Глава 6.
29 сентября 2018 г. в 20:33
Вам когда-нибудь казалось, что вы существуете на пределе своих возможностей? Будто бы бежите бесконечный марафон, от участия в котором не имеете права отказаться. Силы уже на исходе: дыхание сбито, ноги ослабли в коленях и вот-вот подогнутся, пот валит градом. Пройти хотя бы несколько метров пешком не по правилам, нельзя даже сделать глоток воды. И приходится стиснув зубы бежать, надеясь, что за следующим поворотом будет финишная лента. Именно так я себя ощущаю последние три недели. И самое страшное, что иногда мне кажется, по-другому никогда не было.
Сегодня очередная «адская пятница», и я медленно тащусь по коридору в столовую. Вообще-то, проводить обеденный перерыв в туалетной кабинке или в каком-нибудь укромном уголке школьной библиотеки мне по-прежнему нравится больше, но только не в пятницу. Как одна из учениц сильной группы своего класса, я обязана доказывать, что достойна получать знания по программе повышенной сложности, поэтому в конце каждой недели приходится писать тесты. Сегодня нам была предоставлена возможность проверить свои знания по геометрии, истории США, биологии и испанскому языку. Я почти всю ночь готовилась к этой проверке, поэтому если в моем желудке прямо сейчас не окажется что-то, содержащее кофеин, то предстоящие два урока физкультуры я просто не переживу.
В столовой как всегда шумно. И я с трудом подавляю желанию заткнуть уши — не стоит привлекать к себе лишнее внимание, меня и так здесь не любят. Каждый день в School For Future&Sports — борьба за выживание. Сумасшедшее расписание, программа повышенной сложности, пристальное внимание со стороны учителей, пренебрежение одноклассников, дурацкий комитет — такое ощущение, что я попала в ад еще при жизни. За три недели, прошедших с момента формирования классов по результатам аттестации, я так и не смогла привыкнуть к новому ритму жизни. У меня настолько много обязанностей, что времени едва хватает на сон. Подготовка к каждому уроку занимает огромное количество времени. А сами уроки теперь сродни выходу на арену Колизея. Нам больше не разжевывают новый материал. Отныне мы сами должны понять его: один за другим я и мои одноклассники маршируем к доске, чтобы принять атаку очередного учителя, который проверяет наши интеллектуальные возможности. Единственное мое отличие от остальных учеников в том, что я не имею права на ошибку. Все мои одноклассники с нетерпением ждут, что я запнусь, сдамся, провалюсь. Иногда мне кажется, что это было бы наилучшим выходом. Но когда мне задают очередной каверзный вопрос и я хочу пожать плечами и отползти за свою парту, пристальный взгляд учителя не дает мне сдаться. Каждый педагог смотрит на меня одновременно с надеждой и вызовом. И я раз за разом одерживаю маленькую победу: идеально решенные уравнения, идеальные эссе, идеальные устные доклады. Идеальный объект для восхищения преподавателей и ненависти остальных.
В выходные тоже нет ни одной свободной минуты: я разрываюсь между стиркой, мытьем полов, готовкой, написанием бесконечных эссе, решением уравнений и подготовкой декораций для грядущего Хэллоуина. Приведение в божеский вид собственного гардероба больше не стоит на повестке дня. Я настолько устала, что мне даже наплевать, как я выгляжу. Почти все время я хожу в форме своей команды по кроссу — удобно и не надо тратить время по-утрам на придумывание наряда.
Резкая потеря равновесия возвращает меня в реальность. Стоя на четвереньках, понимаю, что мне опять поставили подножку. Судя по громкому хохоту, всем окружающим это кажется жутко забавным. Так хочется проораться от души и показать средний палец, но я молча встаю, отряхиваю спортивные штаны и подбираю с пола рюкзак, который на мое счастье был застегнут. Хотя бы не приходится ползать по полу и собирать вещи. Или отнимать их у наглых баскетболистов — такое уже было несколько раз. Оставшееся расстояние до ленты выдачи стараюсь смотреть под ноги.
Сегодня я жутко голодна, поэтому беру сразу два куска пиццы, булочку с корицей и огромный стакан колы. Наверняка на физкультуре мое обжорство мне аукнется, но прямо сейчас мне плевать. Да и кому вообще пришло в голову составить расписание таким образом, чтобы после обеденного перерыва ученики шли заниматься спортом? Если меня стошнит, пусть тренер Робертс разбирается с администрацией.
Я быстро расправляюсь с пиццей, почти не чувствуя ее вкуса — так спешу поскорее набить желудок. А булочку с корицей смакую, откусываю ее по маленьким кусочкам. В среду на уроке кулинарии мы тоже пекли булочки, правда, с изюмом. Было так вкусно. Вообще кулинария стала моим любимым предметом, ну за исключением рисунка и керамики. Преподавательница говорит, что у меня настоящий талант и при желании я могу стать в будущем настоящим шеф-поваром. Честно говоря, меня это удивляет. Ведь дома за приготовление пищи в основном отвечаю я, и это всегда скучные и однообразные блюда, притом не особенно вкусные. Может быть, все дело в вдохновении? Или в качестве продуктов? На следующей неделе мисс Деверо пообещала, что мы будем готовить кое-что потрясающее из французской кухни. Жду с нетерпением.
Факультативные занятия — настоящая отдушина. Никаких учебников, никаких конспектов. Только смотри на учителя и повторяй за ним. Именно то, что нужно после бесконечных мозговых штурмов по обязательным дисциплинам. Я всегда думала, что хороша только в шитье и вязании, но, оказывается, я еще неплохо рисую и леплю. На сегодняшнем занятии керамики нам должны показать технику работы с полимерной глиной. Но до этого надо еще пережить физкультуру и постараться не попасть в переплет во время свободного урока после нее.
Если все обязательные предметы я изучаю в компании еще девяти человек из сильной группы, то физкультура никакого разделения не предполагает. Спортзал всегда забит до отказа моими высокомерными одноклассниками, которые так же не рады меня здесь видеть, как и я их. И хотя в моей сильной группе меня, мягко говоря, недолюбливают, это ничто по сравнению с тем, как себя ведет основное стадо.
— О, наш гномик пожаловал! — слева раздается хриплый голос Молли Симс, капитана женской баскетбольной команды. — Что, убогая, молчишь? Считаешь себя слишком умной, чтобы разговаривать с нами?
Как же хочется показать средний палец, но это принесет слишком много проблем. В Молли больше ста восьмидесяти сантиметров роста, да и сложена она как профессиональная штангистка. Если попробую ей ответить, могу потом оказаться в больнице с многочисленными переломами. Поэтому молча прохожу мимо нее в раздевалку, быстро переодеваюсь в шорты и черно-красную футболку с логотипом школы, запираю вещи в шкафчик и иду на построение. Сегодня последнее занятие тенниса, а с понедельника начнется соккер*. Остается надеяться, что удары футбольного мяча не такие болезненные, как теннисного. За эти три недели я научилась не только хорошо уворачиваться от летящих в меня желтых комет, но и неплохо их отбивать. Тренер Робертс даже перестал смотреть на меня как на досадное недоразумение и начал одергивать главных задир класса, цепляющихся ко мне.
Занятие проходит более менее сносно. После короткой разминки тренер разбивает нас на пары, и мы сдаем зачет, который, видимо, заключается в умении не выпустить ракетку из рук, потому что его получают все: и выигравшие, и проигравшие. Моим соперником уже в который раз становится прихрамывающий темнокожий парень с серьгой в ухе. Мы учимся в одной группе, а еще вместе посещаем клуб дебатов и шахматный клуб. Я знаю, что его зовут Юрай Педрад. Он запасной игрок в баскетбольной команде, но кажется довольно милым. По крайней мере, не пытается убить меня теннисным мячом и никогда ничего не говорит в мой адрес. Даже его лицо, когда я нахожусь прямо перед ним, не принимает привычного для остальных выражения крайнего отвращения. Он абсолютно ко мне равнодушен, и это приятно.
Мы с Юрайем отыграли одними из первых, и теперь сидим на трибунах и молча таращимся на одноклассников, сдающих зачет. Все слишком боятся облажаться, поэтому летящие в меня теннисные мячи в кое-то веки мне не грозят. У меня прямо руки чешутся, как хочется улизнуть в раздевалку и приступить к эссе по государственному устройству США. Но тогда не избежать выволочки от тренера Робертса, а уборка спортзала во время свободного урока не самое заманчивое занятие на свете. Поэтому я снова погружаюсь в свои мысли, пытаясь составить план дел на выходные.
— Нелегкая выдалась неделька, да?
Вздрогнув, я оборачиваюсь и во все глаза смотрю на Юрайа. Оглядываюсь вокруг, но рядом с нами нет никого, к кому он мог обратиться. Может быть, на фоне хронической усталости и недосыпа у меня начались слуховые галлюцинации?
— Первый месяц после распределения всегда так, потом привыкаешь, — вновь произносит Юрай. У него приятный голос, низкий, с легкой хрипотцой.
— Э… Д-да, п-пока с-сложнова-то. — Мне хочется дать себе по лбу. Со мной впервые кто-то заговорил, а я выставила себя идиоткой с заиканием.
— Но тебе приходится еще тяжелее. — На губах Юрайи появляется сочувственная улыбка. — Ребята в школе не плохие, просто слишком остро реагируют на появление чужаков.
Мне хочется ответить, что хорошие люди не ведут себя как скоты: не прилепляют на шкафчики записки с тупыми рисунками и угрозами, не делают подножек, не калечат спортивным инвентарем, не оскорбляют. Меня охватывает безумное желание схватить его за грудки и прокричать, что Калеб такой же чужак в их мире толстосумов, как и я, но его никто не трогает. Я жажду узнать, почему меня все так ненавидят и когда это закончится. Но язык будто прирос к небу, и мне остается только удивленно смотреть на моего неожиданного собеседника.
— Понимаешь, здесь все так или иначе друг друга знают, — продолжает Юрай, не дождавшись от меня ответа. — У многих в этой школе отучились несколько поколений родственников. School For Future&Sports — что-то вроде детского клуба богатых и знаменитых, поэтому все на тебя так реагируют. Но если докажешь, что достойна своего места, тебя оставят в покое.
Я подавляю рвущийся из груди истерический хохот. Оставят в покое? Показать, что достойна? Как это сделать? Если ни отличные оценки, ни мои успехи в шахматном клубе, ни в кроссе не приносят мне никаких очков в глазах окружающих. Если у меня что-то хорошо получается — это вызывает новую волну негатива. Больше стараться во время заседаний клуба дебатов, на котором мне пока и слова не дали сказать? Лезть из кожи вон в комитете по организации праздников, стараясь подготовить самые грандиозные декорации для школьных танцулек? Что я должна сделать?
— Меня не оставят в покое, — вдруг вырывается против моей воли. — Я всегда буду чужой.
— Послушай, Трис. — Юрай наклоняется ко мне и пристально смотрит в глаза. — Не все здесь думают одинаково. Многим поначалу тоже пришлось здесь не сладко, но они выдержали и приспособились. У тебя тоже появятся друзья, если ты дашь людям шанс тебя узнать.
Все, что он говорит, настолько бредово, что хочется покрутить пальцем у виска. От продолжения разговора меня спасает звонок, и я со всех ног несусь в раздевалку, чтобы первой убраться отсюда подальше. Скорости, с которой я успевают переодеться и собрать свои вещи, могут позавидовать самые бравые из морских котиков.
Весь перерыв прячусь в библиотеке, стараясь выполнить как можно больше заданий на следующую неделю. Но слова Юрайи никак не идут у меня из головы, а это мешает сосредоточиться, поэтому мне не удается сделать все, что я запланировала. К концу перерыва я так зла, что чуть не срываю с петель дверцу шкафчика, когда запихиваю туда свои вещи перед уроком керамики. На занятие я прихожу в воинственном настроении и сразу беру быка за рога, точнее — полимерную глину.
Керамику, как и рисунок, нам преподает мисс Тори Ву. Она выглядит совсем молодой: ей наверняка нет и двадцати пяти, что необычно для нашего довольно возрастного педагогического состава. И выглядит она несколько непривычно по сравнению с остальными преподавателями — все время в черном, темные волосы высоко зачесаны, на висках с обеих сторон выбрито несколько тонких полосок, левую бровь пересекают два тонких серебристых колечка, а у воротника и рукавов блузки видны татуировки. Ее нельзя назвать красивой или даже хорошенькой, но она привлекательна. Мисс Ву кажется мне воплощением духа настоящего бунтарства и свободы. И мне так хочется однажды стать на нее похожей.
Тори Ву великолепно рисует и творит настоящую магию с глиной. Сегодня мы учились делать цветы по образцу, и к концу занятия передо мной на столе появилась дюжина розочек, если бы они были чуть побольше, смогли бы сойти за настоящие.
— Вау, Трис, ты просто гений! У меня ушло много недель, чтобы добиться такой техники! Как ты смотришь на то, чтобы сделать из этой красоты что-нибудь полезное на следующем занятии? — мисс Ву подмигивает мне, и я расплываюсь в глупой улыбке.
Улыбка не покидает моих губ, когда я возвращаюсь после урока к шкафчикам. Меня почти все время хвалят преподаватели, но никогда мне не было так приятно. В груди появилось теплое чувство, которое я не испытывала раньше. Будто я нашла что-то очень-очень важное, что-то определяющее все будущее.
Но хорошее настроение рассеивается как дымка, стоит мне оказаться у моего шкафчика. Дверца вскрыта, все содержимое рюкзака разбросано по полу, точнее выложено по нему в направлении спортзала. Какой-то дегенерат постарался сделать из моих вещей аккуратную тропу, будто в сказке про мальчика с пальчик. Понимая, что в конце этой пути я, может, и не встречу людоеда, но точно получу неприятный сюрприз, все-таки двигаюсь вперед, проворно складывая все в рюкзак и мысленно прикидывая, что еще осталось найти.
Недалеко от спортзала слышу громкую музыку. Кажется, кто-то в столовой обсуждал, что сегодня будет вечеринка баскетболистов, но я и предположить не могла, что она будет в школе. Наверняка это запрещено, да и почему не сделать ее дома? Поводом вроде стал День Рождения их капитана, а он явно обитает не в крошечной лачуге. Не дойдя двух шагов до двери спортзала, застываю как вкопанная. День Рождения. Мысленно воспроизвожу перед глазами календарь и в груди что-то обрывается. Сегодня двадцать первое сентября. Это и мой День Рождения, а я совсем забыла. И родители тоже забыли. Молчу уже о Калебе. Вместо того, чтобы проводить главный день в жизни каждого человека так, как его проводят все, я собираю разбросанные по всей школе вещи, а за дверью спортзала меня наверняка ждет какая-нибудь подлянка. Не думая ни о чем, быстро запихиваю валяющиеся перед дверью зала пенал и учебник испанского и дергаю за ручку. В следующее мгновение меня поднимают в воздух и на пол с грохотом падает жестяная банка, оставляя на полу вязкую реку серой краски.