Ты никогда не решишься.

Стук до блеска натертых ботинок и маленьких каблучков эхом разносился по всему коридору. Послушно шагая за безымянным слугой Оокунинуши, Акира то и дело думал над тем как с максимальной пользой использовать свое пребывание в этих древних стенах. Казалось, он несколько раз улавливал запах лунного камня, такого желанного и уже совсем близкого. — Папочка, а ничего что мы оставили маму одну с теми дядями? — Рин говорила шепотом, но это был не повод выходить из своей роли пай-девочки. Акира предупреждал, что в замке уши есть даже у стен. — Не переживай. Она отлично справится. Ведь Нанами понимает, одна ошибка и цена — жизнь её дочери. По крайней мере, так она должна думать. Акире надо, чтобы она так думала. Ведь чувства — самая сильная слабость. Особенно материнские. И как объяснить эту дурацкую природу? Впрочем, плевать, пока она играет на руку демону. Невидимая связь между матерью и дочерью, которую не разорвать ни разлукой, ни временем, пришлась как нельзя кстати. Акира знает, Нанами из кожи вон вылезет, но убедит даже мертвого в искренности их отношений. Очень интересно послушать, как она будет это делать. В голове уже рисовались картинки измученной богини, которая давясь слезами, через дикие усилия, рассказывает о том, как сильно он — Кровавый Король, дорог ей. Ну и Рин само собой. Во втором случае это хотя бы, правда. Акира ухмыльнулся, но тут же насторожился, уловив звук женских туфель на шпильках. Тело напряжено. Звериный взгляд устремлен вперед. В неизвестность, которая для Акиры всегда, априори, таит в себе опасность. К счастью не в этот раз. Из тени выныривает женская, изящная фигура. Дурманящий запах духов слышен даже через двадцать шагов. Красное, ни капли не вульгарное, но до жути сексуальное платье, приковывает взгляд. Хикари. Молодая богиня изобилия. Умная. Красивая. Утонченная. Влюбленная в него. А главное, единственная и любимая дочь Оокунинуши. Акира видит этот жадный взгляд. Чувствует девичью неспособность здраво мыслить перед ним. Наслаждается её стараниями привлечь внимание. Ведь неспроста на ней его любимый цвет и запах. Вся запыханная Хикари остановилась, прямо перед Кровавым Королем, игнорируя слугу своего отца и девочку. — Акира-сама, — на одном выдохе, будто его имя священно. Светлая улыбка засияла на прекрасном лице. — Я так рада. Отец очень ждал вас. — опустив глаза богиня добавила немного тише — И я тоже… «Вот так встреча. Совсем забыл про неё. Еще не хватало проблем из-за старых, мимолетных интрижек. Хотя…» — Хикари, — его ответная улыбка была более сдержанной, но от звука своего имени девушка покраснела. Она всегда так реагировала на его голос — Давненько не виделись. Что правда. Последний раз они пересекались, когда он налетел на беременную Нанами. В тот день, он мечтал избавиться от чрезмерного внимания Хикари, поэтому разыграл отменный спектакль. Выдавал Момодзоно за свою возлюбленную, а ребенка в её животе — за своего. Знал бы на тот момент, что этот фарс станет суровой реальностью. Вспомнив давно забытое, Акира почувствовал себя последним кретином. Что он там говорил? Какой олух тебя обработал? На тот момент он и не догадывался, что видит этого самого олуха каждый день в зеркале. Насмехаясь над богиней, он и помыслить, не мог, что судьба насмехается над ним вдвойне. Нервный смешок вырвался из его груди, от чего Рин беспокойно дернула его за руку. — Акира-сама, я подумала, раз мой отец занят, возможно я смогу составить вам компанию за ужином? — богиня изобилия решила не тратить время на пустые светские разговоры и перешла сразу к своей цели: побыть с ним как можно дольше — Вы ведь недавно прибыли, а значит голодны? Вопрос прозвучал двусмысленно. Акира не дурак, намек уловил. Он бы может и не прочь вновь закрутить с дочуркой светлейшего из богов. Предаться плотским утехам — лучшее средство от скуки. Вот только Хикари до тошнотворности правильная. Практически, ничем не уступает занудной Нанами. Моралистка до мозга костей. Если флирт, то легкий. Если интерес — значит любовь. Если секс — значит серьезные отношения. Вспомнив, что и так удалось отделаться от неё с огромным трудом, Акира решил не рисковать. Пока… — Мне нужно проводить дочь в комнату, — прямо заявил он, заметив как отпечаток глубокого разочарования ложиться на девичье личико. — К тому же без мамы, мы за стол не садимся, — Рин наконец заставила девушку обратить на себя внимание. Казалось, она намеревалась упорно игнорировать тот факт, что Кровавый Король теперь обзавелся семейными узами. И это бесило маленькую демоницу. Даже родной отец не принимал ее за пустое место. Поэтому, какой-то разукрашенной кукле она не позволит так с собой обращаться. — Разумеется, — Хикари заметно опечалилась после замечания юнной леди. Любое напоминание о Нанами вызывало приступ дикого раздражения — Тогда ещё увидимся, чуть позже? — с надеждой и едва уловимой мольбой. — Да. Увидимся за ужином, — Акира на секунду замер. Мысли капашились в его голове, пока он блуждал взглядом по богине — Я тут подумал, если ты не занята, может составишь нам компанию? Пока не дойдем до моей комнаты? Рин нахмурилась. Выходки Акиры как обычно за гранью понимания. Они можно сказать добровольно забрели в логово зверя. Пристроились на ладонях у врага и он в любой момент может размазать их как назойливых мух. Интересно, горе папочка это понимает? Иначе какого демона он вообще творит? Неужели здравый, расчетливый ум проиграл в борьбе с примитивными, низменными инстинктами. — Конечно, — ни секунды, не думая, Хикари стала по другую сторону от демона. Рин показалось, что от счастья она готова выпрыгнуть из своего платья — За одно, расскажу вам немного про папин замок. «Больно надо» — подумала Рин. Но возразить ничего не смогла. Пришлось терпеть папулины подкаты к надоедливой блондинке до самой комнаты. *** — Можно поинтересоваться, — Рин кинула дурацкий, плюшевый рюкзак на кровать и возмущенно развернулась к Акире — Что ты творишь? Демон скептически глянул на девочку. А на лице отчетливо написан ответ: не твое дело. Но чтоб до малявки окончательно дошло: — С каких пор тебе позволено задавать мне вопросы? Или за пару, несчастных дней влияние человеческой мамочки пагубно сказалось? Рин ощутила, как закипает в жилах детская, но демоническая кровь. — Ты сказал, что наше прибытие здесь очень важно, — Рин приблизилась и замерла напротив, не отводя багровых глаз и пытаясь поймать взгляд, горе отца — Сказал, что мы еще недостаточно сильны, чтобы противостоять совету богов. Что моя биологическая мамочка отличное прикрытие — шанс напустить всем пыли в глаза и наладить отношение с врагом. Поэтому мне очень интересно, как мы напустим эту пыль, если ты, дорогой папенька, бегаешь тут за каждой юбкой? Или это тоже часть плана? Так интересно, какого же? — Закрой свой маленький рот, соплячка. Наш план все еще в силе. Поэтому не суй свой длинный нос в мои дела. Просто играй свою роль. Будь ниже травы, тише воды. Прикидывайся безмозглым ребенком, который привязан к мамочкиной юбке. От тебя требуется лишь это. Ты поняла меня… дорогая дочурка? — А что будешь делать ты в это время? — девочка злилась. Эгоизм — отцовская черта, которая частенько раздражала. Но несмотря на всю свою смелость, она не могла открыто противостоять отцу. Зато Нанами — человек, которого она презирает всем сердцем, с первого дня не уступала ему ни в чем. Без могущества. Без определенных навыков. Абсолютно беззащитная и слабая. И всё, что у неё есть — сила духа. Незначительная вещь. Из-за которой, такой как Акира пропитался к ней, пусть и скрытым, но безграничным уважением. Рин уже успела много раз ей позавидовать.  — Богиня Земли врет своей семье. Я прикидываюсь ангелочком. А ты? Твоя роль портить свои же планы поддавшись минутным слабостям? — Я сказал тебе заткнуться. Рин предчувствовала угрозу. Нет. Бесстрашие или глупость Нанами, определенно ей не передалась. Поэтому она замолкает, как было велено. Всё что она может это сверлить его гневным взглядом, не пытаясь больше ни в чем упрекать. — Учти, если облажаешься, я займу твое место — она понимает насколько жалко звучит её угроза. Акира демонстративно зевнул, не заботясь о её детских чувствах. Он не делал этого с первого дня её появления в своей жизни. — Противно слушать. Твоя безмозглая мать и та грозит увереннее. Усмехнувшись он вышел, и тут же в дверь полетел сюрикен, который скрывался под девичьим платьицем. — Слабачка — закрыв лицо руками, она упала на кровать. Разумеется, никаких слез или истерик. Лишь досада и необъемное ощущение униженности. Акира умел задеть. А Рин уже давно привыкла к ранам. Такова привычная ей жизнь.

***

Маленькая демоница не успела насладиться одиночеством, через полчаса дверь ее комнаты вновь распахнулась. Отложив в сторону увлекательную книжку под названием « Теория заговоров», Рин взглянула на мать. Лицо осунулось. Под глазами темные круги. Глаза краснее, чем у адского пса. — Акира здесь? —  измученно спросила Нанами, присаживаясь на кресло в углу. Девочка, несмотря на множество обид, безгранично восхищалась отцом. Она гордилась тем, что является его дочерью. Всячески пыталась походить на него, прилагая колоссальные усилия. Однако в отличии от своего горе наставника, она иногда ощущала необъяснимые чувства. Рин не знала, как их назвать, но в мире людей они зовутся жалостью и сочувствием. И сейчас они заполнили её, стоило взглянуть в эти пустые глаза богини. Рин слезла с кровати. Подойдя к столику, налила свежей воды из кувшина и протянула Нанами. После всего пережитого, Момодзоно не смогла даже удивиться, поэтому молча, приняла помощь. — Зачем ты делаешь это? Мысли были смешанны в хаотичную кучу, поэтому Нанами не уловила смысл. — Что? — переспросила она. — Зачем ты помогаешь нам? — Рин всегда была умна не по годам, будучи ещё совсем малышкой. Впрочем, даже слепой понял бы каких жертв стоит Нанами всё это притворство. — Если эти люди твоя семья, то ради чего ты их предаешь? Неужели Акиру так сильно боишься? — Конечно, нет — сказала Момодзоно, отложив пустой стакан на угловой столик. — Чего его бояться? Хуже чем есть, он мне уже не сделает. Рин не могла поверить своим ушам. Все дрожали лишь при упоминании имени её горе-папаши, причем те, кто был ему достойным противников. Даже она, родная дочь, боялась его до чертиков. Но как Нанами это удается? Обычному человеку? Девушке? Она ведь не врет о своем бесстрашии. Никаких притворств. Её голос звучит измученно, но выражает искренность, и некую обреченность. Как и безразличие. — Тогда почему? Он обещал тебе что-то взамен на твое предательство? — и видимо очень ценное раз Нанами так мучается. — Можно и так сказать, но я не хочу говорить об этом. Лучшее, что можно сделать — закрыть эту тему. Она острая как бритва. Способна ранить. Больно. Безнадежно. Фактически убить. Ни физически, но морально точно. Ни Нанами, но Рин. — А я хочу. Что он даст тебе взамен на твое предательство? — демоница продолжала искать истину ведь ее маленькое сердечко интуитивно улавливало что-то неладное. — Точно не богатства, но… Может власть? — Ни говори глупости. Какому дураку это нужно? — Акире нужно. Власть это сила. Нанами тяжело вздохнула. Похоже, увильнуть от любопытства дочери не удастся. — Ну только он за этим и гонится, потому что дурак. — Не оскорбляй его, — Рин предупредительно выставила маленький пальчик перед носом Нанами. Она как обычно гневается, но ведет себя куда более сдержанней, чем дома. — Хорошо не буду, — Нанами взяла пораженную девочку за протянутый пальчик и нежно его поцеловала, от чего та отпрянула. Стоять на своем нет смысла. Для Рин этот проклятый демонюга — святой. Ведь он её отец. На протяжении этих четырех лет он и его слуги были её единственной семьей. Нанами не дура. Понимает. Иначе бы понарассказывала такого о её папочке, что Рин сама бы побежала его душить. Это исчадье ада не заслуживает любви собственного ребенка. — Больше не делай так, — Рин сделала вид, что с отвращением вытирает пальчик об платье. Но в глубине души девочка была глубоко поражена. Никто и никогда не проявлял к ней нежности. Разве что Кикуити: « Мы сделаем из тебя лучшую воительницу, чтобы ты была достойной наследницей Кирихито-доно!». Правда непонятно, нежность ли это была, или попытка сделать из неё клон великого Кровавого Короля. — Не увиливай от ответа, — вновь вернулась она к теме. Нанами на секунду ощутила себя загнанной в угол. Сказать Рин правду? Бред. Она никогда не поверить в то, что Акира пообещал отправить её матери по частям, если та не станет ему помогать. Такое не скажешь ребенку, даже если насилие для него уже привычное дело. Но и промолчать она не может, ведь девочка ждет ответа. — Послушай, я пришла в замок сразу после того как узнала что ты жива. Я хотела познакомиться с тобой. Затем случилась вся эта ситуация. Тебе грозит большая опасность, Рин. Так уж вышло, что Акира стал твоим отцом, но ты не будешь расплачиваться за его грехи. Он ведь уже сказал тебе, что у его ребенка может быть лишь одна участь. Но я не допущу этого, потому что ты моя дочь. — Я не… — Ты можешь противиться этому. Можешь ненавидеть меня. Но от этого моей дочерью ты быть не перестанешь. И сейчас факт того, что ты мой ребенок, помогает спасти твою жизнь. Мне придется причинить огромную боль своей семье, потому что ты тоже моя семья, Рин. Сейчас ты не поймешь. Но когда вырастешь, и у тебя появится собственный ребенок, ты вспомнишь этот разговор. В Рин смешалось разом множество чувств. Удивление. Восхищение. Благодарность. И все эти чувства обострились настолько, что совсем не оставили места для уже привычной злости. — Если ты делаешь это ради меня, то лучше остановись, — ведь у Рин есть ещё и такая вещь как совесть, в отличии от отца. — Я не считаю тебя матерью и это не изменится. Ты зря предаёшь своих товарищей. И мне не нужна подобная жертва, богиня. Я могу сама о себе позаботиться. — Конечно, можешь, — Нанами этот разговор выматывал не на шутку. Соблазн бросить всё и вернуться в семью жил глубоко в душе. А Рин, будто сама отпускала её, подталкивая к искушению. И все-таки — нет. — Но я повторюсь, ты моя дочь. Можешь считать меня кем хочешь или никем вовсе, но я не перестану тебя защищать. — Акира прав. Ты недалёкая. — Может и так, но я всё-же надеюсь, что мы подружимся. Просто попробуй привыкнуть ко мне. Иметь мать это очень здорово. Со временем ты впустишь меня в своё сердце. — Что за бред ты несёшь, человек? Не тешь себя пустыми надеждами. Чувства и сантименты это для слабаков. — Глупенькая, моя девочка, — Нанами вновь не удержалась, чтобы не потрепать её по волосам, от чего Рин снова отстранилась. Но руку не отгрызла и это уже большой прогресс — На чувства способны лишь самые сильные люди. Любовь делает тебя сильнее всех в мире. И ты непобедим, когда тебя любят, и когда любишь ты. Мир маленькой демоницы рушился на глазах. Всё это время отец убеждал её в обратном. — Но… — демоница запнулась — Акира сказал, что все эти романтические бредни для слабых идиотов. Твои привязанности и делают тебя уязвимой. Какая же в этом сила? «Ну конечно же. Как я сама не догадалась, что этот монстр вбил в голову моей дочери всякую чушь.» — Рин, послушай. Романтические бредни, как говорит Акира, относятся лишь к отношениям между мужчиной и женщиной. И это не бредни это магия. Волшебство такой силы, что ты забываешь как дышать при виде любимого человека. Но есть много видов любви. Любовь родительская, например. Любовь дружеская. Любовь родственная. Это удивительное чувство, когда ты дорожишь кем-то, и когда дорожат тобой. И лишь любовь может принести тебе настоящую боль. Нестерпимую и всепоглощающую. Поэтому прости мои слова, но раз ты сама об этом заговорила, то я буду честной. Акира за личиной своей неуязвимости и неприступности просто скрывает свою трусость. Он никого к себе не подпускает, потому что боится боли. Поэтому на самом деле он слабее кого бы то ни было. Слова Нанами оглушили девочку и она растерялась. Её наставник. Идол. Кумир. Отец. На самом деле не более, чем трус? Слабак — который боится предательства. Но если это правда, значит Акира не так уж неуязвим каким хочет казаться. У него тоже есть страхи? Можно ведь проверить, если толкнуть его на это чувство. Может богиня, это ключ который поможет раскрыть его настоящее лицо? Нет. Рин вовсе не хочет видеть отца уязвимым. Она лишь хочет чтобы никто не упрекал её в слабости, просто из-за того что у неё есть маленькое, но сердце. Ведь есть? Девочка присела, на уголок кресла где сидела мать. Несмотря на удивление та не промолвила ни слова. — Ты из кожи вон лезешь ради меня и это при том, что я тебе практически никто. Ты не растила меня. Не видела от меня ничего кроме ненависти. И пока ты готова идти на предательство, считая меня своей дочерью, мой… — она не смогла сказать отец с такой легкостью, как когда играла на публику — Акира думает лишь как развлечься. Глаза Нанами округлились. Поднявшись с кресла она легонько сжала плечики дочери. — Как это понимать? Что это значит, Рин? Что на этот раз учудило это исчадье ада? Девочка вздохнула. Нанами решила, что от усталости или раздраженная её прикосновением. Но в действительности, Рин было трудно говорить от обиды. Она понимала — опасность грозит не только ей, но и Акире. Беспокойство за его жизнь, было куда больше, чем за свою собственную. Почему отец настолько безразличен в этой ситуации. Пусть он ярый противник чувств, но Рин всегда верила в их невидимые узы и крепкую связь. Несмотря ни на что — верила. — Мы встретили по дороге в мою комнату, какую-то Хикари. Дочку этого разодетого клоуна — камень в огород Оокунинуши — Акира ушел с ней куда-то. Я пыталась до него достучаться. Без толку. — Рин поняла по лицу Нанами, что она не уловила, о чем идёт речь — Папочка распушистил свой павлиний хвост, чтобы эта дура от него окончательно крышей двинулась. Если он продолжит её клеить, то старания наши напрасны. Нанами отпустила дочь. Устало потерла и так уже изможденное лицо. Об отдыхе можно не мечтать. — Я убью Кирихито. Пропитавшаяся яростью кровь моментально толкнула богиню к двери. — Скорее он тебя убьёт. Рин не успела удержать её. А идти побоялась. Если Акира узнает, кто богине доложил о его интрижках, то страшно представить, что он сделает. *** Акира внимательно разглядывал, висящий на золотой стене, молот Оокунинуши. Когда-то эта незатейливая вещица помогла ему вернуть силу и стать вновь тем, кем он был. Воспоминания вытеснили мысли о нынешних желаниях. Сама судьба всегда играет против него. Почему? Почему ничто не дается просто так? Почему всегда достигать желаемого нужно лишь потом и кровью? Ничерта не падает с неба и легкие пути его не жалуют. Акира смотрел на вещь, вернувшую его отобранное величие, и думал о том, что он не железный. Демон — да. Но не чертов робот, который не знает устали. А так хочется порой всё бросить. Последнее время эта мысль искушает его ещё больше и всё из-за лохматого недоразумения. Это странно знать, что у вас с врагом одинаковые чувства и желания. Разница в том, что Нанами ищет свободы лишь от своих ошибок, а он — от всего и от всех. Подонок Оокунинуши спит и видит, как отправить его обратно в преисподнюю, не говоря уже про дружков Нанами. Весь божественный мир ждет лишь одного — возможности. Шанса уничтожить того, кто отчаянно хочет уже не властвовать — просто жить. Расслабиться сейчас значит не просто потерять всё, это значит потерять возможность дышать. Дышать и смотреть на эту дурацкую, тяжелую железяку. Уже бесполезную. Хныкать не время. Толку жаловаться на несправедливость жизни — нет. Поэтому покрепче сжав в кулак спрятанную в кармане руку, Акира плотно прикрывает веки и слушает как внутренний голос уверенно шепчет: «Сосредоточься. Получи то, что подарит тебе свободу… и ей…» — Акира-сама, прошу попробуйте, — богиня протянула наполненный до краев бокал демону — Это лучший, божественный нектар. Отец хранил его для особенного гостя. Уверенна, именно вы им и являетесь. — Хм... — Акира принял угощение, но тут же отложил напиток в сторону даже не пригубив. Он перестал пить в тот день, когда ему подкинули подарочек в виде младенца. — К чему весь этот официоз, Хикари? Я так рад нашей встрече после долгой разлуки. А ты будто совсем по мне не скучала. — Это не так, — Хикари притихла, осознав сколько эмоций прозвучало в собственном голосе. Она не скучала? Жестокий Акира-сама. Все эти годы она только и делала, что мечтала о встрече с ним. Узнав, что он приедет, вся извелась. Особенно от того, что самый дорогой сердцу мужчина обзавелся семьёй. Разве он может хоть на секунду представить, сколько боли плещется в её маленьком истерзанном сердечке. Какого это осознавать, что он принадлежит другой. И та другая - мать его единственной дочери. — Акира-сама…я… — опустив бокал на столик, девушка присела на софу. — Конечно, я скучала. Я не могу не скучать по вам. Не было ни дня, чтобы я не думала о вас. Ни дня… чтобы я вас забыла. Но теперь всё изменилось. Я не могу понять причины и не смею спросить, почему вы выбрали другую. Но теперь у вас есть семья. Поэтому прошу вас, не причиняйте мне еще больше боли. Мне достаточно просто видеть вас и наслаждаться вашим присутствием. Это уже очень много. Акира улыбнулся лишь уголками губ. Приятно слышать, что для кого-то ты настолько особенный. А Хикари не просто кто-то. Она дочь его врага. По уши в него влюбленная. Разве можно не воспользоваться такой очаровательной прелестью ещё раз… и ещё… Если понадобится. Обойдя софу, Акира остановился позади девушки. Опустил руки на её плечи, от чего та вздрогнула и прикрыла веки. Демон наклонился к ней так близко, что дыханием касался золотых волос. Щекотал ухо. Вызывал рой приятных мурашек. — Бедная моя, Хикари. Она не уловила ничего кроме чарующего слова «моя». — Значит, нам обоим пришлось нелегко. И знаешь что? — Акира едва коснулся носом её шеи — Я тоже очень скучал по тебе. — Но… — Хикари ощущала, как здравомыслие сыплется мелкой пылью к ногам Акиры. Но она всё ещё пыталась отчаянно удержаться на плаву — Акира-сама, я не могу так поступить с вашей семьей… Я не могу… Не его она убеждала в этом, а себя. Самое страшное, что демон это понимал. Хикари — истинная дочь своего отца. Чувства к нему сводят её с ума заставляя поступаться собственными принципами. Она хоть и пытается держаться, но Акира знает заранее, что девочка обречена. — Она всего лишь мать моего ребенка, но привлекаешь меня только ты… — «Давай дожми её» — Ты ведь любишь меня, Хикари? — она в ответ пытается качать головой, но его дыхание ещё больше обжигает кожу. Рука демона уже ползет по её шее. Нежно и так томительно — Я знаю, что любишь. Я отступил тогда. Не хотел рушить твои отношения с отцом. От отчаяния бросился на первую встречную. И сейчас ты не хочешь рушить мои отношения с ней. Но Хикари… Сколько еще мы будем жертвовать нашими чувствами ради других? Я долго думал об этом. Поэтому приехал сюда. За тобой. Если у меня будет больше власти, никто не сможет стать между нами. Твой отец смирится, как и все вокруг. В этом мире будем лишь мы вдвоём устанавливать правила. Ты просто должна помочь мне. Ты должна помочь нам быть вместе навечно. Слова Акиры звучали как заклинание и сердце богини покрылось трещинами потому, что сдалось без боя. Хикари безоговорочно верит ему. Любому сказанному слову, слетающему с его нежных и таких желанных губ. Отец не одобрит. Проклянёт. Семья Акиры будет разбита, но ведь он их не любит. Ведь значение имеет лишь то, что он пришел за ней. Поэтому мораль и принципы становятся огромным ничем. Эгоизм, как и желание быть с любимым, одерживают верх над правильностью. Она сделает для него всё, что угодно. И ради него тоже… Поэтому согласно кивает в ответ. — Умница, — демон легонько сжал её маленький подбородок, повернул лицом к себе. — Вместе мы сможем бороться за нас. Ты ведь знаешь, что за каждым сильным мужчиной должна стоять красивая женщина, Хика… — А я думала, рядом с каждым сильным мужчиной должна стоять умная женщина, — Нанами была удовлетворена растерянным выражением лица Акиры и вскочившей с софы богиней. Она унеслась настолько быстро, что рука Акиры до сих пор застыла так, будто он еще держит её личико — Выйдем на пару слов, Кирихито. Тон выдаёт, что это не просьба. Акира не растерялся, пряча руку, которой пару секунд назад гладил лицо Хикари. Опустил голову. Как-то игриво с неуловимой ноткой озорства. Ухмылка появилась на его лице когда поудобнее облокотившись на спинку софы, он прямым взглядом встретился с гневными глазками псевдо-жены. Стоит чертовка. Сверлит. Глазами. Недовольным лицом. Этой удручающей, зловещей тишиной. «Ждешь оправданий, дура?» — думал Акира, не понимая, с чего вдруг накатил столь необъяснимый поток радости. А она продолжает молчать, волком уставившись на демона. Ей всё равно на Хикари, чьи щеки пылают румянцем то ли от стыда толи от страха. Всё что она сейчас видит это лишь он. Самовлюбленный и сейчас неестественно самодовольный. « Боги эта женщина, определенно, послана мне самим адом. Это же надо уметь так искусстно поганить все мои старания. И особенно мою чертову жизнь. Что смотришь, дура? Думаешь всё пойдет по твоему сценарию? По-моему момент, когда я должен выдумывать складную байку о том, как мне стыдно — упущен. » — Рядом? Да ещё и умная женщина? В таком случае этот мужчина наверняка должен быть мертвым или не в здравом уме. От наглости Акиры, у Нанами не сразу нашлись слова. — Совсем забыла сказать, что я интересовалась психологией, Кирихито. Так что ты прав. Более того, твое мнение разделяют все мужчины… — Разумеется. — …с комплексом неполноценности, — закончила мысль Нанами, чем заставила лицо демона вытянуться. — Эм… Уважаемая, богиня земли, мы… Акира-сама просто… Мы лишь беседовали, — в отличии от Акиры, дочь Оокунинуши мечтала провалиться сквозь землю и это при том, что Нанами в её сторону даже не взглянула ни разу. — Значит распускать свои блудливые культяпки с посторонними девушками является новой формой беседы для тебя, Кирихито? — А я ничего и не говорил, — Акира поднял руки вверх. Сделав жест, будто он не причем. « Да он же просто издевается… Боги умоляю, лишите меня сил и сделайте еще слабее физически, чем я есть, иначе я задушу эту мерзость на глазах дочери Оокунинуши» — Ещё раз повторю нам надо поговорить, — Нанами уже начало трясти от гнева. Ни одно живое существо, ни в мире людей, ни в мире екаев не заставляло её ощущать горький привкус лютой ярости настолько отчетливо. А демон делал, это даже не стараясь. — А что тебе мешает поговорить со мной? — Акира, сделав полукруг, удобно расселся на софе. Нагло раскинул ноги в стороны, а руки закинул на спинку — Говори, я весь внимание. — Я пожалуй вас оставлю, — Хикари поняла, лучше убежать от этой странной парочки подальше. Осознав, что никто останавливать не собирается она промчалась мимо Нанами, которая одновременно двинулась на Акиру. В жизни иногда происходит момент, когда разум уступает эмоциям. Не просто уступает, а позволяет поглотить тебя полностью. Ты больше не ты. Что-то щелкает в голове, и ты из человека превращаешься лишь в сгусток энергии. Разрушающей и всепоглощающей. И эта энергия ищет выход. Мечется. Раздирает плоть на куски. Потому что требует своего места. Необходим объект, на который она обрушиться со всей мощью. Для Нанами таким объектом является Акира. Ему даже не нужно ничего делать, ведь приступ бешенства пробуждается лишь от одного его присутствия. В нём бесит абсолютно всё. Нахальство, граничащее с беспросветной наглостью. Дерзость вкупе с неуважением ко всему живому. Бесит его голос и озорной тон — наплевательский, но звучащий, будь он трижды проклят, так призывно. А эти черные волосы? Бесит, когда дурацкая челка спадает на его лицо от очередной издевательской усмешки. Глаза раздражают больше всего остального. Багровый оттенок в карем омуте его радужки гипнотизирует сознание, вынуждая потеряться. И если поддашься, всё вокруг перестанет существовать. Нет ни этой комнаты, ни украшенных золотом стен. Ядовитые слова слетающие с его губ не имеют значения, ведь ты их перестаешь слышать. Потребность приблизиться становится настолько ощутимой, что ноги не слушают никаких предостережений разума. Одним словом даже глаза этого несносного чертяги являются опасным оружием потому, что манят как огонь мотылька, но приблизившись ты сгораешь. Нанами знает как он опасен и знает чем… Поэтому она не боится. Предупрежден — вооружен. Максимальная осторожность, плюс железная мотивация в виде спасения дочери делают её неуязвимой. Снова его издевательская ухмылочка на лице, когда Нанами подходит к софе на которой он разложился. Но она стирается моментально, когда девичья коленка грубо упирается в софу прямо между его ног. Нанами плевать как он это воспримет и что потом устроит за подобные выходки. Она просто со всей пылкостью, на которую способна её безграничная ярость, берет его за грудки. Минус одна пуговица на воротнике. А ведь пуговка то не дешевая. Вот только Нанами это заботит в последнюю очередь. Проклятый демон довел до ручки. — Какого черта ты издеваешься надо мной, Акира? — кажущиеся слабыми ручки сжимают края рубашки ещё сильнее, заставляя её владельца вытянуться. — Ты совсем из ума выжил? Я тебя спрашиваю мерзкий… — ну же слово приходи в голову — червяк — слабенько Нанами. Это исчадье ада заслуживает более громких оскорблений. — Чтобы я только подумал, как сворачиваю тебе шею, богиня, а тебя уже с меня и ветром сдуло. Беги дура, пока я ещё хватаюсь за жалкие песчинки своей сдержанности. — Ты ещё не понял, Кирихито? Плевать я хотела на твои угрозы, — Нанами вылила всю эту желчь, максимально приблизившись к его нахмуренному лицу. — Какого черта ты творишь? Ты здесь чтобы спасти Рин, а не ставить её под удар ещё больше. Ты хоть знаешь, что Хикари дочь уважаемого Оокунинуши-доно? Ты хоть знаешь это, я тебя спрашиваю, проклятый демон? Акира смотрел на её пылающее в паре сантиметрах лицо и недоумевал. Девчонка и правда верит в своё бессмертие? Или стресс доконал её настолько, что просто поехала кукушка? Он ведь впервые проявляет подобное великодушие — дает шанс избежать смерти. Впервые ли? Кого ты пытаешься обмануть олух? Наплести всем вокруг можно хоть с три короба, но загвоздка в том, что себя не обманешь. Сколько раз по подсчетам Акиры, это лохматое недоразумение уже должно было попасть в Иоми-но-Куни? Десять? Двадцать? Нет. Ни то ни другое не годится. Ведь Акира уже давно просто сбился со счёта. А этой глупой все неймется. Если пьяному море поколено, то девчонка пожалуй не трезвеет вовсе. Она продолжает испытывать его выдержку на прочность. Это как сунуть голову в пасть голодного льва и ждать: откусит он её всё-таки, или же что-то его удержит. Что тебя удерживает Акира? — Я тебе руки поломаю, если ты ещё раз дотронешься до какой-то женщины в этом доме. Наверное связывает именно это непростительное тепло в груди, от глупой девичьей угрозы. Снова сердцу неймётся, стучит, как отбойный молот. Нанами в конец оборзела. Никто не может так с ним разговаривать…. Никто не может его так ревновать. Акира не идиот. Ни вчера родился. Глаза напротив, пылают не ненавистью — обидой. Глубокой. Въевшейся глубоко под ребра. Достающей до самого сердца. До её сердца. Попытка прикрыться дочерью — шикарна. Но недостаточно убедительная. — Решила мне указывать? — Акира резко притянул её вторую ногу к себе. Нанами ужаснулась, когда очутилась на нем верхом — Здесь я охотник, а ты глупенькая жертва. Тепло его руки лежащей на бедре путает в голове девушки слова и мысли, которые так рвались наружу. Нанами сглотнула застрявший в горле булыжник. Не время теряться. Но флирт проклятого демона страшнее любых угроз . И всё же даже оказавшись в такой компрометирующей позе… Отступать нельзя. Поэтому отпечаток растерянности и смущения сменяется шокирующей для демона уверенностью. — Значит, впервые за всю историю, жертва будет охотиться на своего охотника. — «спасибо разум за то, что не подвел» — Еще одна такая выходка и клянусь, мне не понадобятся даже талисманы, чтобы стереть тебя в порошок, — сказав это Нанами притянула его ещё ближе к лицу сжав края рубашки крепче. Акира ощущал, как ненависть в его крови накаляется до максимума, как и чертово внезапно упавшее на голову желание. Об этом явно дал понять запредельный стояк в штанах, который демон впервые серьезно возненавидел. Причем до такой степени, что был готов проклясть всю мужскую природу. Только бы эта идиотка его не почувствовала. А для этого придется нереально постараться ведь она практически уперлась коленкой в пах, и от его маленькой тайны её отделяет жалких пару милиметров. — Угрожаешь, богиня? — «звучи увереннее критин и какого демона ты с ней флиртуешь?» — Не выводи меня, Акира, — Нанами была очень далека от переживаний Кровавого Короля. Разумеется, их близость была до неприличия опасной. Но спасение дочери отвлекало от пошлых мыслей. — Иначе ухмыляться тебе будет нечем. — Хм… — Акира ощутил, как в горле пересохло. Невольно заметил, как прекрасна Нанами в своем бесстрашии. И опасна одновременно, потому что вынуждает хотеть то, чего с ней он хотеть не должен — Смотрю от наивной покладистой Нанами не осталось и следа. — Конечно, — уверенно заявила богиня, продолжая сверлить его взглядом — Я ведь теперь мать. — Интересно, что это меняет? — Лучше молись всем богам, чтобы этого не узнать, — потому что сейчас Нанами ощущает себя способной свернуть горы, ни то что шею ненавистного врага. — Ты слишком осмелела, идиотка? — сидя на нем, практически вплотную соприкасаясь с его возбужденной плотью, Нанами осмелилась в серьез угрожать — А что если я нечаянно голой рукой вырву тебе сердце? — в подтверждение его ладонь легла на её грудь. Акира думал, что Нанами пулей с него унесется, стоит позволить себе непростительную вольность. Снова просчитался. С этой ненормальной всё всегда непредсказуемо. И это бесит до коликов. — Пафоса поубавится? — Может, тогда уже сделаешь это, а не будешь сотрясать словами воздух? — Нанами не знала, какое чудо помогает ей держаться с такой гордостью и уверенностью. Она не слышала собственного сердца, но дышала с трудом, пока оно едва билось под его плотно прижатой ладонью — Я буду ждать тебя в Иоми-но-Куни, тем более, что после такого ждать придется не долго. — Пусть не сейчас, не сегодня, не в этой комнате, — Акира шептал ей это под нос, дыханием и взглядом лаская губы — но клянусь я непременно убью тебя богиня. И поверь мне, смерть будет тебе к лицу. Обещания Кровавого Короля это не пустой звон, Нанами знает не понаслышке. Обидно только, что его ненависть к ней абсолютно несправедлива, как и он сам. Чем она заслужила его жестокость? Естественным напоминанием спасти дочь? Акира много раз давал понять, что ему плевать на всех кроме себя. Что Рин для него не более чем обуза и средство для достижения собственных целей через Нанами. Но порой казалось, что пусть не отцовские чувства, но едва уловимая привязанность есть у него к этой девочке. К родной дочери. В блестящих от ненависти глазах, богиня Земли ищет эту крупицу неравнодушия. Слов ответить ему на угрозы нет. А пытаться донести чувства лишь взглядом - глупо. Акира не тот, кто привык читать между строк. И всё же она молчит, потому что боится, что с языка сорвется не только призыв подумать о Рин, но и упрек в том, что он проявил нежность… к другой. Последняя причина злости на него пугает. Ведь быть уязвленной и чувствовать эту странную, ноющую боль в груди, из-за его интрижек, высшая форма шизофрении. А Нанами не намерена пополнять ряды умалишенных. Поэтому не станет даже пытаться найти объяснений тому, что рвёт сердце на лоскутки. « Притихла наконец, бешенная» — Акира впервые хотел сбежать от женщины которая упираясь коленкой в пах сидела на его правой ноге. Лучше подстраховаться и убрать эту неуклюжую ножку в сторону от греха подальше, кто знает что взбредет в голову этой ненормальной. Рукой поддев девичью коленку он перекинул её через свою ногу. «Ой, дибил…» — теперь он понял, лучше было бы оставить всё как есть. Богиня немного приоткрыла губы, но голос отнялся, когда она ощутила, что промежностью прижимается к чему-то твердому и горячему. Акира не на шутку возбужден. И эта ситуация реально становится опасной, ведь ей, будь оно не ладно, это льстит и хуже того заставляет трепетать. Акира лихорадочно перебирал все возможные оправдания в своей голове. Желательно найти их до того как с губ богини слетит нечто способное убить всю его мужскую гордость, нечто вроде: «У тебя стоит на меня, Кирихито?» Нет. Скорее: «Прекрати извращенец» - слетит с её языка первым. Нанами слишком правильная. Зажатая со всех сторон. Однако именно сейчас её сверх целомудрие не мешает восседать на нем верхом прижимаясь своей… Об этом лучше не думать даже, потому что впервые демон ощутил неистовое желание не подчинить себе, чтобы она добровольно уступив, умоляла его, а взять силой. Пусть кричит. Плачет. Колотит своими маленькими ручками, сколько влезет. Но воспоминания о том, как запредельно хорошо в ней, начинают рушить священные правила Кровавого Короля. «Тшш… Тихо. Успокойся. Заткни свой член нахрен» — докатился до того чтобы медитировать. Рука Нанами заставляет демона среагировать моментально. Она уперлась в его плечо, делая попытку встать. Акира крепко сжав её бедро, потянул на себя обратно. Какого демона творит, разберётся позже, когда мозг закончит скитаться, бес пойми где, и вернётся обратно восвояси. — Что… — сердце Нанами пропустило пару ударов, заставляя дыхание сбиться — Что ты делаешь, Кирихито? Акира расплылся в улыбке, глядя на неё так близко. На её растерянное, покрасневшее лицо. На её дрожащие от волнения губы. Теперь всё стало на свои места. Пошленькие мыслишки поутихли, сменившись таким естественным желанием досадить надоедливой девчонке. Рука демона погладила её бедро, от чего Нанами замерла. — А на что это по-твоему похоже? — спросил Акира не отрываясь от возмущенных глаз — Раз уже не хочешь, чтобы я приближался к другим женщинам позаботься обо мне, богиня. — Нет я… — не время мямлить и собрав последние силы Нанами вцепилась в горло Акиры от чего он на секунду опешил — Только попробуй, проклятый демон и… Акира, не дожидаясь пока она закончит, рывком уложил растерянную богиня на софу, при этом устроившись сверху. «Почему он снова улыбается? Этот извращенец садомазохист чтоли?» — хватка Нанами ослабла, но пальцы до сих пор ощущали пульс под тонкой кожей на шее. — За стеклянной дверью на нас смотрит слуга Оокунинуши, — Акира не лгал. В подтверждение его слов дверь легонько скрипнула — Кто только что мне распинался про дочь? — а она молчит бледнея и ощущая как его ладонь скользит под юбку по бедру — Попробуй, оттолкни… Акира сам не понимал насколько ждал вкуса её сладких губ. Нанами прямо под ним, распласталась на маленькой софе. Уже не душит, гладит ладошкой лицо. Так покорно и вкусно отвечает на его внезапный порыв. Никакого сопротивления и плевать сейчас Акира хотел, что это только ради дочери. Благо зрители отрезвляют, ведь Акира не уверен в том, что смог бы не пойти до конца, очутись они наедине. — На… Нанами… Глаза богини распахнулись моментально. Акира же глаз даже не смыкал, и в них читалась открытая издевка. Разумеется это был голос не слуги, Нанами узнала бы его из тысячи разных звуков. Укусив Акиру, богиня со всей силы, на которую способна толкает его в грудь и демон летит прямиком на пол. Нанами подскочила с софы, смотрит на потерянного лиса и стоящих за ним товарищей. Смотрит на Рин, чей локоть сжат сильной рукой Томоэ. А затем взгляд, осуждающий и полный ненависти, направляется на Акиру. Попытки встать он не делает, упершись рукой в пол, подогнул к себе колено и демонстративно утер кровь с уголка ухмыляющихся губ. « Прости богиня. Не настолько ты хороша чтобы я перестал быть собой…» — Томоэ, тебя стучаться не учили?