Это Я создал Мориарти, Шерлок

«Они сошлись. Вода и пламя, стихи и проза, лёд и камень…» «Они сошлись. Вода и пламя, стихи и проза, лёд и камень…» Они встретились много лет назад. В университете. Джон учился на военного медика, а Джим — на хирурга. Может быть, они бы даже и не познакомились, если бы не обстоятельства. По воле случая они стали соседями по комнате. Очень странного случая, надо сказать. Вот, как все было. Первый курс Джона запомнился многочисленными «бегствами» соседей. Первый продержался месяц, последний — две недели. На все вопросы парни отвечали, что всё начиналось с незначительных неприятностей. Пятно кофе на рубашке, от сильного толчка, подножки, неприятные наклейки. Дальше хуже — подменные рефераты, «отмененные» лекции, пропадающие учебники — это неполный список того, что случилось с горе-соседями. В конце концов, пошли слухи, якобы Джон проклят или комната проклята. Короче говоря, селиться к нему никто больше не хотел. Какого же было его удивление, когда, приехав с летних каникул, Ватсон увидел, что стоящая рядом койка занята. Начались ставки. Когда же сбежит сосед Джона? Время шло, а он, похоже, никуда и не собирался. Никаких неприятностей. Ни-ка-ких. Джим, похоже, был доволен жизнью. Вечеринки, тусовки, драки, учёба — все шло как по маслу. Все удивлялись, куда делось «проклятие», и как такие разные люди уживаются друг с другом. Мориарти — ужасный сосед! Это Ватсон уяснил с первых же дней. Джим мог явиться в два часа ночи, пьяный, грязный и бормотать что-то, типа: " Жизнь такая ***". Таскал Джона на вечеринки. Как бы он не сопротивлялся, Мориарти — это упрямый осел - все таскал его с собой. Ещё у него была привычка, охранять и беречь всё своё. Джон помнит случай, когда это проявилось первый раз у него на глазах. В тот день была какая-то очень важная лекция. Ватсон и Мориарти тогда были в ссоре и сели подальше друг от друга. Джон отлично видел момент, когда к его другу подсел парень с их группы. Преподаватель говорил быстрее обычного, текст был трудным. И у парня, видимо, не получалось быстро записывать. Он просил Джима показать ему свою тетрадь, а когда получил отказ, вырвал тетрадь и взглянул. Там была отнюдь не лекция. А портрет. Тот парень получил в глаз и по печени. Еще были разбросанные повсюду перчатки, и мужские, и женские (где он только их берет?), рисунки, каких-то склепов, витражей, людей. Последних, к слову, немного. В большинстве случаев, это был Джон. Мориарти считал, во внешности этого человека есть что-то такое, что хочется запечатлеть. Эти большие, светящиеся добром и сочувствием, глаза, вздернутый нос, с насыпанными на нем веснушками, губы, всегда изогнутые в улыбке — всё это нравилось будущему злодею. Так же, как и дурацкая привычка читать вслух. В особо интересных моментах в книги у Джона включался «громкоговоритель». А ещё этот пунктик на чистоте. Ух, сколько он мог выносить мозг из-за беспорядка. И попытки объяснить, что это Творческий Беспорядок и так и должно быть, оканчивались провалом. На последнем курсе они стали полноценной парой. Весь институт не мог понять, чего они так тянули. Хотя все эти годы Джон и Джим ничего такого себе не позволяли, но у всех, кто хотя бы раз видел их вместе, складывалось впечатление, что между ними что-то есть.