Восточные сказки

       — Вы умрёте через семь дней.        — Очень смешно, Вадим, я сейчас немного занят.        — Ты завтра придёшь?        — Вадим, какое тебе дело?        — На вопрос отвечай, мерзавка.        — Отключаюсь, мудло.        Шизик. Я научу тебя разговаривать с папочкой. В голове уже мелькает красным огоньком план по порабощению этой грязной проститутки. Пока у меня денег на публичный дом нет, надо накопить. Или из запасов? Плевать. Время веселиться настало. Мой подарок будет ждать меня в спальне… Бугага. Смеюсь в голове, как придурок.        Заходить то стрёмно. Что сказать, что делать? Как себя подать? Пофиг. Пляшем. Тут я плачу деньги, значит, им наплевать должно быть. Всё просто. Плати и трахай. Только в моём случае — «Стеби и надругайся». Проказником я себя не знал до этого момента. Жизнь у меня скучная. Учёба да кино, при хорошем раскладе вещей свидания с полными девушками, потому что не могу подкатить ни к кому больше. А ведь всё может быть проще.        Разговор с администратором (или кто она?) прошёл немного неловко, и мне пришлось сказать, какой я в этом деле неопытный, а ей и плевать. Потратил я не все свои деньги, да и радует.        — Кого бы вы хотели? Парня, девушку?        — А, у вас даже так? Меня интересует Карим, если вы такого знаете.        — Он у нас зовётся «Кэт», — про себя я орал от смеха, уже представляя его мордашку при виде меня. Сегодня я тебя разоблачу.        Администраторша Диана с пятым размером груди приветливо проводила меня в комнату, залитую красным светом. Тут стояла постель, зеркало, кондиционер и пульт. Столик, салфетки, смазка. Всё, как положено. Вот только в мои планы не входило проводить жаркую ночь с грязной и похабной «Кэт». Боже, я в предвкушении. Таких ощущений у меня никогда не было. Такого анекдота на первое апреля больше ни у кого не будет.        Пока я ждал Карима, разлёгшись на постели, я стал думать об участи Карима. Вот чего его занесло в публичный дом? Не мог нормальную работу себе найти? И зачем ему деньги? Я, конечно, всё понимаю в случае с ним, но всё равно. Не в публичный дом же идти.        Вдруг дверь наконец открывается, парень подходит ближе, садится совсем близко. Я устроил для него сюрприз, закрыв лицо ладонями. Так он должен сделать всё сам, разгадать шараду, так сказать.        — Блять! Вадим! — отскакивает от меня, как кот, на несколько метров назад, к двери.        — Карим? — стараюсь делать как можно более невозмутимый вид, но не выходит, и я смеюсь в голос, как ужасная сволочь. Ну ничего я не могу поделать. Такое растерянное лицо я не видел в жизни ни у одной шлюхи! Пока он куда-то отходил, я немного успокоился, сжал подушку в руках и немного задумался. А куда он пошёл?        — Я не буду этого делать! — из-за стены слышатся вполне очевидные реплики.        — Должен же ты с чего-то начинать. Это твой первый клиент, так что иди и отрабатывай.        Вот оно что? Значит, я у него первый. Наверное, это лучше, чем если бы первым у него был какой-то похотливый старикан с лысой или седой головой. Как же он мерзко себя чувствует, наверное. Его секрет разоблачили. Что ж, посмотрим, что будет дальше.        — Привет, — он присаживается на краешек постели, как неродимый. Трогательно. А я его шлюхой в мыслях называл… Парень пошёл, устроился хоть куда-то…        — Нет, я тебя не понимаю. У тебя же всё хорошо.        — Мне сказали отработать два часа, так что погнали, — он слишком быстро и резко сел на меня, я едва успел вдохнуть, как он жадно украл воздух своим поцелуем, пробуждая во мне истерику миллиарда мурашек.        — Стой-стой-стой. Мы не будем делать это.        — Мне приказано сделать тебе приятно, — обжигающее дыхание действует как электрошокер. Возбуждаюсь и снова отталкиваю.        — ДА ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ? СОВСЕМ СПЯТИЛ? — заорал на всю потрахульню, сейчас наверняка все сбегутся. Чувствую себя девственником, которого наебали.        — Я хочу тебя.        — А я нет! — бью кулаком по его гадким грязным губам.        Он падает на простынь, и я в шоке от того, что сделал. Мне сейчас и штраф выпишут. Вот же я вздумал хоть раз в жизни устроить себе прекрасный и насыщенный первое апреля.        — Прости-прости, — приговаривая ласково и нежно, даже шёпотом. Рефлексы, хуексы, все дела. Моя мужицкая гомофобная (наверное) натура не выдержала этого накала.        — Прости, малыш, тебе больно? — хватаю салфетки, пытаюсь убрать кровь и понимаю, что прям сейчас я впервые так близок к кому-то. Всё внутри переворачивается, и я беру инициативу в свои руки. Подминаю парня под себя, легко касаюсь губами. Его чёрные глаза не горят ненавистью или болью, как это было раньше. Он будто кричит «Я готов. Возьми меня», и я позволяю чувствам (инстинктам) взять надо мной верх.        Хватаю его за задницу, стягиваю трусы. Он полностью обнажён и обезоружен. А я, кажется, свихнулся.        — НЕТ! Нет, я не могу так! Я всю жизнь был гомофобом, да и ты тоже. Что с тобой такое?        — Что со мной такое? А что с тобой? Проследил за мной до самой потрахульни (выражается прям как я), выложил восемь штук и радуешься жизни, да? Думаешь, мне нравится страдать от вечной нехватки денег? Думаешь, я мечтал быть оттраханным каким-то мужиком или недотраханной монашкой?        — Ещё скажи, что у тебя нет выбора. Ещё не вечер, а я бы сейчас в могилу лёг, лишь бы не было всего того, о чём я узнал. А ведь ты мне ничего не рассказываешь никогда.        — А я должен? Простите меня, Ваше Высочество, что не рассказал, что у меня нет денег, а бабушка может умереть в любую секунду! — Карим хватается за волосы, уже перестаёт дышать, потому что говорит на одном дыхании, а я как ублюдок, смотрю на него и понимаю, какой он КРАСИВЫЙ. И почему я раньше этого не замечал, м? Нет, это надо прекращать.        — Пожалуйста, Вадим, сделаем это и покончим со всем этим дерьмом.        Стою я, значит, и понимаю, что это так оставить нельзя. Ну не могу. Взять к себе? А его квартира? Я, конечно, могу решить все проблемы за этого мелкого потрахушника, но всё же… Не понимаю я ничего. В этой атмосфере всё плывёт. Я не знаю, сколько время, не знаю, что будет дальше. А ему совсем нечего терять. Это катастрофа всей его жизни — застрять где-то в промежутке. За секунду от смерти близкого человека до ущемления собственного достоинства. Мы всего лишь школьники без права решать собственную судьбу, потому что не так всё должно быть.        Счастье, мир, гармония, любовь. Если кто-то лишится дома, он лишится всего. У него останется только личность, паспорт. И пиши пропало. Ты будешь гулять по городу, смотреть на небо, на фонари, курить сигареты, что стрельнул у прохожих. А жизнь идёт и нужно что-то делать. Заботиться о себе, вечно искать поддержки или скрывать.        И так я познал жизнь. Мы на самом дне, в жопе. Осталось только утонуть и никогда не всплывать, стать камнем и раствориться в смерти.        Депрессивный настрой не лучшая затея.        — Эй, посмотри на меня. Взгляни, каким я должен быт несчастным, но я рад. Рад, что ты пришёл. Что ты так настойчив. Ты действительно мой друг, и я благодарен тебе.        — А как ты объяснишь тот факт, что мы чуть не поебались?        — СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ.        Короче говоря, это маленькое стечение обстоятельств показалось мне безумно милым. Его милые щёчки, добрые глазки, смотрящие внутрь меня с надеждой — это именно то, чего мне не хватало всю мою жизнь.        Да, вот это чувство, когда ты несёшься сломя голову на своём корабле по морям, лишь бы не утонуть. Это вечное движение, борьба за свой шанс.        — Пошли отсюда, глупыш.