ярче всех.

назревает очередная внутренняя война. автоматной очередью, пока они ждут автобус. у хосока под глазами море кракена и килограммы усталости. он сегодня работал в ночную, потом честно впахивал на тренировке. а тут вроде как надо что-то сделать. тэхён не лезет и это странно. просто клацает что-то в телефоне. сморит безучастно на мигающий всполохами экран. потом всё-таки тихо спрашивает, когда вернётся юнги-хён. - а он тебе не сказал? - тэхён даже не тушуется. смотрит открыто всё ещё красными глазами и спокойно говорит: - я начал ему надоедать. писал слишком часто поначалу. он разозлился и сказал, что сам напишет, если захочет. я отрываю его от работы и всё такое. но всё в порядке. я могу быть надоедливым. тебя вот бешу постоянно. - улыбается он совсем не счастливо. ответить на это вроде как нечего. тэхён опять утыкается в мобильник, и хосоку внезапно становится интересно, а есть ли у тэхёна хоть кто-то, чтобы просто так написать, если всё становится совсем хреново. по всей видимости, нет. иначе он вряд ли бы жил в квартире парня, которому он не нужен, со вторым его парнем, которому он не нужен ещё больше. в автобусе холодно. водитель говорит, что печка сломалась. все места заняты. они остаются стоять возле двери. тэхён грустно смотрит в окно и цепляется взглядом за каждую витрину в гирляндах, которую они проезжают. по ощущениям хосок наступил на мину. и теперь раздражённо собирает в ведро оторванные ошмётки себя. пихает тэхёну в руки синюю грелку с утятами. тот неловко прижимает её к животу через растянутую футболку. поперёк диафрагмы изображение японского ледокола. на запястье бинт. его хосок сразу не заметил, но не спешит заострять на этом внимание. лезет в аптечку за антисептиком, пока греется чайник, и отдаёт тэхёну старый свитер юнги. - что это? - тэхён комкает в ладонях одеяло. грелка остывает подозрительно быстро. вскидывает глаза на хосока и поспешно начинает распутывать бинт. прекрасно знает, что если будет тянуть дальше, хосок сам распутает и посмотрит. во взгляде мелькает что-то типа смирения, но разбираться ещё и с этим хосоку не хочется. тэхён распутывает бинт настолько аккуратно, насколько он может. ему не хочется менять его и доставлять ещё больше проблем. хоуп отходит налить им чаю. мятой тут не поможешь, но мелкому вроде как нравится запах. когда он возвращается, бинт уже размотан. грелка лежит на полу, а сам тэхён опять копается в телефоне. про аккуратность хосок как-то забывает и слишком резко дёргает рыжего за запястье, цедит извинения и внимательно рассматривает песочную кожу, которую перечёркивают неровные буквы. w h вторую не дописали, но в принципе и так понятно, что имелось в виду. вспышка злости загорается петардой. не то чтобы он был совсем уж не согласен с таким мнением, но тэхён определённо этого не заслужил. - сокджин был в курсе, что они собираются сделать это? - хосок невольно разжимает ладонь, и тэхён резко натягивает рукава свитера практически до кончиков пальцев. - они сказали, что это сокджин подкинул им эту идею. такой вот он хороший и креативный хён. - отвечает так же спокойно, как и тогда на остановке. - спасибо за чай. он медленно начинает бинтовать руку обратно, а потом отхлёбывает уже порядком остывший напиток. хосок отстранённо регистрирует, что тэхён, наверное, всё же заслужил всё это. своей искренностью, всепрощением и желанием быть нужным заслужил. и ему впервые хочется, чтобы юнги побыстрее вернулся и забрал тэхёна обратно. потому что сам хосок совсем не готов нести ответственность за всё происходящее, а больше вроде как некому.