You and Me, Never(land)/ Ты и я, Нет(ландия)

Утром Эмма мечтает только о том, чтобы избавиться от джинсов. К тому времени, как они достигают равнины, она бы предпочла вообще лишиться ног. Измождение смешивается с болевыми судорогами, а когда она сгибает колени, ей кажется, что они сломаются. Но у них не будет ни отдыха, ни даже передышки, пока они не доберутся до небольшой поляны, которую отметил Крюк. Все вымотаны и понимают, что остальные тоже двигаются на последнем дыхании, но у них заключен негласный пакт молчания и выдержки. Этот пакт зовется Генри. С тех пор, как солнце начало клониться к закату, разговоры в группе свелись к отдельным словам - все экономили силы, чтобы добраться до равнины. Равнины, которая появляется после долгих часов дороги через заросли деревьев, засушливые и влажные земли и все более крутые склоны. Вздох облегчения и усталости вырывается у Эммы как только они выходят на пляж, где стоит на якоре их лодка. Ужин состоит из ягод, стеблей и последних кусочков сушеного мяса из судовой кладовой, а укрытие, созданное Румпельштильцхеном, представляет собой грубую, построенную с помощью магии крышу, покрытую ветвями и листвой. Конечно далеко не пятизвездочный отель, но и это сойдет. Сидя вокруг костра они завершают свою трапезу и уже начинают клевать носом. Крюк, опирающийся спиной на ствол дерева, прислоняется к нему и головой. Снежка привалилась к плечу мужа, а Темный не закрывает глаза только из упрямства. Реджина тем не менее сидит прямо, вытянув ноги, и смотрит на пламя скорее задумчиво, чем сонно. Эмма переводит взгляд с одного на другого, мечтая чтобы эта неоправданная пытка закончилась. - Что ж, время оценить насколько комфортабельный этот... трёхстенный «коттедж», - громко произносит она, нарушая вечернюю тишину. Пять лиц поворачиваются к ней и ее мать несколько раз зевает, пытаясь прийти в себя. - Да, нам нужно отдохнуть, - Снежка сопровождает свои слова таким зевком, что Джеймс ошеломленно поворачивается к ней, а Реджина сравнивает ее со львом. Даже не со львицей. Нет, с черногривым львом. - Крюк, нам обязательно держать караулы? - Для предосторожности, - отвечает пират хриплым голосом. Он прочищает горло и почесывает лоб. - Я не беспокоюсь о людях. Никто не знает, что мы здесь, и нас не ищут, но мы окружены дикой природой. Джеймс кивает медленнее, чем обычно, и отвечает с такой же скоростью: - Хищники... - он вздыхает, совсем измученный. - Мы можем по очереди бодрствовать по двое. Это даст нам время отдохнуть и парами караульные не позволят друг другу уснуть, - решает он. Его голос становится все слабее и принц тоже не может справиться с зевотой. - Кто хочет...? - Я возьму первый караул, - спокойно отвечает Реджина на его недосказанный вопрос, что вызывает только одобрение на сонных лицах. - Да, отдыхайте. Мы будем поддерживать костер пока вы не смените нас, - теперь, когда заговорила Эмма, реакция остальных чуть более нерешительная. Всех, кроме Реджины, которая просто изучает ее, не выказывая никаких эмоций. - Милая, ты уверена? Это был длинный день... - Снежка подходит к Эмме, все еще сидящей у огня, чтобы оценить ее состояние. - Конечно. Ложитесь спать и попытайтесь восстановить силы. - Мы придем заменить тебя через три часа, хорошо? - предлагает Джеймс, поглаживая плечо блондинки. Крюк смотрит на Румпельштильцхена, а Румпельштильцхен на Крюка и оба мужчины одновременно понимают, кто будет их партнером в ночном карауле. Злые шаги Темного едва слышны за возгласами богохульств пирата, звенящими в воздухе, пока все четверо удаляются под деревянное укрытие. А потом, просто потрескивание пламени… - Думаешь это правда? ... и голос Реджины. Эмма смотрит на нее. Свет огня преображает черты Королевы, и кожа мэра сейчас кажется красной, а ее глаза ярко-оранжевыми. - Что именно? - Что они не знают, что мы здесь, - оранжевый взгляд пронзает ее, и Эмма понимает, что за этими словами скрывается нечто большее. - Звучит правдоподобно, - они погружаются в события последних четырех дней, пропуская их в памяти. - Они знали, что у нас не осталось бобов, и что мы провели целый год запертые в Сторибруке. Кто мог ожидать, что Крюк вернется за нами? - добавляет она с сарказмом, показывая собственное неверие в этот факт, даже несмотря на то, что она сидит на камне в Нетландии и спасибо за это можно сказать только капитану. Реджина отпускает тихий смешок, который застревает на полпути и возвращает взгляд к огню. - А Генри? - шепчет она, сгибает ноги и опирается предплечьями на колени, опуская на них подбородок. - Он тоже верит, что он здесь один? - тихо продолжает брюнетка, избегая смотреть на Эмму. Скрытая нежность в ее словах болезненно резанула в груди Эммы, а страх Реджины сжал ее горло сдерживаемыми слезами. Блондинка уважает ее образ безразличного мэра, но все равно садится рядом. И если эта, такая другая Реджина, не нуждается в утешении и поддержке, то Эмма нуждается и не боится признать это. - Мы же говорим о Генри, помнишь? - теперь, когда костер не разделяет их, девушка говорит мягче, борясь со слезами, обжигающими глаза. Реджина решается посмотреть на нее из своего укрытия, созданного собственными руками. - Этот пацан чертовски умен и он всегда все знает, - объясняет она грубоватыми словами, но они проникают в Реджину и возвращают в ее грудь приятное тепло, которое она даже не заметила как потеряла. Это «все-будет-в-порядке" девиз в стиле Шерифа Свон и брюнетка жаждет проникнуться им. - Генри знает, что мы здесь, точно так же как мы знаем, что вернемся домой с ним, понятно? Руки Реджины скрывают большую часть ее улыбки, но она есть. Женщина поднимает ладонь ко лбу и салютует: "Да, Шериф", и Эмма улыбается вместе с ней. Брюнетка вдыхает запах костра. Ночь скрывает все вокруг, кроме того, что освещается небольшим пламенем, кроме них двоих. Реджина позволяет приятному ощущению поддержки согреть свое тело вместе с пламенем. - Это не твоя вина. Я никогда так не думала, - тихо произносит брюнетка, снова поднимая на нее глаза. Эмма вздергивает брови, что заставляет Реджину улыбнуться. - Я помню, что сказала... Но я всегда скорее стреляла на поражение, чем сначала все обдумывала, - она заканчивает свое признание глядя на огонь. Реджина только что призналась, что хотела причинить ей боль. И, в какой-то степени, она даже извиняется. - Если в этом и можно кого-то винить... - Даже не думай об этом, - шепот Эммы одновременно нежный и твердый. Ни один слог не наполнен упреком, несмотря на то, что ранее она обвинила Реджину в том, что та подвергла Генри опасности. Спаситель думает, что может нарушать правила по своему желанию? Реджина - Злая Королева, у нее иммунитет к этим банальным репликам, человечным и примитивным словам утешения и остальным сантиментам. - Они похитили Генри, а не ты. Она больше не может сдерживаться. То, как Эмма оправдывает ее - это бальзам на душу, который исцеляет и в то же время заново открывает раны, напоминая ей, что она всего лишь человек. Даже она не может выдержать так много боли и страха потерять своего ребенка, не будучи разрушенной этим. Возможно она может нарушить мои правила... Ответом Реджины является тихий вздох. Тихий, но такой влажный, что он резонирует в воздухе, достигая ушей и внутренностей Эммы. Вздох, который пропитан слезами и болью. - Эй... - ладонь Эммы, настойчивая и все же желанная, ласкает ее руку. Блондинка никогда не была хороша в такие слезливые моменты, никогда не знала, как себя вести, она не знает, как утешать других... но сейчас она забывает, что не знает, и просто делает это. - У нас есть Белоснежка, Прекрасный Принц, Темный маг, Злая Королева и очень сердитая мать с заряженным пистолетом. Нас не остановить! Мэр, которая раньше никогда даже не улыбалась Эмме, сейчас на грани смеха. Открытая и искренняя улыбка, без защиты, которой королева всегда себя окружает, лишена хитрости и холода. И, в глазах Эммы, Реджина становится просто женщиной из плоти и крови, с большим количеством граней, чем мэр или Злая Королева. - Я не боюсь противостоять им или чего-то подобного... плохое случается. Что меня пугает, так это то, что ничего не происходит, - признается она, съеживается и бросает кусок дерева в огонь. - Я с ума схожу от мысли, что Генри здесь нет, что мы застряли на этом острове и они победили. - Румпель следовал сюда за собственной кровью, той же, что течет в жилах Генри. Пацан близко, я знаю это. И как только мы найдем эту чертову тень, мы вернем его. - Ты уверена в этом? - это скорее мольба, чем вопрос. Неуверенное и хрупкое «обещай мне», чтобы наполниться уверенностью Эммы, пока она сама не будет способна так же бесстрашно как блондинка поверить в это. - Очень злая королева однажды сказала мне, что добро всегда добивается своего, помнишь? Ну, теперь ты тоже на этой стороне, так что привыкай к победе, - уверяет ее Эмма, усмехаясь своей самой очаровательной улыбкой. Реджина улыбается, загоняя свои опасения в угол, но освобождая место для других, ужасающих страхов. Тех, в которых Эмма - главный действующий персонаж. Она тяжело сглатывает, осознавая, что смотрит на улыбку блондинки пристальнее, чем должна. - Ты знаешь, что твоя слащавая и всепоглощающая уверенность безумно заразна? - спрашивает она, сокращая расстояние между ними и отвечая на улыбку Эммы своей такой же широкой, но более провокационной. Это сумасшествие, глупость, которая несомненно выйдет ей боком и она обязательно пожалеет, но ей нужна Эмма, ей нужно поцеловать ее. Реджина даже не может представить, как эта дурацкая необходимость сможет обернуться чем-то хорошим, но никто не встает между ней и ее желаниями. Даже она сама. И если есть только два пути - сбежать или забыться на губах Эммы - она выбирает последний. - Я все знаю. Как ты думаешь, от кого Генри унаследовал это? - отвечает Эмма, приближаясь еще на несколько сантиметров, с надменностью, слишком соблазнительной для разбушевавшихся гормонов Реджины. Это невероятно возмутительно, что между ними все еще осталось пространство для воздуха. Злая Королева не понимает, чего она ждет. Пока она не замечает как... Эмма теряется на ее губах на мгновенье. Это всего лишь миг, секундный взгляд, но это сигнал, который запускает все хищные инстинкты Реджины. Воротник Эммы сминается, когда Реджина вцепляется в него, и шериф позволяет притянуть себя с податливостью, которая кажется отрепетированной. - Безумие, мисс Свон, вы - сводящее с ума безумие, - рычит она так близко, что может укусить. - И тебе нравится это безумие? - намекает Эмма, сводя их лбы вместе, пожирая ее глазами и произнося эти слова так, что Реджина жаждет укусить эти дерзкие губы. - Нет, но я пытаюсь заткнуть тебя, - ее голос звучит так холодно и резко, что когда ее губы сталкиваются с губами Эммы, она чувствует улыбку блондинки. Чертова нахалка... Она стирает эту улыбку атакой, двумя поглаживаниями языка и укусом. Поцелуй, который успокаивает ее жажду и пробуждает одновременно. Она понимает, что рано или поздно, это закончится болью, но сейчас ей просто нужно больше этого. Реджина тянет за ткань, которую все еще сжимает в руках, и Эмма отвечает на поцелуй, позволяя направлять себя, пока ее тело не встречается с теплом Реджины. - Что ж, ты на правильном пути, - Эмма задыхается, хватает ртом воздух и наполняет им свои беспомощные легкие. Реджина хочет ответить, оставить последнее слово за собой, и открывает рот, чтобы заговорить. Но ее губы захвачены профессиональным штурмом и плавятся под медленным, настойчивым и таким опасным поцелуем. Она обхватывает шею Эммы, заставляя ее не останавливаться, никогда не останавливаться, а руки блондинки обвиваются вокруг ее талии, прижимая брюнетку еще ближе. Реджина стонет, атакует и защищается от поцелуя Эммы своим, еще более агрессивным. Вся ее кожа участвует в этой битве, ощетинивается и горит, а огонь рядом перестает быть красивым природным аккомпанементом. Это источник жара, который готов задушить ее, как тот жар, причина которого гладит ее спину и опускает руки к ее ягодицам. Первое движение запястья Реджины сразу же гасит пламя. Второй взмах ее руки не происходит. Пальцы Эммы скользят и переплетаются с ее пальцами, прерывая влажный поцелуй и попытку брюнетки сотворить магию. - Что у тебя на уме? - глубокий и приглушенный голос Эммы гораздо очевидней отражает ее состояние, чем напускное самообладание. Реджина наслаждается влиянием, которое она оказывает на блондинку, стараясь не обращать внимания, что сама не очень-то хладнокровна сейчас. Она спускается по шее Эммы, целует нежную кожу, вызывая стон девушки прежде, чем ответить. - Что это должно... - она улыбается, хватаясь за рубашку Эммы, - ... исчезнуть. - Идеально... - Эмма стонет от ее слов и изо всех сил старается не прерывать мэра. - Но в этот раз без магии, - брови Реджины удивленно взлетают. - В традиционности есть свои прелести... - Я не действую традиционно, - она снова пытается взмахнуть рукой, представляя в уме образ Эммы без одежды, но пальцы блондинки сжимают ее сильнее. Девушка качает головой и невинно улыбается. - Как пожелаете, шериф, - уступает Реджина, сморщив нос, и оскорбительный, но такой мягкий смех Эммы заполняет воздух. Брюнетка тянется вперед и целует эти улыбающиеся губы, вторгаясь в ее рот и ее язык танцует с этой сводящей с ума Чарминг. - Будет тебе традиционно... - рычит она, нависая над Эммой и сдвигаясь, чтобы посмотреть на нее сверху. Колени Злой Королевы располагаются с обеих сторон Эммы и она практически сидит на коленях девушки. Поза, в которой расстояния между ними больше не существует, и ее тело дрожит от наслаждения, прижимаясь к Спасительнице. Эмма не может представить ничего более соблазнительного в своей жизни, чем вид мэра восседающей над ней, демонстрирующей такую яркую страсть и двигающуюся таким образом. Брюнетка ласкает ее шею и опускается к бесконечному ряду пуговиц на рубашке Спасительницы. Она расстегивает первую, целует блондинку и нежно прикусывает мочку ее уха. Эмма закрывает глаза, поворачивает голову в сторону и резко вздыхает. Но давление рубашки, которая кажется сжимается и прилипает к ее телу все сильнее с каждой секундой, не исчезает. Она следит за этими длинными пальцами, теребящими вторую пуговицу и избавляющимися от нее, очень медленно. Еще один влажный и долгий поцелуй жилки на ее шее заставляет девушку зажмуриться. Но Реджина замечает это. Ее пальцы касаются кожи под рубашкой и она тянет следующую пуговицу... медленно... так медленно, что Эмма была бы счастлива, если бы на ней сейчас был балахон. В дедушкином стиле, серый и плюшевый, но который так легко развязать и так легко снять. Она сдается и позволяет Реджине расстегнуть все пуговицы, сопровождая каждое движение взмахом бедер над ногами Эммы; она позволяет подвергать свою кожу сладким пыткам белых зубов и мягких губ; она позволяет телу Реджины тереться об нее и никогда не заканчивать освобождать ее от рубашки. Она сдается, потому что каждый раз, когда она сходит с ума от желания перевернуть ее, уложить на землю и быстро раздеться самой, Реджина возвращается к ее губам, проникает в ее рот и лишает чувств. И Эмма стонет и сдается, еще раз. Целовать Реджину гораздо лучше, чем весь день прогонять мысли об этом из своего сознания. И отдаться ее поцелую намного умнее, чем пытаться сказать нет. Почему она должна сказать нет? Она даже не помнит. Эмма знает только то, что она расстегивает рубашку мэра, гораздо более нетерпеливо, а руки брюнетки скользят по всей ее спине. И играют с застежкой ее бюстгальтера. - Надеюсь ты практиковалась, - шутка Эммы зарабатывает ей острый укус кончика ее груди. - По правде говоря - нет, - Реджина оттягивает лямку и отпускает ее со звонким щелчком о кожу Эммы. - Ой! - но она не может сдержать смех и губы Реджины напротив ее груди тоже улыбаются. - Ладно, я это заслужила, - она тяжело дышит, поднимая подбородок Реджины, чтобы поцеловать ее. Обе их рубашки расстегнуты, но все еще держатся на плечах, как и бюстгальтер Эммы, свободный от застежки. Она тянется к поясу Реджины и опускает голову к ее груди, нежно целуя. Звук, который вырывается из ее горла, мало напоминает человеческий. Она закрывает глаза, сжимает зубы и мягко предлагает Реджине прикоснуться к своей груди, запуская пальцы в темные локоны и притягивая ее лицо к себе. Она не замечает, когда из сидячего положения они оказались лежащими на траве, она не видит ничего, кроме Реджины. И Реджина в восторге, как маленькая девочка. Наполовину обнаженная, почти на грани поражения, но верная своей цели. Она настроена отомстить за каждую насмешку, терзая твердый и соблазнительный сосок и сминая рукой вторую грудь; заставить замолчать все свои сомнения, заткнув их вкусом и мягкостью кожи Эммы; думать, что если и может быть что-то более потрясающее, чем то, что произошло прошлой ночью на лодке, так это делать это снова и снова. Но она перестает думать. Горло блондинки вибрирует гортанным стоном, который дрожью пробегает по позвоночнику Реджины. Она двигается вдоль ее тела, они обе дрожат, и их кожа соприкасается вперемешку с наполовину снятой одеждой и рваным дыханием, срывающимся с губ. - Ты перепугаешь всех животных, которые здесь охотятся, - шепчет Реджина, оставляя легкие поцелуи на ее нижней губе. - Ну, пока я не пугаю тебя... - рычит Эмма, находит эти губы, которые так соблазнительно подходят к ее собственным. Когда их языки сплетаются и танцуют танго, голова Эммы начинает кружиться, так же как и голова Реджины от ее слов. Магическое заклинание, которое ударяет прямо в ее грудь и согревает ее тело, пока не концентрируется в низу живота. - Я злая колдунья, меня не напугаешь парой стонов. Она лежит на Эмме, вытягивая шею для более томного, влажного и безумного поцелуя. Вторая рука, не задействованная в возбуждении каждого нерва, каждого сантиметра под волосами и на шее блондинки, путешествует по подтянутому и плоскому животу. Не прерывая медленного поцелуя, наполненного ласками языка, в котором потонули стоны обеих женщин. Она минует пояс наполовину расстегнутых джинс и без лишней деликатности проникает между бедер, которые резко взлетают вверх навстречу ее прикосновению. Даже через барьер ткани нижнего белья она чувствует влажный жар Эммы. И вся терпимость, демонстрируемая пока она изображала «традиционность», исчезает. Реджина больше не сдерживает себя от того, чтобы отдаться навстречу оргазму и взять Эмму с собой. Она не может больше этого выносить и не видит причин, по которым должна. Ее рука погружается в центр блондинки. Она тяжело сглатывает громкий, животный и чувственный стон и накрывает ее вход без лишних ласк и прелюдий. Бедра Эммы танцуют в своем собственном ритме и влажный поток, накрывающий пальцы Реджины - единственный сигнал, который ей нужен. Два пальца проникают в теплую глубину и оказываются заключенными неконтролируемыми сокращениями внутри. Реджина входит в нее еще несколько раз, прежде чем добавить третий палец, не переставая исследовать языком каждый уголок рта Эммы. И блондинка снова вынуждена сдаться, отвечать этой руке и подчиняться удовольствию, которое так восхитительно изящно доминирует над ее телом и здравым смыслом. Она пытается стянуть брюки Реджины - последний проблеск логики и силы, прежде чем превратиться в возбужденную и податливую марионетку в руках мэра. Эмма опускает ткань вниз до колен. Реджина резко вдыхает, когда ночной воздух касается ее кожи, но она стонет и кусает губы Эммы, когда колено блондинки сгибается и располагается между ее ног. Реджина практически насаживается на ее ногу, ей необходимо это мучительное скольжение, которое может успокоить ее нервы, ее кровь, ее бьющееся с абсурдной скоростью сердце. Все, причиной чему является Эмма. Так что вполне справедливо, что она тоже ответственна за то, чтобы покончить с этим. Руки Эммы обвиваются вокруг нее, прикасаются к ней везде, но этого не достаточно. Реджина обхватывает ее шею одной рукой, опустошая блондинку пальцами другой - глубже, быстрее, сильнее. Нога Эммы подстраивается под ее скорость, присоединяясь к тому же рваному ритму. Они не разрывают поцелуй, только плотнее сплетаясь телами. Реджина беспорядочно трется промежностью о ногу Эммы, Эмма сжимается вокруг пальцев Реджины внутри нее, и звуки, которые вырываются у них обеих, когда они достигают своей кульминации, разрушают тишину ночи. Два переплетенных, неподвижных, покрытых потом тела. Реджина упирается лбом в Эмму и бесконтрольно дрожит, закрыв глаза. Эмма медленно приходит в себя, пытаясь вспомнить как дышать. Но она не отпускает брюнетку, которая прижимается к ней, отдыхает на ее плече, утыкаясь в шею. Реджина убеждает себя, что как только восстановит силы, она отстранится. Эмма же бесцельно блуждает пальцами по ее спине и королева забывает, что собиралась сделать. - Кажется я могу умереть от обезвоживания, - голос Эммы звучит более надтреснутым, чем она ожидала, почти приближаясь к контральто из-за отсутствия слюны . - Фляжки вон там, - шепчет Реджина и небрежно машет рукой на остатки ужина. Хотя она очень надеется, что Эмма не собирается шевелиться и идти за ними. - Я просто не в состоянии встать, - выдыхает блондинка. - Думаю, я еще могу умереть от переутомления, - лицо Реджины отрывается от теплого укрытия на шее Эммы и поворачивается, чтобы посмотреть на нее с насмешливым и скептическим выражением, сопровождаемым поднятой бровью. - Что? Я облазила пол острова в течении нескольких часов. - Нееет! - она имитирует шокированный возглас. - А я-то сюда прилетела. - Могла бы взять меня с собой, - скулит Эмма, неподдельно надувшись. Реджина закусывает язык, стараясь не рассмеяться, но все же сдается. Она просто не может сдержаться при виде этой чертовой надутой мордашки. - В следующий раз, может быть. - Я знаю, как ты можешь искупить свою вину... - Я не собираюсь перемещать для тебя эти фляжки, лентяйка, - прерывает Реджина, снова утыкаясь в изгиб ее шеи. - С чего ты взяла, что я это имела в виду? - голос Эммы превращается в соблазнительный и медленный шепот. Реджина отодвигается от нее на пару сантиметров, чтобы кинуть выразительный взгляд «не сработает, хитрюга». - Хорошо, да, я именно это имела в виду... - рычит блондинка, понимая, что ее раскусили. - Когда-нибудь я научусь использовать свою магию. - Когда-нибудь... - выдыхает Реджина рядом с нежной кожей Эммы. - И что ты тогда будешь делать? - Я заставлю все фляжки мира переместиться ко мне, - простота ее желания, смешанная с абсолютной уверенностью в словах, вызывают смех Реджины, а следом и самой Эммы. Поляна снова окунается в мирную тишину и Эмма может поклясться, что слышит их дыхание, ритмичное, как нежная ночная мелодия, и гораздо более гармоничное, чем звуки джунглей. - Ты боишься, что использование магии снова сделает тебя злой? - этот вопрос звенит у нее в ушах и зудит на языке, поэтому она все-таки его задает. Реджина вздыхает и согревает этим вздохом кожу рядом с жилкой на шее Эммы, но не отвечает. - Магия не может этого сделать, если только ты сама не захочешь. - Может и бывают варианты, когда магия сама по себе не зло, но мои руки делают ее такой, - ее слова сопровождаются смущенным смехом. В этот момент Эмма решает, что никогда в жизни она больше не хочет слышать ничего столь самоуничижительного из губ Реджины. - Я училась владеть этой силой, чтобы использовать ее и сделать все правильно. Исправить все, а не разрушать, - неохотно вспоминает она, говоря едва слышным голосом. - Если невинная девушка с добрыми намерениями закончила подчиняя все королевство своей жестокой воле... представь, что я могу сделать сейчас, когда я не так невинна, - ее тон настолько резкий, что Эмме становится больно за нее. - Я даже не знаю... Что-то настолько безумное, как пожертвовать собственной жизнью, чтобы спасти целый город? - спрашивает блондинка и встречается взглядом с Реджиной, вызывая ее опровергнуть это. Смех, вырвавшийся у брюнетки, пока не слишком веселый, но по крайней мере это уже не тоска, прикрытая улыбкой. У нас прогресс. - Я все время забываю насколько вы, Чарминги, идеалистичны и драматичны, - бормочет Реджина ей в шею. Эмма улыбается, хотя не понятно - больше из-за шутки или от вибрации голоса женщины рядом с ее кожей. - Это часть меня, я этого не отрицаю. Но магия также была частью Злой Королевы и достаточно сложно не отождествлять себя с этим титулом, когда я прибегаю к ней. - Не соглашусь с тобой... - она слышит вздох Эммы у ее волос. - Тебя никто и не просит, - отшучивается Реджина, встречаясь взглядом с глазами цвета индиго, чтобы убедиться, что ее слова не восприняты как нападение. - Я просто не хочу пользоваться магией без необходимости, вот и все. - Но ты используешь магию со мной... - это вопрос, замаскированный под утверждение. Она морщит лицо и внимательно смотрит на Реджину. Потому что с тобой я не чувствую в себе зло, я не чувствую, что что-то не правильно. Реджина сглатывает, глубоко, так глубоко проглатывая эти глупые слова и отгоняя их как можно дальше от своего рта. - Потому что ты плохо себя ведешь, - всего лишь произносит она, усмехаясь. - Говорит Злая Королева Спасительнице, - нараспев поддразнивает Эмма, приукрашивая свои слова аурой полного возмущения. - О, простите меня, великий и милосердный Спаситель, - ёрничает она, вглядываясь в прищуренные глаза. - Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину? Вопрос кажется нравится Эмме. Она расплывается в поистине счастливой улыбке и отвечает: - Я хочу... - ... чертову фляжку, - рычит Реджина, сдаваясь. Эмма удовлетворенно кивает и в голове брюнетки возникает идея. - Это базовые основы магии. Хочешь немного командной работы, Поттер? - улыбка блондинки становится еще шире и светлее, когда она понимает, в чем заключается это предложение. - Что я должна делать? - Это легко. Закрой глаза и сконцентрируйся на фляжках, - инструктирует Реджина, положив ладонь на живот Эммы, чуть ниже груди. Она чувствует дыхание блондинки и вихрь магии формируется на ее пальцах почти мгновенно. Эмма - огромный источник силы и Реджина медленно направляет ее, удивляясь отсутствию сопротивления со стороны блондинки. - Ты хочешь, чтобы они пришли к тебе, чтобы они перестали быть так далеко... Вот так, чуть больше... У тебя почти получилось, - шепчет Реджина, все еще рядом с ее шеей и ухом, позволяя магии их обеих работать вместе. - И ты получаешь их! - восклицает она нормальным быстрым голосом. Эмма не знает, что она замечает в первую очередь - холод от того, что тело Реджины покинуло ее, передвинувшись... или поток воды хлынувший на нее. Она в шоке открывает глаза и настоящий водопад ударяет ей в лицо, заставляя снова закрыть их. - Что за...?! - она вытирает лицо, как раз вовремя, чтобы увидеть две открытые и перевернутые фляжки, магическим образом зависшие над ее головой и телом. - Ты призвала их и они пришли... Разве ты не хотела водички? - Эмма поворачивается к ней, с прилипшими к лицу мокрыми кудряшками, с которых капает вода, и невероятно смешным рассерженным взглядом. Реджина пытается отодвинуться подальше, но она все еще лежит на земле и смех сотрясает ее тело, отнимая силы и скорость передвижения. Рефлексы Эммы делают все остальное. Она хватает брюнетку за запястья и тянет на себя. - Нет, нет, отойди от меня, - требует Реджина, все еще смеясь. Но пощады не будет. Эмма набрасывается на Реджину, накрывает собой, убеждаясь, что не оставляет ни одного малейшего участка кожи не задетым, и прижимает ее к своему телу. - Нет, стоп, слезь с меня! - ее крик смешивается с самым звонким смехом, который блондинка когда-либо слышала. Она не может сдержаться и смеется вместе с ней, причиняя эту вполне заслуженную пытку. Смех стихает через несколько мгновений, оставляя после себя улыбки. Улыбки, которые так естественно становятся следующим шагом. Эмма отрывается от созерцания этих соблазнительных губ, еще более притягательных, когда улыбаются, и шепчет: - Я вся промокла. Реджина находясь под ней и пойманная в ловушку под ее весом, закатывает глаза. - Теперь и я тоже! Кроме того мои штаны спущены до лодыжек и я чувствую холодную траву по всем ногам, - жалуется она, но делает это весело и не двигается ни на дюйм, а затем трется кончиком носа о нос Эммы. - Карма справедлива и мудра, - шепчет Эмма почти напротив ее губ и Реджина пытается ответить, но что-то останавливает ее. Коронный способ Эммы: она не дает Реджине произнести эти слова, оставляя их у нее на языке, целуя ее и мешая говорить. Как бы то ни было, желание отвечать пропадает, при условии, что вместо разговоров она получает поцелуй. Она тихо стонет и мурлыкает в губы Эммы, такие игривые, нежные и смелые, что они полностью отключают ее сознание. Вес шерифа на ней перестает быть заточением, он становится благословением, которое она принимает с распростертыми объятиями, закрытыми глазами и руками, погрузившимися в светлые волосы. - Ты сильно замерзнешь, если остальные части твоего тела тоже почувствуют холодную траву? - страстно шепчет Эмма, прикусывая мочку ее уха. Реджина действует организованно. Сначала она тяжело вздыхает, перед лицом атаки, затем многообещающе прикусывает нижнюю губу и наконец пытается ответить: - Нет, нет, нет... Уверена, что не замерзну... температура здесь просто чудесная. - Прекрасно... - она улыбается, ее голос глубокий, а намерения - божественное зло. Рука Эммы проникает под расстегнутую рубашку к плечу Реджины, а язык следует за естественным изгибом шеи брюнетки. Она сдвигает ткань, покрывая обнаженную кожу поцелуями, и Реджина, поджимая губы, не может не согласиться с Эммой. Прекрасно, прекрасно, прекрасно... Первый раз, когда она занималась сексом с Эммой, был помешательством. Диким и неконтролируемым. Второму разу такого оправдания нет. И если они собираются на третий раунд... это уже повторное правонарушение со злым умыслом. Это больше не одноразовый приступ ярости или странный способ утешить друг друга. Это... это... что это? Губы Эммы чередуют легкие укусы с поцелуями на ее яремной вене и Реджина выносит вердикт. Это прекрасно... Это не логичное решение и оно не продлится долго. Но сейчас она должна это сделать, потому что все, что имеет значение в данный момент - это быть там, где она есть и выяснить, что еще руки и губы Эммы приготовили для нее. Звук, исходящий ни от Эммы, ни от ночных сверчков или остатков умирающего костра, проскальзывает в ее сознание. - Что это было? - Что? - голос Эммы - хриплый и соблазнительный шепот. - Я что-то слышала, - отвечает Реджина и ее тон заставляет Эмму отреагировать. - Животные? - Не знаю... но раньше я этого не слышала. Сомнений мэра достаточно, чтобы блондинка насторожилась. Она вытягивает руки и все еще лежит, оглядываясь вокруг них. Эмма спокойно выдыхает и возвращает свое внимание к шоколадным глазам. - Не волнуйся, это всего лишь мои родители... - шоколадные глаза превращаются в огромные коричневые озера, распахиваясь от ужаса. - Стоп, мои родители! - Джеймс и Снежка. Выходящие из деревянной хижины и направляющиеся к ним. - Черт! Эмма освобождает Реджину от своего веса и они обе принимают сидячее положение больше с поспешностью, чем с четкостью. Блондинка излучает страх, когда шипит: - Сделай что-нибудь, одень нас, высуши меня. И то, что так напугало Эмму, внезапно стало невероятно забавным для Реджины. В конце концов... они были еще в пятидесяти метрах. - Ты сказала без магии, - Эмма, пытаясь достигнуть успеха в застегивании своей рубашки, испуганно поворачивается к ней. А у Реджины хватает наглости быть спокойной и мило улыбаться. - Нет - магии во время процесса, да - после, - рычит блондинка, времени совсем не осталось. - Вы переделываете правила как и когда вам хочется, мисс Свон? - Реджина! * * * Снежка зевает, обнимает Джеймса и пытается восстановить часть тепла, которое они оставили под покрывалами в деревянном укрытии. В нескольких метрах от них все еще виднеется огонь. Она думает только о том, чтобы сесть и надеется, что их караул не будет слишком долгим. Она улыбается Эмме, когда они подходят на расстояние нескольких шагов от нее и думает, что ее дочь хотя бы сможет немного отдохнуть. Недалеко от нее, Реджина все еще сидит в той же позе и так же тихо, как они оставили ее после ужина - как статуя. Они приближаются к блондинке и Снежка гладит ее плечо. - Хей, как прошла ночь? - Скучно, - на их удивление отвечает темноволосая статуя. Пара поворачивается к ней, как если бы они смотрели на говорящую куклу. - Да, очень тихо... - подтверждает Эмма с вымученной улыбкой. - Ладно, идите спать, - решает Джеймс, любяще улыбаясь ей и протягивая руку, чтобы помочь подняться, пока встает Реджина. Снежка нежно целует ее на ночь, прежде чем заменить женщин. Шагов десять они идут молча. Все это время Реджина пытается сдержать улыбку. - Я даже костер разожгла, - заявляет она, гордо и хвастливо. - За тобой должок. Большой. Эмма останавливается и поворачивается к Реджине, скрестив руки на груди. - Ты меня мучила, ты почти допустила, чтобы нас поймали полуголых и мокрых, ты сказала, что это была очень скучная ночь... и за мной должок? - Да, - и на этом все. Подтверждение, полное дерзости, насмешки и такой искренней улыбки, что Эмма вынуждена упереть взгляд перед собой и глубоко вдохнуть, чтобы не улыбнуться самой во все тридцать два зуба. Вместо этого, выражение ее лица становится задумчивым и, когда она снова обращается к Реджине, то выглядит уже намного спокойней. - Реджина. - Что? - Ты можешь звукоизолировать хижину? Она распахивает глаза, тепло улыбается и морщит нос, пытаясь говорить серьезно и обиженно. - Она общая, ты, чертова ненасытная извращенка, - она смеется... но, боже, какая же это соблазнительная идея... Эмма выпячивает грудь и горделиво смотрит на нее. - А кто сказал, что я собираюсь использовать это сейчас и вообще с тобой? - Просто на всякий случай... - уточняет Реджина, когда они уже всего в нескольких метрах от деревянного навеса. - Хотя, я возможно могла бы звукоизолировать спальный мешок... - шепчет она заговорщически, проводя кончиком языка по краешкам зубов. - Что правд...? - глаза Эммы моментально загораются, полностью сдавая ее Реджине, которая разражается смехом. - У нас даже нет спальных мешков... Ты разыгрываешь меня. - О, именно так... - победно шипит Реджина. Эмма выдыхает сквозь зубы и на этот раз Реджине приходится идти немного быстрее, чтобы догнать ее. - По одиночке, шериф. Да ладно тебе, не дуйся! Когда минутой позже Реджина закрывает глаза, готовясь ко сну, перед ними всплывает лицо Генри. Она вздыхает, тяжелым долгим вздохом, и слова Эммы эхом раздаются в ее голове. Они найдут его и вернутся домой... и если Эмма уверена, что Генри ждет их, значит наверняка так и есть. Где-то в темноте палатки, созданной мистером Голдом, храпящим в углу, она вслушивается в дыхание Эммы, глубокое и спокойное, и позволяет себе заразиться этим спокойствием. Когда она засыпает, она все еще думает о Генри, но, хотя боль все еще присутствует, Реджина больше не чувствует опасности. Они вернутся домой вместе. * * * Джунгли Нетландии коварны. С тех пор, как они покинули безопасную равнину, они уже прошли через болота, места, полные растительности, через которую пришлось продираться, и скалы, прикрытые ветками и лианами. Воспоминания Крюка теперь бесполезны, потому что в этой части острова он почти такой же первопроходец, как и все остальные. План, предложенный Реджиной все еще в силе, хотя кажется никогда не наступит подходящая ситуация, чтобы они могли разделиться на пары. Крюк всеми способами пытался попасть в пару с Реджиной, но никто не заметил, каким образом именно Эмме выпало право распределять напарников. Она остается с Крюком, ее мать пойдет с Румпельштильцхеном, а третьей парой будут Реджина и Джеймс. Она не может себе представить, как пройдет этот эксперимент, учитывая эти странные и неудобные пары, но она разделила их так, что в каждой команде есть хотя бы один человек с магией. Если она вообще может считаться таковой. А пока они все так же идут все вместе и не планируют разделяться, пока почва не станет более или менее одинаковой. Она огибает коричневую лужу и продолжает идти, когда чья-то рука касается ее плеча. Нежные глаза матери улыбаются ей. - Как ты вообще? - Я просто хочу уже хоть куда-нибудь прийти. Ты? - Аналогично, - признает она, стряхивая грязь со своего ботинка. - Мы идем уже больше двух часов, а кажется, что продвинулись всего на несколько метров. - Мы разделимся и тогда наверняка будем двигаться намного быстрее... - Снежка слабо улыбается и Эмма поднимает бровь. - Что? - Просто... Я не могу представить, что это будет за приключение - я и Румпельштильцхен, - Эмма тоже улыбается. - Думаю, оно будет очень тихим, - резюмирует она с оттенком юмора. - Ты бы предпочла пойти с Реджиной? - все еще можно было поставить ее вместе с мамой... Но абсолютно точно Крюк и мистер Голд не смогут пойти вместе, а Капитан в паре с Реджиной... это комбинация, которую Эмма решила даже не рассматривать. - В обычное время, конечно - нет, - быстро отвечает она. - Но я не знаю, чего ожидать от этой новой версии... Эмма собирается ответить, она хочет добавить, что эта версия намного лучше, что они возможно на пути к хорошим временам. Но она не успевает открыть рот. Что-то падает прямо перед ней, так близко, что она различает только какое-то пятно. Но нож у своей шеи она чувствует очень четко. Она поднимает глаза, пытаясь разглядеть что или кто атаковал ее и она кричит. Кричит, инстинктивно глядя на Реджину. - Не трогайте ее! Все замирают. Румпельштильцхен опускает руки и Джеймс убирает пистолет. На ладони Реджины уже полыхает фаербол, но он исчезает по команде Эммы. Брюнетка в ужасе смотрит на свои пальцы, где только что разгоралась ее магия. Она не отменяла ее, но это каким-то образом сделала Эмма, когда закричала и посмотрела на нее. - Мулан? - вопрос Эммы звучит приглушенно из-за лезвия ножа, упирающегося в ее горло. - Эмма, Снежка! Я думала, это враги! - радостно восклицает она, опуская оружие и обнимая обеих женщин. Остальные члены группы, за исключением пирата, растерянно ждут. Они слышали о Восточном воине, но и предположить не могли, что она тоже находится в этом мире. - Вы с Крюком? - выражение ее лица меняется, когда она замечает темноволосого мужчину, который улыбается ей и машет крюком, стоя среди других участников их экспедиции. - Это долгая история... - шепчет Снежка. - Но что ты тут делаешь? Где Аврора? - Она с Филипом, - улыбка, украшающая ее лицо, просто огромна. - Мы вернули его, благодаря вам. И они здесь, со мной. Мы все здесь и пока мы - беглецы, - волнение воительницы заставляет ее слова звучать поспешным и беспорядочным потоком. - Вы должны пойти в наш лагерь. Эмма и Снежка прилагают все усилия, чтобы следовать за ходом мыслей обычно суровой женщины. Блондинка успокаивающе гладит ее руку и старается быстро собрать в уме все, что должна рассказать. - Боюсь у нас нет времени отклоняться от курса. Ты помнишь Генри, моего сына? Его удерживают в плену на этом острове и мы должны найти его. - Тень? - спрашивает Мулан, восстанавливая свое спокойное состояние. - Мы думаем - да. - Значит у вас даже не одна, а две причины пойти со мной в лагерь, - выдыхает она, напоминания о важности не терять время. Ловкость Мулан, когда она двигается просто поразительна. То, что до этого казалось зеленым лабиринтом, сейчас почти прямой путь, на котором они с легкостью избегают непроходимые места и больше не натыкаются на болота и скалы. Но, что больше всего поражает Реджину, так это то, что воительница идет так быстро, без всяких карт и компасов и при этом еще успевает разговаривать с Эммой. Восточная женщина не перестает разговаривать со Спасительницей и ее матерью и, как замечает Реджина, это чересчур монополистическое поведение. К тому же, судя по обрывкам разговора, которые она слышит (хотя она нисколечко не интересуется, о чем они говорят), Мулан не отвечает ни на какие вопросы от обеих женщин. Она только повторяет, что им придется подождать, пока они доберутся до лагеря. И снова игнорирует их попытки что-то выяснить, переводя тему и рассказывая, как им удалось вернуть Филипа «почти с того света» или как они охотятся, чтобы выжить на острове. Супер интересно, думает Реджина раздраженно, в то время как ее ботинки застревают в грязи на этой проклятой дороге, которая похоже никогда не закончится. Реджина знает, что она не ревнует, потому что ей было бы абсолютно наплевать, если бы они часами обсуждали свои унылые дела, если им так угодно. Настоящая проблема заключается в том, что они не сфокусированы на спасении Генри. Никто даже не спросил ее, согласна ли она, чтобы они отклонились от пути в сторону этого лагеря. На самом деле они вообще ни с кем это не обсудили. Они просто решили следовать за миниатюрным воином и вот так всегда. И она с этим не согласна, но до этого похоже никому кроме нее нет дела, потому что остальные тоже не задают вопросов. Крюк и Румпель идут как овцы, не произнося ни слова, Джеймс следует за своей женушкой, которая слушает Мулан и Эмму. Блондинка иногда поворачивается к ней лицом. То есть в моменты, когда Азиатская воительница замолкает на секунду и дает ей передохнуть. А затем снова начинает говорить. Хотя, по крайней мере на этот раз, ее слова Реджине по душе. - Мы пришли, - произносит она перед двумя переплетенными деревьями. Все останавливаются за ней, глядя на эти два кусочка леса с наполовину осыпавшимися листьями. Мулан, слишком хвастливо, по мнению Реджины, улыбаясь, раздвигает ветви, открывая им вид на миниатюрную деревню, до которой определение «лагерь» явно не дотягивает. - Дом, милый дом! Проходите! - радостно добавляет она, заходя в деревянный дом, один из пятидесяти, которые стоят вдоль эспланады. Если их хижина на поляне была хорошим укрытием, то это - просто инженерный шедевр. Маленькая деревня, построенная из кусочков деревьев и других растений. Нетрудно представить, что сверху она будет выглядеть просто как часть леса. Вокруг них плотная стена деревьев, которая скрывает их присутствие, приглушает шум населения и препятствует вторжению, за исключением редких скрытых проходов, как тот, через который они только что вошли. Эмма обращает внимание, что в большом лагере такая суета, что никто кажется даже не замечает шестерых новичков, которые озираются как настоящие туристы. За исключением четырех человек, которые идут прямиком к ним. Мулан бежит обратно к ним со счастливо улыбающейся Авророй. Немного поодаль еще двое мужчин, которых она не может узнать. У нее на это в общем-то не хватает времени, потому что руки Авроры обхватывают ее и Снежкину шеи, пока она радостно выкрикивает их имена. Но у Румпельштильцхена есть время. Никто не обнимает его, никто не кричит его имя так громко, что можно оглохнуть. Поэтому у него есть время, чтобы разглядеть приближающихся к ним людей. Один из них выглядит как доблестный сказочный принц. Второго же он ни на минуту не забывал. - Бэлфайер!!! Возглас эхом отдается в ушах каждого и в груди одного конкретного человека. Не остается ни одного миллиметра на ее коже, который не охвачен холодом, пронзившим все ее тело. Все внутренности подпрыгивают и переворачиваются у нее в животе в ритме маленьких бабочек, которые провоцируют приступ тошноты, а глаза широко распахиваются от шока. Да... когда она слышит это имя, Реджина понимает что то, что она чувствовала к Мулан, не было ревностью. Это.. это имеет привкус желчи у нее во рту и головокружительное чувство неспособности дышать, вот как она проявляется. продолжение следует...