Я — Гермиона Грейнджер, самая несчастная девочка на планете. Когда мне было всего семь месяцев, умер мой отец, которого я даже не помню. Мать не больно расстроилась, и уже через год у меня появился отчим. Сначала он был идеальным семьянином, приносящим игрушки и продукты. Но спустя полгода он начал пить и избивать маму, а когда мне исполнилось четыре, он решил, что можно и меня. Каждый раз мать пыталась меня защитить, но, в конечном счёте, мы обе оказывались в реанимации. В итоге мать отдала меня на попечение бабушке.
На моё семилетие бабушка умерла. В тот же день явились люди из опеки и, сообщив, что мать давно погибла, направили меня в приют Св. Николая. Подумать только, я три года жила счастливо, но вмиг лишилась двух самых близких людей. В приюте ко мне относились, как к какому-то говну. Я часто сбегала, за что получала наказания. А наказывали жёстко.
В девять лет я совершила любопытное открытие — если мой возраст умножить на три, то получится количество шрамов, покрывающих моё тело. Дети в приюте меня не любили: говорили, что я странная, закидывали камнями, обливали ледяной водой, рвали мои тетради и учебники. Однажды меня вновь облили водой, и из меня как будто что-то вырвалось. Не знаю, как это произошло, но это был мощный выброс энергии. Двое ровесников, решивших устроить мне ледяной душ, умерли. Приют разделился на две категории: одна боялась меня, другая издевалась ещё больше.
Детей привозили и увозили, а я оставалась. За три года, проведённых в приюте, я повзрослела. Я уже не могла быть тем ребёнком, каким хотела. Пришлось научиться терпеть боль, контролировать эмоции, переносить каждое наказание в тишине. Хер им, а не мои крики.
Той зимой в приют устроилась молодая девушка по имени Джейн. Как ни странно, но она не смотрела на меня, как на прокаженную. Напротив, мы с ней сдружились. Она предложила мне уговор, на который я с радостью согласилась — книги взамен на прилежное поведение. Первым фолиантом был том по этикету. Она отдала мне его с наставлением:
— Каждая леди, должна знать правила этикета, — и тихо добавила, — открой это ночью.
Я послушно дождалась темноты и раскрыла книгу. На первой странице лежала плитка так любимого мной горького шоколада. Отломленную дольку я ела всю ночь, пока читала. На следующее утро Джейн зашла ко мне и не успела сказать и слова, как я напрыгнула на неё с объятиями, выражая благодарность за полученную сладость. Она ничего не сказала, лишь так же крепко обняла в ответ.
Мадам Лестрид, директриса приюта, решила, что Джейн положительно на меня влияет, и приказала той заняться моим воспитанием. За каждую неделю послушания, Джейн приносила мне книгу, иногда вкладывая в неё плитку шоколада.
В мой день рождения она подарила мне серебряную цепочку с красивым кулоном в виде ангела. Я была на седьмом небе от счастья, и, видя это, Джейн счастливо улыбалась мне в ответ. Я не понимала лишь одного: почему подарок был именно таким?
В мою десятую весну Джейн внезапно уволили. Незнание причины породило мои отчаянные крики, переросшие в истерику. Перевод в подвал означал привычные методы усмирения. Меня подвесили за руки на стену, прочно застегнув ремни. В силу роста я не доставала до земли. Раз, два, три, десять, пятнадцать… Я отвыкла от наказаний, но всё ещё могла терпеть боль. Вернувшись, я открыла последнюю книгу, оставленную Джейн. Выпавшая плитка шоколада на этот раз была с дополнением в виде привязанного конверта. Вытащив письмо, я приступила к чтению:
Милая Гермиона!
Если ты читаешь это, лучше приготовься к новостям. Не знаю, воспримешь ты это хорошо или плохо, но у тебя есть младшая сестра. Как оказалось, твоя мать умерла при родах. Девочку отправили в приют Св. Анны, а позже удочерили. Её зовут Доротея Макнайер. Забавно, ведь мы недавно изучали это имя. Надеюсь, ты помнишь, что оно греческое?
Воспоминания об уроках лингвистики отразились слезами на моих щеках.
Найди свою сестру, дорогая. У неё никого нет, кроме тебя. Будь послушной девочкой и помни, что я тебя очень люблю!
Целую,
Джейн Маршал.
Я аккуратно сложила письмо и, положив на тумбочку, уткнулась в подушку. Гневные слёзы сопровождались бессильными всхлипами. Тяжесть от постоянных потерь близких определённо уже стала мне претить.
Неумолимо летящее время приближало мой день рождения, но не осталось того, кому было бы до этого дело. Сестра была хер знает где и даже не знала обо мне, Джейн насмерть сбила машина. Я уже месяц пыталась сбежать из приюта, чтобы сходить на её могилу, но каждый раз всё заканчивалось плетью, ремнём или прутьями. Сегодняшний день не был исключением.
Я сидела в комнате, не в силах лечь на спину. Свежие следы наказания жгли кожу, как раскалённые угли.
— Я бы хотел видеть мисс Грейнджер.
— Простите, а кем вы ей приходитесь?
— Я преподаватель специализированной школы. Нас очень заинтересовала ваша буйная сирота. Мы хотим помочь ей контролировать свой… гнев.
Через приоткрытую дверь я увидела человека, полностью облачённого в чёрное. Брюки, рубашка, мантия, волосы, глаза — казалось, он целиком состоит из этого цвета. Выделялась лишь мертвенно бледная кожа.
— Простите, сэр, но мисс Грейнджер плохо себя чувствует и не готова видеть кого-либо. Дело в том, что её…
— Я в курсе, — грубо перебил её мужчина. — Я не располагаю большим количеством времени, мадам Лестрид.
Под его требовательным взглядом, директриса сдалась:
— Что ж, вам нужна вторая комната слева.
Я мигом спряталась в шкаф, наблюдая за происходящим через небольшую дыру в дверце. Человек в чёрном зашёл в мою комнату, попутно доставая что-то. Пока он нашёптывал нечто странное, я разглядела в его руке деревянную палочку. Вдруг шкаф резко распахнули.
— Не самое подходящее время для игр, мисс Грейнджер.
Я удивлённо уставилась на него и с каждой новой частью его рассказа моё изумление возрастало.
— Докажите, — потребовала я, едва он закончил.
— Мисс Грейнджер...
Он сделал ко мне шаг, и я испуганно отступила, но, споткнувшись о книгу, упала на спину и зашипела от боли. Незнакомец выругался, подошёл ко мне и резко поднял, схватив за руку. Заметив кровь на рубашке, он развернул меня спиной к себе и, задрав ткань, увидел все прелести проживания в приюте. Выругнувшись жёстче, чем впервые, мужчина взмахнул палочкой:
— Акцио зелья! Вот вам и доказательство, — сказал он, откупоривая нужные склянки и по порядку передавая их мне. — Пейте.
Я осушила все колбы, и уже через несколько минут боль прошла.
— Но как?
— Вы просили доказательств, вот они. Повернитесь.
Я вновь послушалась, и человек в чёрном поспешно стал наносить на мои шрамы какую-то мазь.
— Зачем вы это делаете?
— Собирайте вещи, мисс Грейнджер.
