Totally captivated

Наруто не особо любил музыкальный класс. Ну, просто потому, что Узумаки и музыка были вещами диаметрально противоположными. Ну вот совершенно противоположными. Наруто так в этом разбирался, как Ино — в видах рамена. Да и не особо интересно ему было. Зачем забивать себе голову всякой ерундой? Только вот с недавнего времени Наруто, на удивление своих друзей и одноклассников, стал завсегдатаем не просто музыкального класса, а клуба музыки. Человек, которому явно медведь на ухо наступил, как он сам частенько со смехом выражался, стал посещать музыкальный клуб. Тут у кого хочешь подозрения появятся. — Он там, скорее всего, с девушкой встречается! — выкрикнул Киба с некоторой обидой. Ну не понимал он, почему девушки больше предпочитают Узумаки, хотя он тоже красавчик и характер у него почти такой же. Нет же, все девчонки, как приклеенные, кроме Ино и Сакуры — те за Саске носятся — млеют исключительно по блондинистому недоразумению. Спасает других непопулярных парней, вроде Кибы, лишь то, что Узумаки всех девушек воспринимает, как друзей. Для многих из них — это удар по самолюбию, но одной широкой и искренней улыбки Наруто и его короткого «прости» всегда хватало, чтобы никто больше на него не обижался. — Киба, уймись! — попытался приструнить его Неджи, который хорошо понимал, чем все это может закончиться. А он слишком ценил дружбу с Наруто, чтобы вот так просто пойти следить за ним. Но Киба был неумолим. Ну куда ж ему просто усидеть на месте, когда у его друга и конкурента в одном лице могла появиться девушка. — Так, парни, подняли задницы и пошли со мной! — приказал он. — Один я в это влезать не хочу, а интересно, я уверен, не мне одному! Если честно, то интересно было всем, потому что Наруто всегда отказывал любой девушке, которая признавалась ему, а всего пару недель назад он внезапно стал ходить в музыкальный клуб. Тут и дурак бы догадался, что что-то не так, а дураков среди парней не было, как они сами считали, хотя баллы промежуточной аттестации говорили сами за себя. — Это сила юности! — вообще не в тему вставил Рок Ли, подскакивая с места и едва не на парту забираясь, благо сидящий рядом Гаара смог вовремя стянуть его обратно. — Засунь свою силу юности знаешь куда? — зашипел на него Киба. Осмотрел весьма активного в любое время дня и ночи парня с волосами, постриженными под дурацкий «горшочек», и тяжело вздохнул. — Ли, лучше сиди ты здесь и не суйся с нами, а то конспирация накроется мгновенно. Рок Ли настолько искренне обиделся, что Кибе все же пришлось взять его в импровизированный отряд, преследующий цель узнать, что же за девушка у Узумаки Наруто. Отряд, собственно, состоял из самого Кибы — великого предводителя, отстраненного Шикамару, которому дела не было, но просто дома было еще скучнее, увлеченно жующего Чоуджи, который согласился пойти только потому, что Киба обещал ему еды, собственно Рока Ли, Гаары, который вызвался присматривать за неугомонным учеником зеленого зверя, и Неджи, который пошел только для того, чтобы все не стало еще хуже, чем оно, несомненно, будет. И вот группа из шести человек, дождавшись окончания занятий, змейкой проследовала за увлеченным Узумаки, мурлыкающим какую-то песенку под нос. У Наруто было потрясающее настроение. А когда оно вообще у него было другим? Узумаки был на всю школу известен под именем «мистер неунывающий». Прозвище подходило идеально, так что возражать против него парень не стал. Хотят — пусть называют. Ему и дела нет. Мысли заняты куда более важным. Подойдя ближе к классной комнате клуба музыки, Наруто на мгновение остановился, слыша красивые и тонкие звуки гитары. Он улыбнулся и тихонько открыл дверь, ужом проскальзывая внутрь и не закрывая ее до конца. Классная комната была пуста, потому что, если честно, то в клубе музыки не состоял вообще никто. По крайней мере в этом клубе, который предназначался скорее для прикрытия, и состояли в нем только сам Наруто и человек, сейчас сидящий на широком подоконнике, свесив одну ногу вниз, а другую поставив на стул, и держащий в руках обычную гитару, водя тонкими пальцами по струнам, извлекая из инструмента чистые и тягучие звуки. Наруто нравилось слушать, как учитель Какаши играет на гитаре. Об этом он узнал сравнительно недавно, хотя встречались они вот уже четвертый месяц. И никто из друзей и знакомых Узумаки не знал, кого именно парень предпочитает всем тем девушкам, которые не раз предлагали ему встречаться. Ну как он может выбрать их, когда ему крышу давно и основательно сносит из-за одного единственного человека? Узумаки не боялся того, что встречается с учителем. Какаши-сенсей нравился ему. Нравился давно, сильно и неизбежно. И это было взаимно, так что должно ли их было волновать чье-то мнение? Нет. Разве что Хатаке мог потерять работу, если кто-нибудь узнает, но мужчину это вообще никак не волновало. Он в школе задерживался лишь для того, чтобы быть с Наруто, а после его выпуска собирался уволиться. Какаши пока не заметил проскользнувшего ученика, который тихо пробрался по стеночке, словно ниндзя, и опустился на парту прямо перед учителем, удобно усевшись и скрестив ноги по-турецки, поставив локти на колени и подперев ладонями голову. Какаши бросил на него мимолетный взгляд, улыбнулся и продолжил играть. Он перебирал пальцами струны, рождая мелодию. Знакомую Наруто до последней ноты, потому что предназначалась она только для него и была написана специально для него на день рождения. Узумаки мог слушать игру учителя часами. Вот так сидя напротив него в тихой и уютной комнатке в самом дальнем уголке школы, куда редко кто заходил, разве что перед самым закрытием. В такие моменты Наруто забывал о том, что у него вечный двигатель в одном месте, потому что обычно неусидчивый на занятиях, он мог долго даже положения не менять, прикрыв глаза и прислушиваясь к тому, как струны гитары под чуткими пальцами рождают музыку. Иногда ему нравилось наблюдать за тем, как учитель играет. За его длинными и красивыми пальцами, мягко перебирающими струны, за движениями сильных рук, наполовину не скрытых рубашкой, рукава в которой были закатаны до локтя, за выражением глаз учителя, поскольку остальное лицо было скрыто больничной маской. Наруто не знал, почему Хатаке скрывает лицо от других людей, но сам он видел его уже сотни раз. — Если будешь так часто сюда бегать, кто-нибудь может догадаться, Наруто, — Какаши буквально выдохнул имя Узумаки, от чего у того мурашки по коже побежали, и коснулся струн ладонью, заглушая звук. Наруто легкомысленно пожал плечами, раскачиваясь из стороны в сторону. — Я скучал, — с обезоруживающей честностью заявил он. — Узнал, что вы уже вернулись из своей командировки, поэтому пришел. Мне уйти? Какаши отложил гитару и поднялся, медленно подходя к своему ученику и останавливаясь напротив него. Наруто поднял голову, смотря учителю в глаза, а тот в свою очередь осторожно взял пальцами его подбородок, поглаживая теплую кожу. Узумаки едва не заурчал, словно кот. Последний раз он видел учителя больше недели назад. — Я ведь не гоню, — тепло улыбнулся мужчина, указательным пальцем снимая с лица маску и наклоняясь ниже, чтобы поцеловать. Наруто радостно замычал и обвил руками сильную шею. Он ведь действительно скучал. И держать себя в руках было довольно трудно. Для них обоих. Сократив расстояние между губами, Какаши наконец-то поцеловал своего ученика, мягко прихватывая зубами его нижнюю губу, покусывая ее и слегка оттягивая, проводя по ней языком и чувствуя, как мальчишка слегка подрагивает. Его тело всегда было чертовски честным и отзывчивым. Какаши получал отклик на любое касание, даже самое невинное. Наруто обладал поразительной чувствительностью, которая отличала его только рядом с Хатаке, потому что все эти девушки, которых мужчина часто видел с его любимым человеком, могли даже наглым образом касаться тонкими пальчиками его шеи, но это не давало никакого эффекта. Какаши же иногда хватало просто оказаться за спиной Наруто, горячо дыша ему в затылок, чтобы того затрясло от ощущений. Узумаки прикрыл глаза от наслаждения и чуть слышно выдохнул, позволяя учителю вести, отвечая на все его ласки и движения теплого языка внутри его рта. Его руки по-прежнему обнимали мужчину за шею, а ногами Наруто обвил его талию, прижимая того ближе к себе, чтобы не осталось ни миллиметра свободного пространства между ними. Какаши улыбнулся сквозь поцелуй, чувствуя эти жадность и горячность, так присущие неугомонному подростку, по которому он сходил с ума, не соврать бы, с самого начала старшей школы. Продолжая целовать отзывчивого и откровенно кайфующего парня, Хатаке схватил его за ягодицы и оторвал от парты. Наруто слегка удивленно выдохнул, цепляясь сильнее, чтобы не упасть, но Какаши никогда не позволил бы ему упасть. Никогда. Вместе с Наруто на руках он дошел до сиротливо ютящегося в самом углу комнаты дивана, сел на него, устраиваясь поудобнее. Узумаки оказался самым бесстыдным образом сидящим на нем. Этот факт невероятно смутил мальчишку, хотя, казалось бы, его ничего уже не должно было смущать, если учесть, сколько раз они делали это. Но Наруто все еще не привык к таким откровенным действиям, постоянно смущаясь и краснея. Только вот Какаши нравилось даже это. Он не собирался давить на парня, позволяя ему постепенно привыкать, даже иногда проявлять инициативу. Как сейчас, например. Какаши хотел позволить Наруто действовать самостоятельно. И тот понял замысел учителя сразу же, только посмотрев в глаза. Ощутимо покраснев от кончиков пальцев до кончиков волос, Наруто потупил взгляд и смущенно почесал затылок, ерзая на коленях мужчины и причиняя тому некоторые неудобства, задевая бедром почти каменный стояк. — Вы хотите…, — с нервным смешком протянул Узумаки, и Какаши уверенно кивнул, раскидывая руки в стороны и подавляя в себе желание прикоснуться к ученику. Тот казался поразительно милым и по-детски трогательным. Пробурчав что-то вроде «Ладно!», Наруто неуклюже сполз с коленей учителя, чтобы дрожащими руками расстегнуть ремень и молнию штанов и спустить их вниз, открывая Какаши вид на обнаженные сильные ноги и небольшой, аккуратный и истекающий смазкой член. Рубашку Наруто снимать не стал, но общей картины это не портило, наоборот подогревало воображение. А еще ей Узумаки пытался стыдливо прикрыться. Какаши невольно дернулся, порываясь сгрести это смущенное и растрепанное чудо в охапку, но удержал себя на месте, сжав пальцы в кулаки. Наруто же бросил на него взгляд из-под челки. Его голубые глаза потемнели и стали похожи на яркую синеву моря на глубоководье. Щеки парня просто пылали. — Вы можете так не пялиться, даттебае? — заворчал он, переступая через кучей лежащую на полу одежду и снова забираясь на колени к Какаши. Его подрагивающие руки потянулись к брюкам учителя, расстегивая ремень и молнию. Мужчина не торопил его, наблюдая с улыбкой за тем, как мальчишка забавно пыхтит и бормочет проклятья себе под нос. — Не могу, — ответил Хатаке, горячо дыша и без того дрожащему всем телом Наруто над ухом. Тот дернулся еще сильнее и закусил губу, осторожно прикасаясь к твердому, увитому венами и горячему члену, проводя сжатыми пальцами по всей длине, поглаживая слегка влажную головку. Какаши замычал и рвано выдохнул, утыкаясь лбом в плечо Наруто. Конечно, за все то время, что он прожил до встречи с Узумаки, его касались и более умелые руки и губы, но почему-то ни у кого не получилось вызвать тех эмоций, которые вызывал этот красный с головы до ног, неуклюжий в таких делах мальчишка. Какаши от одного ощущения его горячих пальцев на своей плоти чувствовал разливающийся внутри жар, словно бы вместо крови по телу бежал раскаленный металл. Даже дышать было больно, поэтому мужчина рвано, судорожно и часто хватал ртом воздух, борясь с желанием прикоснуться к шее Наруто. — А вы меня касаться, я так понял, не собираетесь? — немного обиженно спросил Узумаки, роясь в карманах штанов Какаши и находя два блестящих пакетика. Один — со смазкой — он разорвал, выливая прозрачную и вязкую жидкость себе на ладонь. После чего провел ею по напряженному члену Какаши, вырывая из того судорожный стон — смазка была довольно холодной. Когда же мальчишка, видимо, немного осмелев, чуть прогнулся в спине, оттопыривая ягодицы, и завел руку за спину, Хатаке не выдержал бездействия. Впившись губами в беззащитную шею, мужчина кусал мягкую и теплую кожу, оставляя четкие полукружия зубов, целовал бешено пульсирующую венку. Одна его рука потянулась к напряженному и чуть подрагивающему члену Наруто, а вторую Хатаке завел парню за спину, добавляя к двум пальцам Узумаки, которыми тот растягивал сам себя, еще два своих, собрав ими смазку и протолкнув ее внутрь податливых и горячих мышц. Наруто едва сдержал стон, уткнувшись учителю в шею и прикусив ворот его рубашки. Дрожь прошила все его тело вдоль позвоночника. — Сделаешь это сам? — хрипло спросил Какаши, с хлюпаньем вынимая пальцы. Наруто, все еще часто дышащий и кусающий губы, чтобы не стонать в голос, посмотрел на него недовольно. — Вы садист, даттебае, — процедил он, приставляя головку члена к скользкому от смазки входу. — Хоть поцелуйте, если не хотите, чтобы сюда вся школа посмотреть сбежалась. Какаши усмехнулся, беря лицо мальчишки в ладони и задевая мокрыми от смазки пальцами его шею. Узумаки тихо выдохнул, когда его губы накрыли губы Хатаке и осторожно опустился до самого основания, замирая на мгновение и переживая дрожь от ощущения наполненности, которого он не чувствовал, казалось бы, целую вечность. Непроизвольно вырвавшийся громкий и протяжный стон утонул в поцелуе. — Двигайся, Наруто. — Ненавижу вас, — хрипло отозвался Узумаки, тихо постанывая от каждого плавного движения. Головка члена всякий раз задевала нужное местечко внутри, отчего судорога сковывала все тело. От напряжения у Наруто дрожали ноги, не привыкшие к таким нагрузкам, а медленных и размеренных движений было мало для разрядки, но двигаться сильнее у парня не было сил. Какаши понимал это. Он чувствовал, как дрожат ноги Узумаки, поэтому сжалился и подхватил мальчишку под бедра, помогая ему двигаться сильнее, резче и жестче, насаживая до упора, до пошлого и такого громкого шлепка кожи о кожу. Наруто судорожно глотал ртом воздух, упирался дрожащими руками в спинку дивана и целовал Какаши, чтобы заглушить рвущиеся из горла громкие стоны, которые могла услышать вся школа. Какаши брал его долго и безудержно, сильно сжимая бедра, оставляя отпечатки пальцев на коже, целовал до помутнения рассудка. Наруто потерялся во времени, забыв вообще обо всем. Все, что было, это жар, затапливающий тело, спадающий на короткие мгновения, когда Наруто кончал, изливаясь в ладонь учителя, позволял себе расслабиться, а потом все начиналось заново. Он задыхался, ноги сводило приятной судорогой от напряжения, а низ живота раз за разом скручивало все сильнее, и разрядка длилась так мучительно долго, что становилось невыносимо. Было жарко. Наруто тяжело и прерывисто дышал, завалившись на Какаши и бессильно положив голову ему на плечо. Все тело словно было залито свинцом, а рубашка промокла от пота и семени. Внутри него тоже было мокро, и все так пошло хлюпало, что Наруто всякий раз краснел еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже некуда. — Изверг, — тяжело выдохнул он, не в силах даже пошевелиться. Какаши и так понял, что слегка переборщил. Они не виделись слишком долго, и у него слегка отказали тормоза. Поэтому он осторожно обнял дрожащего подростка, зарываясь ладонью в мокрые светлые волосы и касаясь губами макушки. — Прости, я перестарался. — Я не могу подняться, даттебае, — простонал Наруто, щурясь от приятных прикосновений и ласковых поцелуев. Ему нравилось, когда учитель чувствовал себя виноватым и пытался это исправить. — Я тебя отнесу, — с готовностью вызвался Хатаке, осторожно поднимая Наруто и выскальзывая из него. Узумаки протяжно застонал, чувствуя стекающее по внутренней стороне бедра семя. Уложив обессиленного парня на диван, Какаши старался не смотреть лишний раз на его широко разведенные ноги — потому что Наруто попросту не мог свести их вместе — и на мокрую кожу бедер. — Я принесу полотенце, так что полежи пока, — Какаши поспешно натянул на лицо маску, в которой внезапно стало тяжело дышать, и вышел из клубной комнаты, останавливаясь за дверью и рассматривая шестерых красных, как вареный рак, подростков, сидящих на полу, прислонившись спинами к стене. На вышедшего учителя они не смотрели, а вот тот наблюдал с превеликим интересом за их перепуганными и смущенными лицами. Кажется, видели и слышали они достаточно. — Ну, и что вы тут делаете? — строго спросил он, но как можно тише, угрожающе наклоняясь к и без того перепуганным ученикам. Те дернулись от испуга и судорожно сглотнули. Когда Киба собирался было что-то ответить, Какаши приложил палец к губам и указал дверь. Инузука понимающе кивнул. — Мы хотели узнать, кто его девушка, — шепотом ответил парень. Какаши усмехнулся. — Ну, узнали? Довольны? А теперь ноги в руки и бегом отсюда. Если кто узнает о том, что вы тут видели, итоговые тесты не напишет никто из вас! Пользоваться своим положением для шантажа учеников было неправильно, но Какаши не мог иначе. Хотя он знал, что эти ребята никому и ничего в любом случае не сказали бы. Наруто дорог им всем, а подставлять его они бы не стали. Парни послушно закивали и ретировались. Хатаке же вернулся с влажным полотенцем и помог Наруто привести себя в порядок. После чего забрал его домой, где, в качестве извинений, пришлось долго откармливать мальчишку раменом, чтобы тот больше не дулся. На следующий же день шестерка искателей приключений не могла нормально смотреть на чуть прихрамывающего Узумаки с росписью засосов на шее. Наруто удивленно на них поглядывал, но спрашивать ничего не стал. Ему было не до них. У него болела каждая мышца в теле.