Totally captivated

Вообще-то, Наруто не полагалось быть на собрании Каге. Хотя бы по той причине, что он еще не Хокаге. Но кто ж ему запретит? Если запретить Узумаки принять участие хотя бы в одном собрании, он просто проберется туда тайком, как было в прошлый раз. Правда, тайком не вышло, потому что взбешенный не оказанной ему честью Наруто едва не раздолбал весь зал собрания. С тех пор Какаши решил брать этого проблемного парня с шилом в причинном месте на собрания, чтобы потом не решать еще куда большие проблемы. Да и остальные Каге против не были, если честно. Наруто всем нравился — не удивительно, впрочем — его все любили, боготворили. Он же как-никак мир спас. Сегодняшнее собрание протекало куда веселее, чем обычно. Саске принес информацию об одном враждебном клане, который копил силы для того, чтобы напасть. Судя по данным, клан не был таким уж большим, но обладал достаточными знаниями и умениями, чтобы открыть охоту на биджу. Опять. Видимо, Хвостатых едва ли когда-то оставят в покое. Гаара, сидящий по левую руку от нынешнего Каге Конохи, внимательно наблюдал за происходящим, не стараясь вмешаться в спор и не высказать свое мнение. Это было особо и не нужно, раз уж здесь Наруто. Узумаки прекрасно справлялся с ролью оратора и просто фонтанировал идеями, в которых, к слову, главным действующим лицом выступал он. Какаши это не устраивало, поэтому он пытался приструнить своего бывшего ученика, и все наивно полагали, что Хокаге просто боится отправлять джинчурики на передовую. И только Гаара понимал истинный смысл каждого слова, жеста, взгляда. Он всегда был наблюдательным — а с должностью Каге пришлось это умение развить до максимального уровня — поэтому для него не составило труда заметить то, что было скрыто от посторонних глаз. Скрыто не из-за боязни, а из-за нежелания приковывать больше внимания. Да и к тому же Гаара просто хорошо знал этот взгляд, которым Какаши иногда одаривал неугомонного джинчурики. У него у самого был тот, на кого он точно так же смотрел. Кто-то, дорогой сердцу. Казекаге немного удивило его открытие в самый первый раз, когда Какаши и Наруто вместе появились в зале собрания, но вскоре он разобрался, что так, возможно, и должно было быть. Учитель и ученик, близкие друг другу, как никто. Они многое прошли вместе, слишком часто находились рядом. Наруто уважал Какаши, и это уважение со временем переросло в нечто большее, чувственное. Что-то, на что, казалось бы, Наруто не был способен. Все считали его по большей части раздолбаем, ярким, взрывным, немного несерьезным, упрямым и целеустремленным. Но Гаара видел и другую сторону. После войны Наруто уже не был тем самым Наруто. Он был другим человеком, который знал, что такое боль потери, радость встречи с тем, кого ты не думал увидеть, и горечь победы, которая принесла мир и сожаления об утрате. И Гаара был рад, что его самый лучший и единственный друг нашел человека, рядом с которым он счастлив. Они оба нашли таких людей. Но у медали была и другая сторона. Темная, мрачная, гордая и своевольная, как ветер, сторона, сейчас стоящая в дальнем углу зала и наблюдавшая за всем с отчуждением. Учиха Саске. Со времен войны он тоже изменился. Его одиночество никуда не делось, он сам обрек себя на него, чтобы искупить грехи прошлого. Он был тенью Конохи, ее глазами и ушами в тех местах, куда не могли добраться простые шиноби. И он, как и все, тянулся к яркому солнцу, коим являлся Узумаки Наруто. Саске желал его больше всех, потому что только этот человек мог спасти его из того плена, в который он сам себя посадил. Наруто был нужен ему, нужен настолько, что красивое лицо часто на мгновение искажалось гримасой боли, стоило только задержать взгляд на улыбчивом лице. Гаара понимал его, разделял эту тьму и стремление к теплу и солнцу. К Наруто вообще невозможно не стремиться. Особенно после всего, что он сделал для стольких людей. Но Гаара понимал и то, что Саске никогда не получит того, чего желает. Наруто больше не его. Когда-то, одержимый мыслью вернуть друга, спасти его, Узумаки был целиком и полностью во власти Учихи. Если бы тот сказал ему умереть, Гаара был уверен, что Наруто бы умер. Но теперь все изменилось. Саске спасен, он жив, отчасти вернулся в Коноху. Одержимость ушла, позволив Наруто вдохнуть свободно и выбрать дальнейший путь. И в нем не было Саске. И никогда не будет. Это понятно по тому, как Наруто в ответ всегда смотрит на Какаши. Он никому не уступает, но нынешний Хокаге оказывает на него колоссальное воздействие. Пара слов, и Узумаки замолкает, смиряясь с мыслью, что на миссию ему пойти не дадут. Однако глаза Какаши обещают ему нечто другое. То, о чем остальные не догадываются. Остальные, но не Гаара. Собрание заканчивается на довольно мирной ноте. Каге приходят к единому решению пока продолжить слежку за кланом, которую доверяют Учиха. Наруто первым выходит из зала собрания, Какаши незаметно выскальзывает за ним. Саске же смотрит вслед мелькающим в толпе светлым и топорщащимся волосам джинчурики. Смотрит долго и пристально, словно что-то решает для себя. Он даже не сразу замечает присутствие Гаары рядом. — Даже не пытайся, — спокойно замечает Казекаге, приковывая к себе внимание. Саске повернулся. Многие боятся его черных глаз, но не Гаара. Гаара никогда не боялся. — О чем ты? — холодно спрашивает Учиха. — Ты упустил свой шанс быть рядом с ним, поэтому лучше не вмешивайся, — пояснил Казекаге, переводя взгляд на светлые волосы Наруто, все еще мелькающие впереди. — Я не хочу быть рядом с ним. Не неси бред, Казекаге. — Тебя выдают глаза, Саске-кун, — Гаара пожимает плечами. — Ты наблюдаешь за ним не так незаметно, как тебе кажется. И наблюдаешь часто. На этом собрании особенно. Я видел твой взгляд. Саске едва заметно скривился — новость о том, что его раскрыли, была ему не по душе. — И почему же мне не следует вмешиваться? — осведомился он. — Добе не принадлежит никому, кроме меня. Он все время был моим, поэтому, если я только скажу… — Уже нет. Тебе стоило чаще бывать в Конохе, чтобы заметить. Твой путь искупления, которым ты жил последние четыре года, привел к тому, что больше он не одержим тобой. Гаара вполне ожидал удара, поскольку знал характер Учихи достаточно хорошо. Но тот сумел удержать себя в руках, лишь фыркнул презрительно, показывая свое отношение к словам Казекаге. Он тряхнул плащом, с которым никогда не расставался, и зашагал прочь, вскинув подбородок. Гаара смотрел ему вслед, догадываясь, что Саске ушел искать Наруто. И что его постигнет самое большое разочарование в жизни. Так и случилось. Саске — за которым Гаара наблюдал через третий глаз — остановился возле одного из небольших коридоров здания. Его лицо окаменело, спина напряглась, а на лице заходили желваки. Казекаге усмехнулся, наблюдая вместе с Учиха весьма занимательную сцену. Какаши пытался успокоить своего буйного ученика, который все еще рвался на миссию. — Вы же знаете, что я сильный, Какаши-сенсей, даттебае, пошлите меня тогда… — возмущался Узумаки, но договорить не успел. Хокаге слегка сжал одной рукой его плечо, а другой — подбородок, и притянул к себе, целуя. Наруто мгновенно растерял весь свой запал и расслабился в родных руках, обнимая учителя за шею и позволяя углубить поцелуй, чуть приоткрыв рот. Гаара улыбался, радуясь за друга и впервые наблюдая такое выражение лица небезызвестного Учихи. Кажется, Саске действительно выглядел разочарованным. Сбитым с толку. Расстроенным. Он никогда не сможет полностью отпустить Наруто, потому что нуждается в нем сильнее всех, но теперь — Гаара точно знал — не станет вмешиваться. Узумаки — единственный человек, которому Саске на самом деле желает счастья и боится причинить боль. — Какаши-сенсей, чего это вы так накинулись? — задыхаясь и облизывая влажные от слюны губы, спросил Наруто, утыкаясь мужчине лбом в плечо и сминая в пальцах его плащ. — Соскучились, что ли? — Я тебя туда не пущу, даже не думай, остолоп, — прорычал Какаши, замечая Саске. Он мгновенно прижал Наруто ближе к себе, зарываясь длинными пальцами в светлые волосы на затылке и смотря довольно враждебно, давая понять, что джинчурики принадлежит ему. — Какой же вы упрямый, даттебае! — заворчал Узумаки, противоречиво потираясь щекой о плечо Хокаге и целуя его в подбородок. — От кого бы я этого набрался, а? — шутливо заметил Хатаке, взглядом веля Саске убираться. Того дважды просить не надо было, он уже и так все понял. Поэтому развернулся и довольно бесшумно удалился, оставляя этих двоих наедине. — Я тут не при чем! — не унимался Наруто, пытаясь доказать свою правоту, но очередной глубокий поцелуй отбил у него всякую охоту. Гаара в очередной раз улыбнулся и уничтожил глаз. Песок мелкими ручейками стек между его пальцев. Позади вырос верный Канкуро, интересуясь, чем это он тут занимается. Казекаге предпочел не отвечать. Им пора было возвращаться, так что, поправив бутыль с песком, Гаара направился к выходу. У самых дверей его едва не снесли с ног, заключая в кольцо сильных рук, а над ухом раздалось слишком громкое: — Во имя силы юности, Гаара-кун! Как прошло собрание? А вот и его особенный человек. Канкуро скривился от столь оглушительного вопля, а Гаара уже привык. Затыкать уши песком в такие моменты было не сложно. Зато чувствовать эти самые руки, которые могли удержать в любой момент, было приятно. И ради такого стоило измениться и пройти все, что прошли они с Наруто. Чтобы получить своих, особенных, людей.