Банки с супом Кэмпбелл

Сначала было немного холодно. Ненавязчиво. Будто кто-то открыл форточку. Потом холод ушёл куда-то вниз к кончикам пальцев, и всё внезапно стало легким и бесплотным. Вокруг было одно огромное нечто, само начало от слова пространство и его конец, который, по сути, концом никогда не являлся. Гарри узнал звук. Он был похож на стук ударов града о крышу, а потом эти маленькие кусочки льда стали падать ему на лицо и на грудь, отскакивать от плеч и запутываться в его шоколадных кудрях. Боли не было, и холода не стало тоже. Гарри попробовал пошевелиться, но конечности словно исчезли, и осталась у них лишь мысль или то, что мог еще производить его разум. Спустя какое-то время, которое возможно прошло, а возможно и не проходило вовсе, Гарри ощутил твердость под ногами. Двинул одной, и послышался шорох, как когда ступаешь на гравийную дорожку. И он ступил. Было интересно вот что — когда он сможет открыть глаза и посмотреть, куда он всё-таки идёт, но глаз открыть не удавалось — может их и не было вовсе, но всё-таки потом он стал что-то разглядывать, вдалеке, впереди. Белизна вокруг постепенно расступилась, и он понял, что глаза у него всё же есть, и они видят, и даже гораздо лучше, чем раньше, потому что так четко и ясно он еще никогда не видел своё собственное тело и протянутую руку. Звук под ногами сменился на дорогу, обычную, какие есть даже в Холмс-Чапеле (особенно в Холмс-Чапеле), с сухой землей и мелкими камешками. После них он наступил на что-то мягкое… траву… или газон. — Не ходите здесь, я только что тут всё подстриг! Определенно газон. Гарри развернулся и увидел пожилого человека с голубой пляжной шляпой на голове. — Туда-туда! Идите прямо. Вам к желтому зданию, где написано «РЕГИСТРАЦИЯ». Гарри стоило спросить, что это за регистрация, и где это ему нужно регистрироваться. Может, его снова поймали с наркотиками? Но тогда он сидел бы в участке, а не прогуливался по улице с маленькими аккуратными домиками и не менее аккуратными лужайками, как у этого старика. Он ступил дальше, но прежде извинился за примятую траву (потому что мама с детства привила ему хорошие манеры, и даже если Гарри в итоге вырос полным разочарованием, но говорить «пожалуйста» и «прошу прощения» он не разучится и на смертном одре). Под разлитым солнечным светом был город, в котором Гарри никак не мог узнать Лондон. Жилые одноэтажные дома тянулись будто в бесконечность, но Гарри свернул направо, совсем не туда, куда ему указывал старик. Он шёл к каменным зданиям с кафе, магазинчиками и пожарным депо на углу. Было раннее утро, хотя Гарри помнил, что, когда они с Зейном пошли в тот замызганный ночной клуб, была ночь. Или он так сильно напился, что уснул, или Зейн притащил ему слишком хорошие наркотики. Гарри до сих пор слабо ощущал свои конечности. Он взглянул на себя в одной из витрин — вид был не очень. Даже в мутном стекле явно различались признаки нездорового сна, пристрастия к алкоголю и наркотикам и очевидного недоедания. У Гарри было мало денег на еду, мало времени на сон, но слишком много внутреннего дерьма, с которым приходилось как-то разбираться. Он пригладил грязные и спутанные кудри на голове, провел руками по лицу и пустился дальше по утреннему городу. Машин здесь будто не было, хотя у парочки домов стояли припаркованные старые развалюхи. Людей не было тоже. На всех витринах висели вывески «закрыто». Через квартал дома стали сменяться более высокими, более грязными, более приземленными, такими, какие были в Хакней, где они с Зейном снимали на двоих грязную дешевую комнату. Один из баров, гласивший «Сэнди и Джи» и с табличкой «работаем до последнего клиента», оказался открыт, и оттуда звучала приглушенная музыка чего-то медленного и слезливого, и, похоже, это было что-то из недавнего альбома R.E.M. — Немного уныло для такого клёвого дня, — попытался пошутить Гарри. Ему нужно было спросить, где примерно он находится и возможно вызвать такси или хотя бы найти ближайшую остановку. Бармен за стойкой выглядел скучающе. — Это мой бар, и что мне слушать в грёбаных пять утра решать тоже мне.  — Справедливо. Когда думаешь, что сыт этой жизнью по горло, просто держись. Гарри умел держаться, иначе он бы уже давно подох. Гарри знал, что вся эта модная ахинея с романтизацией смерти и суицида — это проделки правительства враждебных стран. Зейн рассказывал ему о том, что они внушают подросткам всю эту бурду, мол, вам будет только по кайфу умереть и отправиться в долгое путешествие к вашему свету в конце туннеля. В этом был толк, потому что Зейн дураком не был. И тем не менее, что бы вокруг ни говорили, Гарри нравилось жить. Да, его жизнь скатилась до поиска новой дозы, до поиска самых замшелых подработок, чтобы как-то прожить, до поиска самого себя, в конце концов. Но вдалеке, на горизонте, после всей этой кучи дерьма, восходил рассвет под названием страсть к жизни. Гарри натянуто улыбнулся бармену, а тот с угрюмым видом кивнул на доску позади него, где мелом были выведены названия разливаемого. — Заказывать будешь? — Конечно. Кофе не найдется? — Это бар, — ответили ему. У бармена на шее тянулась длинная полоса некачественных татуировок с выцветшими женскими именами, черепами и драконом. Он потер её рукой, почувствовав на себе взгляд Гарри и добавил уже немного мягче: — И кофе я варить не умею. — Тогда немного Гиннесса, и могу я воспользоваться вашим телефоном? Рука бармена замерла над стеклянным стаканом, а вид его стал одновременно и забавляющимся и сочувствующим. — Ты ведь прошёл «регистрацию», да? У Гарри что-то поджалось под горлом, ладони начали потеть, и, в конце концов, он устал. Ему бы не хотелось сейчас убегать от полисменов, чтобы те, не дай бог не стали проводить свои тесты на наличие наркотиков в крови. И будем откровенны — не нужны тесты, чтобы понять, что с Гарри что-то не так, и видимо этот парень тоже это замечал. Иначе зачем бы ещё уже второй человек твердил бы Гарри о какой-то регистрации? — Конечно, — соврал он, — я всё прошёл. — А телефон зачем? — прищурился бармен. — Хотел просто вызвать такси, или другу позвонить, чтобы он меня забрал. Я кажется тут заплутал, — усмехнулся Гарри. — Что это за район? Бармен вздохнул. Его грудь была по-настоящему крепкой, как у мужчин, что каждый день тренировались в дешёвом фитнес-клубе на углу улицы Гарри. И взгляд у него был цепкий, правда, не опасный, скорее понимающий. Он наклонился ближе и Стайлс подумал, что от того ничем не пахнет — ни потом, ни одеколоном, ни человеческим дыханием. Блестящие глаза мужчины были будто похожи на стену, без настоящей глубины, той самой, в которую проваливаешься, когда смотришь кому-то в душу. Взгляд плоский, как из другой реальности. — Слушай, парень… — как-то по-отечески начал он, но тут двери бара распахнулись, и вошла женщина, овеянная мягким утренним сиянием солнца. У неё была проседь в волосах, она выглядела куда старше матери Гарри и куда старше бармена, а сам Стайлс мог бы годиться ей во внуки. — Здравствуй, Фил, — недовольно пробормотала она. Лицо у неё вроде доброе, подметил Гарри, но вид раздраженный. Нежная шелковая рубашка мягко облегала её хрупкое тело, а на воротнике была красивая оборочка с ручной вышивкой. Она нетерпеливо теребила ремень ярко-красной кожаной сумки на её плече и явно чего-то выжидала. — Прошу, больше не зови меня из-за этого. — Прости, Шарлотта, но ты единственная, кто может забрать его отсюда. Томлинсон, подъем! Бармен вышел из-за бара, направляясь к дальнему углу, над которым висели черно-белые картины, а за столиком, на диване, оказывается пристроился какой-то мужчина — тот самый Томлинсон, видимо. — О боже, — закатила глаза женщина. Они с Филом встали возле этого столика, на котором валялся десяток, если не больше, пустых стаканов. Спящий мужчина, похоже, не собирался подниматься, даже когда его трясли и иногда одаривали не самыми приятными словами. Гарри смотрел на происходящее с легким оттенком скуки и смотрел-то только из-за того, что в этом пустынном районе и в этом одиноком баре больше ничего и не было. — Какой смысл тащить меня куда-то, я всё равно вернусь сюда! — вдруг послышалось недовольство мужчины. Он поднялся, и да, он был пьян, или просто казался пьяным. Его пальцы дрожали, волосы растрепались, и одежда выглядела не лучшим образом. Он был моложе женщины, но лицо с морщинами всё равно выдавало возраст. Отмахиваясь от них обоих, он шагнул вперед, вдруг останавливаясь взглядом на Гарри.  — Я не буду больше делать этого ради тебя, Луи! Тысячу раз я просила оставить меня в покое, если ты предпочитаешь существовать вот так! И на этот раз я не шучу. У меня есть о ком позаботиться, а ты можешь гнить хоть вечность, только постарайся не доставлять при этом неудобств всем вокруг! Голос Шарлотты остановил мужчину, но он не смотрел на неё, даже не пытался реагировать на её слова. Цвет его глаз — ярко-голубой, странной моросью прошёлся по венам Гарри. И глубины там тоже не было — двухмерная плоскость и только. Но Стайлс зацепился за что-то в этом бродяге, особенно тогда, когда тот презрительно фыркнул, и вывалился из бара прочь. Кому это было адресовано — Гарри или Шарлотте (наверное, она его жена, подумал Стайлс) не понятно. — Больше не пускай его, Фил. Я серьезно, — строго отрезала женщина. Гарри словно вспомнил, где находился благодаря звуку её голоса. — Я не пускаю, он просто приходит, и каким-то образом остается здесь, — Фил обреченно покачал головой, захватывая одновременно руками, стоящие на столе грязные стаканы. — Ему нужно найти занятие, Шарлотта. Ему нужен смысл. — Он всем нам нужен, Фил. Но что мы можем? Что я могу? Все мы нашли здесь новую жизнь, ещё один шанс, понимаешь? А Луи никогда этого не хотел. Ему нужно было окончание, а в итоге он получил вот это! — Всё равно! Он строит из себя страдальца, но никогда не думает, что сам заставляет всех страдать! Ему пора бы остановиться и найти свой путь. Гарри не хотелось подслушивать, но деться было некуда. Он просто смотрел и слушал каждое их слово, такое живое и отчаянное. Шарлотта и Фил будто и не замечали его, пока та тяжело не вздохнула и не последовала к выходу, замечая по пути и Гарри, но не удостаивая его ни секундой внимания. — Я тебя предупредила, Фил. Если он заявится снова — я не приду. Гарри ухмыльнулся её бойкому и дерзкому тону — для милой женщины пожилого возраста, она казалась такой сильной. Он наклонился вперед, чтобы почувствовать запах её аромата, ему нравилось, когда его мать и бабушка пользовались каким-то французским парфюмом, и за ними всегда тянулся нежный, но сладкий шлейф. Женщина вышла из бара, и никакими парфюмами она похоже не пользовалась. — Ты тоже выметайся, парень, — вздохнул Фил. — Последний клиент ушёл, мы закрываемся. — Но это я последний клиент! — возмущенно ответил Стайлс. — Ты не зарегистрировался, а значит, ты не клиент, — усмехнулся Фил. — Иди. Найди здание… — Да-да, где написано «РЕГИСТРАЦИЯ», — закатил глаза Гарри. — О чем вы вообще? — Слушай, не хочу тебя пугать, но тебе правда стоит туда сходить. Иначе ты никогда не найдешь путь домой. Слова Фила звучали довольно жутко. Гарри криво ухмыльнулся, потому что жуткие фразочки, сказанные крепкими мужиками его уже давно не пугали. — Чувак, я найду путь домой, даже если ослепну. Я достаточно прожил в Лондоне, чтобы понять, как добираться до нужной дыры. — При всём уважении… чувак, — весело отозвался Фил, — Лондон ты будешь искать очень и очень долго. — Ну, разумеется, — выплюнул Гарри. Улыбка бармена явственно показала ему, что над ним смеются. Что ж, если ему не могли дать всего лишь навсего позвонить, он в состоянии наскрести на телефонную будку и дозвониться до Зейна без чьей-либо помощи. — Премного благодарен за помощь. Чувак. Надеюсь, все твои клиенты будут такими, как тот неудачник. Уже на выходе за спиной Гарри услышал гулкий смех Фила, но оборачиваться и возвращаться назад уже не хотелось, поэтому он зашагал дальше. Над городом взошло яркое утреннее солнце, пара случайных прохожих куда-то спешила, и кое-где начинали открываться маленькие магазинчики. Город оживал, и Гарри радовался — больше людей, большая вероятность получить нормальную помощь. Как назло на пути у него не встретился ни один телефонный аппарат, а прохожие странно и немного неприветливо смотрели на него. И Гарри по-прежнему не узнавал этот район. Он вернулся обратно, к тому месту откуда пришёл, и мужчины, пославшего его к «регистрации» уже не было, зато яркая надпись на здании всё ещё была на месте, но Гарри это только странно передёрнуло, потому что он всё ещё не понимал, что всё это значило. Но это уже не имело никакого значения, потому что через дорогу он заметил телефонную будку, и пока бежал к ней, нашаривал монетки в кармане. Одну за одной он закинул их в маленькую щель и тут же набрал их с Зейном домашний номер, нетерпеливо топчась на месте и дергая себя за кудри. В трубке была тишина. Гарри повесил её и забросил ещё пару монет — к тишине прибавился глухой треск, но слышно по-прежнему ничего не было. Ладно, что-то могло случиться с линией. У него всё ещё было несколько монет, поэтому он мог подождать. И Гарри ждал, а потом услышал очень тихий, и глубокий, будто из-под толщи воды, зов Зейна. — Гарри? Гарри! Блять, блять, Гарри! — услышал он, тут же прижимая трубку сильнее, как самое большое сокровище. — Зейн! Зейн, ты слышишь? Тут что-то со связью, просто жесть! Я тебя почти не слышу! — Гарри, блять, нет! Пожалуйста, открой глаза! — Что? Зейн, какие глаза? — помотал головой Стайлс, ещё громче крича в трубку. — Зейн, забери меня, я не знаю, что это за район! — Мы поедем в больницу, сейчас поедем! Давай, ну! — Зейн, какая больница? Просто забери меня до дома! — Мне так жаль, блять, Гарри, прости! Гарри в непонимании отстранился от трубки. Это было не похоже на разговор — Зейн будто его не слышал. Да и он сам его не совсем мог расслышать, но тут трубка выскальзнула из его рук, а голос друга по-прежнему слышался с той же слабой отчетливостью. — Твою мать, ты же не дышишь! Что мне делать, блять, что мне делать? Зейн всхлипывал, а Гарри не понимал, откуда идут звуки. Он отшатнулся и вылетел из телефонной будки, перебежал через дорогу и схватился за голову — а голос Зейна всё ещё кричал в его голове сквозь толщу непроходимой стены. — Пожалуйста, не умирай, Гарри! Пожалуйста, не умирай! Это всё было не реальностью, сказал себе Гарри. Есть много вариантов происходящего — например, наркотики. Если он всё ещё был под ними, то тогда всё просто. Нужно подождать, пока приход пройдет, и этот страх в его груди перестанет существовать. Его сердце перестанет так сильно биться о рёбра и странные мысли перестанут крутиться в голове, потому что такого не бывает. Только вот его не отпускало, а пейзажи вокруг не становились менее реальными. Гарри подбежал к тому самому зданию с яркой вывеской и уже ставшим ненавистным словом. Дверь была не заперта, и он влетел внутрь, видя перед собой только одно окошко и кучу разных брошюр, разбросанных по стойке. На одной из них была надпись «Как использовать свой новый шанс? Возможности для новоприбывших в этой части вечности!», на другой «Принять новый мир легко или как осознать свою смерть». У Гарри помутнело перед глазами, он сделал шаг вперед и заглянул в окно. Мужчина с ровными и закрученными усами смотрел прямо на него, как бы говоря взглядом «подходи ближе, сынок». Пальцы на руках у него были сцеплены в замок и сложены на столе перед ним. — Ну ты и побледнел, малыш! Прямо как призрак увидел! — и засмеялся, будто шутка и вправду была самой что ни на есть забавной. Хриплый громкий смех разнесся по небольшому помещению. — Давай начнем уже! Ну! Я не кусаюсь! Гарри подошёл ближе, заставляя себя не смотреть на картинки, нарисованные на разных буклетах. — Имя? — задал вопрос мужчина, начиная записывать что-то в своём бланке. — Г…Гарри, — еле произнес Стайлс. — Полное? — Гарри Эдвард Стайлс. — Угу, — промычал тот. — Дата рождения? Возраст? Место рождения и проживания? Рассказывай всё, что можешь. — Эм… первое февраля, семидесятого. Двадцать два года. Холмс-Чапел и Лондон. — О, британец! — вдруг обрадовался мужчина. — Британцев тут много, хоть отбавляй! Я сам почти британец, — после странного смеха, он всё в той же манере продолжил. — Что последнее ты помнишь? — Но… что? Что это за место? Я не понимаю, просто… Как мне добраться до Хакней? — Мистер Стайлс, — добродушно улыбнулся мужчина и покачал головой. — Вы умерли. — Я не умер, — яростно закивал Гарри. — Даже если и так! Это! Всё это! — вскинул он рукой, обводя ею всю обстановку вокруг. — Это бред! Смерть разве такая? — А какая она? — задумчиво протянул мужчина. — Что вы знали о смерти, мистер Стайлс? Помню, я считал, что попаду в рай после смерти, моя жена считала, что попадет в рай после смерти, мои дети так считали. Но все мы здесь. Называйте это место, как хотите, но суть в нем только одна — ваша земная жизнь закончилась. — Ну да, — нервно усмехнулся Гарри. — Очень смешно. Гарри казалось, что у него должна закружиться голова или, может быть, немного подташнивать. Если его кишечник выйдет наружу прямо сейчас, прямо со всеми таблетками, что он выжрал, станет ли полегче? Должно стать — Зейн говорил, это всегда помогает. — Есть тут у вас уборная? — как будто непринужденно спросил он. Мужчина также беспристрастно наблюдал за ним, указывая на дверь в противоположном конце помещения с табличкой «туалет». Гарри тут же последовал туда. Над чистым толчком его даже ни разу не вывернуло, сколько он не пытался. Два пальца в рот не помогали — Гарри конечно мог похвастаться плохим рвотным рефлексом, но не настолько плохим. Даже давление на горло было неощутимым, и он пропихивал пальцы дальше и дальше, пока не понял, что это тупая затея. Тогда ему пришлось скатиться с унитаза и сжать пальцами веки, удерживая слёзы беспомощности и отчаяния, вот только неувязочка была в том, что ни слезинки в уголках глаз не собралось. Гарри нажал сильнее на глазные яблоки, но боли не было. Не было привычного чувства голода после пьяной тусовки, помутнения и детоксикации организма после наркотиков. Даже живот не скручивало. И голос Зейна по ту сторону мыслей убивал своей реалистичностью, хоть и всё это казалось полнейшей фантазией. Гарри всегда казалось, что люди не умирают вот так просто — словно по щелчку. Сейчас ты жив, а через секунду уже нет. Хотя, конечно, бывают случаи, когда смерть приходит мгновенно, но Гарри думалось, что такое происходит крайне редко. Мозг ведь не телевизор, кабель которого можно вырвать и экран тут же погаснет. Должны же люди испытывать этот холодок дыхания костлявой на своем затылке? Ну, хоть на секунду? Неужели он не заслуживал последних мыслей, в которых бы вспоминал лучшие моменты прошедшей жизни и признавался в любви близким людям? Гарри ничего не помнил. Ровным счетом Н И Ч Е Г О. С момента, когда он ввалился в туалет ночного клуба, чтобы освежить лицо водой, потому что его тошнило, была пустота. Там его глаза смотрели в отражение зеркала грязного туалета для таких вот утопленных жизнью как он, уставший взгляд скользил по изнуренному телу, и сейчас, когда он подошёл к маленькому зеркальцу аккуратной уборной этого филиала ада (или чем бы оно ни было) то видел ровно то же изображение. — Я подумал, вам понадобиться полотенце, — вдруг раздался голос мужчины. Тот, заглядывая в уборную, протянул Гарри чистенькое свежее полотенце. — Сюда редко заходят, — усмехнулся он. — В уборную, я имею в виду. Плюсы быть мертвым — по нужде теперь ходить не надо! У Гарри всё ещё ком подкатывал к горлу — или не подкатывал. Ему уже не ясно было, что здесь вообще было настоящим, а что нет. Самое главное — что он теперь? Призрак? Или это воплощение его души? — Вам у нас понравиться — я обещаю. Не все приспосабливаются, особенно поначалу. А с другой стороны, куда нам ещё деваться, да? — рука мужчины упала тяжелым грузом на плечо Гарри, и тот подталкивал его обратно к комнате с регистрацией. Там уже не было пусто, а на месте мужчины сидела другая женщина и записывала в точно такие же бланки двух других людей. На стульчике у окна пристроилась пожилая дама, дрожащей рукой перелистывающая страницы брошюрок, но нисколько не выглядящая обеспокоенной происходящим. Вот она-то точно получила свои последние секунды. Гарри на мгновение позавидовал ей. — Я слышал голос своего друга, когда только прибыл, — обратился он к мужчине. — Я звал его, думал, что говорю с ним по телефону, но он не слышал меня. Он видимо нашёл моё мертвое тело. Он плакал. — Ох, бедняга, — грустно протянул собеседник. Лицо его преобразило секундное сочувствие, но оно явно быстро прошло, потому что тут же он начал открывать огромный шкаф у стены. — Где-то здесь, где-то здесь, — пробубнил он. — Ах, вот! Внутри шкафа были маленькие гвоздики с навешанными на них ключами. Сотнями ключей. Мужчина взял одну связку, на которой был один большой старый ключ и один поменьше. — У нас есть одна хорошая квартирка для вас! Там жил один парень — вот прямо как вы, а потом он женился и БАМ! Они укатили с женушкой в другой район. Гарри хотел потянуться к ключам и взять их, но мужчина явно решил сделать всё самому. — Вы же не знаете куда идти! — объяснил он. Они прошли всего квартал, останавливаясь у миленького старого дома в три этажа, с облупившейся отделкой голубого цвета и белыми окнами. Гарри пытался запомнить путь по которому они шли, пытался приглядеться к линии горизонта, но казалось, что она была бесконечной и небо… небо было другим. Если там, на Земле, где есть жизнь, небо казалось необъятным, то здесь, на Земле, где жизни нет, казалось, что небо это постоянно растущая вселенная. — Я вам карту захватил, — потряс свертком перед лицом засмотревшегося Гарри мужчина, — Она, конечно не полная. Полную карту составить невозможно, да и меняется всё с огромной скоростью. Но наш район пока стабильный. Тут ещё много районов нарисовано, но слишком глубоко никто ещё не уходил, так что не советую пускаться за пределы карты. Но если пуститесь — то обязательно дорисовывайте — иначе дороги назад никогда не найдете. Гарри принял карту из рук — она была мутной и плохо отпечатанной, плюс черно-белой. Но на ней все было нарисовано вполне понятно, правда, размер её походил на пару десятков карт Лондона. Она была огромной, и ведь она ещё даже была не полной… — А вот и ваша квартира! Внутри было стерильно чисто, но довольно скудно обставлено. Спальня была одна, мебель выглядело потрепанно и старомодно, но в каком-то роде даже стильно. Из электроприборов на кухне был лишь старый холодильник и плита, никаких телевизоров или телефонов. Зато куча книг, стоящих разноцветной полосой на большом стеллаже. — Держите ваши ключи, — протянул ему связку в руке мужчина. — И распишитесь здесь. — Зачем вам это? — удивился Гарри. — Записывать всех? Разве это не огромный бардак? — Иногда люди ищут друг друга после смерти, — просто объяснил тот. — И иногда это, — кивнул тот на стопку листов в руках, — помогает. — То есть, если я захочу, я смогу найти кого угодно? — Вряд ли кого угодно. Например, известные личности пытаются скрываться, чтобы никто их не доставал. А людей, живших хотя бы пару сотен лет назад найти крайне сложно, подозреваем, что они в тех районах, до которых у нас никак нет возможности добраться. — Что, совсем? — Здесь нет связи, мистер Стайлс. Самолеты не взлетают. Да и машин не так уж и много. — А что в той стороне, другой, откуда я пришёл. Я вернулся туда, и там были дома и лес. — Неосвоенная территория. Хотя, это только кажется. Наверняка, вы пойдете туда, а потом вас закинет в другой район. Мы не проникаем туда слишком глубоко, хотя таких «лесов», «морей» и «лугов» везде полно. — Так значит, они иллюзия? — Не забивайте себе голову, — вздохнул мужчина. — Лучше начинайте осваиваться. Это хорошее место, чтобы начать жить заново! — Да ну? Но что же это за место? На голубой рубашке мужчины была вышита желтыми нитками птица. Прямо у нагрудного кармана. И клюв её указывал на небо за окном. Гарри посмотрел в ту сторону, в которую она «летела» - летнее солнце пылало на кристально чистом голубом пространстве. Его собеседник заметил задумчивость новоприбывшего и улыбнулся. — Это твоя бесконечность.