Это Я создал Мориарти, Шерлок

      У Джей­мса Мо­ри­ар­ти мно­го лиц. Для раз­ных слу­ча­ев у не­го име­ют­ся все­воз­можные мас­ки, нуж­но лишь при­мерить и выб­рать ту, ко­торая по­дой­дет иде­аль­но. Не­кото­рые он при­думы­ва­ет не­пос­редс­твен­но к слу­чаю, дру­гие — прос­то так, «про за­пас». Он зна­ет, что все они ра­но или поз­дно при­годят­ся ему.       Од­на­ко для то­го, что­бы его зри­тели — в боль­шинс­тве сво­ем, по­тен­ци­аль­ные жер­твы — по­вери­ли в ре­аль­ность раз­во­рачи­ва­юще­гося пе­ред ни­ми дей­ствия и ге­ни­аль­ность ак­тер­ской иг­ры, нуж­но тща­тель­но под­го­товить каж­до­го пер­со­нажа для вы­хода «в свет». Каж­дая мас­ка нуж­да­ет­ся в хо­рошо про­думан­ной ис­то­рии, до­кумен­тах, фо­тог­ра­фи­ях, ре­аль­ных лю­дях, зна­комых с мас­кой (так же убеж­денных, что пе­ред ни­ми — ре­аль­ный че­ловек, ес­тес­твен­но)… У кри­миналь­но­го ге­ния все при­дума­но и все про­дума­но.       Настоящего Джима знали лишь двое людей: Моран — правая рука и телохранитель, Джон — его часть. Другое определение не подходило. Сколько Мориарти не задавался вопросом: почему Ватсон занял именно такое место в его жизни? — ответа не было. Значение имело только чувство безопасности и нужности рядом с этим человеком.       Джон был его слабым местом. А от слабых мест надо избавляться — это Джим выучил ещё в детстве. Что успешно и делал на протяжении многих лет. Методично, шаг за шагом устраняя детали, которые могут помешать делу. Но избавляться от Джона не хотелось. И Джим потворствовал этому странному желанию. Любить.       Джеймс был той ещё сво­лочью. Иног­да до та­кой сте­пени, что хо­телось ли­бо вый­ти в ок­но, ли­бо по­пытать­ся вы­кинуть ту­да его. В ме­нее за­пущен­ных слу­ча­ях — прос­то по­бить­ся го­ловой о сте­ну или стол, что Джон и про­делы­вал с боль­шим ус­пе­хом. Джим был за­разой, до­тош­ным и всё за­меча­ющим не­выно­симым га­дом, ко­торый счи­тал все чувс­тва не бо­лее чем по­мехой и проб­ле­мой. Джим ви­дел его нас­квозь так же хо­рошо, как всех ос­таль­ных лю­дей. Но при всех этих его ка­чес­твах Джо­ну ни­ког­да не при­ходи­ло в го­лову уй­ти.       Хотя, его никто насильно не удерживал. Достаточно было просто собрать вещи и уйти, Джим не погнался бы за ним. Присматривал, оберегал, но не звал обратно. Никогда. Да, было бы ужасно лишиться чувства покоя, но Мориарти стерпел бы, сжал зубы и пошёл бы дальше.       А для Джона Джеймс — наркотик. Личный сорт героина. Хочется смотреть на эту безумную улыбку, дышать неповторимым запахом любимого тела после душа, трогать его плечи в то время, когда он занят, и тело, когда свободен, и терять голову от страстных поцелуев.       Так много этих хочется!       Хочется чувствовать эти эмоции, когда очередной гениальный План воплощается в жизнь. Да, Джон был в курсе, что большинство крупных смертей дело рук Джима. Не сказать, что Ватсону было все равно, нет, это было не так. Просто это часть Джеймса Мориарти, от которой он не откажется. Ставить его перед выбором — или я, или работа — все равно, что спросить ребенка: "Кого ты больше любишь Мать или Отца?».        И с этим приходится мириться.        Но было то, что Джон мог попросить. Поменьше жертв среди «мирного» населения. И всё…       Потом была война. На нее Ватсон сбежал, не сказав ничего. Совсем. А что было говорить? Что хочет помогать людям? Солдатам? Армии? Хочет хоть чем-то компенсировать те смерти, которые придумал Джеймс?       Нет, он этого не сказал. И не скажет. Ни-ког-да…