашел. Все внимание переключилось на него. Все ожидали, что он скажет или сделает, чтобы обстановка как-то разрядилась. И Дэрил взял это на себя.       – Я видел оленью тропу к востоку от трассы. Думаю, до сумерек обернусь туда-обратно.       Он подошел к столу с развернутой на ней картой и постучал по картонной упаковке, обнаруженных Лори патронов.       – Хороший улов.       – Да, – задумчиво кивнул Рик. – Лори нашла их на кухне. Трудно поверить в такую удачу. Здесь восемьдесят патронов девятого калибра. Как раз на твой и на Ти-дога. Зарядите сразу обоймы.       – Хершел и Кэрол тоже могут пополнить свои карманы, – почти с криком ворвался в зал Карл и с грохотом уронил железный пенал на карту, рядом с картонной упаковкой патронов.       Он выглядел возбужденным и радостным.       – У нас двести!       Гленн, запоздало появившись, тоже приложил свой пенал на столик.       Рик обомлело распахнул пеналы и сам лично удостоверился в правоте слов сына.       Ти-дог присвистнул, хватая один патрон и разглядывая его на свету сквозь щелки в окнах.       – А он прав, 7,62, как на заказ! – он кинул патрон в воздух.       Кэрол, вскинувшись, поймала его.       – Да и впрямь подойдет, – согласилась она, придирчиво оценив.       Рик расплылся в удивленной улыбке. Сын его продолжал удивлять.       – Ну и как вам это, ребята, удается каждый раз?       Карл указал на Гленна, присевшего рядом с Мэгги.       – Это все он, Гленн у нас сыщик!       Азиат смущенно посмеялся и махнул рукой, другой приобняв Мэгги.       – В стене был сейф с документами. Это точно охотничий клуб, в колдоговорах указано пять владельцев этой хижины, все они не местные и навряд ли были здесь хоть раз после эпидемии.       Рик перестал улыбаться, вспомнив что-то о своем.       – Но есть шестой владелец, который точно был здесь до нас.       Гленн не сразу понял, сбившись, о чем хотел еще сказать:       – В каком смысле? Я уверен, что до этих патронов никто не добирался. В подвале много нетронутой пыли…       – Взгляни вон туда, – указал пальцем Дэрил на окна, вмешавшись в разговор.       Гленн обернулся.       – Кто-то заколачивал окна изнутри, весь первый этаж, – сказала Кэрол. – Значит, здесь были люди после начала эпидемии.       – Да, – серьезно кивнул Рик. – Я много думал, зачем было их заколачивать изнутри, когда снаружи итак тяжелые крепкие решетки, ведь ходячие не смогут пробиться сквозь них. А потом понял, они заколачивались от живых. Парадная дверь, скорее всего, была заперта всегда, вход был только через окно.       Бет встряхнула головой:       – Это же опасно. И глупо.       – Нет, на самом деле, – ответил Дэрил. – Дверь тяжело запирается и отворялась она не очень. Если нападут, можно не успеть запереться незаметно. К тому же, я нашел ключи прямо на столике в прихожей. Лежали в вазе, как заброшенные в урну.       – Я рад, что вы нашли патроны, но меня настораживает, что часть их была найдена на кухне с запасами еды и питья, – Рик окинул взглядом затаившую дыхание группу и продолжил. – Триста патронов. И ни одного пистолета или ружья. Во всем доме или ограде ни одного трупа с оружием. Что это может значить. Либо прежние хозяева в отлучке, на охоте и они скоро вернутся в хижину, либо они уже мертвы, и нам крупно повезло. Но я не верю в такие везения.       В комнате повисла нехорошая тишина. Даже Мэгги, так яро убеждавшая остаться в хижине, теперь выглядела растерянной и сбитой с толку.       Никто не хотел сталкиваться с таинственными хозяевами дома. Особенно, после того, что сказал Рик.       – Я не хочу никого пугать. Но давайте решим, если мы остаемся здесь, то мы будем обороняться. Причем не только от тех, кто был здесь до нас, но и от тех, кто придет с дороги после.       Первым очнулся Ти-дог. Он вспомнил, как сто раз за утро обходил дом кругами, а после еще сто раз бегал за водой по просьбе Лори. У него было достаточно времени, чтобы осмотреться и оценить местность и хижину.       Он помотал головой.       – Нет, здесь негде развернуться. Если враги возьмут нас в кольцо – мы пропали.       – Но можно укрепиться, – оптимистично возразила Бет. На ее сознании еще теплели воспоминания об их доме-крепости, таком надежном и таком стойком. – Нам некуда идти.       Рик кивнул:       – Будем думать. А пока…сегодня это наш дом.       Сказав это, Рик сложил карту пополам и поставил коробы поверх нее. Кэрол, решив, что разговор окончен, прихватила дюжину-другую патронов, засыпав ими карманы, отправилась наверх, чистить автомат и заряжать обойму. За ней последовала Бет нетвердой поступью. В последнее время, она отдавала предпочтение отсидкам в одиночестве, неясно почему. Свое ремесло она прихватила с собой. Дэрил и Ти-дог тоже не стали мять титьки и поступили по примеру Кэрол, разобрав пополам патроны на браунинг и глок, девятый калибр. Остальные рассыпались по делам. Никто не остался в зале, словно бы тяжелый разговор остался висеть в воздухе, давя на нервы, которые итак ни к черту последние месяцы.       Рик выбрался из дома, поглядеть на белый свет и прийти в себя. Он должен трезво мыслить, а не выискивать в темноте правду. Он решил подумать над дальнейшими действиями группы, собирая хворост на растопку уличной жаровни под навесом. Лори напрасно возится с газовой плитой на кухне, баллон был почти на нуле, когда он его проверял.       На улице было жарко. Теплота и свет тут же окутали его со всех сторон, он будто оказался в совсем другом месте, не в той черной пучине неопределенности. Будто бы и дышать стало легче, а мысли просветлели.       Первое, что он заметил, была Натали, она стремительно шла в поле и Хершел, который заметил его и уже спешил подойти.       – Рик, нужно поговорить, – сказал он безотлагательным тоном на ходу.       Граймс редко видел старика в суровом расположении духа. Точнее сказать видел и часто, но это были другие времена, когда они были совсем чужими людьми, вторгшимися в его владения дикарями.       – Не знаю, проблема это или нет, но я должен об этом сказать, – начал Хершел. – Нужно торопиться, я отправил ее искать мои часы на поле.       – Твои часы? – поднял брови Рик.       Свои старинные часы, которыми Хершел очень дорожил, он хранил в нагрудном кармане, на пуговице. Вероятность того, что он их потерял, была мизерной, даже смешной.       – Да, я никак не мог уговорить ее принести мне воды или зайти в дом, этот Ти-дог натаскал тут на целую цистерну.       – Я понял. Что за спешность?       Глаза Хершела наполнились печалью.       – Дело в нашей новой знакомой.       Рик заметил, как девушка, идущая к полю, резко развернулась и побежала к ним, как будто услышала свое имя. Но это было невозможно.       Хершел тут же замолчал и уставился на нее.       – Уже нашла? – удивился он, глазами давая Рику понять, что они поговорят, но без нее.       Натали припустила бег, останавливаясь.       – Нет. Я забыла нож. Неразумно идти на другой конец поля без оружия, – сказала она и протянула ладонь Рику, полная уверенности, что он отдаст ее нож. – Верните мой нож.       – Кстати да, – Рик вытаращил глаза на Хершела. Ее жест он оставил без внимания. – Поле – небезопасное место для одиноких прогулок.       – Со мной ничего не произойдет на голом, просматриваемом поле, – упрямо встряла Натали, заподозрив, что Рик не собирается давать оружие.       – Мы так потеряли человека, – отрезал Рик. – Он был тоже не из робкого десятка и мог жить еще очень долго.       Натали не пронялась:       – Я даже не представляю. Нужно быть последним неудачником, чтобы нарваться на такой печальный конец. К счастью, это не про меня.       Хершел с укором покачал головой, понимая, что очень скоро ей придется припомнить свои слова и, возможно, после этого убиться о стену.       Рик поступил с пониманием:       – Одна ты на поле не пойдешь, даже с оружием. Если хочешь помочь чем-то, помоги Лори, она на кухне, – Рик взглянул на старика. – Думаю, мы с Хершелом сами поищем часы, заодно наберем хворост на растопку.       Натали отреагировала, не как он ожидал:       – Думаете, я сбегу?       И прежде чем Рик успел дать отрицательный ответ, она продолжила:       – Вообще-то я собиралась сбегать кое-куда. Я думала об этом все утро. Я не слепая и вижу, запасов здесь… маловато. На день-два, может три, не больше.       – Куда ты клонишь? – спросил Хершел, не понимая, она где-то приметила супермаркет в горах? Что за идея вдруг вбилась ей в голову.       – Я видела группу до встречи с вами. Они были хорошо экипированы и ставили лагерь у реки на востоке от дороги. Я могла бы наведаться туда и посмотреть, что к чему.       Хершел округлил глаза, всем своим видом показывая, что это невозможно.       – Ты хочешь пообкрадывать людей, милая, я правильно тебя понял?       – Если они встретили ту бродячую толпу в лесу, то, скорее всего, там уже нет лагеря, – произнесла Натали. – Их лагерь лежит прямо по их траектории, он был сразу позади вашего лагеря. В отличие от вас у них нет пушек, а путь перекрыт сгибом реки.       – Но мы не мародеры, – попытался вразумить ее старик. – Мы попытаемся выжить как-нибудь своим ходом.       Натали сконфузилась, когда поняла, что Хершел ей не уступит. Она обернулась к Рику.       – Среди той группы была женщина. Она едва ходила, потому что была уже на сносях. Я видела, ей давали лекарства и витамины для беременных женщин. И она выглядела цветущей.       Ее слова задели Рика за живое. Наверное, болезненный цвет лица Лори и ненормальная исхудалость бросались в глаза, что даже девчонка заметила. Категоричный ответ Рика встал под вопрос.       – От автокладбища всего пятнадцать минут ходу. Туда-обратно – полчаса, – продолжала убеждать девушка. – Мы можем хотя бы просто проверить, разве не стоит попытаться? Вполне возможно, что лагерь уже ограблен, а возможно мы еще успеваем.       Хершел подумал над ее словами и, посмотрев на Рика, обреченно вздохнул:       – Пожалуй, это не лишено смысла.       Рик внимательно посмотрел на Натали, в его сосредоточенном лице отразился конфликт интересов, двойственность положения. Все что она сказала, звучит очень заманчиво, но он не хотел бы отпускать новичка так далеко. Некстати всплыла версия о возможной засаде ее группы в лесах, которую он уже отметал прочь. В конце концов, она только вчера хотела убежать в никуда. Нет, о полном доверии еще рано говорить, группа и Натали только сделали шаг навстречу друг другу.       В итоге, Рик принял компромисс.       – Хорошо. Я предупрежу Дэрила, он собирался на охоту, покажешь ему дорогу. Дэрил – это тот джентльмен с арбалетом, – Рик указал под навес, где примостившись на земле, охотник усердно заострял наконечники деревянных стрел.       – Все в порядке, я пойду одна. Мне не нужно сопровождение, – девушка развела руками.       – По одному у нас не ходят, – убедительно ответил Рик, направляясь к навесу. – Собирайся.       Натали проводила лидера группы обомлевшим взглядом. Хершел утешительно потрепал ее за плечо:       – Не волнуйся, наш Дэрил адекватный человек, куда разумнее, чем кажется с виду.       И он пошел за Риком, который уже привлек внимание сидящего на земле мужчину разговором.       Натали плюнула в сердцах и стала рыться в своем мешке в поисках рубахи с длинными рукавами от комаров.       Она не могла понять – Рик действительно такой сердобольный до каждой жизни или просто ей не доверяет.       Она покосилась на лидера, который в разговоре с охотником упомянул про лагерь ниже по течению. На его серьезное и спокойное выражение лица и открытый взгляд. Со стороны не кажется, что он давит на личность. Но, когда он так же толковал ей об опасности хождения в одного, глядя в лоб, ей казалось, он хочет загипнотизировать ее, подчинить своей воле, заставить замолчать. И делает это он так деликатно и разумно, что с ним невозможно поспорить без потерь личных интересов. Натали признала, в этом была своя доля обаяния. Сильная личность, истинный лидер, такой постоит за себя и за группу, если надо, кусок из горла вырвет. А если окажется,что он человечнее всех оставшихся людей на земле, Натали совсем потеряет голову.       Она нашарила в глубине мешка нагретый моток двухметровой веревки, которым обвязывалась, засыпая на дереве, и поймала себя на мысли, что хочет думать о Рике, как о единственно правильном человеке, который в эти безбожные времена не растерял свою человечность, подобно всем, кто слабее духом. Должно быть, в подобное чудо верит и вся его группа, которая называет себя семьей…       Сборы не заняли много времени. Очень скоро Дэрил зарядил обойму в пистолете, собрал стрелы, всего около дюжины, и одолжил у Хершела его ружье с прицелом. Рик попросил его не шуметь, пока они не отойдут на три-четыре километра, чтобы не привлечь к хижине нежелательных гостей. Натали была готова. Рик вернул ей нож, она взяла пустой рюкзак для вещей с разбитого лагеря.       Когда они уходили, на крыльцо выходила Лори и останавливалась, увидев их удаляющиеся по дороге фигуры, прикладывала ладонь козырьком, чтобы разглядеть получше. Единственный, кто Натали показался странным, так это Хершел. Он явно хотел что-то сказать. Смотрел то на нее, то на Рика, то на Дэрила. Но на нее чаще, поэтому Натали решила, что спросит его по возвращению тайком от других, что он не договорил ей, и что помешало сказать при всех.