Ласка с веером

16 глава Если бы я не знала, что искать, вряд ли бы смогла что-то найти. Зецу вновь ускользал. Каждый раз удавалось найти лишь косвенные следы чьего-то воздействия. Оставалось лишь тихо рычать сквозь зубы и копать дальше. Все данные старательно записывались и запечатывались, а хранились, во избежание, у Чо. А ещё обучение у ниннеко не прошло даром. Чье-то незримое присутствие периодически начинало ощущаться. Вскоре после истории с предательством. Как будто тень или незначительное движение, которое удавалось зацепить краем глаза. Чувство опасности каждый раз выло как сирена, большого труда стоило сохранять вид, как будто ничего не происходит. Легкая тревога, царапнуло беспокойство. Сохраняя бесстрастное выражение лица, прикрыла листок с записями несколькими другими, среди которых лишь отчеты и расчеты. Как подросток, прячущий от родителей что-то. По позвоночнику пробежал холодок. Скоро. Выдохнула, расслабляясь. И сосредоточилась на чтении. Невесомое дыхание, от которого хочется отпрыгнуть. Но там никого не будет. Проверяла, специально устраивалась пару раз так, чтобы иметь возможность видеть, что за спиной. Прочитала все отчеты, перечитала черновики и внесла правки в чертежи. Сделала несколько расчетов. Очертания будущих протезов уже вырисовывались. Чакра может многое, шосен творит чудеса, но и он бессилен, если от плоти и костей остались перетертая каша, а то и вовсе ничего. Не зря я Акасуна ловила. Наконец гнетущее чувство пропало. Ушел. Как же я устала от этого напряжения! Достала из-под вороха листов то, что прятала, очередное доказательство существования Зецу и его деятельности, свернула и убрала в пояс. Не сдерживая предвкушающую улыбку, создала теневого клона. — Знаешь, — хмыкнул клон, — если ты так смотрела на Тобираму, то понятно, чего он шарахнулся! — Мы круты, противник шарахается от одной улыбки! — со смешком нацедила в баночку крови. — Он испугался, что ты его прям там же завалишь и полюбишь во всех позах, — парировала копия. — Не задерживайся у ниннеко, вдруг реактив свернётся! Мазнула пальцем по ранке и сложила печати обратного призыва. Если не знать, что это другой мир, то и не подумаешь. Даже разница во времени незначительна. — С возвращением, Изуна. — В этот раз меня встречает и Кадо. Вот уж от кого никогда не слышала няканья. То ли слишком хорошо знает человеческую речь, то ли это у ниннеко фишка такая. — Некомата ознакомился с теми документами и разделяет твои опасения. Чо ревниво фыркает и лезет под руки гладиться. Ловлю насмешливый взгляд старшего ниннеко. — Будет не слишком подозрительно, если ты с очередной поездки в столицу привезешь совершенно обычного кота? — хитро щурится Кадо. — В селении есть обычные кошки, — пожимаю плечами. — Этим котом, полагаю, будешь ты? *** — Что, вот так просто взял да и заорал это на все поле? — удивления уже не было, только усталая обреченность. Тобирама специально ничего не подсказывает, или, когда дело касается мира и Мадары, у наследника Сенджу что-то клинит? — Ага, — тихое шуршание бумаги и сокрытый в нем вздох. Кот подходит и трется о бок, таким нехитрым образом выражая поддержку. — И что дальше было? — вопрос риторический. Разливаю по чашкам чай. Брат отвлекся от очередного свитка. —Да как обычно!— на миг прорвалась жаркая чакра. Есть вещи, которые не меняются. Распечатываю тарелку с данго. — Идея у Хаширамы замечательная, но вот исполнение… Ками, он что, серьезно надеется получить согласие, предлагая мир прямо во время боя? Да ещё в обход глав кланов? — Это же Хаширама, — вздохнул брат, — он действительно может не вполне понимать, какой это будет удар по моему авторитету. Соглашаться на такое. Несколько минут царила уютная тишина. Тихонько мурлыкал вжившийся в роль домашнего любимца Кадо. — Сестра моя, не соблаговолишь ли объяснить, — великосветским тоном начал Мадара, но тут же сбился и смял один из отчетов. — Какого биджу?! — Что именно? — присмотревшись, что у него в руке, узнала собственную писанину. — А я не виновата, что Хаширама такой дуб, — сложила бровки домиком. Мадара поперхнулся воздухом. — Это-то тут при чем? — Если не получаешь желаемого, надо менять тактику, — интересно, такое поведение заложено душой Асуры? Наруто ведь тоже пер к своей цели как таран. Брат поморщился, видимо, вспоминая последнюю встречу с другом. — Знаю, что у тебя есть логика. И если моя сестра что-то делает, значит, надо. Но я слишком устал, чтобы ломать мозг еще и над этим, объяснись, наконец. Зачем нам Чиноике? — Что, небольшой клан со стабильным додзюцу уже лишний? Они сильно сглупили, подсовывая свою химе наложницей дайме. Из страны их выкурят, так или иначе. Нормальные места давно поделены. Чиноике долго будут зависимы от нас. — А если они решат и нас подставить? — Что значит «если»? — усмехнулась. — Пробовали. Теперь знают, что шаринган сильнее, а дразнить Ши-химе хуже, чем Мадару-сама. Брат тяжело вздохнул, расправил отчет и убрал к остальным. — В Стране Молний зашевелились. Один из тамошних великих кланов начал подгребать под себя мелкие. Да и в Стране Водопада замечена подозрительная активность. Ещё лет пять-шесть, и это может стать угрозой. — Мадара протянул мне часть листов. — Отец вернется с миссии где-то через месяц. А Хаширама совсем не понимает намеки. Ну, или ему брат выедает мозг, уверяя, что это ловушка. — А напрямую поговорить пробовал? — Имото, а у меня для тебя сюрприз! — хитро улыбнулся брат. — Ты ведь обязательно придумаешь, что с этим делать. — Это… Это то, что я думаю? — с недоумением посмотрела на кусочек белого меха, который Мадара вложил в мои ладони. Не узнать остатки чакры я не могла. — Откуда?! — Я послал Хашираме письмо, предложил встречу. А в итоге явился Тобирама с группой поддержки. — Ты хочешь сказать, что это всё, что осталось? — погладила пальцем мех. — Вот ещё! Хотя, как мне кажется, Тобирама именно этого и ждал. Я помню, что это наши будущие союзники. Попинал немного, попросил впредь без Хаширамы не приходить. А, ну ещё Тобираме напомнил, что у него есть ты и нечего изменять. — И как? — не сдержала смешка. Забавно вышло, да. — Теперь я понимаю твое поведение. Но он всё же слабее брата, так что смог подловить. А затем отрезал кусок от воротника, сказал, что для тебя, и ушел с видом, что ради этого всё и начиналось. М-да, Тобирама. Время уходит, а ведь все так удачно: и Буцума на дипломатической миссии, и вернётся не раньше нашего отца. Прохлопываем просто идеальный момент тайно встретиться и спокойно поговорить. — Я в чем-то его понимаю, сама могла такой стать, — вздохнула, осознавая, что подхожу к довольно опасной теме, — но это не отменяет того, что младший Сенджу проблема, которую надо решать. Без убийств и сильной ломки личности. — И какой у тебя план? — Придать направляющий пинок моему Сенджу. — Имото, — мгновенно посерьезнел Мадара, — что ты задумала? Молча протянула ему свиток. Брат изучил его с каменным лицом. Вздохнул. — Изуна, ты рехнулась, — констатировал он с каким-то мрачным удовлетворением. — Ты последний отчет Хикаку читал? И тот, что Харука-сенсей прислала? — Да-да. Чем дольше мы тянем, тем больше вероятность, что вместо постепенной притирки людям придется ломать себя потому, что нужно доверять жизнь кровному врагу. Я сказал, что ты рехнулась, а не «план плохой». — Ты согласен? — Может и сработать. *** Вот ведь упертый, двери нет, так он в окошко! Поведение Зецу уже откровенно напрягало, как и то, что он решил действовать изнутри. Если за внешними его атаками худо-бедно могла проследить не только я, и можно было своевременно принять меры, то теперь все менялось. Как уследишь за каждым дураком из клана? Особенно если в жизни эти "дураки" могут быть сильными, опытными бойцами, но со своими слабостями. Радовало только то, что в последнее время Зецу стал крутиться вокруг меня. Да, пришлось научиться радоваться такому соседству. Раз рядом, значит не делает гадости в другом месте. И уж лучше жить в ожидании удара, чем гадать, кто станет следующей целью. Снова появившееся ощущение его приближения вызвало злую улыбку. Вытащила бумаги, среди которых выделялся новый учебный план для клановых детей. Туда же заблаговременно был вложен черновик Мадары. Мысленно возблагодарив всех своих учителей актерского мастерства и ирьениндзюцу, принялась изучать документы. Вот и нужные листочки. Изобразила удивление не только мимикой, но и изменившимся дыханием и сердцебиением, подогревая интерес этого существа. — Возможно, это действительно станет реальностью через несколько лет, — пробормотала под нос, как бы для себя. Тщательно скрываемые черновики то мирного договора, то общего поселения последний месяц аккуратно добавлялись к бумагам на столе. Судя по тому, как зачастил мой незваный гость, это не осталось незамеченным. Рискнуть или подождать еще? В каком возрасте погиб мой канонный двойник, вспомнить не удалось, оставалось надеяться, что меня уже считают достаточной помехой. И не ждать, пока Тобирама действительно придумает что-то, от чего не выйдет увернуться. Будет это или нет, еще бабушка надвое сказала, еще чего доброго Зецу решит, что Учиха стали слишком сложной целью, и переключится на Сенджу. Как тогда выслеживать? *** — Я против. Дочь в ответ лишь мягко улыбнулась. Таджима почувствовал себя бесконечно уставшим. Не отступится. Гордость пополам с горечью, оседающей на языке. Главе клана порой приходится принимать тяжелые решения, отправлять своих людей на верную смерть. Читая то, что с большими предосторожностями передала Изуна, мужчина понял, как себя чувствовал Буцума после той выходки с рыбой. Другое дело, что от действий Изуны у Сенджу пострадала лишь гордость, с которой у шиноби очень свободные отношения, а то, что творил этот странный диверсант, медленно, но неумолимо подтачивало клан. — Давай лучше я, — слова сами срываются с губ. Неразумно, глупо, но он уже схоронил троих детей. — Папа, — Изуна качает головой, — для тебя это будет смертельно. — Как будто для тебя — нет! — Конечно нет! — девушка смешно фыркает. — Я же ирьенин и сама буду контролировать процесс. Тем более враг нацелен на меня. Глава клана вынырнул из воспоминаний, отодвинул полупустой чайник и с отвращением глянул на чашку, из которой смог сделать лишь пару глотков. Успокаивающий сбор уже просто не лез. В доме никто не спал, но было невероятно тихо. Хотелось выть от ощущения собственного бессилия. Белоснежное лицо дочери накрепко врезалось в память. Закрытые глаза, затруднённое дыхание. Темная от крови одежда, алые капли, проступившие на бинтах. Посеревший сын, которого Кин и Хикаку чуть ли не за руки вывели, чтобы не мешал ирьенинам своей чакрой. И ведь это он в курсе плана! А ещё были горячие головы, готовые немедленно сорваться мстить. На душе чуть теплее от осознания того, насколько в клане любят Изуну, но и большей волной накатывает тревога. И всё острее чувствуется нарастающее напряжение. Только бы сработало! *** — Следующего идиота, который поздравит меня с победой, позову на полигон! Сенджу отпрянули от начинающего фонить ки Тобирамы. — Отото, сейчас я начну подозревать, что Изуна был прав. Когда заявлял, что ты к нему не равнодушен, — прищурился Хаширама. — Я переживаю не за Учиху! — вышло резче, чем хотелось. — А потому, что не понимаю, чего он добивается! Он никогда не признается в этом и брату. Когда лезвие вошло в чужую плоть, сердце пропустило удар. Захотелось сложить «кай». От нереальности происходящего. Так не может быть! Изуна всегда уклоняется и смеётся. Он же был почти уверен, что меч опять пройдет рядом. Затаённая радость в чужих глазах. Подставился! Биджев Учиха специально подставился под удар! — Что ты хочешь этим сказать? — Учиха, конечно, чокнутый, но радоваться, когда тебе распарывают бок, чересчур и для него. — У них в последние годы стало лучше с медиками, так что не думаю, что рана будет смертельной. Не волнуйся. — Я не волнуюсь! — не желая продолжать разговор, тем более у всех на глазах, Тобирама ушел шуншином. Стоило бы радоваться, но настроение было отвратительным. А ещё этот сон, кожа до сих пор горит, словно от жара пустыни. И ведь это не просто сновидение, а воспоминание, которое никак не удаётся выбить из памяти. Слишком яркое. Жара. Солнце нещадно печет, раскалено всё, воздух, песок, даже само тело, кажется, вот-вот вспыхнет, и чакра помогает мало. — Немедленно уходите. Я остаюсь. — Но отец… — Молчать. Сейчас я ещё смогу сражаться. Тобирама прикрыл глаза, лишь бы не видеть отчаянный взгляд брата. Просьба о помощи читалась легко. Отрешившись и от этого ощущения, и от разгорающегося спора, младший Сенджу ещё раз просканировал местность. Он же сенсор! Должен найти кратчайший путь к лесу, который они все смогут преодолеть. Иначе отец останется прикрыть их отход. Под сень деревьев, далеко от привычной местности, песчаники идти не рискнут. Там рядом вода, подспорье тем, у кого суйтон в стихиях. Тогда брат сможет заняться ранами отца, вывести яд. И им не придется иметь дело с усилившимися Учиха! На границах восприятия что-то мелькнуло. — Там! — направление удалось указать уверенно. — Часть отряда? — оживился брат, отворачиваясь от злящегося отца. — Не уверен, но что-то знакомое. Знакомая чакра, не могу понять чья. — Значит, нам туда! — нехотя соглашается отец, сдавшись под требовательным взглядом наследника. И снова бежать, сквозь раскаленное марево, на смутный ориентир. Ещё миг, и все вокруг начинает плыть, как мираж. — Сенджу, кто это вас так? Они останавливаются, словно налетают на стену. — Что-то знакомое, да, отото? — в голосе брата скользнула смешинка. Отец, судя по взгляду, хотел выразиться более ёмко, но берег дыхание. Появилось острое желание провалиться куда-нибудь. «Знакомое» сидело на песке, словно он и не был обжигающе горячим, протирало тряпочкой клинок и внешне ни капли не волновалось о сложившейся ситуации. — Хм, Тобирама, теория, что ты неровно дышишь ко мне, получает новые доводы, — улыбнулся Изуна, не проявляя агрессии. — Но всё-таки, кто вас так? Внезапно расслабленность слетела с Учихи, он мгновенно оказался на ногах, упирая кончик клинка в песок. — М… Акасуна! — предвкушающее мурлыканье напрягало. Так реагировать на превосходящее количество противников значит или иметь огромное преимущество, или не иметь мозгов. — Цып-цып-цып, мои цыплятки, кис-кис-кис, мои котятки, — напевая, качнулся вперед Учиха, и внезапно его очертания поплыли, размываясь. Гендзюцу! Но атаки не последовало. Изуна просто оказался за их спинами и неспешно пошел в сторону приближающихся огоньков чакр Акасуна, ведя кончиком клинка бороздку по песку. По лезвию непрерывно шла чакра, напитывая что-то сокрытое. Судя по ощущениям, это «что-то» растянулось вокруг огромной кляксой. — И да, — Изуна приостановился и обернулся, демонстрируя все ещё черные глаза, — такой яд, попав в организм, теряет свойства без контакта с чакрой. Вы куда-то спешили. Не смею задерживать. Шаг, другой, и Учиха растворяется, как мираж. Тобирама вздохнул, вспоминая, как потом нарушил собственное правило. Заговорил первым. — Зачем? — при следующей встрече с извечным противником вопрос рвется с губ сам собой. — Папу расстраивать не хотелось, — Изуна внезапно потупил глазки. От такого заявления хочется взвыть. — Чем? — логика Учихи опять ставит в тупик. — Ксо, как может расстроить смерть врага?! — А ты что, не расстроишься, если окажется, что никогда больше меня не увидишь? — Нет! — подобный вопрос даже звучал возмутительно. — Бревно бесчувственное! — показалось, что в темных глазах даже мелькнули слезы. — А вот я без тебя скучать буду! Внезапное желание извиниться тогда удалось подавить с трудом. А следом как на привязи всплывают и другие воспоминания, рушащие привычный образ Учих. *** Больно. Бок пылает. Не хватает дыхания. Рот наполняется кровью. Оружие вываливается из рук. Стараюсь преобразовать чакру в медицинскую. Не выходит. Гашу подступающую панику. Плевать. Сразу не помру, а там ребята откачают. Тело становится ватным. Где-то краем глаза вижу, как из густой тени собирается силуэт. Понимаю, кто это, и готова зарычать от осознания собственного бессилия. Неужели напрасно? Перед глазами все плывет… Выныриваю из сна в реальность — когти Кадо аккуратно прокалывают одеяло. Похоже, меня все же сморило от лечения и неподвижного лежания. Уже несколько дней подряд не покидало ощущение чужого присутствия. Увидеть врага не получалось, но чутье однозначно говорило: «Он здесь, рядом». Чудо, что я не пропустила ни одного действительно опасного удара от Тобирамы. Потому как «этот» вился рядом, действуя на нервы и распыляя внимание. Главное, что удалось хорошо сыграть роль помирающего лебедя. Упустит ли Зецу такой момент? Лежать и ждать было невыносимо. Наконец появляются знакомые ощущения. Он здесь. Все чувства воют от ощущения опасности. Темный силуэт с желтыми глазами, кажется, виден даже сквозь смеженные веки. Хорошо быть ирьенином, иначе сердце заполошно стучало бы, как не может стучать у спящей. Сосредотачиваюсь на поддержании легкого самогендзюцу, поддерживая фантомные ощущения раны. Ниннеко в ногах тихонько мурлычет, будто сквозь сон, но его напряжение чувствуется. Только брат спит по-настоящему, так и не выпустив моей руки. Страшно делать его беспомощным, но и отсутствие Мадары было бы подозрительным. Чувствую, как под веками активируется шаринган, как томоэ сливаются в узор мангекё. Ближе. Ещё ближе. Кадо потягивается в лучших кошачьих традициях — сладко, сонно, не открывая глаз. И активирует барьер. Полностью герметичный, запечатывающий все, что есть в комнате. Одновременно с этим броня сусанно окутывает тело и прикрывает брата с ниннеко. Открываю глаза и сажусь на постели. Черное нечто мечется по комнате, бьётся в дрожащую стенку барьера. Встречаюсь взглядом с круглыми зенками без зрачков. — Барьер. — По щеке течет кровь. Чувствую, как кусок реальности чуть больше комнаты просто вырывается из этого мира. Кадо шипит и выгибает спину как обычный кот. Возится, сбрасывая медицинский сон, Мадара. На всякий случай сильнее сжимаю его руку. — Я пришел предупредить, — вкрадчивый голос, к которому хочется прислушаться. — Да прибудет небытие. — По другой щеке тоже течет кровь. Все, что не было покрыто сусанно, перестает существовать. Грохот. Ловлю на плечи доспеха покосившуюся конструкцию. Еще не хватало развалить госпиталь! — И… Имото, что случилось? — сонно хлопает глазами, а затем зло шипит хлестче Кадо. — Ты меня усыпила! — Прости. Потом поговорим. Шум еще не успел затихнуть, а от сонного ночного состояния в селении Учиха не осталось и следа. Шиноби выскользнули из-за домов вооруженными тенями, горели алыми всполохами активированные додзюцу. Усмехнулась. Вот так и рождались страшные сказки — со слов выживших, увидевших несущие смерть размытые силуэты с алыми глазами. Вот только явных врагов всполошенные шиноби не нашли и повернули к госпиталю, где я изображала маяк. Так, весь клан увидел завершенное сусанно. Осталось дождаться толпы и показательно прервать технику, чтобы и тени сомнений не было в том, что да, «могу, умею, практикую». Интересно, какие слухи пойдут о взбалмошной химе теперь? Окинула взглядом результаты своего труда. Часть стены здания перестала существовать, и теперь оно поддерживалось мною. Сложила печати. Из земли полезли каменные подпорки, укрепляя крышу. Броня из чакры распалась. — Впечатляет, — отец проводит пальцем по гладкому срезу на том месте, где заканчивался барьер. — Надеюсь, этот враг нам больше не помешает? — Простите, что побеспокоила,— стираю со щек кровавые дорожки. — Тихо убрать такого противника не вышло. Теперь всё в порядке. — Может быть, кто-нибудь соизволит объяснить, что происходит? Изуна-химе, вы не кажетесь умирающей. Как ваша рана? — Влезший старейшина удостоился ласковой улыбки Мадары, от которой сразу слегка взбледнул. — Какая рана? — деланно хлопаю глазами, а затем тяжело вздыхаю. — Так, кто поверил, что Сенджу действительно смог меня настолько сильно поранить? — окидываю взглядом притихшую толпу. Брат усмехается уже зловеще. С грустью понимаю, что результат опроса неутешительный. — Устроить, что ли, небольшие курсы для всех? На тему «Кто такой хороший ирьенин». Учишь их, учишь, а как до практики доходит… — Можно! — довольно окинул взглядом собравшихся отец. — Весь совет здесь? Прекрасно! Значит, сейчас всё и обсудим, прямо в госпитале. Остальные могут расходиться по домам.