Арс, я тебя сейчас поцелую

Доходят они в итоге только до коридора, чудом миновав прихожую. Антон прижимает Арса к стене, крепко притирается бедрами, целует глубоко. Руки мужчины моментально оказываются под одеждой, с нажимом гладят спину. — А-арс, — горячо выдыхает парень, чуть отстраняясь только для того, чтобы зубами ухо сжать. Облизать подставленную шею, укусить красивую линию челюсти. — Я тебя хочу. — Ты умеешь… Ох, умеешь делать намеки, — усмехается мужчина, перемещая руки на дрыщавую, но такую охуенную задницу. Неудобно, брюки мешаются, но он все равно умудряется просунуть их под ремень и сжать голую кожу так, как давно хотелось. Шастун прямо на ухо издает какой-то жалостливый, высокий звук, подаваясь назад. При этом ртом прижимается к шее, неудобно изогнувшись, зубами горло сжимает. Как животное удерживает на месте. Арс его язык на кадыке чувствует, и кожа на ягодицах такая нежная. — Чего ты хочешь? — открыто спрашивает Попов, решая играть по его правилам. — Я хочу… В спальне что-то с грохотом падает на пол. Они сами не замечают, как оказываются на кухне, сжимая друг друга в объятиях уже не из желания, а от испуга. — Какого хуя?! — немного истерично орет Антон, плечом прикрывая мужчину. — Что это за… — Может, кот. — Может. — Только кота у тебя нет. Одновременно уставившись на темнеющий проем двери, они прижимаются друг к другу ближе. У Антона все еще стоит, а еще ему безумно страшно — и это вообще какой-то пиздец. — Вино? — Если нет ничего покрепче, — соглашается Арсений. Как более смелый, он выскакивает в коридор и включает свет. Пьют залпом, усевшись на соседние стулья и не отрывая глаз от проема двери. Антон с детства трусоват, но сейчас особенно, спасибо большое сраной постановке. Или что это вообще было. Стараясь не думать о том, что так и до алкоголизма не далеко, он пьет оставшееся белое. Потихоньку алкоголь берет свое: сердце начинает биться медленнее, а мир становится не таким страшным. Так что через два бокала он переводит взгляд на Арсения, у которого скулы розовые и губы слегка опухшие. Охуенные, в общем. Так что Антон просто берет и целует его, прямо так — чуть не расплескав вино. Прижимается мокрыми губами к его, замирает, наслаждаясь запахом и тем, как терпко на языке. Арсений первую секунду никак не реагирует, а потом со стуком ставит бокал на стол, едва не разбивая, и сжимает его лицо в ладонях, углубляя поцелуй. Из неспешного и ленивого он становится горячим, таким, что кровь в жилах вскипает. — Антон, — тихо, отодвигаясь лишь на миллиметры, произносит Арсений. — Ты не договорил. Что ты хочешь? Шастун из стеснительных никогда не был, но до этого ему даже думать о таком было неловко. НО сейчас — в этих прекрасных руках — он ни капли не смущается своих желаний. — Я хочу тебя, — спокойно говорит, глядя в потемневшие глаза напротив. У Арса взгляд шальной, притягательный. В таком хочется затеряться. — В себе. Тебя. Сейчас. Быстро-быстро моргая, Арсений отстраняется на отвратительные сантиметры, что Шаста не устраивает совсем. Поэтому он снова подается вперед, но прижимается не к губам, а к щеке. Потом к скуле, медленно переходя на шею, чувствуя, как ладони мужчины перемещаются ниже, сжимают Шастовы бедра. Это территория уже изведанная, привычная. Арс стискивает ладонь, с силой проводя по его ногам, неловко задевая пах. Поза ужасно неудобная. — Пошли в спальню, — охрипшим голосом говорит Арсений. Подталкивает Антона, побуждая встать. У него в глазах чертики пляшут, они вообще кажутся колдовскими, ярко-зелеными. Шастун послушно следует за мужчиной в свою собственную спальню, уже по дороге скидывая мешающуюся верхнюю одежду. Остается в одних джинсах. Арсений же раздеваться не спешит, медлит специально. Нежничает. — Эй, — ворчит недовольно Антон, вцепляясь ему в воротник рубашки. — Снимай эти тряпки. Живо. Попов смеется, но послушно расстегивает рубашку, опасаясь, что злой Шаст может просто ее порвать. Откидывает куда-то в сторону, сразу же прижимаясь к голой груди парня своей собственной, руками крепко бока стискивая. Антон целуется как сумасшедший, в волосы пальцы свои вплетая. Потом, словно вспомнив, отстраняется. — Секунду, — просит парень, поспешно снимая с себя кольца, складывая их на столике. Быстро стаскивает джинсы, оставляя их валяться неаккуратной кучкой. — Ну вот и… Воу. Голый Арсений все еще удивляет. Он такой красивый в этом ужаснейшем свете слабой лампочки, бледный, с крепко стоящим членом. М-м, как интересно. — Так и будешь пялиться или присоединишься? — интересуется Попов, лежа на (новых, между прочим) простынях. — Ты что, гей? — Нет, — сразу же откликается Арс. Подползает ближе к краю кровати и дергает за резинку трусов, заставляя подойти ближе. — А ты? — Нет, — отвечает парень, забираясь на кровать. Антон нависает над ним, опираясь на локти, так что дыхание — одно на двоих. Проводит кончиком носа по щеке, а потом прижимается лбом ко лбу. Во всем теле разгорается жар, и это совсем не от вина. — Поцелуй меня, — тихо шепчет мужчина, и Антон даже не думает противиться. Медленно, тягуче, буквально вылизывает его рот. Руки Арса, гладящие везде, куда могут дотянуться, отвлекают, но он совсем не против. Специально выгибается так, чтобы ладони мужчины легли на задницу, сжали так, как нужно. Они уже были близки, и для него все — секс. Даже если никто никуда свой член не совал. Но то, что происходит сейчас, — интимнее, ближе. Будто не о желаниях своих рассказал, а душу нараспашку. Арсений одним рывком переворачивает их — Шаст только пискнуть и успевает. Ухмыляется так нехорошо, медленно сползает ниже. Ключицу кусает так, что на утро наверняка синяк останется. Это больно, но так восхитительно. Лижет сначала один сосок, с нажимом, зубами задевает, а потом второй, пока Антон вместо слов не начинает просто мычать на одной ноте. — Нетерпеливый какой, — низким, волнующим голосом говорит он в районе пупка парня. Шастун бы ему ответил, но в голове только маты и пресловутое «боже мой». Губы, прижавшиеся прямо к стволу сквозь трусы, дрожью по спине проходят. Шаст, который всегда громкий, что-то мычит неразборчиво, тянет руку вниз, глаз не открывая. Арс сам голову подставляет, позволяет зарыться в волосы. Не снимая его трусов, прижимается ртом, втягивая головку внутрь, языком надавливая на уздечку. Этого много, но недостаточно; Антон ругается на него, подаваясь бедрами, но Арс удерживает его одной рукой, второй — обхватывая ствол. Из-за отсутствия хоть какой-то смазки это чуть-чуть больно, но еще восхитительно. Арс дрочит медленно, лениво двигая языком на промокшей насквозь ткани, дразнясь. Рука в волосах сжимается сильнее, давит, так что Попов со смехом отстраняется. — Не торопись, — просит он, наконец, спуская трусы ниже. Потом вовсе их снимает, бросая куда-то в сторону. — Я весь твой. — Арс-с-сука, — шипит Шастун, как только горячий, мокрый, просто великолепный рот Арсения накрывает его член, сразу беря наполовину. Помогая себе рукой, Арсений берет медленный темп, не слишком уверенный в своих силах. Двигает языком так, как ему самому нравится, вслушиваясь в звуки, которые издает Антон. Вот если так надавить кончиком языка прямо на уздечку, он начинает тихо шипеть и выгибать спину, а так — громко стонать, широко раскрывая рот. Арс балуется, дразнит его, но, когда ругань парня приобретает совсем уж непотребный характер, начинает двигать головой, постепенно наращивая темп. Выделившийся предэякулят и слюна облегчают задачу, а рука, все еще сжимающая волосы, неожиданно не отвлекает, а выполняет роль якоря. — А-арс, я теб… Ох, стой, ты должен… Блять, — лепечет Антон, стараясь отодвинуть мужчину. Тот послушно выпускает член изо рта с пошлым хлюпом, но дрочить не перестает. — Не нравится? — Охуел, что ли, совсем, — ругается он, стирая большим пальцем остатки слюны у его подбородка. — Но на сегодня у меня планы грандиознее. И достает из-под подушки презервативы и смазку. — Ты ув… — Еще раз спросишь, — предупреждает парень, прижав большой палец к распухшим и мокрым (мама родная!) губам мужчины. — И я за себя отвечаю. Антон плотно прижимается к нему, обнимает за спину, раздвигая ноги так, чтобы он мог устроиться между них. Арсений же неожиданно теряется, не зная куда деть руки, потому он, конечно, предполагал, но чтобы настолько… Мысли о том, кто будет сверху, его посещали не раз, но он и представить не мог, что Шастун решит сделать вот так. Попов садится, согнув ноги так, что бедра парня оказываются на его. Вид возбужденного, откровенно поплывшего Антона обжигает изнутри, так что Арсений всерьез опасается кончить раньше времени. У Шастуна ноги длиннющие, и то, как он закидывает их на ноги Арса, — ебанное искусство. При каждом вдохе заметно, как мышцы ходят под кожей, натягиваясь, как канаты. Антон руки в стороны раскидывает, распятый перед мужчиной, раскрытый и совершенно бесстыдный. Такого Антона хочется до звона в яйцах. — А ты хочешь этого? — спрашивает парень, внимательно глядя прямо в глаза. Арсу смешно от вопроса, потому что ну, вы его видели? Как можно не хотеть этого искрящегося человека? Арсений иногда боится, что обожжется. — Ты не представляешь, как, — хрипло, едва совладая с голосом, говорит мужчина. — М-м, может, представляю, — и смотрит на крепко стоящий Арсов член, на головке которого блестят капли смазки. Рот сам собой слюной наполняется. — Засранец, — фыркает Арсений. Встает на колени, вынуждая парня еще сильнее ноги раздвинуть, и мягко гладит нежную кожу внутренней стороны бедра. Сползает руками ниже, на ягодицы, разминает мышцы, не отрывая взгляд от его лица. Смотреть есть на что: Антон глаза закрывает, дышит раскрытым ртом, впитывает происходящее. Привыкает, думает Арс, касаясь пальцами промежности. Потом выливает смазку на пальцы, обильно смачивая анус. Несильно давит на отверстие, неожиданно легко проникая пальцами внутрь, на что Шастун широко раскрывает глаза, будто подсвеченные изнутри. Удивленный, Арсений на пробу двигает рукой, входя и выходя сначала одним пальцем, потом двумя, совершенно без каких-либо проблем. Да ну нахуй. — Готовился, мой хороший? — с усмешкой спрашивает мужчина, свободной рукой сжимая свой член, потому что, если кончит вот так — от одной ебанной мысли — это будет позор на всю жизнь. Антон коротко кивает; у него щеки горят, но глаз не отводит. Будто вызов бросает. — Умница, — тихо произносит Арсений, уже тремя пальцами проникая внутрь, второй рукой придерживая его за тазобедренную косточку. Ритмично двигает рукой так, что парень начинает тихо постанывать, бедрами двигая навстречу. Самостоятельно насаживаясь. — Хор-роший. Арсений трахает его пальцами, наращивая темп, одновременно с этим мягко гладит напряженный пресс, легко тянет за волосы в паху, на что Антон громко стонет, удивленно раскрыв глаза. Но в какой-то момент этого становится недостаточно; парень мычит что-то неразборчиво, руки свои тянет. Попов сразу же подается ближе, позволяя прижаться теснее. Они замирают в объятиях на несколько секунд, лениво прижимаясь губами, даже всерьез не целуясь. Просто касаются, наслаждаясь близостью друг друга. Но спустя несколько секунд Шастун совершенно однозначно всовывает ему в руку презерватив. Первое проникновение — всегда больно и непривычно, Шаст это понимает прекрасно. Поэтому просто терпит, привыкая к ощущению члена в своей заднице (охуеть). Устраивается удобнее, невольно придвигаясь ближе, сразу же замирая от выстрелившего прямо в паху удовольствия. Головка проходится по простате, и, блять, он не думал, что это настолько приятно. Антон стонет, слыша, как Арс вторит ему, усилием воли не начиная вбиваться в распростертое под ним тело. Но Шаст, как всегда, его планы обламывает самым неприличным образом — двигается, самостоятельно насаживаясь на член. Башню Арсу сносит напрочь. Он крепко удерживает Шастовы бедра, начиная двигать тазом, все сильнее вколачиваясь в податливое тело. Стонет, срываясь на тихий скулеж на особо чувственных толчках, ловя двойной кайф от того, как Антон вскрикивает каждый раз, когда член проходится по простате. Парень пытается Арсения в свои объятия поймать, но в итоге просто закидывает руки наверх, цепляясь за изголовье кровати. После очередного толчка выгибается, опираясь только на руки и пятки, губу закусывает, чтобы не заорать — так хорошо. А Попов, ебанный садист, замедляет толчки, сгибает его почти пополам, чтобы только поцеловать — жадно, собственнически, так, что удовольствие узлом в животе скручивается. Арсений, выпрямившись, сжимает скользкий от смазки и слюны Шастов член, сразу задавая быстрый, резкий темп. Вместе с этим начиная двигаться быстрее, чувствуя, что сейчас кончит. — Анто-он, — беспомощно стонет он, запрокидывая голову назад, содрогаясь всем телом. Волны удовольствия накатывают, словно его выкинуло в шторм, расслабляя мышцы. Буквально падает на Антона, который тут же руки раскидывает, увлекая в свои объятия. Они переворачиваются на бок, мокрые от пота, а Попов едва находит силы на то, чтобы снять презерватив с себя и, завязав узлом, откинуть в кучу одежды на полу. Минуту они молча лежат; мужчина пытается восстановить дыхание, наслаждаясь истомой и опустошенностью во всем теле. Но, как только пелена перед глазами исчезает, возвращает руку на член Антона, обхватывая пальцами горячий ствол. Двигает рукой, резко, порывисто, так, как Антон любит. Так, что он почти сразу начинает подмахивать, приближаясь к оргазму. — Давай, — шепчет Арс, глядя на то, как охуенно его собственная рука смотрится члене парня. — Кончи для меня. Шастун вскрикивает, зубами впивается в Арсово плечо там, где оно переходит в шею, и кончает. Медленно, пачкая их обоих, постепенно переходя со стонов на тихое шипение. — Хороший мальчик, — хвалит его Арсений, коротко целует губы и улыбается, сразу же получая ответную разомлевшую улыбку. — Здравствуйте, — немолодая уже женщина улыбается приветливо, поднимаясь со своего стула. Первое, что бросается в глаза, — это ярко-красный платок на ее шее. — Присаживайтесь, пожалуйста. Можете звать меня Евгенией. У большого стола стоят два кресла, в одном из которых разваливается Антон, а на второе аккуратно садится Арсений. — Итак, Антон? — и смотрит на Попова. — Нет, это он Антон, — с вежливой улыбкой поправляет ее мужчина. Парень же просто машет рукой, лужей растекшись в кресле. — А я Арсений. — Запомнила, — кивает риелтор. — Я рассмотрела вашу заявку и вот что могу предложить. Она поворачивает к ним ноутбук, на экране которого открыты несколько закладок с разными вариантами. Судя по тому, как простенько сделан сайт, — это какая-то база данных. — Двухкомнатная, правильно? — уточняет она и после кивка Арсения открывает первую вкладку. — Я не учла, что вам нужно будет две спальни, так что подойдут только эти… — Нам не нужно две спальни, — обрывает ее Попов, с интересом рассматривая картинки. Шастун, быстро просмотрев характеристики квартиры, просто ему кивает. — Гостиная и спальня. Если женщина и удивлена, вида она не подает. Внимательнее присматривается к клиентам, пытаясь понять, кто перед ней. На братьев не похожи. Да и зачем двум братьям одна спальня? Пока Евгения размышляет над природой отношений этих двоих, Антон уже с минуту гипнотизирует вазочку с конфетами. Заметив это, женщина придвигает ее к нему ближе. — Угощайтесь, — предлагает она. Парень, бросив короткое «спасибо», сразу засовывает за щеку самую большую, напоминая хомяка. Арсений, отвлекшись на уминающего конфеты Антона, только глаза закатывает. — Ты сегодня вообще ел что-нибудь нормальное? — спрашивает мужчина, сложив руки на груди. На это парень только морщится, гримасничая. — Антон. — Не знаю. Громко вздохнув, Попов снова поворачивается к экрану, мысленно отмечая на обратном пути купить чего-нибудь съестного. — Мне нравится этот вариант, — говорит он женщине. — Замечательная квартирка, — подключается задумавшаяся было Евгения. — Большие окна, очень тихий район. — А как в ней со звукоизоляцией? — Стандартная для такого типа дома. — Нет с дополнительной? — А нахрена нам дополнительная? — громко восклицает Антон, все это время молчавший. Скептически оглядев парня, Арсений мягко хлопает его по плечу. — Потом расскажу, — тихо произносит он, вспоминая, насколько тот громкий… всегда. Еще минут пятнадцать они обсуждают детали, смотрят еще несколько вариантов. Все это время Шастун молчит, лишь иногда вставляя короткие, но емкие комментарии вроде «не подходит». Попов, не впервые выбирающий с ним что-то, даже не бесится. Обычно довольно болтливый Антон становится весьма немногословным: стоит им оказаться в более формальной обстановке с другими людьми, как он перекидывает на Попова все обязанности по коммуникациям и какому-либо выбору. То ли он еще слишком ребенок, то ли просто непривередливый. Но, зная его, скорее, второе. — Отлично, знаете, мне нравится первый вариант. Она лучшая, — поразмыслив, говорит мужчина. — Еще пятую можно посмотреть, но первая самая хорошая. — Замечательный выбор. Только там нет мебели, — быстро пролистывая какие-то бумаги, говорит женщина. — О, можем забрать мою кровать из квартиры! — восклицает Антон, даже выпрямляясь от энтузиазма. — Нет, — спокойно отвечает Арс. — Но она же большая. — И скрипит. — Она скрипит, когда ты на ней спишь, а когда я — нет, — ворчливо произносит парень. — Ты просто толстый. — Неужели? — И старый. Арс специально игнорирует Антона, показательно отворачиваясь от него. Тот же продолжает попытки добиться своего, прибегая к запрещенным приемчикам. — Ну, Арс, — тянет Антон. А потом вдруг игриво пробегается пальцами по ладони мужчины, вызывая его недоуменный взгляд. — У меня с этой кроватью много приятных воспоминаний. Несколько секунд Попов просто пялится на него, а Евгения мысленно поедает попкорн, уже представляя, как расскажет подругам о необычных клиентах. — Ты что, только что процитировал «Пятьдесят оттенков серого»? — Нет, — быстро отвечает Антон, отворачиваясь. — Нам нужна кровать еще больше, — примирительно говорит мужчина, внимательнее рассматривая фото со спальней. — Куда еще больше? А шкаф мы куда поставим? — Какой шкаф? Антон смотрит на него, как будто Арсений не понимает очевидных вещей. Если честно, Попова этот взгляд бесит. — Гигантских три шкафа для твоих шмоток, Арс, — фыркает он. — Для них вообще отдельная комната нужна. — Гардеробная? — вклинивается риэлтор, опасаясь, как бы эти двое не поругались. Кажется, это заставляет мужчину задуматься. Но потом он качает головой, все еще убежденный, что первая квартира больше всего для них подходит. Окна большие, хоть и будут занавешены до обеда, потому что кое-кто (не будем тыкать пальцем, да, Антон?) любит поспать подольше. И район хороший, оптимально для их работы. — Слышь, Арс, а где мы картины мои развесим? Только Евгения успевает восхититься тем, что в современном мире молодые люди тоже коллекционируют предметы искусства, как последовал ответ старшего мужчины: — Ты их сначала купи, — оглядев недоискусствоведа скептическим взглядом, говорит он. — А потом мы придумаем, куда их повесить. — Да, эта квартира нам подходит, —пытаясь перевести тему, говорит Шастун, беря из вазы еще одну конфету. Арсений коротко посмеивается, уже привыкший к дурашливости парня. Обговорив оставшиеся детали, они назначают смотр на ближайшие дни, обмениваются телефонами. Арсений, как взрослый и ответственный, записывает все адреса, а Антон, ну, Антон складывает фантики в стопочку. Попрощавшись, Шастун первым шмыгает к двери, а Арс, захватив с собой весь мусор, оставленный парнем, идет следом. — Пойдем, жрать охота, — придерживая для мужчины дверь, подгоняет его Шаст. Пройдя бесчисленные коридоры офиса, наконец, выходят на улицу. Антон сразу идет к урне, по дороге доставая сигареты, а Арсений молча выбрасывает фантики. — Здесь даже присесть негде, — театрально вздыхает Попов. — М-м? — мычит Антон, с нескрываемым удовольствием выпуская дым изо рта. — Ну, я же старый, — не сумев подавить возмущение в голосе, говорит мужчина. Шастун хмурится, не понимая, с чего это Арс. А потом, вспомнив, только фыркает. — Зато ты красивый, — не отрывая взгляда от него, произносит Антон. Первые секунды Арсений держится, но потом улыбается. Антон начинает смеяться.