Всё идёт по п... плану

Один мой знакомый священник, жрец в храме Единого — не дурак, кстати, был и выпить, и отдать долг красивым леди, что нас с ним, собственно, и сблизило, — говоривал: «Труден путь к Богу». Обычно после этих слов он икал, падал под трактирный стол… и его путь на четвереньках обратно в храм был поистине труден, но упорство и самоотверженность святого отца не могли не вызывать уважения! Но только тут, в Морровинде, я осознал, насколько путь к богу и правда труден. Знаете, сколько ступеней ведут к храму Вивека? Не знаете? Я вам могу сказать: в самый раз для того, чтобы прикончить одного не самого выносливого (и не самого лёгкого, и не самого подвижного… зато самого обаятельного) имперца. До... Очень много, в общем. В середине лестницы я решил, что вид на Вивек (который город) стоит остановки. И если кто-то скажет, что я просто рухнул на ступеньки, потому что устал — не верьте. Я красотами любовался (а что язык на плечо высунул и потом истекал — так это от восхищения; я вообще, знаете ли, натура чувствительная и к красотам разного рода неравнодушная). Налюбовавшись вволю (и втянув наконец язык обратно), я двинулся дальше. И в целом собою горжусь — красотами я останавливался полюбоваться раза четыре, не больше. Мне, правда, хватило, чтобы до конца своих дней запомнить, как прекрасен Вивек… И до конца дней просыпаться в кошмарах, думая, что предстоит ещё путь обратно. Зато в тяготах приобщения к сакральному были и плюсы: когда я дополз до заветной двери, в моей голове уже не осталось глупых мыслей вроде «а как к нему обращаться?» или «а вдруг он меня на месте испепелит?». Если откровенно, я уже только мечтал об уютной, мягонькой, широкой скамье. Ну то есть не мог же живой бог Морровинда оказаться настолько жестоким, чтобы заставлять своих верующих ещё и стоять, после такого-то восхождения?.. Он мог. Ни скамей, ни подушек, ни уютной кроватки не было. Впрочем, неудивительно: сам Вивек в них и не нуждался. Висел в воздухе, скрестив ноги, и ему явно было хорошо. Во всяком случае — гораздо лучше, чем усталым героям вроде вашего покорного слуги… Немного мне оставалось до того, чтобы повторить путь моего приятеля, столичного священника — то есть встать на четвереньки. Так что моей первой мыслью при встрече с богом была, может, не самая торжественная, но выстраданная долгим и трудным подъёмом. Искренняя. И хотя, говорят, боги ценят искренность, но эту я предпочёл не озвучивать: «Ах ты ж эгоист двухцветный! — подумал я. — Да чтоб под тобой костёр развели!» Но вслух я сказал не совсем то, что хотел. Хотя допускаю, что моё приветствие немного отличалось от принятых у данмеров ритуалов. Слегка так отличалось. — Здравствуйте, — вежливо поприветствовал я бога. — Вы не против, если я тут в знак уважения преклоню, — я как мог незаметнее почесал ту часть тела, которую собирался преклонить, но всё-таки дипломатично закончил: — Преклоню колени? И, не дождавшись ответа, преклонил. То есть, по правде-то говоря, уселся прямо на пол… Благо с моим телосложением везде, где задницу пристроишь — там и мягонько. Едва сдержав стон наслаждения, я вытянул уставшие ноги, облокотился спиной о какую-то наверняка жутко священную колонну… И встретился взглядом со светящимися золотыми глазами живого бога. И, пожалуй, мне не очень хочется знать, что он подумал в тот момент обо мне, да.