You and Me, Never(land)/ Ты и я, Нет(ландия)

Румпельштильцхен бежит. Бежит насколько хватает дыхания. И он почти врезается в тело своего сына. Того же самого сына, которого потерял, когда тот был ребенком. И которого снова потерял через несколько месяцев после того, как вернул. Сына, который погиб, но сейчас обнимал его с такой же силой. Сердце мужчины снова разлетелось на тысячи осколков, прежде чем собраться обратно, и он плачет, плачет так же отчаянно, как до этого бежал. Насколько хватает дыхания. Слова Нила рядом с его ухом не могут его утешить. Слыша, как сын произносит «папа», чувствовать как он обнимает его в ответ, только вызывает новый поток слез. - Папа, это я, я в порядке, я здесь. Не плачь, - умоляет Нил, но при этом не может перестать обнимать мужчину, который сейчас похож на отца и на живого человека больше, чем когда-либо раньше. Румпельштильцхен отстраняется ровно настолько, чтобы рассмотреть его лицо, сосчитать каждую веснушку, каждый шрам, каждую черту, которые все вместе превращают этот мираж в его сына. Все так, как было раньше, как и должно быть, за исключением груди, на которой под рубашкой спрятана толстая грубая повязка. - Я в порядке. Рана уже почти затянулась, - Нил излучает самую широкую и обнадеживающую улыбку, на которую только способен, и Темный снова начинает рыдать, то улыбаясь, то нервно икая. - Может поздороваемся с остальными? - спрашивает Нил, обнимая за плечи отца, который похоже не желает выпускать его из своих рук в ближайшее время. Румпельштильцхен кивает и они идут бок о бок. Нил смотрит на всех вновь прибывших, но его взгляд ищет только одного человека - человека в грязных ботинках, с растрепанными волосами и потрясенным выражением лица, которое тем не менее не делает ее менее красивой. Когда он шепчет ее имя, он смакует каждый слог, получая удовольствие от его произношения после того, как казалось прошла целая вечность. - Эмма. Все слышат глубокий вдох блондинки. - Ты жив. - Да, - он смеется. - Ты меня даже не обнимешь? И все наблюдают, как Нил пытается идти немного быстрее, пока она не сжаливается и не ускоряется, почти бежит ему навстречу. Румпель отпускает своего сына, когда он обнимает Эмму и улыбается, пытаясь смахнуть слезы, которые все никак не останавливаются. Нил позволяет всем своим чувствам вспомнить Эмму, пропитаться близостью этой женщины, а Эмма медленно стряхивает оцепенение и освобождает место для осознания факта, что каким-то непонятным ей образом, ее бывший парень, отец Генри - здесь, в Нетландии. Она отстраняется и в ее глазах отражается миллион вопросов. - Как ты сюда попал? Ты в порядке? Что произ...? Нил источает нежность и радость, прерывая ее. - Так многое нужно объяснить... - он вздыхает, смирившись с тем, что не может ответить на ее вопросы так же быстро и легко, как она задает их. - Думаю, нам стоит начать с того, чтобы дать вам подходящую одежду и, возможно, вам нужно перекусить, пока мы обсуждаем все, что вас беспокоит, - решает он и смотрит на Филипа, который понимает его молчаливую просьбу и направляется к хижине, из которой они только что вышли. - И то, что беспокоит нас, - добавляет Нил, вглядываясь в Эмму. - Потому что что-то подсказывает мне, что ты не ожидала найти меня здесь, а значит ты здесь не для того, чтобы меня спасти, - шутит он над все еще шокированным выражением лица Эммы. - И это тоже будет очень длинная история... - отвечает она так твердо, что черты Нила искажаются беспокойством. - Тогда нам лучше поторопиться и наверстать упущенное. Мулан и Аврора дадут вам одежду и все необходимое. Вы двое, пойдемте со мной, - произносит он, переводя взгляд на ее отца Джеймса и затем на Крюка. Только тогда он хмурится и спрашивает: - Что ты здесь делаешь? Крюк от души улыбается и сжимает его плечо. - Долгая история, парень. Так мы идем? Когда капитан и остальные мужчины направляются в сторону хижин, Нил примерно через минуту наконец выпускает Эмму и следует за ними. В отличие от Реджины, молча стоящей в углу, яростно подсчитывая время. И она знала, что он держал девушку ПОЛНУЮ минуту. * * * Чувства - это страдания. Это слабость. Это отстой. Жизнь учила ее этому снова и снова. Но она не хотела учиться, не хотела усваивать этот урок. И в итоге, вот она - снова получает очередную пощечину. Это смешно. Все это просто смешно. Она не должна злиться и расстраиваться. И все же это так. В этой крошечной спальне, которую ей выделили, держа одежду, которую должна надеть, она, Реджина Миллс, не должна рычать и бормотать проклятия. Ей должно быть наплевать, где сейчас находится Эмма Свон. Эмма - всего лишь женщина. С которой она переспала несколько раз, да. Но все же женщина, да еще и та, присутствие которой она едва могла выносить всего пару дней назад. Как она докатилась до этого? - спрашивает она себя, натягивая на ноги деревенские, но все же свежие и удобные штаны, которые ей выдали. Она старается думать хладнокровно и принять факт, что всему виной ее врожденный дух соревнования, который вынуждает ее злиться от того, что ее недооценивают или игнорируют. В конце концов, некогда она была Всемогущей Королевой. А Эмма - не более, чем хобби, верно? Нет. Как она не заметила что все идет к этому? Она должна была вышвырнуть ее из города, избавиться от нее, как когда-то поступила с маленьким Оуэном. Но она не сделала этого, позволив девушке остаться и внедриться в ее город. И когда Грэм бросил ее ради этой взбалмошной блондинки, Реджина тоже ее не тронула. Вместо этого она отомстила ему. Какой смысл был выбирать шерифа в качестве жертвы, если она могла покончить со Спасительницей и оставить себе парня? Даже тот случай, когда Эмма распилила ее яблоню, ее самое драгоценное владение, закончился без каких-либо серьезных последствий для чертовой Чарминг. Реджина хотела убить ее на месте, но не сделала этого. Она позволила Эмме и ее обтягивающей майке уйти в закат, оставив брошенную бензопилу в ее саду. Ее внутренности гудят и это не от голода. Они выворачиваются наизнанку во второй раз за последние полчаса, и каждое воспоминание - это новая картина, которую она подавляет, пока все ее тело охвачено дрожью. Но она не может остановиться. Она надевает льняную рубашку, которую выбрала для нее Аврора и вспоминает противоречивые чувства, вызванные спасением Генри из шахты. В тот день она приблизилась к Эмме слишком близко, но тогда она убедила себя, что сделала это из благодарности. Но сейчас она не была в этом уверена. Сколько времени потребовалось Генри, чтобы убедить ее снять заклятье, наложенное на колодец из которого должны были появиться Эмма и Снежка после битвы с Корой? Нисколько. Пара слов и она уже неслась сломя голову, чтобы отменить магию. Она даже не теряла уверенности в том, что женщины смогут выжить после ее безумной матери. Но когда ее сын настоял, что они живы и она согласилась, что это может быть правдой, она кинулась снимать проклятье. Не учитывая, какими серьезными могли быть последствия. Она воет. Плотно сжимает губы и пытается сдержаться. Но она воет. И этот вой вырывается из нее, потому что ей плохо, она в бешенстве, ей больно и, прежде всего, она чувствует себя дурой. Ведь она уже начала думать, что переспать с Эммой на грязной лодке не было случайной ошибкой. И повторение этого, очевидно, не было вторым неуместным промахом. Как долго она подавляла желание поцеловать эту идиотку Эмму? Реджина проводит пальцами по волосам, стараясь успокоиться, но это не помогает. Она пытается завязать свои кожаные ботинки, но ее руки трясутся от ярости и она не может продеть чертовы самодельные шнурки в отверстия. Она глубоко вдыхает, почти фыркает как бык, и пробует снова, но так же безуспешно. - Черт! - Нужна помощь? Реджина вовремя сдерживает удивленный вскрик. Но ее шок очевиден в том, как она подпрыгивает на стуле, на котором сидит. Она обвиняющее смотрит на дверь, рядом с которой стоит Эмма и имеет наглость улыбаться. И разумеется, если бы она не была так зла, она бы уже улыбалась в ответ. - Помощь в том, чтобы одеться? - сердито бормочет она, возобновляя свое занятие. - Или раздеться... - слова Эммы заставляют каждую мышцу Реджины замереть на секунду, прежде чем она находит в себе силы притвориться безразличной и снова начать двигаться. - Мы, хорошие, всегда готовы протянуть руку помощи, когда это необходимо. Эмма входит в комнату и ее только что насмешливая улыбка внезапно становится вопиюще плутовской. Реджина глубоко сглатывает. Ее желудок все еще бунтует, но в отличие от того, что вызывали в нем воспоминания, сейчас он вызывает желание взлететь. Она не может отрицать, что ей это нравится. - Мне кажется, что у хороших слишком длинные руки... - ворчит брюнетка, более мягко, пытаясь уложить в голове тот факт, что Эмма стоит здесь и флиртует с ней средь бела дня. - Думаю, я припоминаю, что раньше это не вызывало у тебя недовольства, - да, Эмма определенно флиртует. И она улыбается как идиотка, пытаясь рассмешить ее, при этом сохраняя максимальное достоинство. Великая любовь Эммы и отец ее сына воскрес, и все равно блондинка предпочитает быть здесь с ней, наедине, флиртуя и улыбаясь, как будто больше никого в этом мире не существует. И снова Реджина ничего не понимает. Кроме того, что ей это нравится и она ценит то, что хотя бы один раз она не проигрывает, как это обычно бывает. Она поднимается со сдержанной улыбкой. - Понятия не имею что вы имеете в виду, Шериф. - Могу объяснить более детально, если необходимо, - отвечает Эмма, медленно подходя к ней. Она одета в точности как Реджина, в коричневые хлопковые брюки, льняную рубашку с V-образным вырезом и средневековые ботинки. И даже в таком виде, блондинка умудряется взбудоражить каждый нерв в ее организме. - Буду признательна за это... - это всего лишь слова, но они скрывают мольбу. Мольбу, которая становится все более ощутимой, по мере того, как Эмма приближается к ней. Реджина даже не замечает, как закусывает собственную губу в предвкушении, но она видит как язык Эммы увлажняет ее губы. И она думает, что не сможет больше этого выносить. Но ей приходится. Звук чьих-то шагов, эхом разносящийся по коридору останавливает их в считанных сантиметрах друг от друга. Реджина различает мужской голос, разговаривающий со Снежкой и предполагает кому он принадлежит всего за секунду до того, как мужчина заглядывает в дверной проем, через который вошла Эмма чуть раньше. - Вот ты где, - восклицает улыбающийся Нил, чей голос сейчас звучит как скрип ногтей по стеклу для ушей Реджины. - Да, - отвечает Эмма, моргая несколько раз как совенок. - Могу... могу я поговорить с тобой? Наедине? - на этот раз целая армия царапает сотни стекол и королева едва сдерживается от потребности немедленно заткнуть Нила. Эмма, стоя посреди комнаты между ними, открывает рот, только чтобы снова закрыть его, не произнеся ни звука. - Не отвлекайтесь. У нас еще много дел, - Реджина подает голос, используя свой сдержанный холодный тон и пересекает комнату, выходя за дверь. - Кто вставил ей занозу в задницу? - спрашивает Нил шепотом, глядя в направлении, в котором она только что исчезла. Повернувшись к Эмме он видит, что его шутка не возымела эффекта, который он предполагал. - Прости, просто она такая... - блондинка продолжает хранить молчание, не облегчая ему задачу, ожидая, что он скажет дальше. - Я лучше начну заново, - он ухмыляется. - Привет. - Привет, Нил, - отвечает она, на этот раз мягче. Комментарий был не подобающим, но она не может сожрать его из-за простой шутки. Или из-за того, что неосознанно прервал ее за секунду до того, как она поцелует мэра. Даже если бы она хотела обвинить его, Нил на самом деле не был виноват в том, что она продолжала таскаться за «Злой Королевой», глядя на нее как влюбленный подросток. - Эмма, ты здесь из-за Генри? - вопрос прямой и твердый, но голос Нила дрожит и она не знает, что ответить. - Пожалуйста, мне нужно знать. Я не хочу выяснять это там, при всех. Он - мой сын. Вздох Эммы говорит ему все, что он хочет знать, но он ждет, пока она ответит. - Грег и Тамара забрали его и привезли сюда. - Сукины дети... - его ярость и страх переплетаются с этими двумя словами. - Черт... Почему я не послушал тебя? Нил закусывает кулак в искреннем разочаровании и Эмма подходит к нему, не думая как утешить его или что сказать. Она нежно сжимает его плечо и пытается поговорить с ним, хотя еще не до конца осознает сам факт его присутствия. - Она была твоей невестой, это нормально, что ты ей больше доверял. - Нет, это не так. Я хотел верить ей, пытался смотреть только на нее и от этого совсем ослеп. Как я мог быть таким глупым? - Эмма пытается забыть его слова и скрытый в них смысл, сосредоточившись на желании поддержать его. Никто не сможет понять чувства беспомощности и вины лучше нее. - Нил, это женщина знала кто ты. Она, или ее люди, нашли тебя, обнаружили где ты, хотя никто не знал твоего большого секрета. Так что она играла с гораздо большим количеством рычагов, чем ты даже можешь себе представить. - Лучше мне от этого не становится... - Я понимаю, и мне тоже, - она вздыхает и сжимает его руку, обращая на него самый понимающий взгляд, на который только способна. - Что сейчас действительно важно, так это спасти Генри и найти способ вернуться домой. Все остальное не имеет значения. - Путешествие домой - это по моей части, - отвечает он, слегка воспрянув духом и улыбаясь, когда Эмма поднимает брови. - Не хочу портить сюрприз, но скажем так - здесь тоже знают, как выращивать бобы. - И у них есть... - она не хочет праздновать что-либо заранее. - У них был один... из которого уже выросло целых три дерева. - Значит мы вернемся? - выдыхает она. Беспокойство и страх потерять Генри вытесняли все другие проблемы, но сейчас, когда у них фактически был обратный билет домой, мертвый груз, давление которого она даже не осознавала, магическим образом исчез. - Мы вернемся, - заверяет Нил, сжимая ее руку. - Мы вернемся! - радостно кричит она и и бросается на шею Нилу, когда он разводит руки, излучая такое же счастье. - Поверить не могу, - продолжает она, освобождаясь от его крепкого объятия. - Бобы, у нас есть бобы! - Да, - вздыхает Нил. Вздох, который Эмме не нравится и заставляет зашевелиться волосы у нее на затылке, от понимания того, какое последует продолжение. - И второй шанс. Ее глаза распахиваются, сильно. Но не ее губы, даже когда Нил наклоняется и прижимается к ним. Что вроде как должно быть поцелуем. Хотя и не похоже на него, потому что это явно односторонне. Или односторонне и чуть больше, поскольку она здесь и не делает попытки отстраниться. Она вообще не двигается. Это он целует ее, обнимает за талию и закрывает глаза. Она этого не делает, не прикасается к нему и не отвечает на его поцелуй, потому что даже если она и не ожидала этого, ее тело явно в растерянности. Оно сообщает ей, что на его взгляд тут слишком много бороды, слишком много тестостерона и слишком мало темных локонов, которые ему так нравятся. - Теперь я понимаю, чего они так долго... - Крюк выделяет каждое слово, чтобы его шутка имела эффект. Эмма отскакивает от Нила и он делает то же самое, они оба смотрят на дверь, полностью сконфуженные. - И по этой же причине, мне никогда не нравилось брать в команду симпатичных юнг - в конечном итоге они крадут девчонок, - его подкол направлен на Эмму, Нила и остальные лица, которые наблюдают эту картину из-за его спины. Все они брюнетки - Снежка, Мулан и Реджина. Но только двое из них выглядят виноватыми за то, что прервали. Эмма тяжело сглатывает, когда третья женщина, единственная на кого она смотрит, крепко сжимает челюсть, поджимает губы и смотрит на нее таким пустым взглядом, который выбивает воздух из легких блондинки и душит ее без помощи магии. Она была объектом многих самых разных взглядов Реджины. И бОльшая их часть была наполнена отвращением и негодованием. Некоторые из них даже граничили с ненавистью. Но ни один не был таким. Никогда. Может потому, что эти карие глаза отражали сразу все эти эмоции и еще намного больше. Может потому, что худшим во всем этом были не гнев и злость, а тускнеющий свет, умирающий от нанесенной раны. Вот, что душит ее. - Мы не хотели вам помешать, но... - Снежка прочищает горло, отчаянно краснея. - ... все уже на месте и мы опаздываем, - холодно заканчивает за нее Реджина, коротко и четко. - Пошли, - развернувшись, мэр обозначает конец разговора и все остальные, не говоря ни слова, следуют за королевской фигурой. - Идем? - мягко спрашивает Нил, слегка смущенно почесывая затылок. Эмма послушно кивает, но она не в состоянии пошевелить ни единым мускулом. Что только что произошло? И что еще хуже: почему у нее такое чувство, что она не сделав ничего, на самом деле разрушила все? Она хочет зацепиться за что-то, что имеет хоть какой-то смысл. Она хочет, чтобы ее голова не гудела, как будто сейчас взорвется. Но чего она действительно хочет - это найти способ повернуть время вспять. Хотя теперь она сомневается, что ее учитель будет ее этому учить. Она снова тяжело сглатывает, черная дыра внутри нее растет с огромной скоростью и грозит засосать ее внутрь. Снежка берет Эмму за руку и они идут вместе последние несколько шагов. - Все хорошо, милая? Она понимает, что ее мать спрашивает о Ниле, но Эмма отвечает, думая только о Реджине. - Я так не думаю... Продолжение следует...