Война за неизбежное

Совершенно излишне будет говорить, какое чувство вызвало подобное приглашение. Лора с плохо скрываемой досадой отбросила бумагу, которая содержала приказ явиться в офис компании. В памяти ожили слова Джеймса и его беспокойство – оно против воли передалось и девушке. Тем не менее, Кловерфилд усилием воли вернула прежнее спокойствие; она давно поняла, что в разговоре с лордом это единственное оружие, которое может защитить. – Вас давно уже ожидают, – с отвратительной улыбкой заметил Мерсер. Он порой позволял себе такую вольность к тем «посетителям», которыми лорд Беккет бывал недоволен. Слова голландца лишь усиливали страх жертвы, и Катлеру становилось гораздо проще воздействовать на своего собеседника. Но в этот раз подобное замечание вызвало не страх – напротив, девушка почувствовала лишь глухое отвращение, столь явно отразившееся в глазах, что слуга счел за лучшее молча отойти, пропуская гостью вовнутрь. Тяжелая дверь бесшумно закрылась, и воцарилось молчание. Лорд Беккет даже не повернулся; он стоял, сцепив руки за спиной, и внимательным взглядом изучал карту, склонив голову на бок. Действительно ли он был так погружен в свои мысли или лишь сделал вид, – Кловерфилд не знала этого наверняка, однако склонялась к последнему. И тем не менее предпочла не прерывать тишину: с одной стороны, ей было интересно, сколько ее присутствие будут игнорировать, с другой – мучительно не хотелось начинать разговор первой. По правде сказать, начинать разговор не хотелось вообще, ведь не по ее инициативе состоялась эта встреча… Устав стоять и ждать, пока собеседник наконец обратит внимание на ее присутствие, Лора медленным шагом пересекла кабинет, остановившись напротив большого письменного стола. Она намеревалась пройти мимо, чтобы встать около двери балкона, дабы насладиться свежим воздухом с моря, но один из документов привлек ее внимание. На нем была знакомая печать, несколько подписей, но что-то словно требовало, чтобы на него обратили внимание. И Лора обратила: против воли ее взгляд задержался на нескольких строчках, пробежал их несколько раз, но все равно девушка не могла уловить смысл прочитанного – это не укладывалось в голове. На столе лорда Беккета лежал приказ о казни губернатора Суонна. – Какой печальный конец для такой уважаемой, богатой, а самое главное, благородной семьи, – интонация мужчины не изменила ему даже сейчас. В этом голосе, характерной особенностью которого было так растягивать слова, слышалось торжество. Кловерфилд уловила это какой-то частью сознания, почти машинально; все ее мысли занимало только одно – такого быть не могло. Это просто кошмарный сон. Но у страшных снов есть одна положительная черта: они заканчиваются. А этот кошмар не кончался и не кончался, напротив, – чем дальше, тем хуже. Лора очень хотела бы, чтобы это оцепенение спало, и она смогла бы произнести хоть слово, но увы – девушка молчала, не в силах поверить, что этот человек, стоящий напротив, с такой легкостью может распоряжаться чужими судьбами. – Как печально, что многие… благородные, – последнее слово лорд произнес с особой, презрительной интонацией, едко усмехнувшись, – семьи выбрали не тот путь. Вместо того, чтобы стать моими друзьями, все они сговорились и предпочли вести борьбу со мной… Многие почти сразу отказались от этой затеи. Но некоторые остались верны своим убеждениям, – после этих слов долгий серый взгляд буквально впился в Кловерфилд, отчего последняя вздрогнула. – Я не берусь утверждать, что вы посвящены во все дела мистера Кловерфилда, но считаю своим долгом вас предупредить. Вы ведь не хотите однажды увидеть на моем столе точно такой же приказ, но уже для вашего отца? – Кажется, вы меня шантажируете? – голос плохо повиновался девушке. После найденного документа ей казалось, что ничто уже не сможет сделать ее состояние хуже, но последние слова лорда доказали обратное. Голова в прямом смысле пошла кругом, и озвучить этот вопрос Лору заставила одна лишь гордость – или природное упрямство. – Ну что вы, – вновь едва заметная усмешка скользнула по лицу Катлера, которая не оставляла сомнений: собеседник откровенно издевается. Кловерфилд глубоко вздохнула. Ей ничего не оставалось, кроме как ждать; в голове вдруг мелькнула странная мысль: она вдруг почувствовала себя на месте Элизабет. Только мисс Суонн хватило смелости сделать то, за что потом она понесла наказание… Лора же даже понятия не имела о тех делах, на которые намекает лорд, и мужчина отчетливо это понимает. Но ему, кажется, и не справедливость нужна. – Чтобы вы с вами говорили на одном языке, я доведу до вашего сведения одну вещь, – тем же спокойным тоном продолжал мужчина, сев на самый край своего стола и глядя на гостью уже не таким испытывающим взглядом. – Мистер Кловерфилд отправился в Англию, чтобы навестить офис Ост-Индской торговой компании. С некоторыми бумагами, касающимися меня и моей деятельности… Я отдал приказ, и уже через несколько дней его корабль вернется, – лорд благоразумно умолчал о своем первоначальном намерении. – Когда это произойдет, в ваших же интересах убедить его не продолжать войны против меня. Впрочем, он и сам не захочет, чтобы из-за неосторожных поступков его близким людям причинили вред… Катлер лгал. Он знал, что корабль казначея никогда не вернется, ибо в самом скором времени Джонс отправит его на дно. Последние слова в какой-то мере были алиби для самого лорда; забавно, но Беккет не хотел, чтобы его заподозрили в причастности к сему инциденту. – О, кстати, о близких людях, – улыбнулся Катлер, только улыбка эта несла в себе угрозу. – Вы не боитесь за адмирала Норрингтона? За его жизнь или, скажем, за то, что он может встретиться с одной своей старой знакомой, мисс Суонн? – деланно равнодушным тоном поинтересовался лорд, в то же время не сводя внимательного взгляда со своей собеседницы. Второй уж раз его слова попали в цель. – Для вас эта встреча так же нежелательна, как и для меня, – едва слышно выдохнула Кловерфилд. – Верно, – кивнул Катлер, – поэтому я сделаю все, чтобы ее не состоялось. – Каким это образом? – протянула Лора и, лишь взглянув на легкую улыбку Беккета, все поняла: – Вам больше нет надобности делать вид, что вы не хотите ее смерти… Лорд почти счастливо улыбнулся после этих слов – он будто хотел, чтобы его мысли разгадали, и теперь был доволен, что девушке это удалось. – Вы удивительный человек, Лора, – мягко нарушил мужчина воцарившееся молчание. Кловерфилд вздрогнула: ей непривычно было слышать свое имя из уст этого человека. Человека, который добился смерти губернатора Суонна и который совсем недавно пообещал, что на его месте очень легко может оказаться ее собственный отец… – Поверьте, мне доставляет удовольствие ваше общество. Однако это чувство, кажется, не взаимно, – окончание этой фразы было произнесено холоднее. Мужчина словно ожидал, что гостья возразит, хотя бы из вежливости, но Лора упрямо молчала, ибо в этих словах была сущая правда, отрицать которую бессмысленно. Словно уловив ее настроение, Катлер умело увел разговор в сторону: – Конечно, вам куда приятнее общество мистера Норрингтона, – едкая улыбка, которую никто не звал, против воли появилась на лице. – Кстати, позвольте поздравить вас с прошедшей помолвкой. Надеюсь, свадьба состоится в самом скором времени… Главное, чтобы ничто не помешало – как, например, мисс Суонн и мистеру Тернеру, – эти слова были сказаны в самом любезном тоне, но девушке они совсем не понравились. – Чего вы хотите? – почти устало спросила Кловерфилд. Этот разговор требовал от нее огромных усилий, впрочем, как и каждый разговор с Беккетом. – Я хочу совсем немного: узнать, какие отношения связывают… и связывали вас и мистера Норрингтона. И вновь Лора искренне удивилась: – Отчего вы задаете этот вопрос мне, а не ему? – Оттого, что я хочу задать его вам, – в голосе против воли начало проявляться раздражение, которое мужчина поспешил скрыть за натянутой улыбкой. – Что ж… Если это действительно вас интересует, я расскажу. Девушка стояла со скрещенными руками напротив широкого окна; голубой взгляд, ставший необыкновенно серьезным, устремился в сторону кораблей – можно было подумать, что там Кловерфилд высматривает вполне определенную цель… Не успела эта мысль мелькнуть в голове Катлера, как раздался тихий голос Лоры: – Он никогда не был для меня тем человеком, которым его знаете вы. Ни лейтенантом, ни капитаном, ни командором… Все эти звания проходили через его жизнь, но я не обращала на них внимания – они имели значение, лишь когда сам Джеймс говорил о них и о своих заслугах. Я помню его с самого детства – помню как человека, который всегда был рядом. Его горести воспринимались, как собственные… Да и радости – радости особенно. Их мы словно приумножали, когда были вместе. Знаете ли вы, что это такое, – делить свою жизнь на двоих? Тогда я и не знала, как это опасно… – Кловерфилд покачала головой, и Беккет задумался о том, что подобное чувство ему знакомо. – Мой отец также не замечал ничего плохого. Он называл нас братом и сестрой. Джеймс жил с нами, когда его родители… Когда его родителей не стало. Однако долго это не продлилось: с годами характер моего друга неуклонно менялся, и как бы ни было тяжело, нам пришлось расстаться. Джеймс пошел по стопам своего отца – всего в жизни он был намерен добиться сам. Все, что было дальше, вы знаете, – Лора словно очнулась от воспоминаний, – за все годы службы он не раз доказал свою верность короне. – Да, только однажды отпустил пирата и чуть не попал под арест, – усмехнулся Катлер. – И подозреваю, не без вашей помощи ему удалось уйти. – За это он уже понес наказание, – не осталась в долгу Кловерфилд, явно имея в виду под «наказанием» службу в компании. Беккет и сам угадал подтекст этой фразы, ибо серый взгляд потемнел. – Значит, в вашем поступке нет расчета, – будто для самого себя произнес лорд, – и вы действительно его любите? – А вас это удивляет? Вопрос Лоры остался без ответа, и в голове девушки пронеслась догадка: – Неужели вы сами никогда не любили и не были любимы? – Любви, моя дорогая, не существует, – резко повернулся лорд Беккет. – В том мире, в котором мы живем, все решают деньги и положение в обществе. Любовь без двух этих составляющих обречена… Вам повезло: и у вас, и у мистера Норрингтона есть и то, и другое. Когда обстоятельства столь удачны, можно задуматься и о любви… Но когда их нет, когда каждый день – это жестокая борьба за существование, когда любовь кажется единственным источником счастья и смыслом всей твоей жалкой, убогой жизни… Прошу меня простить, – лорд едва заметно улыбнулся, отметив, что в его речь проскользнули те слова, от которых он столько лет избавлялся. Дальнейшие его слова были уже спокойнее: – Я лишь хочу сказать, мисс Кловерфилд, что вы не правы. По крайней мере, наполовину… Это чувство мне знакомо, хотя и не с той стороны, с какой знакомо вам. Однако помните – первое свое предложение мистер Норрингтон сделал все же не вам, и любая случайность, которая вполне вероятно может свести его с мисс Суонн, не принесет в вашу жизнь ничего хорошего. Полагаю, мы с вами еще столкнемся завтра перед отплытием «Эндевора»? – вопросительно приподнял бровь Катлер и, получив утвердительный ответ, удовлетворенно кивнул: – Превосходно. За внешним спокойствием лорда скрывались совсем иные чувства. Он выслушал историю Кловерфилд с глухой яростью: отчего судьба так несправедлива? В то время как он с малых лет вел борьбу с целым миром за право на лучшую судьбу, кому-то эта судьба дается без всяких усилий. Положение в обществе, семья, любовь… Почему иным это не стоит совершенно ничего? После ухода гостьи Катлер долго не мог прийти в себя. У него все не получалось понять – как такие слова могли вырваться у него, всегда такого сдержанного, такого хладнокровного? Он ведь много лет назад похоронил свое прошлое… Много лет не возвращался даже к воспоминаниям, а сейчас слова этой Кловерфилд заставили вспомнить о своей истории. Она не так поэтична, как у Лоры. Беккет усмехнулся – да, ему преподали хороший урок много лет назад, и если раньше его вполне можно было бы отнести к романтикам, то теперь подобное осталось в прошлом. Кто мог бы даже предположить, что холодный и расчетливый лорд Беккет мог по-настоящему любить? Катлер покачал головой: он и сам уже в это не верил. Смутный образ встал перед глазами: внешне она была похожа на Кловерфилд – рыжие волосы, бледное лицо и такие же голубые глаза, хотя выражение непередаваемой надменности отличало эту девушку от Лоры. Она была сестрой однокурсника, которому Беккет старался помочь не вылететь с курса. К сожалению, занятия не помогли, и студента все равно отчислили – он провалил почти все экзамены, но редкие приглашения в его дом Катлер все же получал. Болезнь под названием «влюбленность» требовала большего – просто имени и фамилии вскоре стало недостаточно. И юному студенту посчастливилось узнать, кем были члены ее семьи… Отец – богатый мануфактурщик, матушка – единственная дочь маркиза, все состояние которого пошло в уплату долгов. Тем не менее, фамилия и происхождение для них решало все; Катлеру сразу стоило осознать всю безнадежность такой любви, но у юности существует много недостатков, и один из главных – надежда на невозможное. Уже сейчас, когда лорд Беккет трезво дает отчет всем своим поступкам, он не может не признать: то был горький, но необходимый урок. Он не винит себя: разве мог юноша, никогда не знавший, что такое любовь, повести себя иначе? Девушку он тоже не винил – хотя теперь даже имени ее не помнил… Глухая снисходительность поселилась в его сердце, и не было в нем больше чувства, которое все характеризуют как любовь. Он не понимал тех, кто не разделял его циничный взгляд; а возможно, то была простая зависть голодного к сытому. Зависть того, кому не повезло, к тем, кому судьба явила свое благословение. Вариантов много, но какой верный, знал лишь сам лорд; так или иначе, в его голове медленно выстроилась концепция, дополнившая предыдущий план. Несколько раз мужчина пересек свой кабинет, прежде чем окончательно на что-то решился.