***
Единственный, кто не веселился на этом «празднике жизни», был майор Платов, который в данный момент исполнял роль милиции на концерте и внимательно следил за правопорядком. Работа была конечно не по душе спецназовцу — не его профиль. Но эта была просьба Ольги Дмитриевны. А подводить вожатую Клим не хотел, поэтому со всей своей порядочностью продолжал делать обход по площади. Однако, Ольга действовала оперативнее майора. Ибо когда он возвращался обратно, то у памятника Генды он заметил вожатую, которая со строгим выражением лица отчитывала группу пионеров из соседнего отряда. Но получалось у неё, мягко говоря, не очень. Виновников было несколько. Здоровые парни, которые были больше похожи на мужчин, чем на подростков. Два метра ростом, метр в плечах. Эдакие эталоны для элитных войск. И, судя по тому, что они активно пререкались с вожатой, а в руках то и дело мелькала бутылка водки, было понято, что так просто эти «красавцы» не намерены отдать спиртное. Платов направился к ним. — Нууу Ольга Дмитриевна, — с каким-то осуждением в голосе, растягивая слова (видимо уже успели выпить несколько рюмок) ответил ей один из парней, — Ну подумаешь, бутылка водки… Чего тут такого… Вон, в «Дружбе» я слышал, там ребята постоянно бухают, и ничего… — Ничего не знаю, что там в твоей «Дружбе»! — видимо вожатая была в бешенстве, — Васнецов! Быстро отдал бутылку! — Да Ольга Дмитриевна, — не унимался он, давя на жалость, — Ну, мы же тихо-мирно отмечаем, никому не мешаем, и ведём себя спа-кой-на… — Васнецов! Бутылку! Вожатая ещё никогда не была такой злой. Но пионеры, будучи уже под алкогольным опьянением, не понимали этого, и продолжали гнуть свою линию. — Тише, Ольга Дмитриевна, — парень как-то ухмыльнулся, а вожатая скривила кислую мину и задержала дыхание — ужасно пахло перегаром, — Вы же знаете, кто мой отец… Партийный деятель! Член ЦК КПСС! И у него очень большие связи… — Я не поняла! Ты меня решил запугать?! — Ольга Дмитриевна гневно посмотрела на него в упор. Она отлично знала, какой отец у этого «отпрыска». — Нет нет нет, что вы… — брюнет наигранно замахал ладонями, — Ни в коем случае… Просто… Я предлагаю вам компромиссное решение этой ситуации… Вот… Вы сейчас оставляете нас в покое, и не вспоминаете этот случай вообще… Ну, а я в свою очередь не буду говорить своему папе, что вы не исполняете свои служебные обязанности, а перекладываете их на других… Более того, я только могу шепнуть ему — и он может найти вам место получше. Как к примеру вам «Артек»? Наверное всяко лучше этой дыры, — Васнецов ухмыльнулся, — И зарплата там выше… Ну так что, Ольга Дмитриевна, мы с вами договорились? Вожатая чувствовала внутри какой-то страх. Нет, ей не был страшен этот «папинкин сынок» со своей бандой таких же избалованных и самоуверенных отпрысков, которые попали сюда лишь по путевкам, которые получили их родители, и думают что им тут всё дозволено. Женщина не боялась их. Даже если бы их отцы были сплошь генеральными секретарями ЦК КПСС. Её волновало то, что в данный момент она — не авторитет для кучки пьяных пионеров, которые не воспринимали её всерьёз. Ситуация выходила из-под контроля. — Лучше по-хорошему отдай бутылку, — внезапно раздался голос рядом с ней. Ольга повернула голову и заметила Клима, который встал рядом с ней. Всем своим видом он выражал готовность к любым последствиям, хотя говорил он спокойным, даже холодным голосом, принуждая виновников подчиниться. Хоть майор и не видел лица вожатой, у неё пропала та растерянность, которая была у неё совсем недавно. А Ольга почувствовала поддержку Платова, и поняла, что она — не одна. — Оп-па! — оживился парень со своей сворой, — А ты ещё кто такой?! — Пионер. Бутылку отдай. По-хорошему, — хмуро повторил Клим, глядя на пионеров исподлобья. Напряжение между Васнецовым и Платовым начало быстро подниматься. — А то чё будет, если не отдам по-хорошему?! — кивнул подбородком он, чувствуя уверенность в своих словах. — Тебе лучше этого не знать. Бутылку отдай. Будь добр. — Чё, хочешь сказать, ты со мной драться будешь?! — Васнецов! Платов! Прекратите! — вмешалась вожатая. — Да ты знаешь, кто мой отец, а? — не унимался пьяный юноша. — Мне всё равно, кто твой отец. Хоть сам генсек, хоть президент США. Бутылку отдай. — Чё, смелый такой, да? Пошли, отойдем! — похоже, Васнецов разошелся не на шутку, и был твердо намерен разобраться с наглым пионером. — Васнецов! — Ольга Дмитриевна чувствовала, что всё это добром не кончится. — Для разговора места и здесь хватит. Отдай бутылку, — настоял Платов. — А мы не поговорить отойдем! — Тогда для чего?! — рядом с майором возник Хруст и Лилин. Старший прапорщик хоть и помолодел на пятнадцать лет, голос его остался прежним, поэтому его слова прозвучали с оттенком угрозы. Пьяные пионеры немного опешили от такой расстановки сил, а на подмогу уже подошли Змей на пару со Славей, и Якутом. И их злые взгляды устремились на виновников. Перевес на стороне последних был очевидным. Мало того, что теперь в численности они превосходили «отпрысков», так ещё на их стороне была вожатая. Хоть группа пионеров и была поддатая после изрядной порции алкоголя, разум (хотябы его остатки) они сохранили. И у них хватило мозгов догадаться, что сейчас устроить потасовку и быковать — не самая лучшая идея. Васнецов нахмурился, приходя в себя, а Клим невозмутимо протянул руку ему навстречу, и сказал: — Бутылку… — Да на, подавись, — последнее слово он сказал куда тише — Извиняйся… — Извините… — Громче! — Извините нас, Ольга Дмитриевна. Больше такого не повторится… — пробурчал в ответ. — Теперь иди отсюда, — приказал Платов. Васнецов просмотрел в глаза майора таким взглядом, будто давал ему понять, что это не последняя их встреча, и следующая без неприятностей не обойдется. Он присвистнул, мотнул головой своим, и пьяные парни, убрав руки в карманы, поспешили покинуть площадь, направившись в сторону домиков. — Вот суки малолетние! — процедил сквозь зубы Урманов, — Выросли, ублюдки… — Угу, — согласился с ним Хрусталёв, — В край обнаглели… — Весь вечер нам испортили, — Славя тоже была недовольна выходкой этих мажоров, — Ну я им завтра устрою… Подкрепление Платова начало расходиться в разные стороны. Клим и Ольга остались одни. — Неприятный тип, — заметил он. — Я согласна с тобой, Климентий, — женщина попыталась улыбнуться, — Спасибо, что пришёл на помощь. Без тебя я бы не угомонила их… — Не за что, Ольга Дмитриевна, — юноша согласно кивнул головой, — Вам лучше домой идти. Вы вся бледная, — заметил майор. — А как же концерт? — Я присмотрю за всем. Если что — позову своих… — Но я не… — Ольга Дмитриевна… — настоял пионер, — Вам лучше передохнуть… Они ещё с минуту смотрели друг другу в глаза. — Точно справишься? — видимо вожатая ставила выполнение обязанностей превыше своего здоровья и никак не решалась уйти. — Конечно справлюсь, — Клим согласно кивнул головой, — Всё будет в порядке. Обещаю. И хоть женщина не улыбнулась, спецназовец заметил, как её глаза малахитового цвета с теплотой смотрели на него. — Спасибо тебе, Климушка, — голос Ольги прозвучал непривычно тихо. — Не за что, Ольга Дмитриевна, — провожая уходящую вожатую взглядом, ответил он вдогонку.***
Несмотря на произошедшее у памятника Генды несколько минут назад, после которого у всех участников этой словесной перепалки остался неприятный осадок, Слава и Славя вернулись обратно на танцы. А за время их отсутствия музыкальная группа исполнила несколько других песен, и сменила репертуар на более лирическое. Поэтому кто-то из пионеров образовал пары и начал медленно танцевать. Мне нравятся твои желания Твоя любовь в которой я купаюсь И даже если я когда-нибудь зазнаюсь Мне будут нравиться твои глаза Твоя слеза любимее всего на свете Как странно кружится голова И даже если я тебя не встречу Мне будут нравиться твои глаза Небо без дна — бездна Без дна. Девушка прижалась ближе к Змею, положив голову на его плечо и обхватила за талию. Прапорщику ничего не осталось как обнять её в ответ. Танцевали молча, ничего не говорили друг другу, и просто наслаждались этим вечером в медленном танце… Но рано или поздно и веселью проходит конец. Смолкли последние аккорды гитары, на импровизированном танцполе возникла тишина, которую вскоре прервал Сергей, взяв микрофон в руки. — На этом наше выступление подошло к концу… Надеюсь, оно вам понравилось, ребята. Всем доброй ночи и до скорой встречи! Пионеры недовольно завыли, и явно хотели продолжения концерта, но к музыкантам подошёл Клим и обратился к толпе: — Время уже одиннадцать часов ночи! Всем расходиться! Это приказ вожатой! — Пойдем… — нежно прошептала Славя, потянув Кобрина за собой. Зрители медленно расходились по своим домикам, неохотно подчиняясь приказу очередного исполняющего обязанностей вожатой. Бобунец и его команда начала разбирать аппаратуру на пару с Шуриком и Электроником. Последний был непривычно хмурым, можно даже сказать подавленым, а его, порой неуместная, энергичность куда-то исчезла. Создавалось впечатление, будто Сыроежкин на что-то обиделся, однако на что — непонятно. На дворе уже давно была глубокая ночь. В ночном небе вовсю гуляли тучи, которые заслоняли собой звезды, и полную, яркую луну. Слава и Славя медленно шли по улочкам пионерского лагеря, постепенно приближаясь к домику помощницы вожатой. — Ну, вот мы пришли, — сказал Кобрин, остановившись у крыльца домика. — Ага, — блондинка остановилась, — Спасибо тебе за проведенный вечер. — Не за что, — юноша собирался уходить, — Спокойной ночи. — Погоди, — остановила она его. — Что? — Ты… Не хочешь зайти ко мне? — Зачем? — Ну… — девушка замялась, — Мне нужна твоя помощь… — В чем? — Зайдешь — покажу, — почему-то Славя хитро улыбнулась. — А соседа твоего не разбудим? — Нет, — пионерка открыла ключом входную дверь, — Её не будет… — Почему не будет? — Кобрин замер на месте. — Моя соседка — Женя. Она практически всё своё время проводит в библиотеке и читает до утра. Поэтому и спит днём, — объяснила Славяна. — А. Теперь понятно. Блондинка пропустила гостя вперёд. Из темной улицы прапорщик шагнул в ещё более темную комнату. Его глаза ещё не привыкли к темноте, поэтому он остановился на месте, дабы случайно в темноте не налететь на стол и не запнуться о ножку кровати. Послышался звук закрываемой двери на ключ. — Славя, включи пожалуйста свет. А то ничего не вижy, — попросил Змей. Тишина. Спецназовец сразу почувствовал неладное. — Славя… — произнес он её имя. И опять тишина. А потом он почувствовал, как кто-то прижимается к нему сзади, уперевшись грудью второго размера в его спину. Парень немного вздрогнул. Но ловкие руки уже обхватили его тело, горячие губы уже целовали шею, в воздухе витал тот самый парфюм, которым пользовалась лишь помощница вожатой. — Славя? — проглотив накопившуюся слюну, со вздохом спросил Кобрин, дабы убедиться, что позади него именно она, а не посторонний человек. — М? — ответила она, прекратив целовать его шею. — Ты чего делаешь? — вопрос вырвался сам по себе, ибо прапорщик уже догадался, по какой причине пионерка завела его к себе. — А что? — с хитрецой в голосе переспросила Славя. — Ну… Просто ты позвала меня на помощь… — напомнил ей Змей. — И сейчас ты её оказываешь… — томно прошептала она в ушко парня. Русоволосая развернула его к себе. Немного привыкший к темноте спецназовец увидел её хитрую улыбку и глаза, которые неотрывно смотрели только на него. Она облизнулась, словно довольная кошка, и легонько толкнула прапорщика от себя. Толчок хоть и был легким, но и его было достаточно, чтобы Змей повалился на кровать. А Славя уже восседала на нём, будто наездница на скакуне. » — Во попал! — подумал он, не сопротивляясь такому напору со стороны блондинки, — Это точно та Славя, которая является правильным примером для подражания всем пионерам? А между тем она распустила свои косы, которые едва касались его груди, обхватила запястья пионера и, изогнувшись, словно кошка, опять прижалась к нему, целуя его шею, заставляя прапорщика учащенно дышать. Одну руку она освободила, и, удерживая запястья, начала быстро расстегивать пуговички на его рубашке, оголяя его торс. Едва последняя пуговица была расстёгнута, Славя начала опускаться вниз, двигаясь язычком по впадинкам мышц. » — Ну точно, извращенка! — пронеслось в голове прапорщика, — Но то, что она делает со мной — не передать словами… Никогда не испытывал такого наслаждения…» Прапорщик не осуждал её, вовсе нет. Можно даже сказать, ему всё сильнее нравилась эта темная сторона милой и трудолюбивой девушки. До того, как попасть в «Совёнок», там, в своё время ему было лишь двадцать один год, и гормоны в нём ещё бушевали, хотя девушку, из-за специфики своей работы, он завести не мог. А тут, когда ему всего семнадцать лет, и молодая, красивая девушка буквально сама затащила его в постель, инстинкт размножения разыгрался в нём с новой силой. И прапорщику в данный момент было плевать на приказ своего командира о запрете половых связей. Он сам хотел, нет, желал эту развратную пионерку. — Славя, погоди, — притормозил блондинку Кобрин. Девушка остановилась, и посмотрела на спецназовца. — Ты точно этого хочешь? Воцарилась тишина. — Да… — тихо прошептала Славя. — Тогда… Предоставь всё мне… Правду люди говорят, что запретный плод слишком сладок. Кобрин нарушил приказ своего командира, послал к черту моральные нормы и принципы, и просто окунулся в море любви и удовольствия. Он освободил свои руки, обнял девушку, прижимая её к себе, опустив ладони на её ягодицы. Теперь наступила его очередь приносить девушке удовольствие… В отличии от Слави, Змей был более напористым, умудряясь одновременно целовать девушку и снимать с неё одежду. Он перевернул блондинку, отчего она оказалась под ним, и медленно вошёл в неё, отчего пионерка невольно застонала, обхватив его шею, и скрестила ноги за его спиной. Прапорщик же тяжело дышал, но невероятное чувство эйфории от того, как его член проникает в её узкое лоно, просто сводило с ума. Конечно, это было не как в тех самых фильмах, где одни только прелюдии длились по полчаса. Тут всё прошло гораздо быстрее. Да и прапорщик Кобрин не тянул на роль секс-гиганта, поэтому уже через несколько минут он был на пике. Пара толчков и юноша обесиленно упал рядом с девушкой, переводя дыхание. Змей даже ещё не успел придти в себя, как почувствовал, что Слави рядом уже не было, зато сама пионерка успела опять оседлать парня и ладонями гладила его мышцы, как мягкую глину мяла податливое, мужское тело. — Ну что, пионер, — прошептала она, улыбнувшись, — Готов ко второму заходу? » — Похоже, до утра я отсюда не выберусь…» — успела промелькнуть в голове Змея мысль, прежде чем он оказался в плену роковой красотки.***
— Ну чего ты так долго? — похоже Алиса была недовольна задержкой Урманова и уже собиралась уходить. — Извини, рыжая. Задержался, — Якут остановился на короткую передышку, — Просто одного задиристого проучил… — Дрался что-ли? — пионерка посмотрела на снайпера, изучая на предмет наличия ссадин и синяков. — Почти. Тот со своими дружками в последний момент наложил в штаны и поспешил ретироваться… — Хах. Ясно, — девушка поднялась с лавочки, подхватив с собой гитару, — Ну что, пошли? — Погоди, Алиса, — Яков остановил её, — Может сходим? — он кивнул головой в сторону площади, откуда доносились звуки электрогитар и отрывки песен. — Чего?! — Двачевская начала злиться, — Я же тебе сказала — нечего там делать и смотреть на эту толпу дебилов! — Да там вроде музыканты приезжие неплохо выступают. Думал, тебе будет интересно послушать их, взять у них пару уроков… — Что?! — похоже девушка выходила из себя из-за слов старшего лейтенанта, — Хочешь сказать что я плохо играю?! — Слышь, рыжая, не беси, а! — у Урманова тоже был крутой характер, — Я не сказал же что ты плохо играешь. Просто подумал что тебе будет интересно познакомиться с такими же людьми как и ты… — Не хочу, — пробубнила Алиса, надув губы. — Ну не хочешь, как хочешь, — Якут пожал плечами, — Не заставлять же тебя силой туда идти… Повисло неловкое молчание. — Ну, мы идём, или расходимся, как в море корабли? — первым прервал тишину парень. — Идём… Конечно, получилось нехорошо. Яков и Алиса снова едва не поссорились из-за какого-то пустяка. Сошлись гордец с гордячкой. Эдакие «Мистер и миссис Альфа». И ни один не хотел уступать другому. Дорога до пристани прошла в молчании. Лишь когда они добрались, уединившись от звуков со стороны площади, то помаленьку разговорились. Как говорится «Вместе тесно, а врозь скучно». Да и эти двое уже притерлись и привыкли друг к другу, поэтому и мирились довольно быстро, хотя прощения из них никто не просил. Они попросту забывали о произошедшем, словно плохой сон. Двачевская быстро настроила гитару, подтянув струны, размяла свои тонкие пальцы, и сыграла ту самую мелодию, которую она сегодня репетировала. Урманов сидел рядом, свесив ноги с дощатой пристани и носком ботинка поглаживал водную гладь реки. И слушал, как девушка старательно играла каждую ноту, каждую треоль, будто хотела как днём — слиться с мелодией воедино. — Слушай, у тебя очень хорошо получается, — Якуту понравилось, как такую простую мелодию исполнила девушка, — Если постараешся, то в ближайшие пятнадцать лет твои песни будет знать вся страна. — Ты так думаешь? — Двачевская будто не верила в слова снайпера. — Более чем. Рано, или поздно произойдут изменения глобального масштаба. В том числе и в культуре, — Урманов согласно кивнул головой, — Хочешь быть музыкантом? — Хочу! Очень! — её глаза заблестели, — Для меня музыка — это всё. Это жизнь! Если в моей жизни не будет музыки, то не будет меня! — О, ты я вижу преданный фанат своего дела. Это хорошо. Знаешь, через несколько лет возможно всё кардинально изменится… Ты только приложи усилия к своей мечте. И тогда ты обязательно добьешься желаемого результата… Можно? — старлей показал на гитару. — Можно, — девушка без колебаний отдала инструмент в руки парню. Настроив гитару под себя, Якут перехватил её поудобнее и заиграл быструю мелодию. Даже чересчур быструю. Алиса вряд ли догадывалась, что за мелодию на её гитаре исполняет парень. А между тем эта была мелодия из песни «Береты— Чекисты». Урманов по соображениям безопасности не стал петь саму песню вслух, ибо текст и смысл песни сейчас вообще не подходил по ситуации, да и вдобавок в ней было довольно много мата. А между тем на эту песню его подсадили сослуживцы, еще когда он служил не в спецназе военной разведки, а в морской пехоте. — Неплохо, — Двачевская тоже оценила талант юноши в этом деле. — Стараюсь, — Яков вернул гитару владельцу. — Кстати, ты откуда родом? — вдруг спросила Алиса, — И кто у тебя родители? Такого вопроса, тем более от неё он не ожидал, поэтому даже немного опешил и замялся с ответом, мысленно перебирая в голове основные события из его прошлой жизни. Выходец из семьи сибирских работяг. Его восемнадцатилетие выпало на 90-е годы — тяжелое для страны время. Некогда великая сверхдержава разваливалась как карточный домик. Уже начала царить разруха, безработица, инфляция, массовые увольнения и закрытия предприятий. Разгул преступности, развал армии, волнения на постсоветском пространстве, и массовое вымирание деревень, колхозов и совхозов. Люди старались перебраться в города в надежде на хорошую жизнь, но ситуация там была ничуть не лучше. Даже наоборот. Якут решил идти в армию. Сначала на срочную службу, потом — по контракту, в 61-й бригаду морской пехоты, а после - офицерское училище. Кризис больно ударил и по вооруженным силам, и Яков почувствовал это на себе. Зарплату не платили месяцами, а те копейки, которые он получал, едва хватало на жизнь. Но парень всё равно старался материально помочь своим родителям. После закрытия лесопилки его отец остался без работы. А когда из поселка уехали и остальные рабочие, то и мама, которая была фельдшером в деревенском ФАП. Своё первое боевое крещение он прошёл на улицах Грозного, когда в январе 1995-го года он вместе со своей бригадой оборонял здание СовМина от бесконечных атак боевиков республики Ичкерии. Да, было страшно. Да, он не раз висел на волоске от смерти, и не раз был ранен. Но он продолжал нести службу в своей бригаде, пока в 1998-м его не приметил тогда ещё капитан военной разведки Платов и предложил ему перевестись к нему в подразделение. Урманов не сразу, но согласился. И в дальнейшем не пожалел об этом решении. И дело было вовсе не в финансовом положении, хотя ему стали платить куда больше и чаще… Ну, а остальная его жизнь осталась под грифом «Секретно». — Ну, у меня отец работает на лесозаготовительном комбинате, — несмело начал Урманов, — А мама — фельдшер. Людей в деревне лечит. Мы просто далеко в Сибири живём… До ближайшего города — километров сто… Вот. А у тебя кто? Старлей заметил, что после его вопроса девушка замолчала и нахмурилась. — У меня нет родителей, — честно призналась она. — Детдомовская? Вместо ответ она согласно кивнула головой. — Сочувствую. Не знал… — Да не парься ты, — Двачевская попыталась изобразить подобие пренебрежения к такому факту как отсутствие родителей, но у неё это не получилось, — Мне вот через два месяца восемнадцать исполнится… — Поздравляю… — Я тогда получу квартиру от государства. Обменяю её. Буду поступать на музыкальное, — поделилась своими планами Алиса. — А ты в деревне что-ли живешь? — Нет. В райцентре. Просто у нас нету музыкального училища… — Понятно. Знаешь, я думаю у тебя всё получится, — Якут улыбнулся. Концерт уже давно закончился. Яркая и светлая луна, которая до этого освещала своим серебряным светом ночное пространство, скрылось за тучами, и парочка оказалась в кромешной темноте. Подул холодный ветер — Ладно. Давай собираться… — встав на ноги, сказал Якут, протянув пионерке свою ладонь. — Ага, — согласилась с ним Двачевская, принимая от него помощь. От пристани до домиков они дошли за пару минут. — Ну, спокойной ночи, рыжая… — пожелал ей старлей. — И тебе тоже… — Алиса улыбнулась, прежде чем скрылась в своём домике. Продолжение следует…