проведи меня до дома, мы знакомы до истомы; комом в горле застряну, день был слишком натянут.
На вкус он был как головокружение, политое сверху взбитыми пониженным давлением мигренями; как косяк с нотками апельсинового баббл-ти одновременно, и это его невыразимо бесило. Он пах как навязчивая одержимость, горький шоколад с миндалём, штраф за парковку в неположенном месте и крепкий одеколон, от которого голова идёт кругом, а пальцы охватывает мелкая дрожь. Он в своём дурацком клетчатом пальто-халате выглядел как предел мечтаний и разочарование года, как измотанный творческой бессонницей вперемешку с кризисной депрессией и всегда готовый к крышесносной вечеринке. И Саян догадывался, что он не в зоне его скандалов и планов, но не успел — просто, блять, не успел — сдержать себя в руках, пока всё это не перешло границы дозволенного. Чересчур близко, чересчур хорошо. Пульсирующие, как сердце, ультрамариновые софиты и вяжущий язык сладкий кальянный дым были их лучшими приятелями. Они выпивали в VIP-зоне, вполглаза следя за шоу танцовщиц вога на сцене, а потом оставили девчонок и друзей, чтобы перекурить на улице и стряхнуть флёр девичьей псевдо-философии о разнузданности молодого поколения. Кирилл поделился своими пресловутыми Richmond, а Саян достал зажигалку. Они быстро сдружились. На спонтанное предложение поддатого и говорящего невнятно Ти уехать в Сочи на неделю Трувер засмеялся, но, сделав затяжку, решил, что идея не совсем тупая, так что неоднозначно пожал плечами, и всё это могло бы остаться области типичных бухих начинаний, если бы не доводящее до помутнения рассудка «Я же вижу, как ты смотришь на меня» на ухо и сухой горький нерешительный даже под флагом градуса поцелуй, в щепки разносящий всякое самообладание. Избавиться от всего и разом не представлялось возможным, даже чужой язык на шее и отзывающиеся почти болезненными спазмами внизу живота влажные касания от мочки до ключиц, даже холодные пальцы под футболкой и будто случайно скользнувшая к ремню рука — всё это мучительное ублюдство не могло изменить положения дел.***
— Не дергайся. — А, чё? — Диль, у тебя плечи острые, не дергайся. — Тебе колёс дать? — сонно проворчал на них Ануар с сидения позади и приоткрыл один глаз. Саян обернулся в синхрон недовольному цоканью соседа. Их рейс и так задержали, до саундчека было полчаса, а еще смертельно хотелось освежиться и накатить для расслабления. Он старался изо всех сил мысленно не возвращаться к произошедшему накануне, но искусал все губы, нервно поправляя очки a.k.a техно-кобра. — Ну… Найман с мычанием размял плечи и полез в рюкзак за ксанаксом, вытряхнул из баночки таблетку и сунул её между сидений в раскрытую ладонь. — Тебе удобно хоть?.. — Да лежи уже, — глотая капсулу, буркнул на него Саян. Об удобстве не могло быть и речи. Сидя отрубаться так же беззаботно, как замученный Адиль, у него никогда не получалось, даже если он был в нули после бессонной ночи или с бодуна, но он запросто задремал под тряску на дороге и дыхание над ухом, пока листающему меню ресторана в телефоне Скрипу не взбрело в голову побыть вежливым. Скорее всего, ему просто стало скучно. В полумраке микроавтобуса под махровым пледом всех развезло. Они сошли с самолёта, моргнули, и в следующее мгновение уже стояли в пробке на выезде из аэропорта. Жалелов с зевком потянулся и подергал сиденье в бессмысленных попытках перевести его в другое положение. — В райдер надо включить транспорт с нормальными диванами, а не это хуй-пойми-что. Увы, никто, кроме Саяна, его не слышал, но он был полностью согласен. Его уже достало спать согнутым в три погибели, и это не одна из дурацких звездных прихотей вроде фондю с белым шоколадом в гримерной, а банальная потребность в комфорте. Впрочем, уже совсем скоро они все будут ночевать дома. Эта мысль заставляла тепло улыбаться. Стоило Адилю вновь безмятежно прикорнуть на плече у Саяна, как салон микроавтобуса тряхнуло со всей силы. Лбом Жалелов ударился о челюсть Трувера и полетел бы вперед, если бы тот не хватил его за шиворот. Со всех сторон посыпались маты. — В нас врезался какой-то гандон, — проревел водитель, вылезая наружу. Ловя взгляд Адиля, Саян порадовался, что сел с краю. — Пацаны, вы живые? Олечка? — Нормально, — откликнулась их менеджер и тут же принялась кому-то звонить. У них не было времени на разборки с гаишниками.***
«йо, че делаешь?» «иду в душ» «насчет сочи я серьезно. у меня крыша отъедет, если я один там зависну»
Сотня, как минимум, сообщений от фанаток осталась проигнорированной, ему всё еще был непривычен целый ушат отрезвляющего внимания, и Саян от скуки просвистел незнакомую мелодию, отбрасывая мобилу в подушку на застеленной кровати в отеле. Привычный режим жизни худо сочетался с размеренным днём и грустно зависшим в небе солнцем, так что мимолетные моменты отдыха выбивали из колеи. Он был бы рад перенять хотя бы толику беззаботности у Кирилла, чтобы схватить чемодан и исчезнуть для всего мира на неделю. Может быть, позже. Сейчас ему нужно подумать о том, что его отстраненность разбилась и острыми осколками впилась в голые пятки.«съемная хата и коньяк, не ломайся как тёлка, ну»
И что сказать Адилю? Как обосновать внезапное желание свинтить к морю? Позади тускнел десяток городов, впереди светилась финишная прямая и последние концерты с полным солд-аутом в столице. Пропасть сейчас означало потерять деньги и некоторых зрителей. До встречи с Кириллом ему казалось, что он шикарно расставляет приоритеты, но стоило белым косичкам замаячить на горизонте, всю рациональность как ветром сдуло. Одна песня за другой, общие круги друзей, уйма схожих интересов, и вот Ти уже по-хозяйски вжимает в стену, хотя в клубе их ждёт шквал давалок. Скорее всего, он прошипел еще что-то в духе «хочу тебя» — было бы органично в тот момент — но Саян не мог вспомнить ничего, кроме собственного желания подчиняться. На еще одно уведомление Трувер закрыл глаза, закидывая полотенце на плечо. Он уже давно всё решил, просто боялся признаться.