Phases

Каждое утро Мёрдок безуспешно пытался сварить с похмелья кофе в замызганной турке. Кофе выкипал грязно-коричневой воняющей гарью пенкой и оседал несмываемыми разводами на плитке. Она ещё пару лет назад покрылась жирной коркой. Мёрдок и не пытался отмыть. Все приступы деятельности оканчивались разбрызгиванием освежителя и сгребанием мусора в отделённый для этого угол. На стене пятно, под столом бутылки, кружат мухи, а из оконных щелей со свистом поддувает ветер. Мёрдок в одних трусах. Кофе сегодня не выкипело, однако получилось на редкость дерьмовым. Мёрдок сливает его в засорённую, почти до бортика заполненную мутной водой, раковину и в который раз думает о том, что из супермаркета поблизости надо бы спиздить растворимый, а затем с усмешкой вспоминает, как спиздил оттуда же за один заход ту самую турку, сковороду и пару бутылок пива. Купил лишь пачку сигарет и жвачку. Арендатор, приходя за ежемесячной платой, уже давно не проверяет помещение на чистоту. Мёрдок лишь приоткрывает дверь, чтобы вручить мудаку деньги, выслушивает собранные по этажам жалобы соседей на шум, запах, драки, стоны и его гостей, не производящих приятного впечатления. Мёрдок кивает, обещает быть тише, а потом, едва захлопнув дверь, на полную врубает чьи-нибудь завывания, садится, максимально широко расставив ноги, и с чувством выполненного долга щёлкает пивной крышкой, прислушивается к шипению только-только открытого пива и высасывает залпом пол-банки. Он знает, что у нищих долбоёбов с нижнего этажа как минимум пара орущих детей, которые вроде как спят в это время. Впрочем, уже не спят. Он улыбается. В неосвещённом гараже Мёрдока воняет ещё хуже, чем в квартире. Во много раз хуже. Сосед даже вызывал полицию, пытаясь принудить его таким образом к уборке, однако Мёрдоку повезло, потому что временно он решил перенести алтарь в комнату, и копы не обнаружили ничего, кроме пары мешков мусора, которые он тут же вынес. Спустя пару недель он нацарапал гвоздём на капоте соседской машины «пидор» и едко усмехался, наблюдая из-за угла недоумевающую и разозлённую рожу. Алтарь насчитывал уже около ста жертв. Совсем старых Мёрдок держал кучей в корзине для белья. Их тела высохли и задубели. Первым был Фриски. Жирный персидский кошак старухи Фигли, которая жила неподалёку от них, и пару раз била Мёрдока тростью по спине. Он до сих пор хранил окаменевшее тело некогда бывшего рыжим и жирным Фриски. Шерсть Фриски заметно поблёкла и почти вылезла, тело стало плоским. Тогда к Мёрдоку уже начал приходить этот образ. Он перебрал столько мальчишек, которые не подходили ему никак. Иногда при случайном взгляде на чьё-нибудь лицо, походку, плечи, при пойманном ухом звуке чужого голоса, у него вдруг рождалось безумное наваждение:"Это он, вокалист самой величайшей группы!», но все мальчишки, которых он испробовал, оказывались совершенно не тем. Капризные неработоспособные изнеженные маменькины сынки без капли благодарности. Мёрдок приводил их в этот самый гараж, давал бумажку с нашкрябанными на ней словами и наигрывал. Мальчишки пели не так, двигались не так и выглядели не так. С первых же нот его охватывало раздражение, и он выставлял недоумевающих мальчишек пинками из гаража, те обзывали его мудилой и немедленно сбегали, а Мёрдок, достав из мини-холодильника в гараже бутылку текилы, напивался, как свинья, и наигрывал зацикленные и душераздирающее мелодии, напевая что-то несвязное про несчастную любовь. Он будто делал что-то не так. В порыве безысходности пытался завалить в качестве жертвы лошадь, но та, почуяв скверные намерения Мёрдока, двинула ему копытом по башке, и до вечера он провалялся без сознания, пока его не обнаружил приехавший хозяин ранчо. Он видел этот образ во снах, безликий и в то же время привлекательный. Ещё в старшей школе пытался найти его среди знакомых, проводя прослушивания в отцовском гараже, на которые мальчишки приходили только смеяться над ним или выпить пива за его счёт. Вскоре узнали и брат с отцом, которые долго подтрунивали и подарили на шестнадцатилетие пластмассовую детскую гитару. Мёрдок пообещал себе рано или поздно их убить. Убить отца не получалось никак. Старый козёл чуял подвох: заставил Мёрдока выпить кофе с подмешанным в него мышьяком, приказал проехаться до магазина на машине с проколотыми колёсами, убирал ножи, запирал Мёрдока на ночь. Однако частично отомстить за испорченную заранее жизнь Мёрдоку таки удалось, угнав у папаши потрёпанный Опель и обчистив сейф. Теперь он снимал комнату в самых пердях, промышлял магазинными кражами, не работал, пытался из кучки окружающих его имбецилов собрать приличную группу и наслаждался жизнью, насколько это возможно. Правда, с деньгами было туговато — Мёрдок не умел сознательно тратить и вести подсчёт. Большую часть отцовского состояния он просрал, кажется, за месяц, оплатив месячное проживание в приличных апартаментах, купив хорошую бас-гитару и спустив довольно много денег на шлюх. — Идиотина, мать твою, как ты, блять, мог?! Надо же быть таким отсталым, чёрт возьми. — Мёрдок устало потёр глаза и сел на примятую, накрытую замасленным пледом софу рядом с безразлично курящим Тайни. Рокки отвернулся. — В следующий раз, когда попытаешься выебнуться умениями перед шлюхой, лучше засунь бутылку пива себе в задницу. Рокки, этот дебил, залил синтезатор пивом, пытаясь показать какой-то шалашовке, как круто он умеет играть. Утром они относили его в ремонт, где взвинченному и обозлившемуся Мёрдоку деликатно посоветовали купить новый и не возиться с затратным и долгим ремонтом старого. Он среди этой кучи дегенератов, похоже, оставался единственным, кому было дело до группы: Рокки клеил шлюх, Тайни его, кажется, в глубине души жалел, Билли было скучно, а Манч был просто вертлявым и ничего не соображающим торчком, не умеющим играть ни на чём. В тишине они просидели минут двадцать. Мёрдок буравил взглядом криво висящую картину на противоположной стене. Сраные раздражающие цветы. Букет хризантем или как она там подписана мелкими аккуратными буковками внизу… Мёрдок ещё давно сделал в ней пару небольших дырок зажжённой сигаретой. Специально. Пятно хризантем на серой стене его убогой комнатёнки жутко раздражало спьяну. Он с упоением делал в хризантемах дырки. Прямо под хризантемами будто свежие подтёки — Мёрдок разбил стакан виски. Надеялся попасть в сраные хризантемы, но просчитался, и на стене появилось это живое неспокойное пятно. Он резко вскочил с места — софа надсадно скрипнула. Недоумённые взгляды обратились на него. — Хватит сидеть, придурки, мы едем за сраным синтезатором. — Роясь под софой, заявил Мёрдок. Брови Тайни поползли вверх. — Нет денег. Нам даже на самый дешманский не хватит. — Я не собираюсь нихуя покупать. — Мёрдок был настроен решительно. Наконец, нащупав то, что искал, кинул Тайни в рожу. Тайни поморщился. — Ты что, блять, это носишь? — брезгливо взяв капроновые чулки двумя пальцами, спросил он. — Эти чулки остались от шлюх, тупое ты бревно. Из рук Тайни чулки перешли Рокки. — Воняет. — понюхав их, Рокки, принялся рассматривать чулки. Манч захохотал как полоумный. — Заткнулись! Натягивайте эту поебень на свои рожи! — Я не хочу. От них воняет… Едва успокоившийся Манч снова начал хихикать.

***

— Стюарт, прекрати здесь вертеться. — Стю Пот посмотрел на старого Норма виновато и отошёл от синтезатора. Когда старик уходил, Стю немедленно начинал что-нибудь наигрывать, напевать и вертеть задницей как малолетка. Мама всегда говорила, что он талантливый и что она в любом случае им гордится. — Простите. В магазин клавишных по делу заходили редко в такое время. На синтезаторы через витрины глазели проходящие мимо подростки, а Стюарт слонялся без дела, бережно протирая лаковую крышку фортепиано, усаживаясь за инструмент и наигрывая тихонько, чтобы звуки не донеслись до ушей старого Норма. За инструментом Стю Пот всегда чувствовал себя счастливым.

***

— Мердок, ты серьёзно? Ты действительно собираешься спиздить синтезатор? Ты идиот? — скрестив руки на груди и скептически глядя на него, спросил Тайни. — Я же сказал, блять. — Мёрдок уже натянул чулок на рожу и выглядел как какой-нибудь грабитель-идиот из фильма. — Я так не играю, Мёрдок, иди к чёрту. Ты ебанулся. Я домой. — безапелляционно бросил ему Тайни и, развернувшись, отправился восвояси. — Ну и пошёл ты нахрен, дерьма кусок! О группе можешь забыть! Считай, что я тебя вышвырнул. Тайни даже не обернулся. У Мёрдока задёргался глаз. — Ну что, кто-нибудь ещё хочет съебаться, как этот хуесос?! — указав на удаляющуюся фигуру Тайни, прорычал он. — Пожалуй я… То, что ты собираешься делать, это какой-то пиздец, чувак. Я не хочу проблем. — Билли заметил непрерывно дёргающийся и горящий гневом красный глаз и после этих слов, засунув руки в карманы, поспешил догнать Тайни. Остались только идиот Рокки и безумный торчок Манч. Отлично. Мёрдок швырнул им чулки. — Надевайте на рожи и шагайте в тачку, дебилы. Торчок Манч всё хихикал, а Рокки покорно натянул чулок на рожу и сел на заднее. У Мёрдока скрипели зубы. Оказавшись за рулем, он тут же вдавил педаль газа. Старый папашин Опель рванул с места. Манч и Рокки впечатались на пару мгновений в передние сидения. Тачку отца после ограбления, вероятно, придётся продать. А жаль. Очередная группа, кажется, распалась. Вот срань. Мимо стремительно проносились облезлые серые дома, затем людные улицы, вывески магазинов, витрины, бары, а когда Мёрдок заметил невдалеке сквозь стекло синтезатор и сидящего за ним синеволосого паренька, затормозил так резко, что Манч приложился башкой о переднее сидение и перестал наконец раздражающе хихикать. Его будто разрядом тока прошибло. На несколько секунд он забылся. Ему стало плевать на сидящих сзади имбецилов, воющего из-за свежей шишки на башке Манча, стало плевать на синтезатор. Он ничего не видел и ничего не слышал. Он вдруг понял, что это оно. Он нашёл. Вспомнил, как утром его неожиданно ёбнуло током из розетки и как со стены свалились сраные хризантемы. Будто это всё были знаки. И нацелился прямо на витрину. Манч и Рокки орали, а потом выскочили в панике из машины и разбежались. Как и идущие по улице люди. Его лицо окрасилось выражением бессознательного ужаса, а Мёрдок, ничего не соображая, пробил витрину. В разные стороны летело стекло и чёрно-белые клавиши, которых пару минут назад касались его пальцы. В себя Мёрдок пришёл лишь когда его скрутили и стянули с головы чулок.

***

Мать Стю Пота, глядя на сына, тихонько рыдала, а муж обнимал её за плечи. Они оставляли в вазе на тумбочке небольшие, но мясистые белые тюльпаны и уходили, держась друг за друга. Мёрдок наблюдал из-за угла. Ему было предписано ухаживать за мальчишкой несколько часов в день. Вместо ухода, впрочем, Мёрдок закуривал палату, хлестал пиво и лапал медсестёр, пока в палату к Стю Поту не стали специально посылать пожилых страхолюдин. Мёрдок присматривался к нему. Как ровно паренёк дышит и какие у его сухие синие волосы, ресницы, брови и бледное лицо. Мёрдок думал как-нибудь выкрасть его у родителей, чтобы те не забрали сына домой в случае, если он придёт в себя. Стю Пот должен остаться с ним. Стю Пот — его собственность. Он собирал алтарь, ловил щипящих кусачих тварей, жил в дерьме, скрывался — всё ради того, чтобы заполучить собственность. Стю Пота. Всякий раз при взгляде на его ровно вздымающуюся грудь, тонкие бледные руки и худую шейку, которую Мёрдок то невесомо поглаживал пальцами, то слегка прихватывал, он ощущал необыкновенное спокойствие. Все минувшие годы он безуспешно метался. Он был уверен, что Стю Пот прекрасно играет на всём, чём угодно, и столь же прекрасно поёт. Он не может быть ровней тем идиотам, которых в его группе больше не существует. От Стю Пота пахнет тёплым молоком и больницей. Кажется, ему всего девятнадцать.

***

Энтузиазм Мёрдока поутих за последний год. Стю Пот всё валялся и валялся недвижно, не подавая никаких намёков на возвращение к жизни. Идиот Рокки умудрился за то время, пока Мёрдок драил обосранное пацаном судно, пройти прослушивание в какую-то перспективную группу. Впрочем, с идиотом Рокки группа рискует потерять все былые перспективы. Мёрдок жутко злился, скрипел зубами и иногда не мог смотреть на овоща Пота. Каждый день он драил судно. Гремящее металлическое сраное судно. Сливал содержимое и аккуратно клал судно на дно ванной. Тут же врубал кран. И брезгливо тряс руками, нервно пожёвывая сигарету. А что если коматозник вообще не придёт в себя? Когда эти мысли начинали пожирать Мёрдока с головой, он с остервенением пинал койку, на которой безжизненно валялся Стю Пот. Койка отъезжала со скрипом — тряпичные руки Стю Пота слегка покачивались, как ленты разваренной бледной лапши. Не более того. Ни один мускул на его бледном лице не вздрагивал. Мёрдок сидел в этой палате круглые сутки и отлучался разве что по выходным — расслабиться. Арендную плату за квартиру он давно перестал вносить. Взял гитару и некоторые шмотки. Последний год Стюарт Пот был немым свидетелем всех его настроенческих перепадов. Мёрдок то остервенело швырял в него грохочущее судно, то нажирался до беспамятства и принимался орать заунывные песни под гитарный аккомпанемент, то собачился с доктором, уговаривая его вколоть коматознику спиды — вдруг поможет. За такие предложения и ночной грохот судна Мёрдока жестоко наказывали - отправляли мыть горшки за безумными стариками вместе с кучкой угрюмых возрастных страхолюдин. Он бесился и шипел. Возвращаясь в палату после насыщенного событиями рабочего дня, он тут же извлекал откуда-то из-за койки бутылку. Иногда в порывах тихого гнева обливал пойлом лицо Стю Пота. А иногда, если находило сентиментальное настроение, рассказывал истории про паскудное детство. — Знаешь, — он подпирал кулаком подбородок и делал глоток, — мой папаша был редкостным говнюком. С четырёх лет заставлял меня попрошайничать на улице. Часов в пять утра отец за ухо поднимал меня с постели, наказывал переодеться в оборванца и выбрасывал на улицу, приезжая ближе к вечеру. Дальше хуже, — Мёрдок затягивался сигаретой, — в двенадцать, когда я стал настолько противным, что милостыню практически перестали подавать, отец заставлял меня постригать газоны старикам всё лето напролёт. И никто из этих стариков ни разу даже не пригласил в дом, как они это обычно делают. Боялись, что я чё-нибудь спиздану… Серьги, статуэтки, фотографии кошек. — Он хрипло усмехался, а затем его мутные и грустные глаза вновь вперивались в неподвижно лежащего Стю Пота. -… Рокки ведь недоумок, как его вообще могли взять… Его потолок это выступления в занюханных барах по выходным! — Мёрдок начинал распалять сам себя. Стю Пот на все его рассуждения и излияния реагировал одинаково — Мёрдок уже привык. Он любил, когда его слушают. Прилично надравшись, ему удавалось раз за разом убеждать себя в том, что Стю Пот, витая где-то у ворот Рая, действительно его слышит. -…Молчишь? Коматозник, дай знак, если ты то, что я искал… Пёрни, моргни, хоть что-нибудь. — Стю Пот оставался неподвижен. Мёрдок грузно валился на пол рядом с его койкой, задевал и выдёргивал тонкие трубочки, вставленные в тело Стю Пота, и тут же засыпал самым безмятежным на свете сном. А следующим утром его вновь поджидало гремящее судно, мрачные рожи страхолюдин и родители Стю Пота, от которых приходилось смываться, чтобы не получить. Предки собирались забрать его домой, считая, что в домашней обстановке Стю может почувствовать себя лучше. Мёрдок возмущался. Стю Пот грёбанный овощ — он не чувствует и не соображает ничего. Однако вслед за этой мыслью Мёрдоку вспомнились все пьяные монологи, которые он с косыми глазами декламировал, уверяя себя в том, что Стю Пот слышит.

***

Мёрдок решился. Сегодня с утра он тёрся у автомата с содовой, и от случайного удара локтем о стеклянную дверцу, баночка колы двинулась с места и прикатилась ему прямо под ноги. Мёрдок счёл это хорошим знаком, и, направляясь в палату к Стю, с ехидным оскалом опустошил банку. — Эй! — Смятая банка прилетела Стю Поту в лоб. — Собирай шмотки, сегодня мы прощаемся с этой дырой, пока твои предки не увезли тебя домой. — Стю Пот не отреагировал. Мёрдок разложил его прогулочное кресло. Вообще-то, Мёрдок думал свалить в день прогулок, когда в парк вывозят орду безумных стариков и остальных неходячих, но риск привлечь к себе внимание был высок. Ему нужна была тачка. Об этом, впрочем, он уже позаботился, выкрав ключи от реанимобиля. Всё было готово и сматываться нужно было немедленно. Он торопливо выдёргивал трубочки из тела пацана, будучи почти уверенным, что расставание с ними Стю Пот переживёт. Как мешок, он взвалил на плечо безжизненное тело, перебросил его в кресло, на всякий случай пристегнул, чтобы не вылетел и, проверив коридор, стремительно покатил. Стю Пота трясло, и его голова забавно качалась из стороны в сторону, словно фигурка гавайской девчонки у Мёрдока в тачке. Он не заботился о том, чтобы минимизировать количество повреждений подопечного в результате побега, и потому открыл тяжёлую дверь с чёрного входа поставленной на дыбы коляской. Стю Пот едва не свалился. Мёрдок спешно усадил его обратно, ища глазами на больничной стоянке тот самый реанимобиль. Они неслись мимо кирпичных вытянутых клумб с азалиями и гортензиями. Мёрдок распахнул двери, вкатил Стю Пота, сам уселся на переднее и, едва отъехав от здания больницы, газанул, врубил сирену и расхохотался, оставляя позади неспешно проезжающие машины. Наверняка олухи, сидящие за рулём, думают, что кто-то при смерти или кому-то очень хреново. Только не Мёрдоку. Он покосился на Стю Пота. Когда они оказались в каком-то захолустье, где машин практически не было, Мёрдок, наконец, стянул с лица медицинскую маску и щёлкнул радио. Заиграла Аллилуйя. Мёрдок терпеть не мог подобную сентиментальщину и посредственность, но переключить почему-то всегда был не в силах. В пригороде они сняли комнату в мотеле. На вопрос, что с его спутником, Мёрдок невозмутимо ответил, что тот набрался ещё в городе. Хозяин-старик понимающе нахмурился. Мёрдок швырнул Стю Пота на койку, а сам довольно развалился на полу и выудил из кармана пачку сигарет. Полчаса он сидел с почти счастливой ухмылкой, включил телик и пошерудил в мини-баре. Бутылка пива, спрайт, кола, арахис в панировке. Негусто. Остаток вечера он развлекал себя тем, что щёлкал каналы, кидался орешками в приоткрытый рот Стю Пота и потягивал пиво. Сам и не заметил, как уснул. Масляный и такой же дырчатый, как головка сыра, круг луны выглядывал на них из маленького окошка под самым потолком. Мёрдок разлепил глаза, посмотрел на него мутным взглядом пару минут и провалился в сон снова.

***

В Теско Мёрдок никогда не покупал ничего дороже пяти фунтов. Такое он завёл правило. Коматознику нужно было купить новые штаны. У Мёрдока и так не получалось экономить на чёртовых памперсах, без которых рядом со Стю Потом невыносимо было даже находиться. В Теско Мёрдок всегда затаривался под завязку. Приходил с огромным рюкзаком, набирая пива, чипсов и китайской жратвы, а затем укладывая всё это в свой рюкзак в укромном углу. Когда он вернулся в машину, с досадой обнаружил, что на новых штанах Стю Пота образовалось масляное пятно из-за протёкшей упаковки с хрустальной лапшой. Хрустальная лапша, впрочем, вылетела из головы, когда глазом Мёрдок поймал неплохую женскую задницу. И не одну. Он медленно последовал за задницами, но тёлки даже и не обратили внимания на стрёмного косматого мудилу в порядочно затраханном Опеле. От досады Мёрдок пришёл в себя быстро, поняв, что задницы удаляются от его взора. Тогда-то он и попытался осуществить крутой разворот как фильмах, который когда-то ему продемонстрировал идиот Рокки. Стю Пот болтался на заднем, и Мёрдок не обращал на него никакого внимания уже давно. Задницы всё дальше и дальше. Скрип шин, рёв мотора и… Стю Пот полетел через ветровое стекло, словно манекен для краш-теста. Он прокатился по асфальту и приземлился недалеко от тёлок. Те обернулись, завизжали и смылись. Отлично. Похоже, коматозника Мёрдок окончательно угробил. Он натянул капюшон, чтобы никто не видел его лица, выскочил из машины и направился в сторону, где в осколках стекла распласталось тело. Пока не прибежала охрана и не собрались зеваки, есть шанс бросить коматозника в тачку и смыться, чтобы не загреметь снова. Что делать с его телом, если Стю Пот всё-таки сдох, Мёрдок пока не знал. Главное — смыться, как тогда, когда он только-только выкрал Стюарта из больницы. Не успел Мёрдок дойти, как тот болезненно опёрся на локоть и на дрожащих ногах поднялся. Мёрдок неверяще потёр глаза. Перевёл взгляд на его лицо, и вдруг его снова прошибло, как тогда, год назад. Значит, всё это было не зря. Это сраное судно, страхолюдины, памперсы, дохлые кошки… — Стой же, стой, гад! Мёрдок нагнал его. Несоображающий пацан уставился на него своими безжизненными пустотами глаз, двинул по яйцам, пробежал ещё пару метров, но его ноги подкосились, и он рухнул, потеряв сознание снова. Мёрдок быстро подхватил его.