Ты никогда не решишься.

— Поверить не могу, — с тяжелым вздохом сказал Акира. На протяжении этих трех суматошных дней он произносил эту фразу не раз. И вот снова повторил, стоя перед воротами роскошного замка бога счастья. По правую сторону от него стояла Рин. По левую — Нанами. Двое самых верных слуги расположились чуть позади своего господина. А за ними пару слуг, которые тащили на своем горбу кучу подарков из мира людей. Подготовка к предстоящей встрече прошла лучше, чем предполагалось. Акира хоть и плевался и бранился, но в свою роль вжился безупречно. Нанами была этому ничуть не удивлена. Этот паршивый демонюга, как таракан — выживет при любых обстоятельствах, адаптируется к любым условиям. К тому же жизнь в теле Кирихито, научила его быть человеком, пусть и ужасным. С Рин было намного сложнее. Мир людей был ей абсолютно чужд. Именно по этой причине она походила на ребенка, которого учили ходить. Однако прогресс был колоссальный. Несмотря на удивление обоих родителей, Рин оказалась очень прилежной ученицей. С завидной старательностью она досконально изучала поведение человеческих детей. На эти три дня Нанами, стала её ходячей энциклопедией и советчицей. Оказалось что Рин любопытна, как все маленькие женщины и так же прилежна как все маленькие леди. За три дня проведенных вместе, Нанами, наконец-то, смогла в ней разглядеть не воспитанницу спартанского лагеря, а свою восьмилетнюю дочку. Особенно это проявилось в магазине, где Рин, напрочь позабыв о своей ненависти к матери, то и дело выбегала из примерочной, чтобы узнать её мнение по поводу очередного наряда. Косметика, платья, сумочки, бижутерия, сладости — всё это и много другое Рин видела и пробовала впервые в жизни. Когда Нанами казалось, что они понемногу сближаются, Рин все же не забывала упоминать, что делает это лишь ради отца. Она и правда отлично ради него постаралась, так как сейчас в этой девочке с двумя хвостиками, свитерке, юбочке и рюкзачком в виде плюшевого зайца, никто не смог бы разглядеть жестокую маленькую убийцу. — Я выгляжу как потенциальная жертва ограбления с этим галстуком и пиджаком — Акира немного ослабил жмущую на шее удавку, ожидая, когда ворота откроют. — С этим галстуком и пиджаком ты выглядишь как нормальный человек, Кирихито, — раздраженно буркнула Нанами, покрепче сжав в руках клатч. Надоело. Этот демон вечно недоволен жизнью. Или лучше сказать его вечное недовольство обоснованно её тесным присутствием. — Если ты жалуешься на свой вид, то взгляни на меня, дорогой папенька, и поймешь, что твои дела не так уж плохи — ну вот и младшая, злобная гвардия подключилась с репликами. Нанами ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть. Поистине, Рин дочь своего отца — спорить с этим решиться только слепой, глухой и мертвый. — Что ж давай сделаем так, чтобы усилия твоей драгоценной маменьки, — Акира с усмешкой глянул на смурную богиню — не прошли даром. А иначе мы все такие нарядные отправимся прямиком в страну Желтых Вод. Лично я желанием не горю, поэтому если ты меня подведешь, соплячка, забудь о том, что папенька будет прикрывать твой маленький зад. — Акира, — Нанами взглядом разъяренной кобры впилась в демона — Раз тебе так сильно не охота в преисподнюю — научись общаться с ребенком. Потому, что если ты еще раз скажешь такое моей дочери, я отправлю тебя туда вот этими руками — она сделала угрожающий жест, продемонстрировав, как мысленно уже держит его за горло. Если раньше Рин готова была броситься на неё за одну подобную реплику, то сейчас она просто равнодушно хмыкнула. Во-первых, потому, что ей не хотелось выходить из образа невинной девочки-ангелочка. Во-вторых, Акира прекрасно мог сам за себя постоять. Ну, а в-третьих, перепалки горе-родителей уже стали ритуалом. Если б она вечно отвлекалась на них, то не успела бы изучить и четверти того, что должен знать человеческий ребенок. — Демоны преисподней, сколько же страсти в этих уродливых, свинячьих глазках. И все это направленно на мою скромную персону. Уверен, лисеныш бы слюной истек, если б увидел как пылко ты меня журишь. Акира знал — вулкан приведен в действие и сейчас рванет. От злости у Нанами разве что пар из ушей не шел. Лицо пунцовое и искаженно возмущением. Грозно подняв пальчик, она приближается к Акире почти вплотную, наплевав на место и время. — Ещё одно слово, и клянусь я… Затвор ворот скрипнул. Дальше всё как в замедленной съемке. Нанами замерла с грозно поднятым вверх пальчиком. Сердце рухнуло прямиком в пятки. Глаза полные безнадежного страха и отчаяния уставились на Акиру, c чьего лица моментально стерлась дерзкая ухмылка. «Нам конец, а мы ведь даже еще не начали» — эта мысль пулей пронеслась в голове богини. Однако она не учла, что Акира не шутил, когда сказал, что в преисподнюю не собирается. *** — Оокунинуши-доно, гости приближаются к воротам. Я прикажу отворить?— поинтересовался слуга. — Эм. Нет, — Оокунинуши встал из-за стола — Это особенные гости, поэтому я их лично встречу. Что скажешь Микаге? Составишь мне компанию? — Да. Разумеется, это замечательная идея — он поднялся вслед за другом. Увы, двух хранителей и ворона в замке не было. Сейчас они были заняты секретной миссией по спасению хозяйки из плена злобного демона. Однако их грандиозному плану суждено было с треском провалиться, ведь никто и подумать не мог, что Нанами прибудет с демоном. Три дня назад — ….мы не сомневаемся в вашей милости и великодушии. До скорой встречи, о светлейший Оокунинуши-доно. С уважением, семья Мори, — слуга закончил читать и протянул письмо застывшему от изумления богу. Однако степень ошеломленности последнего была настолько безгранична, что он так и не потрудился взять бумагу. Вместо этого Оокунинуши отсутствующим взглядом уставился на слугу, от чего тому стало не по себе. — Что за бред? — Томоэ вскочил с мягкого кресла. Теперь он не боялся, что его воспримут не всерьез, ведь бог земли вернул ему нормальный облик. Однако сделал он это при условии, что тот остудит свой пыл и будет действовать благоразумно, согласно плану. — Лис прав, — Курама выдернул листок из рук слуги вместо бога, и бегло пробежавшись по тексту, вынес свой вердикт. — Это просто смешно. — Я что-то не совсем понял, уважаемый Оокунинуши-сама, — начал потихоньку ошеломленный Мидзуки — Какая семья? Какая возлюбленная? Мои девочки? Он же не имел в виду мою хозяйку, правда? — Змей, пагубная привычка лакания саке уже помутила твой рассудок, — недовольно фыркнул лис от чего тот сурово на него уставился. — Вынужден согласиться с лисом. Прости, Мидзуки, но нужно быть либо невменяемым, либо жутко тупым, чтобы даже предположить подобное, — Курама нервно посмеиваясь, потер переносицу — Но странно другое, Акира упомянул о семье. Не думаю, что такой как он способен ею обзавестись. На примерного семьянина он явно не тянет — ворон, разумеется, помнил о маленькой дочери Нанами, которую они отнесли папаше. Однако, надеялся на то, что Акира не такой безрассудный чтобы притащить ее в замок. Лис и Змей глянули на Кураму. Им троим было что скрывать, поэтому о дочери Акиры они решили умолчать. — Думаю, это очередной зловещий план. К тому же судя по письму, можно уверенно заявить, что его писал не Акира, а напичканная романтическими штучками тануки — лис тут же обратился к богу счастья — Оокунинуши-доно, нам надо сейчас же выяснить, что он сделал с моей Нанами. — Это все, правда, очень странно, — Микаге с хмурым выражением смотрел на ровные строки, выхватив письмо из рук ворона — Томоэ прав. Это писал не Акира. Изначально, текст очень напомнил мне манеру речи Нанами, но теперь я с уверенностью могу заявить, что письмо написала она, ведь это её почерк. — Нанами? — Томоэ присел на стоящее позади кресло — Это еще больший бред. Зачем Нанами писать такие вещи? Да еще и от имени этого ублюдка? Только если он не заставил её. — Он назвал меня Уважаемый… — Оокунинуши, наконец, вынырнул из своего затуманенного от радости сознания. Однако от этого не перестало казаться, что сейчас он мысленно не в этом зале. — Что простите? — переспросил ворон, прищурившись, глядя на бога. — Акира назвал меня уважаемым. Впервые в жизни он обратился ко мне подобающим образом. Он даже поинтересовался тем, как я поживаю. Это значит… — все умолки предчувствуя недоброе — Это значит, он наконец признал меня! — Оокунинуши не сходи с ума, — Микаге попытался спустить его с небес на землю, заметив, как тронутый друг расплывается в улыбке тщеславия. Он настолько грезил тем, что Акира признает его авторитет, что теперь его божественный рассудок помутился от счастья. — Я же сказал, что это почерк Нанами. Манера речи тоже ее. Акира к этому письму не причастен. — Думаю, ты сгущаешь краски, Микаге, — никто в зале не мог поверить своим ушам — Я не забыл кто такой Акира, но не думаю, что он бы поручил такое ответственное дело как ответ мне полубогине, уж извини за прямоту. Ты прекрасно знаешь, я очень уважаю Нанами и хорошо к ней отношусь, но в данном случае это просто невозможно. — Мы должны немедленно послать в его дом армию и разыскать хозяйку! — лису не терпелось вызволить свою возлюбленную. — Ни о какой армии и речи идти не может — Оокунинуши хмуро взглянул на Томоэ — Акира дал свое согласие на приезд в мой замок. Значит, ему нечего скрывать, ведь если бы было, он бы не согласился явиться сюда. Я не буду нарушать мир, когда для этого нет повода. — Нет повода? — ярость вновь начинала медленно набирать свои обороты в груди лиса. — Вы нам снова предлагаете плюнуть на то, что моя хозяйка в лапах врага? — Оокунинуши, я понимаю, что Акира правитель мира ёкаев, именно поэтому я поддержал тебя, когда ты решил действовать тихо, чтобы не разрушить хрупкий мир. — Микаге внезапно нарушил тишину, встав со своего места и приблизившись к богу счастья — Но на этот раз я вынужден стать на сторону моих товарищей. Может Нанами полубогиня, но все-таки богиня. К тому же, и это самое важное, она дорогой нам человек. Сейчас она в беде. Теперь у меня нет сомнений, что Акира в этом замешан, ведь я узнал ее почерк в письме. Мы обязаны спасти ее. А тебе достаточно было получить пару хороших слов в свой адрес от врага, чтобы потерять голову? Что с тобой? Это ведь Акира, а ты разумнейший из богов. Неужели тебя так легко провести? Оокунинуши виновато вздохнул. Затем решительно посмотрел в глаза разочарованного друга. — Я сказал, что ни о какой армии не может быть и речи, но это не значит, что я отказался помогать — все присутствующие уставились на бога, ожидая пояснений — Акира через три дня будет здесь, да еще и с семьей, неважно, если это подставные актеришки. Замок останется без хозяина. Ничто не мешает проникнуть в него и прочесать каждый угол. Если Нанами там, ее легко можно будет найти по запаху. — Но что если он ее спрятал? — спросил Мидзуки, тревожно. — И где же интересно он ее спрячет? — бог счастья переключил внимание на змея — У Акиры нет союзников. Помогать укрывать богиню ему никто не станет. Значит, единственное место, где она может быть спрятана — мир екаев. Пока вы будете прочесывать замок, Томоэ сможет послать своих лисьих духов, прочесать территорию. Вы ее в любом случае найдете, если она там. — Ну, а если все же нет? — от нервов змей начал грызть ногти. — Если нет, то это значит только одно… — Оокунинуши внезапно стал слишком серьезен, однако было заметно, как его губы пытаются сдержать улыбку — Акира притащил Нанами в мой замок. Тишина воцарилась на секунду. Тронный зал наполнился громким безудержным хохотом всех присутствующих. Бог счастья уже чуть ли не плакал от смеха. — Оокунинуши-сама, я и не подозревал, что у вас отменное чувство юмора — подметил Курама, подтирая уголки глаз. Томоэ пытался отдышаться, но хохот так и рвался наружу. — И что смешного? — змей надулся. Ему одному было не до шуток. — Хватит, гаденыш, — наконец-то справившись с хохотом, лис добавил — Ты видимо забываешь — Акира умнейший из демонов, а не круглый идиот. На этой ноте они закончили обсуждение и принялись готовиться к операции по спасению. *** Наконец три дня прошли, и Акира пожаловал в замок, как и обещал. Оокунинуши с Микаге уже находились во дворе, готовясь с минуты на минуту принять гостей. Натянув фальшивую улыбку, бог счастья дал знак слугам открыть врата. Услышав скрип массивных дверей, Нанами решила, что им конец. Она не учла планы своего мучителя. Пунктика: «сдаемся с потрохами «, в нем не было. Сердце бешенно ударяется об ребра. Разум лихорадочно выискивает причины оправдаться и изменить ситуацию. Карие глаза уже готовы с ужасом взглянуть на тех кто отворил ворота. Но Акира решает данную проблему. Вырывает из лап паники, заставив сосредоточиться лишь на нем. Заставив чувствовать лишь себя. В считанные секунды мужская, сильная рука накрывает девичий, грозно вытянутый пальчик и сжатый кулачек. Рывок. Проблемы, страхи, мрачные картинки возможного сюжета - всё растваряется на его холодных губах. Тепло. Рука крепко зажата в тиски. Дыхание сбито и смешалось с его мятным. Акира не отрывается от поцелуя. Плавно разжимает сжатые в кулак пальцы и аккуратно ставит изящную ручку на свое плечо. "Что ты чувствуешь?" - шепчет незнакомый голос в девичьей голове. Злость? Может стоить разбить его вечно задранный нос? Нет. Импусльвность - плохой советчик. Эта игра только началась, но уже на кон поставлено многое. Жизнь дочери. Жизнь этого ненавистного демона, с чего-то жаль даже его. И теперь её собственная жизнь тоже. Нанами понимает насколько крепко они теперь связанны. Она уже не просто мать способная пойти на все ради дочери. Она не просто жертва которую шантажом заманили в свои сети. Она его соучастница. Она против него... но за него. Поэтому эмоции затыкаются не успев даже возмутиться. Уязвленная гордость еще пытается возражать, но лишь глубоко в сердце. На помощь приходит ненавистный, холодный расчет: слуги Оокунинуши смотрят на них в упор. Не нужно видеть этого, чтобы ощущать на себе посторонние, любопытные взгляды. Одно неверное движение и бог счастья узнает интересные подробности их стычки из первых уст. Поэтому Нанами будет делать то, что должна а не то что хочет. Спасение дочери важнее ненависти к этому чудовищу. Чертовски обольстительному чудовищу, демон его забери. Ведь даже скромное касание этих прохладных губ кружит и без того растерянную голову богини. Нанами не хотела думать почему её тело подобно тонкому льду тает под его губами и сильными пальцами. Позже спишет это минутное помутнение рассудка на всплеск адреналина из-за страха быть разоблаченными. Поэтому от безнадежности в тайне смешанного с непростительным желанием, Нанами аккуратно ведет рукой по плечу демона, по шее, пока ладонь не касается гладковыбритого лица. «Нежный» — странно заметить это только сейчас. Уже ведь довелось ощущать его и далеко не столь невинно. Мысли перетерты в крошку, когда ощущается, как Акира вздрогнул. Но его веки по-прежнему закрыты, а теперь плотнее смыкаются и её. Поцелуй, лишенный даже грамма похоти. Ни страсти, ни жадности, ни животного нетерпения. Сплошная невесомость, несущая в себе неосязаемое едва ощутимое тепло. Странное чувство. Девичьи пальцы несмело скользят по мужской гладкой щеке, плавно опускаясь к шее. Нанами боиться трогать его, но ведь для правдоподобности это сделать нужно. Зрители требуют зрелищь. И нельзя признаться себе, что на них стало плевать. Нанами нужна зацепка, оправдание. Почему ей нужно сейчас его ощущать? Потому что с ним спокойнее. Связанные одной тайной - делят одну судьбу. Перед лицом опасности включается лишь примитивный инстникт выживания у обоих. Хорошая причина. "Хватайся за нее. Выживай. Смелее касайся его горячей кожи. Отрицай, что в тайне тебя тресет в приятном ознобе" Как и его. Степень ошеломленности доходит до предела, когда Нанами ощущает рой мурашек за его ухом. Значит, так он реагирует на столь невинное прикосновение? Кто бы мог подумать, что тело Кровавого Короля это одна сплошная эрогенная зона. Распахнув веки, Нанами отстраняется на сантиметр. Впервые их взгляды находятся в такой непростительной близости для двух злейших врагов. Акира тщетно пытается спрятать такое нехарактерное для него смущение в багровом омуте своих глаз, но отчетливо видет нескрытое удивление в её. "Хватит пялиться на нее, идиот. Ты не в спалне. Включай мозг и начинай уже спектакль" - вроде немного отрезвило одурманенную голову. Но в груди этот пылающий жар. На коже до сих пор мурашки от нежности ее маленьких пальцев. И ведь давно уже не девственник. Кайфануть от того что тебя погладили за ушком. Натуральный ушлепок. Он не смущался даже тогда когда его касались в таких местах о которых и говорить неприлично. А тут сюрприз. Акира еще не понимал в этот момент - проблема заключалась не в том, как трогают и не в том где. А в том - кто трогает. — Эм, — все еще смотрит на размытую богиню, когда неуверенно начинает свою роль — Простите, не удержались. Гробовая тишина. Дурной знак. Предчувствие в девичьей груди подсказывает, что всё идет не очень гладко. Оба отрываются друг от друга, чтобы взглянуть на тех, кто распахнул ворота. И в тот же момент душа Нанами падает в пятки, пока бог Земли, перекошенный от увиденного, падает на каменную дорожку. — Микаге-сама! *** — Томоэ, тут все насквозь пахнет моей драгоценной хозяйкой. Всё. Стены, пол, эти дурацкие вещи — Мидзуки, повторял это в тысячный раз, пробираясь по узкому каменному коридору сырой темницы. — Ты чувствуешь это? Ты почувствовал? — вновь повторил он вопрос, решив, что одного раза было недостаточно. — Конечно. С обонянием у меня проблем не наблюдается, как, собственно, и со слухом. — бесстрастно ответил лис продолжая идти вперед — В том, что Нанами здесь — нет сомнений. Вопрос в том, где именно? Мои лисьи огни не могут её найти и это странно. — Послушайте, мы уже 3 гребанных раза осмотрели замок вдоль и поперек, а этот коридор я уже наизусть запомнил. Я даже стал ориентироваться здесь лучше, чем в собственном пентхаусе. Если вам еще, придуркам не ясно — Момодзоно здесь нет! — Но она должна быть здесь! — Томоэ остановившись, блестящими от злости глазами уставился на недовольного ворона — Мы сюда не по улице красных фонарей пришли пошляться тэнгу. Если ты был не готов к поискам, не стоило тогда и вызываться. Мидзуки стоял посередине меж двух огней. Не вмешиваясь, он то и дело переводил встревоженный взгляд с одного товарища на другого. Он вроде как и хотел, но не знал кого поддержать, ведь правы были оба. Каждый по своему. — Разумеется, я вызвался помочь. И я молчал, когда три раза подряд мы обшарили каждый уголок в замке, но темницу мы обследуем уже седьмой раз, лисеныш! Слышишь, седьмой?! Это как открывать холодильник, когда он напрочь пустой. Но так как тебе жутко хочется жрать, ты открываешь его по тридцать раз. Проблема в том, что ничего нового, помимо того что ты уже видел там, не появится! — Можешь говорить что угодно, но без Нанами мы отсюда не уйдем. Здесь ее запах ощущается сильнее всего, да и кроме замка Акире прятать ее негде. Мои лисьи огни прочесали мир екаев, там ее точно нет. Курама очень устал и проголодался. Как и его спутники. Ситуация тупиковая, но перессорится друг с другом уж точно не путь к нахождению решения. Взяв контроль над бурлящими эмоциями, ворон продолжил спокойным тоном. — Подумай сам, Томоэ, — осторожно начал он, понимая что чрезмерную вспыльчивость дарует не только сама ситуация, но и чувство дикого голода — Лисьи огни устроены так, что летят на энергию того, кого ищут. Чем ближе этот человек, тем сильнее ощутим его запах. Из всего мира екаев они прилетели именно сюда, так как здесь Момодзоной пропахло все насквозь. Однако, несмотря на это, лисьи огни не смогли найти ее. Поэтому ходя кругами, мы лишь теряем время. Ее здесь нет и я уверен, что ты сам это давно понял. Лис повержено склонил голову от усталости, но больше от правды, которая придавила плечи бетонной плитой. Ворон прав и крыть его железные аргументы нечем. Лисьи огни с легкостью бы уже отыскали Нанами, находись она здесь. И если они не смогли это сделать, то их демоническая троица тем более не сможет. — И что ты предлагаешь? — спросил он, смахивая ладонью хмурость с лица. — Давай рассуждать здраво. Нанами была здесь. Исходя из того как силен ее запах она покинула замок совсем недавно. Где можно укрыть энергию бога? Всех будто осенило, ведь есть лишь два подобных места. — Она должна быть в мире падших богов! — ворон и лис крикнули это чуть ли не хором. — Или в Изумо, — тихо буркнул Мидзуки, о чем-то напряженно думая. Оба товарища обратили свой жалостливый взгляд на змея. — Знаешь, гаденыш, — Томоэ грозно приставил руки к бокам — Твои бредовые предположения уже никому не смешны. — Но ведь в Изумо, как и в мире падших богов, нельзя учуять энергию екая, бога или человека. Что вы на меня так уставились? — Ты забываешь, что единственный кто может учуять чью либо энергию в Изумо, это его хозяин. — Курама поразился, что змей вообще смог такое ляпнуть, уже не впервые. Логическое мышление однозначно не его конек — По твоей теории Оокунинуши и Микаге который там с ним, являются сообщниками Акиры. Вывод — заявить такое может лишь тронутый умом. — Нет… я не — попытался оправдаться хранитель. — Заглохни, гад. Пока я еще окончательно не принял решение упрятать тебя в дурдом, — лису было не до шуток. Раз Нанами в мире падших богов, придется изрядно подготовиться, чтобы найти её в таком злачном местечке. — Возвращаемся в храм бога счастья. Нужно рассказать им что произошло. — фиалковые глаза блеснули от злобы — Этот урод теперь не отвертится! И мне плевать что его нельзя трогать. Я разукрашу его так, что он быстро вспомнит где Нанами. *** «Демоны, преисподней. Ну и маразм. Будь проклята та минута, когда я пошел на поводу у этой дуры. Худшее — назад пути нет. Твою мать из-за этой я уже второй раз вляпался по самые гагашары » Такие мысли витали в голове демона, пока нацепив на лицо участливый вид, он наблюдал за суетящейся, около обмякшего тела бога, Нанами. Оокунинуши сидел на краешке дивана и тревожно вглядывался в бледное лицо друга. Он и сам готов был упасть без чувств на пыльную дорожку храма, когда увидел как Акира и богиня земли жарко целуются на пороге его дома. Бедный Микаге успел пропахнуть дорожной пылью. Им занялись лишь спустя пол долгих часа. Столько времени ушло на объяснения ситуации богу счастья. Разумеется, вкратце. Оокунинуши — бессмертный, всемогущий, до кончиков пальцев пронизанный мирской мудростью, чувствовал себя потерянным ребенком. Это Нанами? Она. Без сомнений. Ее не подменили. Не околдовали. Не принудили. Богиня Земли, несмотря на волнение, открыто смотрит в его округленные глаза. Говорит уверенно. Чувственно. Искренне. Вкладывает душу в слова, которые просто не могут срываться с ее губ. Но они срываются. Акира ее любимый мужчина. Акира отец ее дочери. А Рин доказательство их подлинной, но тайной на протяжении пяти лет любви. И Оокунинуши напрочь оглушен подобными откровениями. Если он ощущает себя так, то какого будет Микаге принять подобное? А Томоэ же, бог счастья боялся даже подумать. — Что же ты наделала, Нанами? — сорвалось вслух неосторожно. И хоть упреками делу не поможешь, но удержать этот риторический вопрос стало невозможно. — В этом не только ее вина, — заявил Акира, не став дожидаться ответа богини. Ей и так не по себе, лишь тяга защитить дочь заставляет ее больно ранить тех, кто дороже всего. Акире впрочем плевать на ее душевные стенания. Но настроения, слушать бесконечные оправдания и сожаления, нет. — Вам ли не знать Оокунинуши-доно? Любовь — не то, что поддается контролю. И если наша искренность вас не убеждает, позже мы с Нанами, объясним все более подробно. Но не сейчас. Не при ребенке. Рин впервые сидя на коленях отца, нарочито вжалась в его плечо, изображая испуганный вид. На Оокунинуши ее жест подействовал как ведро холодной воды. — Ты прав, — согласился бог, пытаясь придать голосу как можно больше мягкости — Такие темы не для детских ушей. Да собственно, обсуждать здесь нечего. Это случилось. И несмотря на невероятность подобного, это есть. Поэтому вы можете рассчитывать на мою поддержку. Я сам отец. Я знаю, что такое семья. И раз Кровавый Король доверился мне настолько, что привел в мой дом самых дорогих людей, я сделаю все от меня зависящее, чтобы обеспечить вам полную безопасность. Как и комфортное пребывание. — сделав над собой усилие Оокунинуши улыбнулся глядя на гостей — Поэтому добро пожаловать. — Раз мы все решили, я могу пройти в комнату? Рин нужно поспать после дороги. Нанами не знала, сколько еще выдержит все это слащавое притворство. О фальше Акиры знала лишь она. Оокунинуши же был уверен в том, что семья в корень изменила злейшего из врагов всего божьего мира. Акира умел убеждать. И играл он так, что даже Нанами сложно было различить где правда, а где ложь и притворство. Оокунинуши приказал стоявшего за дверью слуге провести Акиру в комнату. Дверь за ним со скрипом закрылась. Взгляд Нанами был направлен на бледное лицо бога Земли. До сих пор не пришел в себя. Это тревожило, но в то же время приносило облегчение. Ведь когда он очнется снова придется лгать. Уверенно. Проворно. Почти искренне. Искренняя ложь. Ну разве не забавно? — Ты правда его любишь? — тихо спросил бог счастья не зная точно хочет ли услышать ответ. "Люблю? Этого демона? Морального урода? Врага Томоэ. Убийцу и лжеца. Нет. Такого не полюбит ни одно живое существо на планете." Но это в голове. В бунтующем сердце. А с губ срывается тихое, но уверенное: — Да… — Как такое возможно, Нанами? — от этого слабого голоса богиню насквозь пробрала рябь. Микаге медленно поднял веки. Смотрел на нее в упор. Не с упреком. Но с застывшим в глазах вопросом. Почему? За что? И где правда? Она смотрела на бога, на наставника заменившего непутевого отца. Лгать ему оказалось тяжелее, чем богу счастья. Даже забота и любовь к Рин не смогла заставить Нанами произнести хоть слово в свое оправдание. — А как же, Томоэ? Как ты скажешь ему об этом? Как он будет смотреть на вас? И правда как? Затевая эту игру, Нанами даже не подумала о том как преподнесет это человеку, которого до сих пор любит. Пусть не взаимно. Пусть тайно. Но черт возьми, любит так сильно что не может дышать без того чтобы в сердце не вонзалось куча острых гвоздей при мысли что он возненавидит навсегда. Но дороги назад уже нет. На кону жизнь дочери. Главное изменить это маленькое создание, не знающее любви и ласки. Главное убедить всех, что она ни для кого не представляет угрозы. А все остальное Нанами решит позже. Поэтому еще один тяжелый вздох. Еще одна поспешно стертая со щеки слеза. А затем уверенный взгляд на бога Земли и губы которые без запинки рассказывают уже заранее отрепетированную историю. Всё идет по плану.