По-другому

Они сидят в комнате вдвоем, и уютную тишину разбавляет только возня работы. Бьорн чистит пистолет, и пальцы двигаются почти автоматически, привыкнув за долгие месяцы жизни в ежедневном кошмаре к такой деятельности. Оружие стало повседневным, необходимом предметом быта, и они все привыкли к этому. Пришлось. Эрлендур рядом, кажется, дремлет, сидя на диване боком, почти закинув ноги Бьорну на колени. Его дыхание тихое и ровное, напоминает Бьорну о часах, которые раньше висели в доме. Он жил под их постоянное тиканье, и это было таким знакомым, таким родным, но сейчас часов нет — они не нужны, бесполезны в новом мире. Эрлендур теперь тоже кажется почти родным; удивительно, как они смогли сблизиться в разрушающемся настоящем, когда в счастливом прошлом даже не виделись ни разу. Эрлендур — знакомое, постоянное в новой жизни, полной чертовых сюрпризов, и это греет Бьорну душу, потому что приятно иметь что-то свое, когда даже твои мысли уже не принадлежат тебе. — Эй, — тихо зовет Бьорн. — Мм? Эрлендур даже не открывает глаз, просто чуть шевелит головой, показывая, что готов слушать. «Не спал», — думает Бьорн. Они просидели так почти несколько часов — за окном успело стемнеть — и не сказали за это время почти ни слова — после очередной вылазки, полной сотни ходячих, готовых сожрать их, оглушающих выстрелов, криков, постоянной опасности и адреналина, душевное состояние просило о моменте тишины и покоя, осознания какой-никакой безопасности. Им обоим нужно было это, и вдвоем всегда было как-то проще. Бьорн усмехается своей мысли и немедленно озвучивает ее вслух: — Давай переспим. Это звучит до абсурдного обыденным, так, будто Бьорн предлагает пойти поесть, и он сам насмешливо фыркает из-за этого, но Эрлендур лениво открывает глаза, смотрит на него. — Серьезно? В его голосе нет даже насмешки, и, честно, Бьорн знал, что ее там не будет. Это кажется логичным до невозможного — они самые близкие друг для друга люди сейчас, оба свободны и вряд ли в нынешней ситуации легко найти человека, которого можно затащить в постель без обязанностей, просто чтобы удовлетворить естественные потребности. — Серьезно. Эрлендур однобоко усмехается, отрывает голову от спинки дивана. Бьорн внимательно следит за каждым его движением, пока он лениво потягивается, почти по-кошачьи, и это странно, и Бьорн знает, что он специально, но дыхание все равно сбивается, как у школьника в начале пубертатного периода. Бьорн фыркает, протягивает руку и кончиками пальцев касается кожи, виднеющейся из-под задравшейся футболки, а Эрлендур смотрит на него пару секунд, не отрываясь, будто задумавшись. — Ты будешь сверху, — говорит он таким же голосом, как и когда они обсуждают, кто пойдет на вылазку, и Бьорн кивает, не отрывая от него взгляда, довольно ухмыляется, когда Эрлендур садится к нему на колени, — только никаких обязательств и «я обязан на тебе женится», ладно? — Отлично, — отвечает Бьорн, и тянет его ближе, целует в угол рта. — Отлично, — повторяет за ним Эрлендур. Что ж, видимо эта ночь обещает быть долгой.