АУ-челлендж (сборник текстов)

— Тахет, у нас проблемы, — взволнованно заявил Ак в камеру. Я припомнил Хьюстона и мрачно фыркнул: — Ну что еще случилось? — Лети, пожалуйста, в среду, — выдохнул Ак, облизнув губы. — Или в понедельник. Во вторник не лети. — Это еще с чего вдруг? — Я не смогу тебя встретить, — признался Ак. — У меня рабочий созвон, и я не успеваю. Я пробовал перенести, но там двадцать человек, всё согласовали уже, и мне очень нужно там быть… Ты можешь в среду? — Слушай, Ак-мен-ра, — припечатал я его полным именем, — ты в здравом уме? На каирское направление в сезон поменять билет на сутки туда или сюда? Когда я за месяц билет брал и то еле успел? Окстись, в смысле — приди в себя. Я рискую сдать билет и не купить новый: ты этого хочешь? — Нет, нет, — жарко возразил Ак. — Но как же тогда… — А тогда просто успокойся, и все, — решительно сказал я. — Можно подумать, я мальчишка сопливый. Как-нибудь разберусь! Благо самолет прилетит точно в аэропорт, служба такси у вас работает, это я помню еще с прошлых визитов. Да и вещей у меня немного, мы с тобой вовремя подсуетились же, это ты молодец. Да уж, вот тут Ак был молодец: это он подал идею всю мою хурду отправить контейнером. Денег это стоило немереных, но и черт с ними: куда бы я в самолет со своим скарбом? И правда, смешно. Я хотел все бросить, но Ак сказал: оставь только минимум. На тот случай, если тебе все надоест и ты захочешь обратно в свой Питер. И улыбнулся так наивно, как будто сразу понимал, что сказал ерунду. Мы сперва думали, что мою питерскую квартиру надо продавать. Но Ак сказал: не надо. Потому что старый жилой фонд, пусть даже на Петроградке, стоит не самых больших денег, а опять же, если нам захочется приехать в Питер, отдохнуть или по научным делам — то у нас и квартирка есть. А пока нас там нету — квартирку можно сдать проверенным друзьям, и денежка не лишняя. Очуметь. И когда он научился так во всем разбираться? Или заранее умел? Ак вообще семи пядей во лбу, пусть и годами не вышел. Я это сразу понял, еще когда он тут в Эрмитаже болтался. Потом много всякой воды утекло, и когда он уехал к себе, а я потом полетел к нему — вот это был экспириенс. Я до сих пор ржу над собой, как я новые купальные шорты себе покупал. Мы не раз заговаривали о том, что мне бы обосноваться у него на подольше. Если не насовсем. Но всякие там финансы откровенно пели романсы, даже у него, что уж обо мне говорить? Так и жили: в основном он ко мне прилетал. С дарами родины в ручной клади. И вот однажды, полгода назад, Ак позвонил мне в ватсап, как обычно, и уставился в камеру вытаращенными глазами: — Тахет! Ебаный насос! Ебаный карась! Надо срочно выпить! Я подумал даже, что он заболел. Ак и выпить — были две вещи несовместные: и не то чтобы ему религия не позволяла (он копт, а копты христиане), просто не любил помутнения в голове, по его словам. И вдруг! — Что случилось? — Курица удавилась! — ответил он подцепленной от меня же поговоркой. И заржал. — Ты слышишь, я получил грант! Большой! Огромный! Только минут через двадцать сбивчивых эмоциональных объяснений я понял: Ак получил грант за свои исследования по дихотомии верований. Причем странный какой-то грант: обычно их выдают целевым порядком, строго на какую-то дополнительную учебу или развитие, а тут… — Мне сказали, что я могу делать с этим что хочу! Представляешь? Я не представлял. Вот совершенно не представлял. В общем, он купил мне квартиру. В своем пригороде, потому что там не так жарко и больше зелени. И дешевле, кстати, потому что квартира покупалась не маленькая. Он сказал, что хочет жить там вместе со мной. Если я не возражаю, конечно. Потому что его квартиру купили ему родители и соответственно, считают возможным являться туда в любое время, как приспичит. Да разве ж я возражал!.. Денег хватило и на квартиру, и на оформление всех документов, и на перевозку вещей тем самым злополучным контейнером. И вот я сам лично с одним рюкзачком сошел с самолета в каирском аэропорту, хорошо мне знакомом. И направился к стойке заказа такси. Я за время пребывания выучил на местном несколько слов: здравствуйте, скажите пожалуйста, извините, я плохо говорю на вашем языке и так далее. Обычно Ак вел все переговоры, а сейчас мне придется самому. Первый же служащий, к которому я обратился со своим ломаным «здравствуйте», сперва завис на несколько секунд, а потом улыбнулся: — Ду ю спик инглиш? — Ес! — радостно отозвался я. Потому что уж инглиш-то я спикал дай боже, так мне в жизни повезло. И понеслось. Везде, всюду со мной говорили на инглише, и я прекрасно всех понимал, и меня понимали тоже. Я даже подумал, что на самом деле здесь вообще мало кто говорит на местном, хаха. С таксистом мы трепались на инглише всю дорогу: про самолеты, про машины и круизные лайнеры. Мы въехали в пригород, и я уже нащупывал в кармане ключи, как прямо у ворот увидел радостного Ака. Он махал нашей машине, как вентилятор, и улыбался. Я расплатился и полез из машины, чуть не забыв рюкзак. — Ебаный карась! Ебаный насос! — несся Ак мне навстречу. — Привееет! — Это на каком языке он говорит? — осторожно поинтересовался таксист. Оно и понятно: Ак выглядел совсем как местный, да он таковым и был, и вдруг — чужая, незнакомая речь. — На русском, — честно ответил я. — С ума сойти, — покачал головой таксист. — Ну что же, всего доброго! Я улыбнулся, кивнул и вылез. И мы с Аком обнялись, даже не замечая, видит таксист или нет. — Добро пожаловать домой, — сказал Ак со своим смешным легким акцентом. И добавил: — Я ждал. Я скучал. Я счастлив. — А уж я-то как счастлив, ебаный карась, — честно сказал я. И заржал. От переизбытка эмоций.