Азбука любви

      Вечер был довольно прохладным, поэтому Усаги немного пожалела, что не надела любимую розовую кофту, когда выходила из дома. А ведь мама советовала… Жаль, не послушалась. Но Усаги была просто увлечена своей небольшой игрой в «Шерлока Холмса», которого начала смотреть на предыдущей неделе. Луна — несостоявшийся доктор Ватсон — встопорщила усы на такое заявление и мяукающе проворчала:       — Ты бы уроки учила, что ли, а не дурью маялась, — и ушла прочь с важным видом.       Усаги не очень долго обижалась на напарницу, всего час или два. А потом неожиданно вспомнила о неотложном деле и, наскоро собравшись, убежала на улицу, позабыв и кофточку, и Луну… О чём, конечно же, ужасно жалела, но поделать теперь ничего не могла.       Цель находилась прямо перед ней, и было бы глупо возвращаться домой ни с чем. Усаги его потом и днём с огнём не сыщет. А следить за ним ей было просто необходимо: для утверждения собственного мнения о том, что человек перед её глазами вовсе не являлся таковым. А был скорее сверхъестественным существом, чем обычным парнем. Потому что разве может среднестатистический студент быть таким ужасным язвой и отвратительной надоедой? И почему же после их перепалок она всегда чувствовала себя опустошенной, морально обделенной? Никак энергию пил, упырь.       Мамору Чиба, который и был объектом преследования, спокойно шёл домой и даже не подозревал, что на него объявлена «Великая Охота имени прекрасной Сейлор Мун, в просторечии известной, как Усаги Цукино». Ну, или просто охоты, и даже не великой.       По пути к родному дому Мамору заглянул в несколько ближайших магазинов, побеседовал с какой-то девушкой (Усаги сгрызла все ногти от негодования, что Саори, как назвал её противный мальчишка, активно строила ему глазки) и даже заглянул в местную библиотеку. И всё это время Усаги была вынуждена скрываться во всевозможных местах, чтобы иметь возможность следить за ним и одновременно — не попасться с поличным.       Наконец, когда Чиба вышел в парк, через который обычно сокращал свой путь, и где не было посторонних глаз, Усаги решила действовать. С криком «Банзай!» она выскочила из соседних кустов и, наставив на явно ошеломленного Мамору туфельку, грозно спросила:       — Ты — демон?       — Ч-Чего?       Мамору недоуменно уставился на Оданго. И что ей в голову взбрело подкрадываться и так пугать людей? Решила поиграть в «Сейлор Мун»?       — Оданго, ты совсем спятила?       Усаги недовольно засопела. Мало того, что Мамору-демон как-то странно себя повёл — не бросил в неё атаку с криком «Агааа!» — так ещё и ноге, с которой пришлось снять туфлю, стало прохладно из-за росы на траве.       — Ты всегда пакостил мне, говорил гадости и высмеивал у всех на глазах! Поэтому я убеждена, что ты демон, — она сделала шаг вперёд. Мамору же, наоборот, попятился. «Всё правильно, — довольно подумала Усаги, — боится. Значит, точно демон».       — Разве это даёт тебе право так пугать людей? — он странно посмотрел на неё. — Тебя ничем тяжёлым по голове не били?       — Неа, — Усаги усмехнулась и перекинула туфлю в другую руку. — А ты лучше-ка признайся, что демон. Добровольная сдача органам суда и следствия облегчит твою и без того жалкую участь.       Мамору опустил пакеты на землю и расхохотался. Чем больше он веселился, тем сильнее краснела от злости и негодования Усаги. Она никак не могла понять причину этого хохота. Неужели он смеялся… над ней? Вбила себе невесть что в голову, пошла тёмной ночью разоблачать «демонов». Но Усаги подсознательно чувствовала, что всё это было нечистым делом. Она ссылалась на свою интуицию воительницы и не могла даже допустить, что та могла дать трещину. Разве это вообще возможно? Усаги  — Сейлор Мун. И она по определению не умеет ошибаться. Плохо же написанные контрольные — не в счёт, они совсем не то.       — Оданго, ты пересмотрела сериалов, — отсмеявшись, сказал ей Мамору.       Он хитро сверкал синими глазами, глядя на смущённое личико Усаги, которая отчаянно сжимала кулаки, удерживая себя от желания ударить Мамору. Она кинула туфлю на землю и, забавно пошарив ножкой, не глядя, надела обувь.       — Я не так проста, как ты думаешь, — осторожно произнесла Усаги, наблюдая за его реакцией.       Не все демоны глупы. Например, те же самые ШиТенноу, Лорды Тёмного королевства на службе у злой колдуньи. Они были не в пример хитры и коварны, не то, что йомы, которых Лорды посылали на Землю с целью сбора человеческой энергии. Может, Мамору был одним из них?       — Ну да, ну да, — беспечно кивнул Мамору, добродушно усмехаясь. — Днём ты обычная школьница, лопающая конфетки, а ночью — великая и отважная Сейлор Мун, которая сражается против сил зла. Слушай, ты правда веришь в эти сказки? — добавил он, теперь уже серьёзно глядя на Усаги.       — Чт… ты… — чуть не задохнулась Цукино, едва заслышав эти слова. Он раскрыл её? Он видел перевоплощение? Или он в самом деле заодно с ШиТенноу?       Мысли лихорадочным ураганом носились в голове Усаги. Одна теория появлялась, сменяя другую, первая тут же погибала под гнётом второй. Усаги не знала, что и сказать, но заявление Мамору про «сказки» сбили её с толку и окончательно запутали. Может, он это нарочно?       — Слушай, я понимаю, что тебе нравится это аниме, — Мамору сделал шаг — один единственный шаг — к Усаги, и вот она уже растерянно глядела на него снизу вверх. — И что все маленькие девочки во дворе очень любят играть в «Сейлор Мун». Но это всего лишь фантазия других людей: режиссёра, сценаристов. Тебе нужно хорошенько поспать, чтобы прийти в себя.       Усаги не понимала ровным счётом ничего. Даже когда Мамору положил руки ей на плечи и успокаивающе погладил, она продолжала недоуменно смотреть на юношу. В его синих глазах, казалось, отражалась сама Галактика, в которой, однако, не было места для смелой и храброй Сейлор Мун. На самом деле она была лишь вымыслом незнакомых Усаги людей.       Значит, всего этого не было? Её сражения с Тёмным Королевством, дружба с сенши, верная напарница Луна — всего этого не было? И Усаги, насмотревшись аниме, просто придумала те приключения, возомнив себя главной героиней чего-то очень великого?       Всё было так запутанно и непонятно.       Усаги всхлипнула. По щеке пробежала одна слезинка, вторая. И вот — Усаги уже отчаянно рыдала в объятьях Мамору. Юноша обнял её неосознанно, он даже не понимал, что именно вызвало эти слёзы.       — Оданго, ну ты чего?       — Я… Н-не… Я никогда не…       Она плакала, цепляясь за Мамору, как маленький брошенный хозяевами котёнок. Глупая, глупая, глупая! Как она могла так запутаться в собственных иллюзиях и перенести их в настоящую жизнь. А какова была эта самая «настоящая жизнь»? Усаги не помнила — просто не могла. И от этого заплакала ещё сильнее.       — Ну, ну, ладно уж. Я пошутил.       Что?       Усаги замерла. Она пыталась осознать сказанные Мамору слова, но картинка не желала складываться воедино. Раздробленная реальность плавала где-то рядом, отчаянно махала ей руками, но Усаги все ещё находилась в коконе отрешённости.       Что он сказал?       — Пов-втори-ка… — заикаясь, не своим голосом попросила Усаги. Руки похолодели и изо всех сил вцепились в пиджак Мамору, словно намеревались порвать его на тысячи тысяч лоскутков.       Чиба вздохнул.       — Я пошутил. Нет такого аниме — «Сейлор Мун». И никогда не было.       Бах. Слова тяжеленной каменной глыбой ударили Усаги по голове с такой силой, что она чуть не задохнулась. Задрожав от ярости, Усаги оттолкнула Мамору от себя и зло посмотреть на него. В душе бушевала буря гнева и ненависти, сказанные в шутку слова травили разум и неприятно — просто отвратительно — жгли сознание.       — Ты совсем чокнулся! — выкрикнула Усаги, когда эмоции уже было невозможно держать в себе. — Таким нельзя так просто разбрасываться! Я чуть с ума не сошла!       Она злилась, ужасно злилась: на Мамору, на себя и собственную доверчивость. А ведь он говорил настолько убедительно, что Усаги в самом деле поверила. Но больше она не будет воспринимать всерьёз его глупые, лживые слова.       — Дурак совсем!       Мамору добродушно усмехнулся и покачал головой       — Это ты глупышка. Вроде бы знаешь наизусть всю мангу и аниме, а шутку от правды отличить не можешь. В самом деле — дурёха!       От его правдивых, а потому и жалящих слов Усаги покраснела. Она чувствовала, как горели щёки под пронзительным взглядом синих глаз, но не могла взять себя в руки. Слишком уж пристально и внимательно Мамору смотрел на неё, изучал, словно видел впервые в жизни.       — Да пошёл ты! — огрызнулась Усаги, еле сдерживая слёзы, и, развернувшись, хотела уже уйти прочь, как её схватили за руку и крепко прижали к мужской груди. — Ты чего вытворяешь! П-пусти!       Горячие губы коснулись её уха, а внутри всё словно перевернулось с ног на голову. Сердце забилось чаще, а ноги предательски задрожали от одного только тона его хрипловатого голоса. Усаги не оставляла попыток вырваться, но теперь делала это вяло и неохотно.       — Всё, успокойся, — мягко прошептал Мамору. От его тяжёлого дыхания в голове всё смешалось, и Усаги невольно расслабилась.       Она не понимала, чего он хотел добиться этой неожиданной лаской. Они никогда — никогда — не говорили так и не стояли. Усаги спиной чувствовала, как мерно вздымалась его грудь, ощущала мужские руки на своей талии и понимала, что для них это в самом деле было очень необычно.       — Дурак ты, — всхлипнула она, а Чиба негромко рассмеялся.       — Не менее дурак, чем ты.       — Так не говорят! — Усаги обиженно пихнула его в бок. — А ведь ещё меня поучает, как правильно, а как нет. Сам-то!       Мамору ничего не ответил, только коротко поцеловал в висок и разжал объятья. Усаги резко развернулась к нему, отступая назад на пару шагов; голубые недоумевающие глаза встретились с хитрыми синими, и мир вокруг на мгновение как будто испарился, исчез или просто прекратил своё существование. По спине прошёлся холодок, и Усаги поёжилась, но вовсе не от ужасающего душу чувства. Скорее от чего-то непонятного, что заставляло кусать губы в предвкушении и ждать продолжения. Но вот только — чего?       Аура, окружавшая Мамору, еле заметно трепетала, однако Усаги теперь могла видеть её. Стоило только ей прикоснуться к нему и на мгновение впустить в собственную душу.       Они смотрели друг другу в глаза, словно безмолвно общались таким образом. Но ни одна, ни второй не понимали, что хотел сказать им вынужденный собеседник, и это удручало.       — Ты не демон Тёмного королевства, — наконец сказала Усаги, понимая, что надо сказать хоть что-то, обличить мысли в слова. — И не йома. Но и не человек.       — Нет, — красивые губы Мамору растянулись в ехидной усмешке.       Он стоял прямо напротив неё, слегка щурился, но не выглядел враждебно. Аура вокруг дрожала и переливалась приятным тёплым светом, словно приглашая Усаги коснуться её, утонуть в распахнутых объятьях и забыться, отречься от жестокой реальности. Вот только Цукино любила этот несовершенный мир.       — Но кто же тогда ты?       Мысль сорвалась с губ и, подхваченная ветром, закружилась в воздухе. Достигнув ушей собеседника, она лопнула, как мыльный пузырь, заставив Мамору улыбнуться. Усаги неосознанно обняла себя руками за плечи, чувствуя дрожание ветра, и завороженно смотрела на юношу, стоящего в каких-то жалких паре шагов от неё.       — А ты не догадываешься?       Сумерки сгущались, но Усаги всё ещё могла видеть его расплывчатый силуэт. Синие глаза сияли, как два сапфира, а аура дрожала и трепетала, переливаясь золотым и мягким тёмно-зелёным светом. Где-то далеко — на обрывках сознания — раздался волчий вой. Запахло свежескошенной травой и шерстью. Запахло лесом.       Усаги сделала робкий шаг по направлению к Мамору. Потом ещё один и ещё. Тот стоял непоколебимый и ласково и одновременно ехидно смотрел на Усаги. Она не знала, как понимать этот его взгляд, но, кажется, он всегда был таким. С первой их встречи у ювелирного магазина.       Она подняла руку, дрожащими пальцами касаясь лица Мамору.       Дрожа, аура распадалась и собиралась заново. Волчий вой раздавался всё ближе.       — Ты — ёкай? Оками?       Он не ответил. Ровным счётом — ничего. Только осторожно накрыл ладонью её руку на своей щеке и улыбнулся. Усаги задрожала, но не от страха, а от благоговейного трепета на душе.       В один миг всё стало простым и понятным. Как дважды два в арифметике.       Он — ёкай, волк-дух, живущий в Японии и умеющий заглядывать в человеческие сердца, от чего порой начинал путать, свои ли эмоции и чувства он ощущал. Всеми забытый, бродил на окраине мира и уповал на то, что однажды будет просто кому-то нужен. И теперь... он надеялся, что обрёл своё долгожданное счастье.       Мамору долгое мгновение смотрел на Усаги, стараясь понять, что она сейчас чувствовала, какие эмоции переживала. Он почти коснулся её сердца своей силой, как вдруг вздрогнул.       Усаги улыбалась. Светло и искренне. И только ему.       Он снова стал кому-то нужен. Но теперь уже не просто в качестве объекта преследования.