Всё идёт по п... плану

В Первом совете нас с Айем и Сэтом всегда возвышали тонкое артистическое чутьё и чувство прекрасного. Остальные? Думак с присущей двемерам твердолобостью жертвовал красотой в пользу функциональности — и по доброй воле носил сандалии с носками. Этой корпрусной модой он умудрился заразить даже Ворина... впрочем, дом Дагот вообще восприимчив ко всякого рода двемерщине. Вот вы видели эти их завитые налакированные бороды? Квашеная капуста в такой бороде может храниться с неделю — Дагот Одрос однажды нам это продемонстрировал. Неревар? В пышных застольях он разбирался намного лучше, чем, например, в изящных искусствах: второго такого ценителя кулинарных шедевров не отыскать было во всём Ресдайне. Наш Неревар умел веселиться, отдавая должное отечественному мацту и привозному нордскому элю, а вот дворцовым портным и бронникам становилось совсем невесело, когда они раз за разом пытались совладать с последствиями этих знаменитых пирушек. Да, эпоха мира и благоденствия отнюдь не пошла Хортатору на пользу: глядишь, уворачивался бы кое-кто ловчее, и мне не пришлось бы потом самоотверженно утешать безутешную вдову... Впрочем, когда Неревар сошёл со сцены, ничто не мешало мне перекраивать Морровинд по своему вкусу, руководствуясь собственными эстетическими соображениями — и окружать себя прекрасным. Взять, например, Вечных стражей: в былые времена я регулярно — и лично! — инспектировал их боеготовность, оценивая их гибкость, выносливость, общую физическую подготовку… многообразие техник владения оружием, знание того, как за этим оружием лучше ухаживать… В конце концов, на что мне воин, который не может правильно отполировать копьё? Вечные стражи должны уметь не только красиво смотреться в доспехах — и без доспехов, — но и работать руками. А вот с канониками и прочим клиром пришлось в своё время куда сложнее. Чем они заняты большую часть дня? Перекладыванием бумажек, составлением проповедей — в общем, просиживанием задниц…. А задницы, которые слишком старательно просиживаются, со временем перестают помещаться на стульях. Знаете, сколько ступеней ведут к Высокому собору? Не знаете? Я вам могу сказать: в самый раз для того, чтобы всякий храмовый служка, вынужденный подниматься по этой лестнице хотя бы раз в день, со временем обзаводится гуарьей выносливостью, точёными лодыжками и попкой как орех. Вот, помнится, архиканоник Андрано… Когда Нереварин, начавший восхождение ещё утром, наконец-то — время близилось к обеду — переступил порог Высокого собора, я впервые поверил, у него есть хоть какие-то шансы на победу. Задница, на которую он плюхнулся, за орех не сошла бы при всём желании, однако Ворин всегда отличался сентиментальностью... Осталось теперь убедить Нереварина героически пожертвовать своей попкой на благо Ресдайна, и дело – в шляпе.