Сердце — одинокое

      С балкона Кирилл наблюдал за размеренным колыханием пальмовых листьев, слушал гуляющий по ним ветер. Он почесал одной ногой другую и сладко потянулся, суставы приветливо захрустели. В четыре часа утра дремотно-розоватую тишину, перьевые облака, запах соленой рыбы и свежего хлеба он встречал с умиротворённой улыбкой. Брезжил рассвет, занавески в окнах соседей трепыхались на легком ветру. На кухне Саян устало перемешивал сахар в чёрном чае, доносилось невнятное позвякивание.       Кирилл быстро понял, что жить в отеле среди поклоняющихся алкашке туристов с риском подхватить стафилококк — никакой романтики, поэтому стоило матери заикнуться о знакомой, сдающей в Сочи квартиру в спальном районе, он тут же загорелся. От компании брата он смертельно устал, отношений с девчонкой в статусе «всё серьезно» у него не было, и первой мыслью было потащить прицепом казахскую кодлу в качестве благодарности за всё, что они сделали для него, но плотный график вклинился так некстати.       Для него было очевидно, что эта павлодарская компашка сродни картелю, где все пашут на большого папочку, пускай в реалиях некиношной жизни это и звучало уморительно, а потому решать вопросы надлежало через главного сутенёра. Позвонить Адилю не составило труда. Сидя за рулём, тот раздражённо твердил, что этот разговор точно не для мобил, однако сдался и сказал, что Саян может пиздовать на все четыре стороны после московского концерта. Такой ультиматум всех устраивал.       Он перехватил помятого лохматого казаха за локоть в аэропорту с сияющей физиономией, и на заспанном лице Жимбаева в мгновение ока удивление сменилось подобием радости, когда они обнялись. «В Москве оказалось скучновато», — смешливо оправдывался он, поправляя съезжающую с плеча сумку, но горячее дыхание, словно раскаленное клеймо, обожгло ухо: «Тебе с чемоданом помочь?». Тонкие губы Кирилла дрогнули в полуулыбке, когда, отстраняясь, Саян снял с него кепку и водрузил себе на голову. «Напополам сломаешься, мальчик». Трезвый он держался скованно.       Кирилл смущенно кивнул. Может быть, ему всё приснилось?

***

      — «Мисс Мира» сегодня показывают, смотреть будем? — сквозь сосредоточенное пыхтение украинский говор прозвучал особенно смехотворно, ответ не требовался.       Прожевывая персик и откладывая его на пёструю, по неосторожности прожжённую полчаса назад сигаретой клеёнку, Саян отнял у Кирилла нож и пихнул его в сторону.       — А ручки-то у него, ёбаный в рот. Ты принцесса, что ли?       — Слушай, у меня-то как раз ручки золотые, — закатил глаза Кирилл, падая на стул и с притворной влюбленностью разглядывая голый торс Жимбаева. — И голосок ангельский. И глаза чарующие. Просто хотел, чтоб ты мускулами поиграл.       — Тебе это девочки до четырнадцати рассказали, ага? — пропуская мимо ушей лёгкий флирт, он вручил Ти кусок арбуза и облизнул пальцы.       Кирилл отучился вставать на дыбы от таких издевок, ведь поделать ничего не мог. Это, в сущности, и не издевки, а дружеские реверансы, мол, популярности твоей все возрасты покорны, но в большей степени, отчего-то, малолетки.       — Чем тогда займемся… — похрустев арбузом, он вытер рот тыльной стороной ладони. — Эй, только не надо этих «я спать хочу» и иже с ними — сразу нахуй иди. Дома отдохнёшь.       — «Иже с ними»? Ты книжки, что ли, начал читать?.. Дома я как раз не отдохну, поэтому сюда и сбежал, — вместе с остатками персика Саян проглотил кисло-сладкое окончание «к тебе» и отправил косточку в мусорное ведро.       — Есть идея, но тебе надо выпить заранее, чтоб расслабиться.       — А что так, трезвый я тебе не нравлюсь? — от неожиданного откровения по спине у Кирилла прошлись мурашки, он в одночасье потерял дар речи и своё нахальное поведение, подвиснув с открытым ртом и зелёным огрызком. Саян украдкой бросил хитрый взгляд через плечо. Он остался собой доволен, его эти ненавязчивые подколы заколебали, и ему было в радость поставить мальчика на место. Ти испуганно замер, когда чужая рука легла на шею, считая учащенный пульс. — Язык проглотил?       — Проверить хочешь? — треснувшим голосом выдавил Кирилл.       Неприступная крепость пала. Саян засмеялся, отпуская напряжённого Незборецкого, и успокоил:       — Нет, ты весь липкий и противный.       — Так меня еще не отшивали.       — Ну, с почином, малой, — как ни в чем не бывало проговорил Жимбаев уже без улыбки. Терпкое «малой» из его уст звучит неестественно, и Кирилл хмурится.       Он правда устал: всего несколько часов назад он козлом прыгал по сцене, надрывая глотку под всеобщую истерию, потом залил в себя пару стопок и с голодухи съел целую тарелку холодной лапши, бессонно стоял в пробках до Шереметьево, затем также бессонно ловил связанное с бессонницей головокружение вперемешку с любезно подаренным Ануаром ксанаксом, было хуево — как будто паникуешь, но где-то глубоко внутри. Запах одеколона Ти в аэропорту Сочи почти что усыплял, и сидя на заднем сидении такси, Саян почти отключился. Водитель-таджик очень хотел общаться, и, поглаживая колено Трувера, Кирилл поддерживал непринуждённую беседу о погоде и планах, выслушивал рекомендации насчет лучших в городе шашлычных и сортов вин.       «А вы откуда такие бледные приехали?» — на светофоре резво обернулся на них таксист, и остолбенел. Тут же он испуганно быстро переключился на дорогу впереди себя, чтобы посигналить, и картинка в его голове рассеялась, он с трудом, но убедил свое нарастающее раздражение, что ему просто показалось.       Но ему не показалось. Ладонь юнца с косичками лежала на внутренней стороне бедра его друга, пожалуй, слишком близко к паху, а тот второй лениво посасывал его мочку, балуясь языком с серёжкой.       «Я с Украины, этот с Казахстана, — улыбчиво ответил Кирилл, перемещая руку, и заставляя Саяна со сдержанным вздохом ёрзать навстречу, а сам через рвущийся наружу смех предупредительно приложил палец к губам. — Но я читал, дожди обещают, не позагораем, надо было в Турцию ехать».       «Да что вы там в этой Турции забыли, там же войны эти идут, беженцы всякие, террористы, нелегалы! — распалённо воскликнул таксист. — Щас дождик покапает дня три, и всё будет вам, и солнце, и всё, что захотите».       «Ты знаешь, чего я хочу», — шёпотом, предназначенным только Кириллу, шутливо сказал Саян и облизнулся.       И всё же, когда они приехали, повисшее между ними возбуждение испарилось.