ярче всех.

у них нет пластырей с рисунком. намджун говорит, что когда-нибудь они захотят вернуться во времена недосыпа, холостяцкой однушки, сигарет, пяти ложек кофе. ещё говорит, что лет через десять они забудут, с кем копили на порше и мечтали свалить на гавайи. - мы не копим на порше. и мы не мечтаем свалить на гавайи. юнги крутит в руках коробку ‘solo’ 2008 года. больше эти спички не выпускают. - индия. гашиш. некодзиру. она писала, что ей не нравились наркотики, но гашиш, вроде, зашёл. хосок внимательно смотрит и всё же уточняет: - значит, индия. - индия, хосок-и. намджун цедит воздух, садится на холодный подоконник и держит зажженную сигарету в зубах. голуби летают баржами. когда-то он хотел стать тем человеком, который скажет юнги: ‘бля, ты реально справился с этим.’ но теперь у юнги хосок, и намджуна не зовут в индию. и вообще не зовут. - я пойду, пожалуй. сигарета летит с двадцатого этажа и мягко приземляется на асфальт. ломается под тяжёлыми колёсами автобуса. юнги сжимает его плечо, уходит домывать посуду. хосок ярко улыбается. - так что, хоуп, вам будет нечего вспомнить? - пиздуй нахуй, намджун. сокджин будет не в восторге найти тебя здесь. опять. юнги гремит чайником. хосок подходит к нему и крепко обнимает. ему хочется быть нужным. юнги хочется вспышкой. - ты сегодня хорошо держался. молодец, юнги. начинает идти снег. намджун продолжает стоять у них под подъездом. тощее тело отчётливо видно из их окон. намджун смешной. мечтал научиться летать. а теперь летит с самолёта. и почему ты так чертовски испуган. наслаждайся. твой парашют не раскроется. - ещё посидим или спать? - давай что-нибудь посмотрим. - тогда отпусти меня. юнги, нужно выключить чайник. кивает. остаётся вжиматься в хосока. чайник свистит. снег идёт стеной. в окна. голуби тонут. |я хуёво держался. но я держался за тебя.|