Сердце — одинокое

      Его смешная красная бандана не позволяла косичкам падать на лицо, а на худых плечах болталась джинсовка. К вечеру холодало, всех туристов сдувало по теплым хатам или уличным кафешкам с живой музыкой. Как раз вдалеке надрывался саксофон, представляя собой последний оплот реальности где-то за спиной, за дорогой, за рядами сложенных зонтов и сломанных переодевалок, а впереди волны поглощали одна другую, точно соревновались, кто заберется дальше, и вопрос о том, что из этого настоящее, даже не приходил в голову.       — Как давно? — почесав затылок и взъерошив жёсткие от солёной влажности волосы, Саян обнял колени руками, благоговейно подставил лицо морской прохладе. Кирилл сидел рядом в позе лотоса и перебирал гальку.       С другой стороны пляжа доносились звуки разгоряченного чувством свободы веселья. Они наслаждались шумом воды и единением с чем-то большим, чем они сами. Саяну, в целом, это было неинтересно. Какая разница, что осталось позади? И, как завещали товарищи по цеху, думать про завтра не стоит. Он рассеянно улыбнулся.       — Не обостряй, — будто прочитав его мысли, через время ласково сказал Кирилл и швырнул камешек в воду.       Странно было слышать такое от мальчишки, ведь он даже не понимал, о чём шла речь, для него каждый день — новый опыт или, как он сам дважды выразился, праздник. Подозрения, что он это лаконичное выражение свистнул у друзей постарше, закрадывались в голову с самого начала, но творчество есть творчество в своём многообразии форм. Только если воруешь, делай это так, словно все тебе должны.       Саян дрогнул, ощущая холод чужой руки на щеке, но не отпрянул, потому что бежать некуда. И потому что ему это нравилось.       — Ваше Высочество оттаяло?       Ресницы защекотали шею, по которой, не дождавшись ответа, Кирилл расторопно провел губами. Судорожно выдохнув, Саян позволил их пальцам по-детски неловко сплестись у земли. На слишком сильный поцелуй послышался побежденный полустон и сразу следом недовольное мычание.       — Нежно или грубо?       Ему стало в высшей степени неловко от этого шепота. Неужели обязательно ставить вопрос таким образом? Осуждающе взглянув в осоловелые глаза Кирилла у себя перед носом, Саян на мгновение почувствовал, как самообладание его предает, и, поглаживая поясницу упорно льнущего к нему, он разрешил толкнуть себя на гальку.       — Давай без засосов… — он сам в свою просьбу слабо верил, и, хватая Кирилла за загривок, закусил губу, когда тот его полностью проигнорировал и забрался сверху, страстно покусывая и посасывая тонкую кожу у ключиц. Саян ничего не сказал, поморщившись от боли вдоль позвоночника. С истомой она сочеталась нормально.       — Неприятно? — вдруг Кирилл сел ровно, натягивая джинсовку. На лице застыло раздражение. — А мне неприятно, когда меня динамят почти год. Ты как пацан типичный намёки не различаешь? Или у тебя предубеждения религиозные?       Из этих вопросов можно было устроить целый разговор для эфира на Первом, Саян с подозрением приподнялся на локтях. Для него косые взгляды и случайные прикосновения никогда не значили ничего серьезного, но теперь они неслись вниз с бешеной скоростью, и всё было предельно странно.       — Ты же понимаешь.       — Сой, я, по-твоему, часто…       — Займи свой рот чем-нибудь другим, — шутливо приказал он, затягивая Незборецкого за ворот джинсовки обратно. — И раз уж я не стесняюсь, то и ты расслабься.       В некоторых вещах лучше не разбираться. Юноша смягчился, в конце концов, он не ходил с баннером «давай перепихнёмся», а призрачные подкаты можно было и не заметить. Навалившись сверху, Кирилл прильнул к губам и проник языком в рот, тихий стон сработал как красная тряпка, в паху заныло. Он невнятно прохныкал что-то на осторожные касания по животу, выворачиваясь в попытках убрать с себя чужие руки.       — Стой, подожди, пожалуйста.       — Что такое?       От напряжения в глазах темнело, но остатки здравого смысла позволили выдавить из себя еще пару слов.       — Не здесь.       А у Саяна все было прекрасно. Это даже обижало.       — Ну пожалуйста, — прогудел Кирилл, обессиленно упав на него. — Давай поедем домой.       — Зачем? — он явно издевался, а когда заёрзал под ним, увидел, как Незборецкий тяжело дышит и еле сдерживается, чтобы не начать кусаться во всех смыслах. — Здесь так красиво.       — Хочу тебя.       — Возьми, — коротко ответил Саян.

***