Система

Всё получилось спонтанно. Виктор не адъютант, Адоф себе уже это говорил, и хоть сын исполнял все его поручения, но помощи в раскрытии дел от парня не было никакой. Рекомендации портить сыну Болчик всё равно не стал бы, однако с таким желанием и неспособностью мыслить в следователях и прокурорах делать нечего. Рэйл же проявил себя с неожиданной стороны. Впрочем, Адоф как-то и не задумывался о том, чтобы взять его на работу, хотя бы с испытательным сроком… Выходной день и лёгкая пробежка распалили желание немного помахать саблей. Чтобы навыки не заржавели. Вот тут неожиданно и пришёл на помощь Янок, а вместе с предложением составить ему компанию в фехтовании появилась и мысль о том, чтобы подумать насчёт Рэйла, как адъютанта. Подобные мысли всегда спонтанны и неожиданны. Нельзя сказать, что вчера, после того как Адоф вернулся с перекура, Рэйл был туп. Мальчишка заметил кое-какие факты, сопоставил нюансы, всё это Адоф уже знал, и пока курил, сложил в голове все плюсы. Единственное, что напрягло — это то, что преступник сразу же перешёл от одной жертвы к четырём. Именно это Яноку и казалось неправильным. Рэйл сумбурно, пытаясь сформировать поток мыслей, попытался Адофу об этом сказать. Болчик его понял, но продолжать мучить себя и парня не стал. Ничего не говоря, отпустил его, на часах уже было достаточно много времени. К тому же Адофу надо было позвонить в городское управление и сделать запрос на завтра. Для себя Болчик отметил, что мальчишка начитан и знает историю преступных организаций и преступлений, чего не скажешь о Викторе. Что касается фехтования, то Янок был не так уж и плох. Реакция, желание победить, выносливость, стойкость — важные компоненты присутствовали. Не хватало быстроты, ловкости и спокойствия, уравновешенности и слаженности разума и сердца. Скорей всего, Дофуан побеждал потому, что Янок был предсказуем. Три партии не в его счёт, а в четвёртой Болчик обезоружил Рэйла уже после второго удара. — Слишком предсказуемо, — сказал Адоф, беря полотенце и вытирая им лицо. — Каждый раз ты начинаешь с одного и того же движения. Сабля не колющее, а рубяще-режущее оружие. Перед тем как сделать замах, ты становишься в определённую стойку и отстраняешь руку чуть назад. Вот так, — Болчик показал, как именно. — Скажи, какой удар будет после подобного замаха? Рэйл, тяжело дыша, поднял саблю, встал в стойку, отвёл руку и сделал замах. Следом за ним, будто зеркальное отражение, этот удар повторил Адоф. — Верно. Предсказуемость противника — это заведомый проигрыш. Есть люди, которые читают движения рук и тела, поэтому они выигрывают. В тебе есть рефлексы, желание победить и стойкость, но в тебе нет изощрённости, индивидуальности, ловкости и спокойствия. Разум и сердце должны быть на одной волне… — Это что? Ты учишь юного Янока премудростям фехтования? — вопросил Михаэль, широко открыв глаза. Умел же он появляться неожиданно, да ещё в такие моменты, когда его совсем не ждёшь. Одетый в тёмно-синий свитер, коричневые штаны, драповое тёмно-зелёное пальто и в коричневую шапку с бубоном, он казался настолько нелепым, что Болчику захотелось его переодеть. Кажется, пальто было Бута. Впрочем, в этом весь Михаэль, и он не может быть другим. Да и не надо. — Где твоя сабля? — спросил Адоф, вдруг подумав об очень заманчивой идее. — Сегодня выходной. Я решил сходить к тебе в гости, — улыбнулся Михаэль, раскрыв полы пальто и показав, что под ним оружия нет. — Дай генералу Колошу саблю, — попросил Болчик Рэйла, и тот быстро протянул оружие Михаэлю. — Внимательно смотри. — Эм… Адоф, я не хочу-у, — протянул, как ребёнок, Колош и стрельнул в Рэйла глазами, в которых плясали смешинки. Янок не удержался и тихонько хмыкнул, Адоф глянул на небо. Днём купол становился практически прозрачным, однако тонкие линии были видны… Болчик старательно делал вид, что не замечает настроения Михаэля. — Начнём, — скомандовал Адоф и сделал резкий взмах. Пять минут показательного боя, в котором ни он, ни Михаэль не уступали друг другу. Спокойный разум и воспоминания о времени, когда они были юными. Впрочем, ностальгии поддаваться Адоф не любил, но спарринг с сильным противником его всегда на что-то вдохновлял. Бросив во время боя быстрый взгляд на Рэйла, отметил, что парень смотрит во все глаза. Именно этого Болчик и добивался, ведь учиться надо не только когда сам вступаешь в бой, а ещё неплохо бы и смотреть. Может, учитель в элитной школе этого и добивался, только у него это явно плохо получалось. — Ничья, — Михаэль, приставив саблю к горлу Болчика, констатировал факт, при этом улыбаясь во всю ширь лица. — Фу, я уж думал, мои навыки засохли. — С чего бы? — убирая саблю от живота Колоша, спросил Адоф. — Мы с тобой иногда тренируемся. Последний раз был три недели назад. — Ну вот я и говорю, три недели — это много. Но, я смотрю, у тебя появился новый оппонент? — продолжал улыбаться Колош, и Адоф не мог понять причины счастливой физиономии друга. Пока что. Конкретно сейчас мозг думал немного о другом, но Болчику казалось, что эти лучезарные глаза и довольная морда лица что-то ему напоминают. — Ну и что ты увидел? — обратился Адоф к Рэйлу, решив эту головоломку оставить на потом. Янок вздрогнул, стал серьёзным, всё это время он смотрел на Михаэля. Видно, Колош на него положительно влиял и он ему нравился, несмотря на то, что являлся известным раздражителем Верн-Республики. Люди бывают разные. — Отточенность, хладнокровие, спокойствие, обман. Несколько раз вы готовились нанести один удар, а получался другой. Генерал Колош в последней атаке произвёл два быстрых обманных движения, запутав вас. Отчего и получилась ничья. Но если бы не это, то вы бы выиграли, генерал Болчик. — Во время левой контратаки, вот здесь, — Адоф прокрутил рукой, напоминая тот самый удар. — Ты бы как поступил? — Я бы блокировал и отступил. Генерал Колош, наоборот, отбил. А потом произвёл совершенно нелогичный приём. — Именно это и отличает твой бой от других. Именно поэтому у тебя по фехтованию никогда не будет высокой оценки.  — Ну, прям-таки, — встрял в разговор Михаэль, отдавая саблю Рэйлу. — Если ты будешь продолжать его обучать, то оценки возрастут быстро. Рэйл же способный. Ты к нему не справедлив, Адоф. Болчик вздохнул, отдал Яноку свою саблю, взял полотенце и сказал: — Ступай. Янок кивнул, коротко улыбнулся Колошу и быстро исчез в доме, отчего-то обойдя Бута по довольно широкой дуге. Мутант на это, как, впрочем, и всегда, не обратил внимания. Его многие боялись и многие не воспринимали новолюдей как полноценных жителей планеты, считая их дьявольским отродьем и ужасом Катастрофы, которые должны были сгинуть с годами в пепле хаоса, однако они живут и даже населяют Землю. Некоторые живут в Верн-Республике, и им здесь не так уж и плохо. Особенно под началом Колоша, у которого почему-то дикая любовь к этим личностям. Лично Болчик не видел в мутантах ничего ужасного, поэтому и относился спокойно к Буту, а также к наклонностям своего единственного друга. Если у Янока свой мозг, а не затравленный пропагандой Системы, тогда он поймёт. Всё дело не во внешности или в расе, всё дело в душе. Люди, даже самые красивые, могут быть похуже самого ужасного монстра. — Это великолепно! — Ну и рожа! Как у кота, сожравшего тарелку сметаны и кусок рыбы, причём всё это он спёр со стола. — Ты нашёл себе милое занятие. Я прямо-таки в культурном шоке, и, надо отметить, это меня… м-м… возбуждает. — Я тебя не понимаю, — сказал Адоф, глянул на Бута, который закатил глаза и пожал плечами. — Раз так, то ничего не буду говорить. Ты должен понять это сам. Ты должен к этому прийти, почувствовать, осознать, через тебя должно это пройти… Болчик не стал дослушивать излияния друга и направился к дому. На крыльце его встретил Виктор. Ригис, кивнув в знак приветствия, направился к гаражу, где собирался проторчать до вечера, так как мог в любой момент понадобиться генералу. За это ему платили сверхурочные, и он был этому рад. Приняв от сына папку с документами, Адоф позволил ему удалиться, а сам завернул на кухню выпить воды. — Ты пойдёшь к старухе Колачко? — через некоторое время спросил Михаэль, удобно расположившись на диване в гостиной. За недолгие пятнадцать минут, пока Адоф принимал душ и переодевался, Колош уже проглотил две ватрушки и чашку какао. Когда Болчик спустился вниз, Михаэль вчитывался в новостные статьи, развернув полотно газеты. — Пойду. Мать свернёт мне мозг, если этого не случится. — Бьюсь об заклад, она опять собирается тебя женить, — хмыкнул Колош, складывая газету. Болчик вздохнул, опускаясь в кресло. — Родительская любовь порой бывает чрезмерно огромной. Но ты знаешь, мне кажется, она просто хочет, чтобы ты был счастлив. Это ведь так просто. — Я ушёл, — прошмыгнул мимо гостиной Виктор. Адоф лишь удивлённо посмотрел на то место, где секунду назад был сын, и вернулся к Колошу. — Ах, молодость, это так прекрасно! — Можно подумать, ты старик, — не удержался Бут, только что принёсший поднос с двумя кружками чая и тарелкой плюшек. Иногда Михаэль казался проглотом. И куда в него всё это влезает?! — Для кого как. — Ну, а ты, — Адоф взял кружку, — приглашён? — Конечно. Старуха будет просто вне себя от злости, если я не приду. Кто-то же должен раздражать публику. Она этого очень сильно ждёт. — Она делает это не хуже, чем ты. Разговор о Колачко начинал надоедать, однако глоток малинового чая с мятой был лучшим подарком после тренировки. Кажется, погода портилась, на небе появились тучи. Время близилось к зиме, хотя здесь, наверху, было прохладно постоянно. Отчего-то солнечные лучи сквозь купол проникали плохо, но инженеры над этим работали. Работали уже больше ста лет, и хотя в прошлом температура в Республике не поднималась выше пяти градусов, то сейчас, в летнее время, она доходила даже до двадцати. Прогресс всё же имелся, но Адофа это мало волновало. Ему нравился нынешний мир. — Ну и?.. Говорил с Яноком? — Плюшки были с творогом, но не такими сладкими. Долле уважала вкус хозяина. Однако Адоф был уверен в том, что в кружке Михаэля сахара не меньше трёх ложек, раз он с таким наслаждением его глотает. — Он согласен. Ждёт нашего решения. — Отлично. А я уже придумал — как. — Я не сомневался. Вновь тишина. Чай и правда вкусный. Минута вылилась в другую. Пришла Ники, поздоровалась с Колошем и Бутом и ускользнула в комнатку к Долле, где переодевалась. Долле к тому моменту уже сходила наверх и отнесла выпечку с чаем Рэйлу. Слишком сильно она о нём заботилась. — А что насчёт Тарош? — Лотерея «Удача». — Серьёзно? — Михаэль открыл рот и выпучил глаза. Половина выпечки, перед этим затолканная в рот, чуть не вывалилась ему на штаны. — Этой системе сто лет. Как поймали Майнхолта и его приспешников, так про это напрочь забыли. Лотерея «Удача» — это же история. — Вот кто-то эту историю и решил реанимировать. Кто именно, придётся поискать, потому что это может быть любой человек. Я попытался проследить движение убийцы по тоталке, но тот искусно, перед тем как прийти в дом Тарошей, прятался в толпе. Ты знаешь нюанс тотальной слежки — в темноте все люди, крысы, птицы и даже насекомые представляются красными размазанными пятнами. Убийства были совершены ранним утром, когда было ещё темно. Здесь мы так же бессильны. Сейчас я хочу изучить продвижения тех, кто совершил схожие преступления. Вдруг им окажется наш убийца. А потом снова вернуться к Тарош. На первый взгляд задача кажется нереальной… — Но это, скорей, длительный процесс. — Да, именно так, — согласился Адоф. — И благодаря этому упорству ты отличаешься от других, — улыбнулся Михаэль и затолкал в рот оставшуюся половину выпечки. — Правда, во всём этом деле существует одна загвоздка, не попадающая под описание системы Майнхолта. Лотерея Майнхолта — это последовательность. А если брать во внимание это дело, то последовательности нет никакой. Если это не первое его убийство, тогда должно быть ещё шесть жертв с числами «один», «два», «три». Но если взять во внимание убийства, что произошли до событий в доме Тарош, тогда не сходится тоже. Потому что число «три» явно пропущено в этой схеме. Составлю анализ, потом тебе отчёт. — Если это будет последователь Лотереи, тогда снова всколыхнётся Вогейл. — Неважно, — отмахнулся Адоф. — Сейчас важнее всего найти убийцу, а также средство преступления. И я говорю не о сабле. — Телефонная книга. — Да. Телефоны сейчас в каждом доме. Вполне логично, что он купил справочник и совершает преступления благодаря ему. Там также есть адреса. Вот где практически вся перепись населения. — Он один? — Да, подтверждение от тотальной слежки есть, на записи он один. Так что можешь идти домой. — Сегодня выходной, — протянул сокрушённо Михаэль, даже не думая двигаться с места. — Сходи в театр, — предложил Болчик, подумав, что лично он ни за что не потратил бы выходной день на театр. Он бы поспал. — Скукота, — покривился Колош. — Поспи. — Можно жизнь так проспать. — Я бы поспал. — Ну, я не сомневаюсь. — Сходи в «Сладкоежку». — Ты знаешь, у меня аллергия на сладкое. — Тогда сиди здесь и не мешай мне. Болчик поднялся с кресла, поставил кружку на поднос и решительно направился к лестнице. Михаэль же взял газету, закинул ноги на колени севшему рядом с ним Буту и углубился в статью. Мутант щёлкнул пультом, включил небольшой телевизор и принялся смотреть новости, разминая ступни генералу…

***

День — ленивый и скучный, но до ужаса счастливый. Михаэль никогда не чувствовал себя ни в чём ущемлённым. Будучи сыном директора компании по разработке военного оружия и инженера, был любимым ребёнком в семье. Но долго счастье не продлилось. Родители умерли, когда Михаэлю исполнилось семнадцать лет. Всю жизнь, слушая их наставления и исполняя их волю, он даже не думал делать что-то такое, отчего матери и отцу было бы за него стыдно. Поэтому свою любовь к мужскому полу скрывал, боясь причинить им боль. Однако всё когда-нибудь заканчивается, но даже после их смерти пытался быть хорошим мальчиком. Женился и ждал появления самого главного человечка уже в своей семье. Как он назвал дочь, Михаэль уже не помнил, забыл, заставил себя забыть, но он никогда не забудет её улыбки и небесного цвета глаза, которыми она смотрела на него, когда он брал её на руки. Увы, семейного, личного счастья у Михаэля не получилось тоже. Жена не любила его, да и он не чувствовал к ней тяги, но делал всё возможное, чтобы сплочённость их неидилии была. Учился как проклятый, тратил накопления родителей только на очень важные нужды, работал и не смотрел «налево», мечтая о мужской ласке только тёмными ночами в своей комнате. Ради любимой дочери готов был пойти на всё, забив на собственные амбиции. Система им была довольна. Такой рьяный работник и последователь был ей нужен, и Михаэль старался не допускать ошибок. Колош влился в то общество, в ту элиту, которой гордилась Система, которую считала правильной, но которую не принимал он. Рабство иллюзий, положение в обществе — всё это казалось ему до отвращения лицемерным и похабным. Извращённым лишь тем, что элита — это нечто высшее. Своё мнение он держал при себе, и его любили, веря в то, что он такой же, как они. И только Болчик знал его настоящего. Единственный друг, которому Михаэль доверял больше, чем самому себе. И был прав. И был доволен тем, что имел того, с кем не страшно и с кем интересно. Дочери было всего четыре месяца, когда Михаэль вернулся с работы поздно вечером домой и застал её в ванне мёртвой. Девочка утонула. Жена, горько плача, сидела в углу и не знала, что делать. Она совершила непреднамеренное преступление, пошла мыть малышку и отлучилась на телефонный звонок. По её словам, она потратила на это пять секунд, не больше, но Михаэль её знал. Она забыла о девочке. Глядя на любимое существо в ванной, которое уже не дышало и которое смотрело в потолок уже не такими голубыми глазками, Михаэль почувствовал, как внутри всё оборвалось. Если бы не Адоф, он бы забил жену до смерти. Он бил её и бил, а Болчик пытался оттянуть друга дальше от несчастной, кричал ему что-то, просил и умолял. Кровавая пелена затмила не только взор, но и рассудок. Такой боли Михаэль никогда не испытывал. Даже когда родители погибли, он стойко перенёс ужас божественного гнева. За что Бог забрал у него дочь, он не знал. За похабные мысли, за то, что он в глубине души не преклонялся Системе, или за то, что лгал самому себе? Единственный свет в его жизни померк. И только Болчик остался рядом, когда Михаэля обвинили в избиении невинной женщины. Правда, невиновность её тут же была свергнута в ад, когда генерал Полтачи, друг семьи, несмотря на то, что родители жены уверяли его в обратном и даже задействовали Систему, чтобы выгородить дочь, доказал её виновность. Михаэль потребовал не смерти, он попросил для неё каторгу. И его слова услышали. Наступила справедливость, но только она не вернула ему дочь и не насытила его жизнь счастливыми моментами. После ему предлагали жениться повторно. «Ты сможешь иметь детей», — говорил ему Полтачи. Но Михаэль отказывался. Как отказывался и от элитариев, и от Системы, из-за чего и заслужил нелюбовь общества даже быстрее, чем он сам предполагал. К тому же муж, сославший на каторгу свою жену, оказался элитой осуждён, и никто тогда не говорил о том, что она убила, пусть и непреднамеренно, собственную дочь. Да, рядом остался только Болчик! Все отвернулись! Боялись его. Сплетни ходили самые разные, но ни он, ни Адоф их не опровергали. Зачем? Люди имеют глаза, и тот, кто слеп, тот им и останется. Тот, кто хочет стать зрячим, станет им, даже вопреки всем законам физики. Михаэль продолжал существовать. Не жить, а существовать! Захлестнули учёба и работа. Долгие, мучительные три года. Походы в публичные дома, мальчики, мужчины, опровержения Системы, цинизм и сарказм, проявленный в вышей степени. Не пригласить Колоша на банкет было нельзя, его родители оставили после себя глубокий след уважения и почитания, поэтому Михаэль расхаживал по вечеринкам, раздражая всех и пугая своим видом, отношением к политике, взглядом на жизнь. Однажды он пришёл на бал с мужчиной-проституткой. Позже пустил сплетню о том, что попробовал сок своего друга Болчика. Адоф к этому был равнодушен, его мать — нет, несмотря на то, что к тому моменту Адоф стал уже отцом. Виктору было четыре месяца, как его дочери. Потом Михаэль полгода пытался уверить общество в обратном, пока в его жизни не появились мутанты. Их поймали на месте преступления. Трёх членов семьи: два брата и сестра. Полицейский со всем презрением уверял Колоша, что убили двух проституток именно они, тогда ещё подростки со злыми глазами и уставшим видом. Они работали в соседнем ресторане грузчиками и мыли посуду. После этого инцидента их сразу уволили, а Михаэль взялся за дело. Найти убийцу не составило труда, им оказался элитный гражданин Республики, наверное, тогда Михаэль выбрал сферу деятельности, а мутантов забрал к себе. Новый скандал, но именно эта судьбоносная встреча и решила все его проблемы: одиночество, скитания, существование и бессонные ночи. Сексуальные — чуть позже, когда Бут стал взрослее. И, как ни странно, именно Бут сделал его счастливым. Таким, каким и должен быть человек Системы. Бут превратился в центр, вокруг которого начала крутиться жизнь. И никто не смог заставить Михаэля жить иначе: ни общество, ни Система, ни Полтачи. Адоф лишь молча принял выбор Колоша и продолжил жить своей жизнью. И Михаэль в очередной раз порадовался тому, что у него есть такой друг... — Михаэль, — Колош вздрогнул и, оторвавшись от пляшущего в камине огня, посмотрел на Диану, вошедшую в гостиную. Вернувшись домой, он расположился рядом с теплом, за окном погода совсем испортилась. — Пошли кушать. Я думала, ты уснул. Звала тебя, звала… — М-м, я задумался, — протянул Колош и сонно моргнул глазами. — А давай ужинать будем здесь? — Нет, — строго ответила Диана, уперев руки в бока. Она была похожа на Бута, правда, чуть изящнее и симпатичнее. — Есть мы будем за столом в столовой. Так что поднимайся и пошли. Михаэль вздохнул, вылез из уютного большого кресла, продолжая кутаться в шерстяной плед. У него всё хорошо, даже прекрасно, и больше ему никто не нужен. И не надо его заставлять вновь становиться отцом. Это неправильно. Неправильно по отношению к тем, кто с ним сейчас, кто его любит и дорожит им. Неправильно по отношению к ребёнку, которого Система заберёт у него и отдаст матери, а жениться второй раз Михаэль не станет, это будет несправедливо по отношению к Буту. К Буту, которого он любит больше собственной жизни.