Пластырь

— Нужно пластырь наклеить, — наконец-то оторвавшись от своего начальника и не придумав ничего лучше, горничная потянулась к аптечке в поисках спасительной наклейки. Довольным слоном Павлик Аркадьевич разглядывал свою госпожу горничную, которая наконец-то ослабила оборону. Из жалости, скорее всего. Но сам факт… — У меня в номере завалялся один. Пойдем, — Паша усмехнулся судорожно перерывающим в сотый раз аптечку ручкам. Он натянул на себя гримасу самого несчастного в мире серба, перехватил ладошку Канаевой и, поймав на себе смущенный взгляд из-под покорно опущенной головы, глухим и умоляющим голосом отдал свой хозяйский почти приказ (ведь как иначе с этой строптивой кошечкой?!), — у меня из-за тебя кружится голова! Ты ведь не откажешь мне? В помощи, конечно. И, конечно, это было великое действо. Только ленивому на пути не попалась эта парочка. Краснеющая, встревоженная Даша придерживала своего начальника, улыбающегося пуще десятка чеширских котов. Сохраняя привычную масочку, Павлик Аркадьевич придумывал, как же ему оставить на подольше у себя непредсказуемую госпожу горничную? Поток враждующих между собой принципов и желаний обрушился на Канаеву, девушку особой удачи. С каких таких пор она вдруг а) целуется в туалете да б) еще и со своим начальником, который в) тот еще непорядочный обольститель, потративший на её покорение столько сил, и г) в азартном порыве не отступится от своих намерений забыть ее имя после совместной ночи? Но, господи, как же изнывало ее тело без мужской ласки! Так изнывало, что сжималось все внутри, Даша стала бояться своей дерганности и вспыльчивости, усиленных пошлыми замечаниями провидицы Комиссаровой. Ну хорошо, допустим, если проявить все меры предосторожности и самой поиграть в Павлика Аркадьевича с ним же, то никто ведь и не узнает. В примелькавшемся люксе Даше впервые было неловко. — Так, сначала обезболивающие и успокоительное. Что ты будешь? Виски? Вино? — улыбка не сходила с его лица. — Спасибо, ничего не нужно! — каким же это было упущением, ведь бокал-другой стал бы отличным поводом сблизиться и расслабиться. — Пойдем за пластырем, госпожа горничная, — доля грусти закралась в усилившийся акцент. Для правдоподобности Паша слегка пошатнулся и придержался за косяк, с наслаждением упиваясь звуком каблучков Канаевой, которая поспешила помочь ему и подарила тем самым небольшую надежду непонятно на что.