Кинжалами по обрывкам памяти

Серый песок. Алые брызги крови. Или это какие-то цветы, чудом расцветшие на этой пустой земле? Откуда они здесь вообще? Девушка делает шаг вперед. — Назовись. — слышит она знакомый голос, расправляя плечи. Ни на секунду нельзя потерять маску хладнокровия. Еще один шаг навстречу. — Мариам Футапье, дочь Футапье, главы Подразделения Секретной Информации Асмодеанской армии. Генерал Асмодеанской армии. Корсет и рубашка из плотного материала — если повезет, даже кинжал может лишь мазнуть по ним, не распоров ткани. Удобные брюки, высокие сапоги и убранное серебро волос. Серые глаза напротив смотрят холодно и равнодушно. — Предательница. — шипит голос, — Предательница, трусиха, дешевая убийца. Мариам едва заметно хмурится, проводя кончиками пальцев по карману на левом бедре. Кинжалы на месте. Это хорошо. — Одна из Трех Героев Люцифернии. Глава прислуги в замке при королеве Анне и принцессе Риллиан. Тайный канцлер. Приемная мать Нэй Футапье. — Предательница, слабачка! — начинает надрываться безумно знакомый голос. — Виновница смерти Леонарда Авадония. Виновница одержимости юной принцессы. Беспомощная женщина, до которой никому нет дела. Никому! Даже твоей несчастной Нэй. Даже твоей «подруге» Эллуке. Никому. Конечно, наемница знает этот голос. И знает этот взгляд. Ведь она сейчас смотрит в зеркало и слышит все это уже много, много лет. — Никому не нужна. — в последний раз успевает презрительно прошипеть отражение и, Мариам, глубоко вздохнув, открывает глаза. Очередной сон. Дурной, но до боли привычный. Он до сих пор будоражит её сознание и, вместо Шартетты, стоящей у входа, она все еще видит собственные окровавленные руки и надменный взгляд. — Леди Футапье… — но у письменного стола стоит не двойник молодой наемницы, а служанка. Глаза на мокром месте, руки в крови и каких-то неловких повязках. Губы дрожат, брови то и дело скачут, от напряжения её всю практически трясет. Мариам встает из кресла, в котором умудрилась уснуть, и молча начинает осматривать раны подопечной. — Я так понимаю, разбитая ваза на лестнице и твое неудачное приземление прямо на неё? — слабый кивок в ответ. — Ваза из подарков принца Марлона, верно? — еще один кивок и тихий всхлип. Конечно, умирать никому не хочется. Особенно на эшафоте, от рук дворцового палача, по приказу 14-летней принцессы. — Не плачь. Сейчас перевяжем руки и разберемся с вазой. От этого еще никто не умирал. Конечно же, это ложь. В замке принцессы Риллиан умирали и за меньшие проступки. Но сейчас, когда в сознании леди Футапье еще слишком жива картинка с собственным отражением, когда она еще слышит те правдивые и оскорбительные слова в своей голове… Сейчас Мариам готова сделать все, чтобы помочь тем, кто рядом с ней. И кому она еще может помочь. — Может тебе рассказать что-то, пока я обрабатываю твои царапины?