Непреложный обет молчания

Когда все фонари вдруг погасли на Тисовой улице раздался оглушительный рёв мотоцикла. Однако на улице было так мало света, что даже любопытные носы, которые могли высунуться из-за зашторенных окон, ничего не смогли бы увидеть. — Альбус, вы считаете что не опасно, оставить его этим людям? — настороженно оглядывалась по сторонам женщина в шляпе, которую жители названной улицы посчитали бы странной и не достойной по всем признакам «нормального» человека. — Я наблюдала за ними целый день. Это самые ужасные магглы, которые только могут быть. Они по-настоящему… — Его единственные родственники, — перебил её такого же странного вида мужчина в годах. — Этот мальчик прославится, в нашем мире не будет такого ребёнка, который не знал бы его имени. — Вот именно!.. Гораздо лучше, если он будет расти вдалеке, пока не настанет его час. На несколько мгновений разговоры прекратились, и стало так тихо, что только едва слышный шелест колючей травы во дворе нарушал ночное спокойствие Тисовой улицы. — Удачи, Гарри Поттер.

***

Одним движением волшебной палочки в своей руке профессор с треском захлопнул все ставни в кабинете, и столпы пыли, что светились в закатном свете, сразу же исчезли. Он прошёл к комнате, дверь в которую находилась в дальнем углу кабинета, вбивая каждый свой шаг в холодный каменный пол, отзывающийся звуками грома в пустом классе. Войдя в комнату, профессор захлопнул глухую дверь кабинета и устало опустился в удобное кресло, обтянутое чёрной кожей.  — Инсендио, — раздался голос профессора, и единственная свеча на его столе запылала тусклым светом, который едва ли освещал комнату, но отбрасывал на стены подземелья тени всего, что находилось рядом. В том числе и тень самого Снейпа, который будто бы смотрел на бесчисленное количество разнообразных книг и склянок, скрупулезно расставленных на полках шкафов. На самом же деле взгляд профессора был устремлён вглубь, поверх всех этих вещей, которые не то чтобы не интересовали его, но и, в известной степени, заставляли испытывать отвращение. Прошло немало времени, прежде чем глаза профессора закрылись. Лицо его всё ещё сохранило отпечаток мыслей, что извивались в его голове, а потому было искажено гримасой презрения, хоть он и находился в легкой дрёме. Но спустя несколько мгновений раздался глухой стук, который вырвал профессора из его кресла. Раздалось ещё два стука, прежде чем он распахнул дверь, издавшую при этом отвратительный скрип. На пороге стояла профессор МакГонагалл. Весь её облик явственно выражал, что сейчас она сообщит о каком-то важном деле: губы, как и всегда, были аристократично поджаты, а их уголки немного расходились по разные стороны вниз; тёмно-изумрудная мантия профессора Трансфигурации, а по совместительству и декана Гриффиндора, уныло мерцала в свете единственной свечи, и это мерцание лишь дополняло упадническое настроение, царящее в кабинете профессора-зельевара; изумрудные блики отражались и от стёкол её очков. — Профессор, прошу простить за поздний визит. Директор Дамблдор хочет видеть вас. Он сказал, что вы наверняка уже сами… —, но речь Минервы была прервана. — Сам ожидал его приглашения? Да, профессор. Я сейчас поднимусь, — прозвучал монотонный голос Северуса. Он удостоил МакГонагалл долгого взгляда, который, как обычно, был холоден и ничего не выражал. Профессор помедлила совсем немного и, надменно поджав без того тонкие губы, удалилась, прошуршав полами своей мантии по холодному полу подземелья и оставив Снейпа одного. Северус тут же поспешил покинуть своё «убежище» и вышел из мрачного кабинета в класс, наполненный разнообразными котлами, учебниками, склянками, колбами и прочей ерундой, что его самого ничуть не заботило. Профессор давно желал заполучить место преподавателя ЗоТИ, но в силу причин, ведомых одному Дамблдору, он все эти годы был связан преподаванием Зельеварения. Каждый год преподавание ЗоТИ ложилось на плечи нового учителя. Поговаривали даже, что эта должность проклята — вечно что-нибудь случается с профессорами: то уходит в забытие, не указав причины, то конечности теряет, а иногда и вовсе исчезает, да так, что не найти его. Но Северус этого не боялся. Да и вообще, бояться он перестал много лет назад, в тот день, когда потерял всё, что наполняло его жизнь смыслом… Спустя несколько минут он уже стоял у каменной горгульи, что скрывала винтовую лестницу в кабинет Дамблдора. Чтобы пройти, необходимо было назвать ей пароль, что и сделал профессор. Его низкий голос разлился по всему коридору и, казалось, был почти осязаем. — Лимонные леденцы, — произнес Северус. Горгулья тут же пришла в движение: медленно поворачиваясь, она открыла каменную лестницу, ведущую вверх, и уже через несколько секунд он стоял в дверях кабинета директора. — О, — неожиданно воскликнул Дамблдор, стоявший у жерди, на которой уверенно держалась блекло-огненная птица, выглядевшая ещё старше, чем он сам. — Северус, проходи. Снейп сделал пару шагов от двери в сторону директора и остановился на этом. Но Дамблдор будто бы тут же забыл, что сам просил о визите и, казалось, не особо торопился. — При всём моём уважении, директор… — начал было Снейп, но тут же был прерван. Дамблдора словно слегка встряхнуло ото сна, он резко развернулся и незамедлительно прошёл к своему столу, цокая каблуками по камню. — Вы ведь уже знаете, что мальчик… Гарри, Гарри Поттер. Пропал из дома Дурслей. — Я слышал об этом, — безо всякого удивления согласился профессор. — Думаете это не очередная сплетня, гуляющая по Косому переулку? — Уверен, что нет. Помните мисс Фигг? Она не была хоть чуть-чуть примечательной личностью, и вся её роль сводилась к тому, чтобы изредка сообщать о том, как идут дела у «избранного». — Да. Она что-то сообщила вам? — Я был у неё вчера первый раз за полгода, — Дамблдор взял с края стола небольшой обрывок бумаги, преодолел расстояние между ним и профессором всего в несколько шагов и протянул лист, немного покорёженный от недавнего дождя. Это было объявление о пропаже мальчика, бумага уже немного пожелтела, что свидетельствовало об относительной давности произошедшего. На листе было всего несколько строчек и небольшое фото ребёнка лет двух или трёх, хотя с тех пор, как Гарри оказался на пороге дома Дурслей прошло пять лет. Было неприятно держать это объявление о пропаже, оно вызывало у Снейпа отвращение к тому, кто его составлял. — Вы не знаете ничего о том, где он может быть? — скорее констатировал, чем спросил зельевар. — Иначе он давно вернулся бы обратно. Проблема в том, что слухи всегда противоречивы, а у нас нет ничего, кроме них на настоящий момент… Слухи сами по себе обладают силой, а те, что добираются до завсегдатаев Лютного переулка тем более. Северус и сам прекрасно понимал это. — Вы хотите, чтобы я занялся поисками? — Именно этого, Северус, — Дамблдор направился к лестнице, ведущей к общему коридору. Снейп последовал за ним, как только тот вышел из кабинета. Неясная лунная тишина снова распласталась по кабинету, и только едва уловимый шорох падающих прямо на пол перьев феникса нарушал её спокойствие.