Фотокарточки

Не думал, что так тяжело будет начать. Мне кажется, минут 30 я сидел и смотрел на эту надпись в программе для написания заметок: «Придумайте название». И не придумал ничего более оригинального, чем тупую нумерацию своих воспоминаний, просто решил сделать небольшую визуализацию: и прикреплять к ним фото, картинки, что угодно, чтобы лучше запоминать, это неплохой прием. Ну и, когда я уже написал название, там дальше была фраза, в этом редакторе: «И просто начните писать». Легко вам сказать: «просто начните». Но я все-таки, пожалуй, попробую. Может для меня начать как раз сложнее всего? Если бы мне прямо сейчас, заломив руки и прижав лицом к столу, велели вспомнить, когда в первый раз я поймал себя на том, что хочу этого маленького засранца – я бы не ответил. Более того, мне кажется, что я очень смутно помню практически всю нашу жизнь до того момента, как я первый раз столкнулся со своим нездоровым к нему отношением. Может быть, именно поэтому мне захотелось написать это. Записать куда-то то, что происходило с нами, а скорее со мной. Я до сих пор не уверен, что понимаю, что творилось в его голове. Заранее прошу прощения у того, кто, вдруг, по собственной глупости, решит открыть это и все, что будет написано дальше: за сумбурное изложение, за недостающие куски и моменты, которые я, разумеется неосознанно, преувеличу или преуменьшу. У вас когда -нибудь был жар? Такой, чтобы температура под 40, когда потом открываешь глаза и не понимаешь, что из воспоминаний – бред, а что – реальность. Так вот, Билл – мой жар. Странно, я очень плохо помню свое детство, но прекрасно помню, как первый раз увидел его. Знаете, обычно случаются такие красивые история, а ля: я увидел его, он был одет в черную обтягивающую майку, узкие джинсы и его глубокие карие глаза столкнулись с моим и бла-бла-бла. Первый раз, когда я увидел Билла, он был абсолютно голый. Я зашёл в комнату после школы, мать меняла ему пелёнки. Я помню, подошёл и безумно разочаровался: и вот «это» – мой «маленький братик»? Этого я ждал 9 месяцев? А, я не говорил, да? Мы с Биллом, кстати, родные братья. Может с этого надо было начать эту историю, но для меня этот факт стал уже таким обыденным, что я и не придаю ему особого значения, хотя, вполне возможно, зря. Но вернёмся снова в ту детскую: мне 8, я только пришёл из школы и смотрю на своего новорождённого брата на пеленальном столике. Не знаю, чего я ждал. Кажется, в таком возрасте я вполне уже должен был представлять, как выглядит младенец. Но, согласитесь, это не самый приглядный вид, в котором я мог его застать: орущий во все горло, голый, перемазанный, простите уж за прямолинейность, но собственным дерьмом. Ещё одно важное замечание: прямолинейности здесь будет много, в конце концов, я пишу это в основном для того, чтобы восстановить историю в хронологическом порядке в своей голове, а не чтобы вы тут подр*чили на мои воспоминания. Кстати, я не говорил, что хожу к психоаналитику и это все его затея, нет? Ну, так вот, это как бы для создания ощущения непрерывности моей личности и жизни или что-то типа того. Я иногда восхищаюсь тем, как он с умным видом задвигает свои гребанные теории о связи моей «болезни» с тяжелым детством. Но я отвлёкся. Так вот, когда я подошел к столику, мама улыбнулась, повернувшись ко мне, и сказала: «Смотри, Том. Это Билли, твой младший братик. Тебе нужно будет любить его и не давать никому в обиду. Ты теперь старший и это – твоя важная роль в его жизни». Она погладила меня по голове и отошла, а я, помню, смотрел на него и все думал: «И почему это я должен защищать какого-то совсем постороннего для меня человека? Да еще и такого… нелепого, маленького и какого-то… непонятного!». А вот дальше в этой нашей первой встрече, не знаю, правдивое ли это воспоминание, но… У меня есть ощущение, что, когда он посмотрел на меня, раскрыв свои маленькие глазки, он вдруг замолчал. Просто замолк, хотя орал без остановки до этого все время с момента, как я пришел домой. И уставился: с таким неприкрытым интересом. Потом я, кажется, читал и слышал, что дети вообще очень плохо видят первое время после рождения, да и восприятие целостности появляется далеко не сразу, но я ведь тут пишу о своих воспоминаниях, верно? Так вот, у меня было ощущение, что он, посмотрев на меня, тут же успокоился. И я подумал: «Вау, вот, как это работает – быть старшим братом». Не знаю, почему я так хорошо запомнил нашу первую с ним встречу. Если признаться, я не помнил и до сих пор не помню практически ничего из возраста младше 14-ти лет, а все воспоминания, которые есть в моей голове до этого периода, связаны с Биллом, но и их можно по пальцам пересчитать. Вот этот маленький чертенок слямзил и порвал мои наушники, вот – вылез из манежика и раскидал игрушки по всей комнате, вот он получил от меня по своей наглой маленькой голове за то, что заходил в комнату без спроса и рылся в моей коллекции дисков (и зачем этой крохе только они нужны были?! Может, нравилось, как блестят). Еще очень хорошо помню, как мать наказала его за то, что он на детской площадке дал кому-то лопаткой по голове. Она отправила его в комнату и велела сидеть там и думать над своим поведением. А я сидел в соседней и слышал, как он там горько плачет, совсем один. Ну и я не выдержал (это вообще будет довольно часто встречаться в моем рассказе) и пришел его жалеть. Гладил по его сгорбленной спинке и слушал, как он сбивчиво объяснял, что мальчика бить не хотел и это вышло случайно, а тот разорался. Мне кажется, до моих 12-ти и его 4-х лет мы были вполне счастливой семьей. Но оказалось, знаете, семейное счастье – очень хрупкая вещь. Может быть поэтому меня никогда не пугала перспектива встретить старость в гордом одиночестве, я, знаете, никогда не питал иллюзий о том, что наши с Биллом отношения – на всю жизнь. Начиная их, я знал, что он уйдет, и говорил ему об этом. Он отрицал, но ушел. И это не обвинение, это всего лишь констатация факта. Но я опять забегаю вперед, да, видите? Никакой интриги. Впрочем, на сегодня, мне кажется, уже хватит. Не вам, а мне. То, что я начинаю путаться и скакать с мысли на мысль – верный признак того, что меня уже переполняют чувства, которых я не могу вынести. Так говорит мой психоаналитик, и это, блин, одна из немногих его интерпретаций, за которую его не хочется убить. Поэтому на сегодня все. Не знаю, как нужно заканчивать. До скорых встреч? Берегите себя и своих близких? Хах. Наверное, моей завершающей фразой могло бы стать что-то вроде: дальнейшее прочтение этого хаоса опасно для вашего психического здоровья. Но это, знаете, как картинки на пачках сигарет: вроде, должны оттолкнуть, а мы начинаем коллекционировать и выбирать, что нам покурить сегодня «импотенцию» или «мертворождение».