Totally captivated

Последняя миссия далась довольно тяжело как для Наруто, так и для Какаши. Они пошли на нее вдвоем, потому что Сакура была занята сбором медицинских данных, а Сая отправили куда-то в разведку вместе с Ямато. Но им обоим это было на руку, потому что удалось чуть больше времени провести вдвоем. Только вот никто из них не ожидал, что все затянется на долгую неделю, а от ран будет так непросто оправиться. Теперь же и Какаши, и Наруто сидели в ванной в квартире Хатаке. Джинчурики заимел привычку частенько селиться у сенсея на неопределенные периоды времени. И Хатаке позволял ему эту вольность, потому что он, как никто, знал, насколько Наруто терпеть не может сидеть дома в одиночестве. Это угнетало его, заставляло вспоминать призрачные образы отца и матери, которых ему посчастливилось встретить на короткий промежуток. Какаши сидел, прислонившись спиной к прогретой спинке ванны, согнув ноги в коленях, чуть запрокинув голову и положив руки на бортики. Наруто сидел напротив почти в такой же позе, разве что его ноги были вытянуты вперед, и ступнями он касался груди мужчины, выводя на ней пальцами причудливые узоры из капель воды. Он был непривычно молчалив, хотя обычно наедине с Какаши трещал без умолку и рассказывал какие-то истории, которые происходили с ним тогда, когда Какаши не было рядом. Джоунин хотел спросить, что случилось, но не стал, вместо этого всматриваясь в лицо Наруто. А тот наблюдал, его голубые глаза скользили по мокрой коже Какаши, дольше обычного задерживаясь на крестообразном шраме на груди, оставленном Обито во время войны. Это было так давно. Казалось, целую вечность назад. Какаши уже даже успел забыть, что этот шрам у него вообще есть. Это никогда не казалось ему важным, да и напоминало ту часть жизни лучшего друга, о которой Хатаке не хотел бы помнить. Потому что Обито должен был даже в его мыслях и воспоминаниях быть таким, каким он был до встречи с Мадарой. Какаши слишком резко выдохнул, когда Наруто неожиданно преодолел разделяющее их расстояние и оказался слишком близко. Лицом к лицу. Можно было почувствовать дыхание на коже. Горячее, смешанное с таким же обжигающим паром, заполнившим небольшую ванную комнату. И глаза парня в полутьме странно блестели. Хатаке забыл, как дышать. Наруто был с ним разным, он видел каждую сторону характера этого несносного мальчишки, но таким спокойным, словно ушедшим глубоко в себя, с горящими глазами он видел его впервые. Словно это был и не Наруто вовсе, а кто-то иной. Довольно темный. Узумаки осторожно протянул руку, коснулся влажных и слипшихся от воды волос Хатаке и закинул их назад, открывая лицо наставника, сейчас неприкрытое маской. Наедине Какаши редко надевал ее. Не было нужды. Между ними давно не было преград, масок, недосказанностей. Какаши казалось, что они знали друг друга с самого рождения. Мужчина не двигался, наблюдая за выражением лица Узумаки, за его чуть дрожащей рукой, кончиками пальцев которой он провел по открытому лбу Какаши, коснулся ровного носа, огладил щеку и после этого коснулся губ. Осторожно, боязливо, словно бы прикосновение могло ранить или убить. Только чуткими подушечками пальцев, легко, водя из стороны в сторону, задерживаясь на ямочке над верхней губой, проводя чуть ниже, касаясь чернеющей на коже родинки. Хатаке не мешал ему, даже чуть прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями, чуткими и ласковыми. Наруто редко проявлял инициативу, но эти моменты всегда были незабываемыми. Мальчишка мало что знал о любви и интимных отношениях, но он старался, как мог. И Какаши нравилась эта его целеустремленность, которая затронула даже эту часть жизни. Они не говорили ни слова. Не произнесли ни звука. Было слышно лишь размеренное дыхание. Хорошо различимое и медленное — у Наруто, и тихое, спокойное — у Какаши. После чего Узумаки осторожно забрался на колени мужчины, оседлав его. Соприкоснулась кожа бедер, грудью Наруто прижался к груди учителя, оглаживая горячими, почти раскаленными ладонями по мокрым и скользким плечам, чуть царапая распаренную кожу короткими ногтями, переходя на мерно вздымающуюся грудную клетку, задерживаясь пальцами на крестообразном шраме. Наруто глаз не поднимал, пока исследовал предназначенное лишь ему одному тело, но потом все же осмелился посмотреть глаза в глаза, уверенно, даже с вызовом. Одна его рука потянулась к руке Какаши, лежащей на бортике ванны. Узумаки переплел пальцы и довольно настойчиво завел руку Хатаке себе за спину, ведя вдоль линии позвоночника к пояснице. При этом он уткнулся мужчине лбом в плечо и чуть более часто задышал. Какаши тепло улыбнулся. Наруто всегда немного боялся проявлять инициативу, но упрямо делал это, ломая себя и преодолевая страхи. Пусть он и казался уверенным в себе и своих силах, но все же иногда робел перед тем, чего еще не знал. Какаши чуть сжал пальцы, одновременно прикасаясь мягко к светлой коже шеи, к которой прилипли светлые, чуть завитые волоски. После он отпустил ладонь Наруто и провел пальцами дальше вниз по пояснице, вырывая из мальчишки судорожный вдох и чуть слышный стон. Тот прогнулся сильнее, оттопыривая бедра. Вода была плохой смазкой, пальцы входили плохо, и Наруто было больно. Хатаке знал это, даже не видя его лица. Он чувствовал сорванное дыхание на своей коже и понимал, что мальчишка закусывает губу. Но когда он остановился, собирался вытащить пальцы, которыми все это время пытался растянуть тугое кольцо мышц, Наруто покачал головой и ощутимо укусил мужчину за плечо. Тот вздрогнул и послушно продолжил начатое, осторожно и как можно более мягко растягивая и подготавливая мальчишку. Тот ерзал, стонал и изредка покусывал плечи Какаши, пытаясь сильнее и глубже насадиться на ласкающие его пальцы. Какаши предпочел бы перебраться в постель, где он мог бы сделать все, как полагается, но Наруто не дал ему шанса выбраться. Коснувшись ладонью напряженного члена Какаши, он направил его внутрь себя, даже несмотря на то, что в нем еще были пальцы. Член входил еще хуже, вода вымыла всю смазку, толчки давались тяжело и почти на сухую. Но Наруто, упрямо закусывая губу до крови, насаживался сильнее и сильнее, до тех пор, пока его бедра не коснулись бедер Хатаке. Тот подхватил Узумаки руками, чувствуя напряжение его мускул, и придержал, не давая двигаться. Вода слегка окрасилась в розовый. — Что ты делаешь, идиот? — прорычал Какаши, пытаясь поднять мальчишку, но тот вцепился клещом, не желая отцепляться. Он обнял за шею, уткнулся в нее носом, судорожно покрывая поцелуями те места, до которых мог дотянуться. Это было похоже на одержимость, на помешательство. И Наруто всего трясло, как в лихорадке. — Что случилось? — спросил Какаши мягче, осторожно поглаживая поясницу Наруто, выводя на коже узоры кончиками пальцев, успокаивая боль. — Никогда больше…, — глухим от долгого молчания голосом ответил тот. — Никогда больше не пытайтесь подставиться под удар за меня! Никогда! Не на моих глазах, Какаши-сенсей! Какаши замер, услышав его судорожный шепот. Так вот в чем была причина. То, почему у Наруто был такой взгляд. — Буду, — уверенно заявил Какаши, осторожно беря подбородок Узумаки и поднимая его голову. — Столько раз, сколько потребуется. Если моей жизни будет достаточно, чтобы спасти твою, я это сделаю. Это не обсуждается, потому что я люблю тебя. Наруто сильнее сжал пальцы, лежащие на плечах Какаши, впиваясь ногтями в плоть. — А мне что потом без вас делать, идиот-сенсей? — спросил он. — Я ведь тоже вас люблю. — Я так просто не умру, — Какаши улыбнулся, стирая прозрачные дорожки со щек Наруто и накрывая его губы своими. Какаши целовал его без перерыва, придерживая ладонями под бедра и легко покачиваясь вперед-назад. Вода в ванне плескалась из стороны в сторону, заглушая стоны Наруто и его тихие выдохи, которые тот делал, когда Какаши отпускал его губы. Толчки были медленными, тягучими и неспешными. Осторожными. Какаши не хотел навредить еще больше, поэтому гладил свое солнце по спине, плечам и пояснице, успокаивая, прижимал к себе сильнее, целовал красные губы и горячую шею. Стоило Наруто кончить, как он буквально обмяк в руках Какаши, завалившись на него и безвольно опустив голову. Мужчина осторожно снял его с себя, выбрался из ванны и взял мальчишку на руки, завернув его в большое полотенце. Узумаки выглядел уставшим, но не физически — на такое у него всегда хватало сил с лихвой, — а морально. Отнеся джинчурики в комнату, Хатаке вытер его полотенцем, осторожно смазал все еще кровоточащее колечко мышц, вырвав из спящего Наруто судорожный вдох. После чего укрыл мальчишку одеялом и забрался на постель рядом с ним, поглаживая по светлым волосам. Какаши прожил достаточно долго для шиноби, успел многое повидать и пережить, прошел довольно длинный путь рядом с этим ребенком. И никогда за всю свою жизнь он не встречал человека с солнцем вместо души. И человек этот всецело принадлежал ему. На оставшиеся отведенные ему года. Поэтому будет ли Какаши думать в следующий раз перед тем, как подставляться под удар? Нет. Он сделает это снова. И снова. Бесконечное количество раз. Пока может его защитить. Человека с солнцем вместо души.