Система

Михаэль слетел по лестнице за секунды. Преодолел расстояние в несколько метров за секунды. Однако пришлось остановиться, чтобы поймать ориентир. Быстро окинув взглядом местность, побежал дальше, ныряя под балку, а потом уходя в сторону. Несколько ступеней вверх, потом поворот, бег по прямой и снова поворот. Миновав одну из кабин, Колош столкнулся с Бутом. Тот оказался проворнее, кинув взгляд на Михаэля, он устремился дальше, да так быстро, что Колош успел только увидеть «золотые пятки». Снайпер уже оставил своё прежнее место, но отошёл недалеко, и это его не спасло. Бут налетел ураганом, выкрутил руки и сразу же упустил противника. Оставив винтовку валяться на полу, снайпер отпрыгнул и встал в боевую стойку. Подоспевший Михаэль обнаружил в пяти шагах от Варфа не человека, а мутанта. Чертыхнувшись, он прицелился — ждать окончания битвы слишком долго. К тому же, если есть возможность убить противника, то зачем тянуть. Однако просвистевшая над ухом пуля заставила Михаэля метнуться в сторону в поисках укрытия. Этот выстрел словно был знаком. Противник кинулся на Бута, Бут — на противника. Они сошлись в битве, и теперь было бесполезно ловить врага в прицел. Однако в прицел врага хорошо попадал Михаэль. Вторая пуля чиркнула его по руке, Колош дёрнулся, но понял, что спрятаться здесь негде. Бросив взгляд на мутантов, он устремился назад и скрылся за углом. Две пули угодили в угол балки. Закусив губу, Михаэль снова чертыхнулся. Ну надо же, именно сейчас он превратился в добычу, за которой гонится свирепый охотник. Где там носит Тола?! Колош только успел об этом подумать, как с другой стороны постройки послышалась возня, а потом крик. Свист, который издал Тол, сказала Колошу о том, что второй снайпер уничтожен. Выглянув из-за угла, Михаэль заметил тень, спешащую к ним. Бут и его противник до сих пор бились, обнажив кинжалы. — Тол, помоги Буту! — крикнул Михаэль, когда Тол оказался рядом со сражавшимися. — Хорошо! — крикнул он, и Колош, бросив ещё один взгляд на любимого, сорвался с места, возвращаясь в ту кабину, где их встретил Полтачи. Вот, однако, как всё обернулось. История могла бы показаться вымыслом, если бы всё не происходило сейчас и с ними. Михаэль верил Адофу, но надеялся, что в этот раз Адоф ошибётся. Не ошибся. Талант Болчика и в этот раз не подвёл. Что чувствовал по этому поводу Михаэль, он не хотел думать. Не сейчас. Потом, когда всё закончится. На лестнице он неожиданно налетел на группу людей. Успев вовремя затормозить, уже схватил за грудки того, что стоял ближе, чтобы перекинуть его через перила, но опомнился. Тусклый свет осветил знакомое лицо. В лоб ему упёрлось дуло пистолета, но курок так и не был нажат. — Рэйл? — спросил Михаэль, глядя в глаза молодого человека. Янок кивнул головой, Ригис, чертыхнувшись, опустил пистолет. — Какого дьявола вы здесь?! — зло рыкнул Колош и глянул на Ригиса. Тот потупил взор, открыл рот, чтобы оправдаться, но его оборвал Рэйл: — Помочь, — это прозвучало совсем по-детски, голос у Янока дрожал. Михаэль скрипнул от злости зубами, шагнул вперёд, приблизившись к Рэйлу вплотную. Тот сгорбился и попытался отступить, но за спиной был Лите. — Доставайте оружие и за мной, — приказал Колош, понимая, что никто никуда уходить не собирается, а на споры нет времени. Он устремился вверх по лестнице и уже через мгновение оказался в той самой кабине. Подлетев к двери, попытался открыть её, но всё было тщетно. Метнувшись в другой проём, отметил, что этот ход ведёт не в нужную ему сторону. Вернувшись к двери и отметив, что Рэйл, Ригис и Лите идут за ним по пятам, Колош разозлился: — Кто-нибудь может открыть эту чёртову дверь?! — Позвольте мне, — тихо произнёс Штот и опустился на колено перед маленькой панелькой, которая мигала красной лампочкой блокировки.

***

Устремившись за Полтачи, Адоф едва не налетел на саблю. Избежав опасности, на второй выпад он уже успел ответить, затем на третий, на четвёртом переломил исход битвы и начал наступать. Полтачи уклонялся, отбивался и продвигался дальше, прочь от закрывшейся двери. — Вот мы и одни, генерал, — Адоф решил вывести Полтачи на откровенный разговор, останавливаясь и позволяя себе и противнику перевести дух. Они успели пройти несколько шагов и подняться на этаж выше. Перед ними теперь был проход метров десять, а за ним другая кабина. — Может, настало время поговорить начистоту? Не скрываясь и не придумывая глупые оправдания и объяснения. Не верю я в них. — Хах, — ухмыльнулся Юрий и шагнул назад. Ни Адоф, ни он сабли не опустили, будто ожидая атаки со стороны противника или же момента, чтобы нанести смертельный удар. — Как вы прекрасны, Адоф Болчик. Талантище. Всегда вами восхищался. За какое бы дело вы не взялись, всегда его раскроете, даже если не будет улик или же оно окажется не таким простым, как видится поначалу. Чтобы вы не напрягали мозг, я говорю о Джуди. Печально, но факт. Этот мальчик оказался просто под рукой, ничего более. На его месте мог быть его сменщик или бригадир. Ну а кинжал Латаша — для того, чтобы заманить вас. Зачем я это говорю? Ах, да, чтобы сделать проще наш разговор. Полтачи напал неожиданно, но Адоф сумел блокировать удар, перевести его в свою пользу и нанести три последующих, заставляя генерала пятиться. Полтачи покривился, сделал неожиданный выпад, взмахнул саблей так, что Болчику пришлось отступить и прогнуться назад, при этом взмахнув оружием. Полтачи же метнулся в кабину, но двери за собой не закрыл. Кинувшись за ним, Адоф вновь скрестил с ним клинки. Здесь было удобнее драться, места больше. Кабина была стеклянной, лишь часть стены зияла открытым проёмом, в который проникал лёгкий весенний ветерок. Пол был металлический. Около минуты они обменивались ударами, и Адоф отмечал усталость противника, да и сам он уже утомился, но проигрывать не собирался. Наверное, они оба это понимали, поэтому после пары опасных моментов резко прекратили сражение, оказавшись на достаточном друг от друга расстоянии. — Хорошо, — тяжело дыша, Болчик сделал несколько шажков в сторону, взмахнул саблей, повёл плечом. Рука болела. Почему? А, он же совсем недавно был ранен. Или это было давно? Неважно! — Оставим Джуди, в его убийстве вы признались. Понимаю, почему вы мне это рассказали, объект окружён куполом, через который не проникнет ни одна тотальная слежка. Мы в коконе. Обвинить меня и Колоша в том, что мы напали на вас, не составит труда. Конечно, в это никто не поверит. — Как и в моё нападение на вас, генерал, — Полтачи вздёрнул брови вверх и резко вдохнул. — Палка о двух концах. — И когда вы умрёте, вы и Михаэль, не будет того, кто сможет распутать этот клубок и доказать мою причастность к… некоторым событиям. — Убийство Джуди, похищение Рэйла Янока, взрыв пола в новостройке, крушение шара и убийство Дикена Янока. Плюс убийство вора, которого вы наняли, чтобы украсть у меня дневник и убить Янока-старшего. Как много преступлений. Смертная казнь. Полтачи тихонько рассмеялся, медленно сдвигаясь влево. — Как же вы прекрасно распутываете клубки, Болчик, я не устаю вами восхищаться. — Зачем вам мой дневник? — твёрдо спросил Адоф, переходя к самому важному. — Чтобы совершить революцию, — честно и серьёзно ответил Полтачи. — Система прогнила, вернее, политика и главы Президиума. Креселка во дворце стали наследными, а ведь когда-то решением тех же глав было то, что люди будут выбирать будущих правителей. О, нет, Адоф, это ерунда, — махнул Полтачи рукой, будто они вели светскую беседу на приёме у одного из элитариев в честь дня рождения его ребёнка. — И дело даже не в этом. Не в обиде и не в кресле. Дело в том, что корень стал гнилым. Возросла коррупция. Теперь, если ты чего-то очень сильно хочешь, можешь купить за достаточно большие деньги. Перестали быть бесценными некоторые вещи, а само понятие закона — превратилось в издёвку. Посмотри, как легко можно убить человека. Раньше такого не было! Мы вошли в подвал без проблем, попросил одного человека, не за бесплатно, затереть факт моего пребывания в подвале на тотальной слежке и в журнале. Так можно сделать, вы представляете?! И результат? Результат оправдал себя. Человек становится более развитым, и цивилизация не стоит на месте. Мы устремились в космос давно, но из-за Катастрофы пришлось отложить покорение других галактик. Сейчас есть возможность отправиться на Марс. И что делают главы? Запрещают нам это! Есть возможность сделать тот же Тю-Эль-Сити своей территорией, но главы снова закрывают нам туда дорогу. Видите ли, это может привести к волне негодования, а потом и к войне. Но никто воевать не собирается. Ведь существует политика устрашения. Однако для этого надо создать нечто страшное. То, что может опять уничтожить мир. Вот только никто не понимает, что если бережно с этим обращаться, оно послужит на благо. Адоф, столько много всего, но главы боятся перемен, потому что у них в голове ещё памятны события Катастрофы. Из-за этого мы топчемся на месте и подчиняемся глупым и упёртым законам, в которых нет выбора. Нет свободы! Наши права ущемлены! — Любая политика — это клетка. Если есть хотя бы один закон — это уже не свобода. Вы предлагаете убрать все законы, и что тогда будет с миром? С людьми? О какой свободе вы говорите? О праве рожать по десять детей или же о том, чтобы ваши безумные идеи воплощались в жизнь, а после наступил очередной Апокалипсис? — Генерал Болчик, я не думал, что и вы узко мыслите, — съязвил Полтачи, но Адоф видел, как задели его слова. — Законы нужны, никто про них не говорит. Но каждый человек должен быть равным. Каждый должен выбирать… — Короче — демократия. — …Каждый должен иметь возможность дышать этим воздухом! — выкрикнул Полтачи, взбешённый тем, что Адоф его оборвал. — Мы засели в этой клетке, летаем на платформе, подчиняемся Системе, которая ограничивает наши мечты. Внизу огромные километры земли. Надо только уничтожить мутантов и каннибалов, и этот мир снова наш. Но главы не хотят!!! Никто не имеет права ограничивать выбор человека! Зачем мы живём, Адоф? Для чего существуем? Вы думаете, для того, чтобы быть рабами? — В моём дневнике нет ответа на эти вопросы, — вернулся к самому важному Болчик. — Есть. Там столько мыслей, — кажется, это предложение остудило пыл Полтачи и заставило вновь собраться, — столько анализа. Вы даже не представляете, какая это бомба… — Представляю… — С этим дневником я смогу создать трактат, который поведёт нас по другому пути развития. Мы совершим революцию и на основе развалин прошлой Системы создадим новую. Мы уничтожим коррупцию, заставим другие государства бояться нас, освоим поверхность планеты, покорим космос, уравновесим всех, общество не будет больше делиться на сословие… — Это чушь, — вновь оборвал Полтачи Болчик и, заметив, как у того загорелись гневом глаза, взмахнул саблей, обрывая его на полувздохе. — Равенство — это чушь. И во главе этого общества будете вы? — неожиданно губы Болчика изогнулись в лёгкой издевательской усмешке. — И вы будете сидеть в кресле, вершить дела, обличая их в новую Систему, жить во дворце, объясняя это тем, что вы Президент, копаться в бюджете Республики, каждый вечер делать массаж ног, воплощать в реальность свои творения и грести, грести, грести деньги. Это уже не равенство. Это эгоизм. Та же Система, которую вы пытаетесь свергнуть. Революция для кого? Для вас или народа? Думаю, первое. — Да, вам, Адоф, хорошо, — Полтачи сделал шаг вперёд и встал в стойку, заставляя Болчика принять новый бой. — Внук главы Президиума, который не знает, что такое карабкаться наверх. Болчик не успел ответить, впрочем, не так уж сильно и хотелось. С этими заключениями и завистью он сталкивается постоянно и доказывать кому-то обратное не собирается. Вновь зазвенела сталь. На этот раз бой был сумасшедший и настолько опасный, что Адоф два раза пропустил удары. Первая рана появилась на ноге, вторая — на груди. Первая была не такой серьёзной, чтобы обращать на неё внимание. Второй раз лезвие лишь коснулась кожи, предварительно порезав пальто и свитер. Однако Болчик не остался в долгу. Быстрыми и точными движениями обманув противника, он в одно мгновение оставил на руке Юрия два росчерка и, зайдя за спину, полоснул саблей по левой лопатке. Полтачи рыкнул от боли, резко развернулся, взмахнул саблей, отпугивая противника. Адоф отступил. Секунда передышки, и снова в бой. Сколько времени прошло, Болчик не смог бы сказать. Они кружились в смертельном танце целую вечность. Такой битвы у него давно не было. Полтачи — будто зверь, он рвал воздух взмахами, резал его острым клинком, хрипел и не сдавал позиции, несмотря на возраст. Он не уступал Болчику, и Адоф уважал его стремления и умение держать себя под контролем. Оказавшись у открытой части стены, Адоф чуть не сорвался вниз, но смог устоять, уклониться, отпрыгнуть в сторону и оказаться за спиной врага. Всё произошло быстро, но Полтачи успел среагировать и отбить следующий удар Болчика. Вскоре Адоф почувствовал боль в ранах, стеснение и усталость. Во время битвы он скинул пальто, швырнул его в противника и это позволило ему отступить на шаг и переломить ход сражения. Никто из них не сдавался. Дать слабину — значит, смерть. Адоф не хотел умирать, Полтачи — тоже. В такие моменты Адоф думал о Рэйле. Кажется, что эти мысли мешали, но Болчик также чувствовал, что они позволяли ему двигаться дальше и не поддаваться усталости. Вот у него получилось обмануть противника. Сделав ложный выпад, а затем уйдя в сторону, он нанёс сильный удар. Полтачи успел подставить саблю, чтобы обезопасить себя, но ладонь задрожала, и эфес выскользнул из потных пальцев. Адоф взмахнул несколько раз саблей, но Юрий отпрыгнул назад, пропустив один из ударов — он вспорол ему бедро. Но сдаваться Полтачи не собирался. Продолжая отступать, он выхватил пистолет. Два выстрела заставили Адофа увернуться, метнувшись в сторону, но спасла его скорей не реакция, а то, что Полтачи был не таким уж и хорошим стрелком. Они снова замерли друг напротив друга, разделённые пустым пространством. Болчик про себя чертыхнулся. Полтачи выглядел ослабленным, раны давали о себе знать. Та, что на бедре, обильно сочилась кровью. Но волновало Болчика не это: Полтачи оказался у двери, а он стоял спиной к открытому проёму — не очень хорошая позиция. Болчик попробовал сместиться, но Полтачи нажал на курок. Адоф взмахнул саблей и замер. Пуля пролетела в миллиметре от его уха. Было опасно. — Ваш дневник, Адоф, — прохрипел Юрий, — я отдал в печать. Его отредактируют и пустят на чёрные рынки. Во все города. В Республике я нашёл много единомышленников, которые распространят лозунги и цитаты из ваших записей. Нет, революция будет не сегодня и не завтра, но в ближайшие лет десять — точно. Этой Системе нужна чистка, как бы жестоко подобное ни звучало. — Я найду все ваши источники, всех редакторов и каждого единомышленника. Я уничтожу эту грязь на корню. И свои записи уничтожу тоже, — прохрипел Адоф, изменяя своему спокойствию. Он не злился, не угрожал, он, как и прежде, смотрел ледяными глазами, но внутри всё клокотало. Дневник, который Болчик вёл лишь для того, чтобы утолить скуку, стал его величайшим провалом в жизни! — Я верю вам. Именно поэтому, Болчик, вы должны умереть, — прохрипел Полтачи. Мозг Адофа соображал быстрее, чем реагировало тело, но тело подчинялось исключительно рефлексам. Избежать пули не удастся, но стоять столбом и ждать, когда придёт смерть, было глупо. Он успел увидеть вбегающего в коробку Михаэля, а за ним Рэйла, Штота и Ригиса. Он удивился, но вместе с тем метнулся влево, чтобы пуля вошла подальше от сердца. Однако человек предполагает, а боги располагают. Пуля пробила тело. Потом вторая. Болчик ощутил боль сразу. По инерции его бросило назад, но он устоял на ногах. Третья пуля врезалась в плечо, и Адофа снова толкнуло назад. Болчик отступил и начал заваливаться, осознавая, что за спиной пропасть. Михаэль что-то крикнул. Послышался ещё выстрел, за ним другой, потом крик. Адоф упёрся в край стеклянной перегородки, останавливая своё падение. Но нога скользнула, и Болчика потянуло к проёму. Крепко держа саблю, будто от этого могло что-то зависеть, он взмахнул ею, попытавшись вбить клинок в пол, чтобы затормозить падение, но этого не получилось — пол был железный. Тело обожгло адской болью, ощущение, что вместе с кровью из него выскользает жизнь, заставило испугаться. Отпустив саблю, он попытался ухватиться хоть за что-то, чтобы остановить падение, но пальцы цепляли только воздух. Ладонь второй руки скользила по стеклу, там тоже не за что было взяться. Болчик неизбежно падал в тёмный зев оконного проёма, понимая, что если он упадёт на лежащие внизу трубы и балки, то ему конец. Колош успел схватить Адофа за руку в тот момент, когда он уже потерял всякую надежду на спасение. Рискуя тоже выпасть из кабины, Михаэль вцепился в его свитер на груди и резко потянул на себя, заваливаясь с ним на пол. Наверное, Михаэль не простил бы себе, упусти он Адофа. Так подумал Болчик, когда Колош переворачивал его на спину и бегло осматривал раны. По его лицу Адоф понял, что дело дрянь, но умирать так не хотелось. Особенно сейчас, когда он встретил Рэйла, когда полюбил, почувствовал тепло и счастье. Вот так всегда. Живёшь один, никого не трогаешь, никто не трогает тебя. Смерти тоже до тебя нет дела. Только появляется в твоей жизни счастье, и бац — финал уже рядом. — Адоф, — Болчик смотрел на друга и будто со стороны видел, как Михаэль стягивает с себя шарф и прижимает его к ране на груди. — Адоф, — снова зовёт он, и Болчик почему-то вспоминает тот момент, когда Михаэль обнаружил мёртвую дочь. Тогда у Колоша было другое лицо, более отстранённое, боль появлялась на нём постепенно, осознание случившегося — ещё медленнее. Сейчас всё по-другому, но взгляд Михаэля, наполненный теплом и болью, кажется не просто живым, а дорогим. — Почему? — прохрипел Болчик и почувствовал на губах вкус крови. Противный вкус металла и соли. — Адоф. Всё будет… Сейчас будет помощь… — Михаэль, наверное, и сам не верит в свои слова. Нет, он просто не понимает, что говорит. Какая помощь? Он вызвал помочь? Медиков? Его спасут? — Рэйл, — вдруг прошептал Болчик, и Михаэль, услышав его, смотрит куда-то в сторону. В этот момент слух разрезает чей-то хрип и звук стали. Потом снова выстрел, и перед ним оказывается Бут. Он резко поднимает Адофа с пола, Михаэль ещё сильнее зажимает рану. — Убейте их! — кричит куда-то в сторону. Варф слишком быстрый, но Болчик успевает заметить Рэйла. Он сражается будто зверь. Адоф тянет к нему руку и захлёбывается в крови. Однако перед глазами так и стоит Рэйл и его невинные, небесного цвета глаза.

***

Если бы Рэйл мог знать заранее о том, что будет происходить в кабине, он бы, наверное, уговорил Болчика взять его с собой. Когда они открыли дверь и взлетели на этаж выше, а потом ворвались в очередной наблюдательный пункт, Рэйл успел перехватить взгляд генерала и только после услышал выстрел. То, как рванул с места Михаэль, он не увидел. Зато долго, как ему самому показалось, созерцал, как Болчик падает на пол, в его теле три дырки, и одна из ран очень опасна. Сколько прошло времени, он не знал. На мгновение ему показалось, что мир остановился. Потом он услышал голос Ригиса, затем его толкнули в сторону — кто-то выстрелил. Болчик пропал из вида, а когда Рэйл на него глянул вновь, его уже держал Колош и срывал с себя шарф. Ригис, вскочив на ноги, вскинул пистолет и открыл стрельбу. Рэйл вернулся к действительности и ощутил невероятную ярость. Она смешалась с болью так быстро, что ему показалось, будто это не он. Кто-то другой занял его тело: горящие клещи проникли в грудь, захватили сердце и выдернули его из грудной клетки, заставив задохнуться и мучительно застонать. Ещё никогда он не испытывал подобного. Отец и Болчик. Отец и Адоф. Отец и любимый человек! Это боль! Боги не могут быть настолько жестоки! Потому что их нет. Существует только жизнь и смерть — вот два Бога, которым нужно молиться, которые играют судьбами и насылают нестерпимые муки. Очнулся Рэйл, когда в кабину ворвались ещё двое. И снова выстрелы. Единомышленники Полтачи, или же просто наёмники, показались грозными противниками, но Бут, ворвавшийся следом за ними, сломал одному шею захватом и отбросил противника в сторону, как тряпичную куклу. Другому Штот нанёс удар саблей. В этот момент Рэйл встал на ноги. Как в его руках появился клинок, он не помнил. Каким образом у Полтачи оказалась сабля, он тоже не знал. Однако взгляд на человека, который стрелял в Адофа, заставил Рэйла кинуться в гущу сражения. Генерал бился с Ригисом, и Ригис явно ему уступал. Янок почувствовал до одури знакомый запах страха — вот-вот и другой дорогой ему человек отправится к праотцам. Рэйл налетел как ураган. Преодолел расстояние в несколько метров за секунду. Полтачи этого не ожидал. С трудом совладав с возникшей проблемой, он попытался уйти, но Рэйл преградил ему дорогу. Ригис чуть отступил, переводя дух и пытаясь осознать, когда у этого старика закончится заряд. Даже раненный он был сильным противником… Янок наносил удары сбивчиво, но точно. Полтачи пытался просчитать его технику, но всё оказалось бесполезным. Таких оппонентов он не любил. Они безумные и делают то, что нормальному человеку в голову не придёт. Силы у Полтачи заканчивались, он находился на грани обморока. Держался лишь потому, что безумно хотел жить, потому что у него были грандиозные планы, и он даже не думал, что сегодня умрёт. Откуда появились эти люди? Откуда взялся этот дикий пацан?! Почему он так безумен?! У Болчика он недавно, всего лишь месяц или чуть больше, никаких надежд не подавал, разве только был умный. Как он смог так измениться? Неужели смерть отца и ранение Болчика настолько сильно повлияли на него?! Тогда это бомба замедленного действия! Это что, будущий Адоф Болчик?! Полтачи на все эти вопросы не знал ответов, да и не пытался их найти. Просто он ощутил страх и злость. Всё ведь так хорошо начиналось и продолжалось тоже. Каким образом пошло всё не так?! Приглашая на эту встречу двух генералов, он знал, что рискует, но чтобы вот так — нет… Мальчишка вьётся вокруг него, как надоедливая муха, ранит своей саблей, оставляя неглубокие порезы, будто пытает, заставляет мучиться. Под этим напором отступил Ригис, но Юрий никак не может уйти от этого жука! Никак… Наверное, это последнее, что понял Полтачи. В какой-то момент в нём сломалось желание выжить. Ноги налились свинцом, тело повело в сторону, взгляд рассеялся. Рука с оружием ослабла и удар получился смазанным. Сабля Янока уверенно и резко прошлась по груди, затем по спине и снова по груди. После вошла в сердце и, окрасив клинок алой кровью, вышла. Полтачи успел понять, что это конец, но на пол он упал уже мёртвый. Рэйл, тяжело дыша, оценил мёртвого человека, глянул на рядом замершего Штота, потом на Ригиса и Тола. Сначала он сорвался с места, следом — они. Летя за Бутом, который за это время уже успел добежать до ворот, Рэйл возносил молитвы, забыв о том, что богов нет, есть только жизнь и смерть.