Война за неизбежное

Джек с трудом перевел дыхание – уже несколько часов он сидел в неудобной позе и в кромешной тьме трюма, тщетно надеясь, что люди Беккета уверовали в тот факт, будто он прыгнул за борт. Но, судя по всему, его уловке поверили не все, и шум наверху доказывал, что корабль в который раз обыскивали сверху донизу. Однако найти бывшего капитана никому не представлялось возможным. Дело было в следующем: молодой человек, однажды после веселья на палубе, не совсем трезвый ввалился в свою каюту и зацепился ногой о какой-то незаметный выступ ковра, коим был устлан пол; страшно ругаясь, Джек откинул мешающую ткань и с изумлением обнаружил люк, ведущий, как позже оказалось, в трюм. Но в ту его часть, в какую нельзя было проникнуть иным способом; сначала это разозлило Джека, посчитавшего такое чудо инженерной мысли бессмысленным, но теперь именно этот факт спас ему жизнь. Эта небольшая часть трюма, в которой не было груза, стала его убежищем. Но хотя она и гарантировала безопасность, в ней обнаружился один очень существенный недостаток: нехватка кислорода. Дышать спертым воздухом становилось невыносимее с каждым часом, а сколько этих часов уже минуло, Джек не знал. Сколько времени прошло в общей сложности с той поры, как компания захватила корабль? Молодой человек терялся в догадках: может, несколько часов, а может, уже и сутки. Он потерял счет им, то проваливаясь в забытье, то возвращаясь в реальность. Так было и на этот раз: Воробей вновь пришел в сознание и навострил слух, но сверху не доносилось ни звука. Это встревожило бывшего капитана не на шутку – ничего хорошего тишина ему явно не сулила. Но выбор был невелик: либо рискнуть, либо задохнуться здесь. И Джек решился; выждав еще пару минут, он медленно и осторожно поднял люк. Свет, резанувший глаза, заставил прищуриться, но вернувшееся зрение доказало – корабль был пуст. Молодой человек уже полностью выбрался из своего убежища, с явным удовольствием разминая затекшие конечности; разумеется, это открытие не могло не нравиться, но оно в то же время вгоняло в недоумение. Какова же тогда цель компании? Неужели она проделала такой путь, чтобы теперь уплыть ни с чем? На Беккета это было слишком не похоже. Не успели эти мысли мелькнуть в голове Джека, как раздался страшный залп. Грохот ломающихся мачт, треск дерева, его горелый запах… Все в одно мгновение сложилось, и бывший капитан бросился из каюты, намереваясь теперь действительно покинуть корабль. Пушечные залпы раздавались с поразительной частотой, и Воробей едва успел прыгнуть за борт и тем самым спастись, не дав утащить себя на дно. Единственное, что теперь ему оставалось, – это плыть. Плыть без какой-либо надежды на спасение… Однако бывший капитан гнал прочь от себя такие мысли. Вынырнув на поверхность, Джек зацепился за один из обломков – единственного, что осталось от величественного корабля. Его корабля, который так бесславно ушел на дно… Молодой человек не смог и на половину выбраться из воды, когда силы оставили его; со всех сторон открывался бескрайний горизонт, и спокойная вода обещала медленную, но верную смерть. – Все кончено, – отрапортовал Годфри-Росс мистеру Беккету, но последний едва ли нуждался в таком замечании. Мужчина стоял, наблюдая в подзорную трубу за тем, как корабль уходит под воду вместе со своим мятежным экипажем. – Что ж, все предатели отправились на дно, – удовлетворенно констатировал Катлер, медленно повернувшись к своему собеседнику. – Отдайте соответствующий приказ, капитан. Мы возвращаемся обратно. И все же, даже не смотря на одержанную победу, Беккета не покидало какое-то странное предчувствие. Он вернулся в свою каюту и медленным взглядом обвел окружающую его обстановку. Все дорогие и изысканные детали его интерьера были здесь – компас, карты, навигационное снаряжение… Часть его коллекции оружия, включающая несколько шпаг и заряженных пистолетов; на полках – книги в изящных переплетах, даже несколько картин Катлер велел повесить в своей каюте. И все же, несмотря на все приготовления, настроение его было прескверным. Во-первых, на корабле он никогда не сможет чувствовать себя спокойно: слабая устойчивость, качка, возможность постоянной бури и налета пиратов сводит на нет все удовольствие от такого вида перемещения. Во-вторых… Беккет снова нахмурился – во-вторых, не будет ему покоя, пока он не увидит тело мертвого Джека своими глазами. И как раз из-за того, что эта возможность упущена, Катлер пребывал в худшем из своих настроений. Именно в такой момент в дверь его каюты постучали. – С вами что-то не так? – заметил проницательный Мерсер, который научился распознавать как радость, так и досаду в поведении своего господина. Беккет ответил ему острым внимательным взглядом и протянул, обращаясь скорее к себе, чем к голландцу: – Он же не мог спастись, не так ли? Мы уничтожили корабль, так что если он укрылся на нем, его ждала смерть. А если действительно выпрыгнул за борт… Тогда его смерть наступила еще раньше. Однако меня не покидает предчувствие, что наш «удачливый Джек» смог обмануть смерть. И нас заодно. – Если бы мы могли найти тело, – произнес Мерсер и покачал головой: – Но это невозможно. Мальчишка не сможет протянуть долго без воды, даже если каким-то чудом ему удалось выплыть. – Пожалуй, – согласился Катлер. Хоть аргументы помощника и убедили его разум, они не могли пересилить того необъяснимого предчувствия, которое становилось все сильнее в его душе. Джек с трудом открыл глаза от невыносимо жаркого солнца, прямые лучи которого слепили и грозили выжечь глаза. Мерное покачивание его жалкого плота на волнах было каким-то странным – к нему примешивался посторонний, шаркающий звук. «Что еще такое?» – бывший капитан с трудом поднял голову и огляделся – его плот каким-то непостижимым чудом прибило к маленькому островку! Однако радость быстро улетучилась и сменилась отчаянием – островок был совсем маленьким, и вряд ли на нем была пресная вода… – Я ведь капитан Джек Воробей, – вслух произнес молодой человек, с трудом пересиливая усталость и выбираясь на берег. – И удача, кажется, к нам сегодня благосклонна… Последняя фраза относилась к радостному открытию: на другой стороне острова росли кокосовые пальмы. Джек поспешил туда, и в скором времени он достал несколько орехов, расколов их о камень; добытая белая жидкость показалась ему вкуснее любого рома, выпитого прежде в трактирах. Когда опасность обезвоживания миновала, настроение заметно улучшилось. Однако молодой человек не забывал, что ему необходимо выбираться с острова, а для этого нужен сигнал проходящим кораблям. А таким сигналом мог служить только огонь… До самого вечера Воробей провозился с этим занятием, но труды его увенчались успехом: разведенный костер теперь служил ему не только верным сигналом и надеждой на спасение, но и источником света и тепла ночью. Усталость снова взяла верх, и Джек снова провалился в приятное забытье без сновидений. Разбудил его едва уловимый шелест песка – звук чьих-то шагов. Уж что-что, а этот звук юноша хорошо научился различать; слишком часто он таил в себе опасность, и потому даже сейчас, пребывая в таком незавидном состоянии, Джек все же моментально пришел в себя, дабы осмотреться. От резкого движения зарябило в глазах, и рассмотреть подошедшего не удалось; а вот он явно изучал молодого человека. – Вы потерпели кораблекрушение? – очень четкий, по-военному отрывистый голос заставил Воробья сфокусировать взгляд на высокой фигуре в красном мундире. Английская речь окончательно убедила Джека, что перед ним –офицер британского флота. А перспектива возвращения в Англию, где Ост-Индская торговая компания могла прослышать о его «чудесном» спасении, его мало привлекала. Поэтому Воробей стал изъясняться знаками и теми немногочисленными словами на испанском, которые он успел почерпнуть из общения с матросами этой национальности. – Yo… Me bajare en el primer Puerto*, – с трудом припоминая забытый язык, Джек искупал этот недостаток самой дружелюбной улыбкой. – Cual es tu nombre? – Меня зовут Джеймс Норрингтон, – представился офицер, бросив на своего собеседника такой пронзительный взгляд, что Джек предпочел умолкнуть. – Эй, найдите поскорее врача, пусть он осмотрит нашего спасенного, мистера… – Джек, – поспешил представиться Воробей и на этом умолк, не желая выдавать своего слишком хорошего знания английского языка. Фамилию он решил не уточнять, тем более, что офицер английского флота поспешил уйти, а вместо него появился врач, проводивший Джека вниз, где располагался лазарет. Уловка сработала: англичане больше не задавали ему лишних вопросов, а сам молодой человек смог объяснить им, что ему нужно сойти как можно скорее. Итак, на корабле, спасшем его, опасности не было, и Воробей сошел на берег в порту, расположенном сравнительно недалеко от Тортуги – места, куда нынешний пират и держал путь. Сейчас, когда Джек плыл по направлению к «тихой гавани» джентльменов удачи на бриге, так кстати оказавшемся в порту, он в который раз остановил свой взгляд на запястье, а точнее, на клейме. Чудо, что подобное никто не заметил на британском корабле… И теперь, из-за прихоти Беккета, бывший капитан обречен на вечный страх – лишь потому, что на его руке красуется шрам в виде известной всем буквы. Буквы, от которой шарахаются, как от чумы, которая означает лишь одно – виселицу… Радостного мало в такой участи, это Джек хорошо понимал. Но другого понять он не мог: за что с ним так жестоко поступили? Эта боль несправедливости, боль от утраты любимого корабля заставила Джека вернуться; да и куда еще ему плыть, как не в единственное место, в пристанище таких же, как он? Бывший капитан… Да, теперь он действительно бывший капитан, если только… Одна смелая мысль пришла в голову юноши, когда тот уже был спасен. Ему вспомнились рассказы о неком Дейви Джонсе – повелителе и хозяине морей, которому все под силу… Даже поднять затонувший корабль. Эта мысль казалась безумной, но выбора у Воробья все равно не было, так что стоило попытаться. И именно на Тортуге Джек хотел побольше узнать о этой легенде – а если легенда окажется правдивой, то почему бы не попробовать вернуть свой корабль, вновь стать капитаном, а заодно свести счеты с человеком, который так легко сломал его судьбу? Однако подобный план не так-то легко реализовать – особенно такой отчаянный, как у Воробья. На Тортуге он не смог добиться других сведений, кроме тех, что уже успел получить; но оказался в пребывании там существенный плюс – один загулявший пират вызвался показать ему дом некой «ведьмы», которая могла указать путь к кому угодно, в том числе и к Дейви Джонсу. Около двух недель юный пират ждал отплытия корабля. Несколько долгих дней Джек опять ютился в трюме, чертыхаясь на чем свет стоит – несколько раз он был уже готов отказаться от своей безрассудной идеи, но все время его удерживала мысль о возможной удаче. Что будет тогда? Тогда он вернет себе корабль и звание капитана, а Беккет – где бы он ни был – еще услышит о нем. И не только услышит, но и ответит за свой поступок… В который раз молодой человек внимательным и задумчивым взглядом изучал шрам на своем запястье; ему не давала покоя обида, а вместе с ней и жажда отомстить. Джеку очень хотелось отплатить Катлеру той же монетой, но Джек понимал, что такая идея столь же амбициозна, сколь и невыполнима. Ну да когда слово «невозможно» останавливало лихого юношу? Яркий блеск карих глаз предрешил исход этой недолгой внутренней борьбы; его тень неслышно скользнула на палубу, с которой уже можно было различить дельту реки. Корабль был уже недалеко от места, куда они держали путь. Дельта реки была далеко позади, а где-то вдалеке маячил плохо различимый огонек – человеческий дом. На корабле тем временем началось какое-то движение; двое матросов спускали шлюпку, и Джек легко запрыгнул в нее, принимаясь за весла. Снова в его душе появилось сомнение, но пути назад уже не было.