Spring day

      Колыхающийся на ветру розовый тюль. Разбитое стекло на полу холодного дома. На душе у Чонгука пустота, он будто потерял нечто дорогое, важное, необходимое для нормального функционирования сердца. Мир померк, сузился до размеров разбитой фоторамки, мусором валяющейся на деревянном паркете.       Чонгуку не хорошо — его тошнит от запаха спелой вишни, от приторного розового на стенах.        Кончики пальцев колет, глаза щиплет. Сегодня Чонгук окончательно потерял своего хёна. ***       Теплый язык на щеке, приятная тяжесть на груди, пустота в сердце.       Тэхен встречает свое первое утро в Лос-Анджелесе под аккомпанемент собачьего визга и звона будильника. В нос больше не бьет навязчивый запах вишни, кровь не стынет в осколках разбитого органа — почти хорошо, почти идеально, почти без боли.        Слишком много почти.       Тэхен еще не привык к симфонии утренней Америки, не привык к светлой, выполненной в бежевых тонах комнате с белыми занавесками, не привык просыпаться без фантомной боли по всему телу, но он старается.       Новая жизнь — новые правила.       Без вороха прошлого, без пыли на полках былого. Ничего. Чистый лист, исписанный прозрачными латинскими буквами. Тэхен пока не способен разглядеть их на белоснежной спрессованной древесине, но когда-нибудь обязательно сможет.       Мокрым носом по оголенной шее, крохотными лапками по одеялу. Тэхен улыбается. Маленькая жизнь в крошечном теле. Светящиеся изнутри глаза, детское повизгивание и ребячески высунутый мокрый язык. Тэхен сам его выбрал.         — Тани-я, мне щекотно, прекрати, — Ким смеется, оттаскивая от своего лица настырного щенка, обидевшегося на своего хозяина, гладит его по холке, умещая в одной ладони.       Щенок повизгивает, ластится, не прекращая слюнявить сонного парня. Тэхен осторожно отодвигает его от себя, скидывая легкое одеяло на пол, разминая затекшие от долгого сна мышцы.       Ким долго не мог прийти в себя по приезде в Америку, он будто попал в другой мир, в котором каждый встречный человек улыбается искренне, без натяжки и вымученной гримасы напускной вежливости, забитой поколениями в сознании огромной массы людей. Здесь Тэхен ощутил запах свободы, вкус настоящей жизни, воскресшей над обломками ненужного теперь прошлого, но так и не почувствовал себя дома.        Какой бы яркой и красивой картинка не была, Тэхену никогда не стать её частью, он будет чужим среди своих, лишним пазлом на идеально сложенной мозаике. Эта мысль не давала покоя, мучила пребывающего в сомнениях парня, но не лишала надежды на светлое будущее, маячащее где-то между огромными небоскребами.       Прошло всего 72 часа с того момента, как Тэхен покинул Корею. Перелеты, ожидания, такси и бесконечная черная дорога.       Тэхен так и не закончил школу, не сдав последний экзамен. Тэхен так и не понял, как попал в Америку без визы, но он об этом и не думал, когда садился в самолет. Тэхен так и не определился с будущей профессией, потому что отец не собирался платить за его дальнейшее обучение. Тэхен так и не перестал любить. Но сейчас это совсем не важно. Намджун все уладил, Намджун все решил за него, перекроил его, смог оторвать от мира ушлого, застарившегося, забывшегося в океане предрассудков и мнимой морали. Тэхен искренне благодарен за это. Он уже забыл себя прошлого, слабого и беспомощного.       И только затянувшаяся рана на шее напоминает ему о том, кто он есть. До конца жизни будет напоминать, запечатлевшись на бархатистой коже рубцами боли и страданий. Тэхен больше не способен прощать. ***       Весна в Лос-Анджелесе Тэхену не нравится, он скучающим взглядом обводит кишащую людьми улицу и с сожалением выдыхает. Здесь воздух пахнет выхлопными газами, пиццей и хот-догами. Никаких цветов, никакой вишни и приторной сладости, лишь греющее солнце и пестрящая зелень.       А еще одиночество. Серое, гнетущее одиночество, съедающее скучающего парня, который за этот май выходил на улицу всего пару раз, чтобы погулять со скулящим Ёнтаном.       Конечно, Намджун и Сокджин как могли одаривали его заботой и вниманием, но из-за работы появлялись дома не часто, буквально ночуя в офисе или на съемочной площадке. Тэхен скучал, но не жаловался, прекрасно понимая, что со своими детскими проблемами он должен справится сам.       Еще одной проблемой был язык. Тэхен не понимал по-английски ни слова, сколько бы не брался за изучение языка, сколько бы не бился с витиеватой грамматикой и лексикой, все было попусту бесполезно. Это обезнадеживало и давило на парня едва ли не больше, чем одиночество.       Тэхен менялся, но слишком медленно, слишком тяжело отрывая от себя кусочки полусгнившей реальности. Забывая себя прошлого, он грозился потерять себя настоящего. Боялся навсегда остаться одиноким в мире, в котором больше не существует воспоминаний, совершенно запутался и потерялся, очутившись на перепутье.       Куда идти? Как быть? Можно ли построить будущее, навсегда забыв прошлое? Как начать новую жизнь, если ты не можешь бороться с депрессией и апатией, что поглощают с каждым днем все больше и больше? Как стать другим, если каждая клеточка твоего тела устарела, заржавела от кислорода ушлых улиц и скверов? Как научиться дышать без карамельных глаз Чон Чонгука?       Тэхен пока был не готов ответить. ***       Шаг. Два. В пустоту. Тэхену холодно. Страшно. Он вдруг почувствовал себя сорванным цветком, что не успел до конца раскрыться перед рассветом. Чуждым, увядающим, одиноким.       В ушах звон, отголоски детской колыбели, что по ночам пела мать засыпающему в объятьях Тэхена Чонгуку. На языке горечь, отдающая солью.       Говорят, мужчины не плачут.       Чушь, политая маразмом недоразвитого общества. Мужчины плачут, каждой слезой убивая свое гордое эго, плачут, яростно страдая от своей беспомощности и внутренней слабости, прикрытой тяжелым железным характером. Тэхен тоже плакал. Но не от боли, не от страданий, а от колющей пустоты в том месте, где когда-то хранились его воспоминания о детстве, о семье, о себе прошлом. Тэхен собственноручно сжег их, уничтожил, мечтая восполнить зудящую пустоту новыми моментами из жизни, но просчитался, оставив себя без опоры, без дома, без родных.       Без воспоминаний он — никто. Пустая оболочка, наполненная необходимыми для нормального функционирования организма органами.       Тэхен проиграл самому себе. ***       Теплая вода, кипятком бьющая по ледяному телу. Холодная ванна с полумертвым телом.       Тэхену хорошо. Шампунь пахнет сладкой вишней, вода соленой кровью.       Веки тяжелеют, усталость отпускает, а вода медленно пробирается в легкие. ***       Тэхен очнулся не сразу. Будто в миг вынырнул из холодного потока мыслей, мельтешащих на подсознании, очнулся от долгого тяжелого сна, который все не отпускал и не отпускал, пока вдруг не улетучился сам по себе. Запястья ныли, а горло першило кровью. Голова налилась чугуном и все никак не поднималась с мокрой от воды и пота подушки.       — С ним все будет хорошо, не переживайте, — незнакомый голос из вакуума, — следите за его состоянием и, если что, звоните сразу мне. В больницу не обращайтесь, иначе загребут мальчишку в психиатрию. Попытки суицида так просто не пропускают.       Притихший Намджун молча слушает своего личного доктора и долго, мучительно размышляет над тем, как он мог такое допустить. Он хотел спасти Тэхена. Точнее думал, что уже спас. Но в конце концов сам чуть и не погубил, дав ложную надежду на спасение. Ким присаживается на край кровати, не замечая, что его племянник проснулся, прячет в ладонях лицо, потому что не может смотреть на синеватое от воды лицо мальчишки, содрогаясь в беззвучных рыданиях.       Джин тихо расплачивается с доктором и идет на кухню, чтобы заварить успокаивающий мятный чай. Сутулая спина, морщинка между бровями — непозволительные вещи для всегда идеального Ким Сокджина, но точно не в этот раз. Сегодня он обычный мужчина, далекий от мира моды, блеска и шика, спустившийся с пьедестала ради маленького глупого мальчишки, что запутался в своих чувствах и чуть было не попрощался со своей еще совсем не прожитой жизнью. Джин тяжело выдыхает, слегка убирая челку со лба, тупо смотрит на чайник перед собой и думает о том, насколько же сильно и безнадежно был влюблен Тэхен, что всего пару часов назад в ледяной, окрашенной в багр ванне он умирал с одним именем на синих холодных губах.       Потеряй Намджуна, Сокджин поступил бы так же. ***       Тэхен видит напряженную спину своего хёна. Тот явно чем-то расстроен, подавлен. Ким тянет к нему свою руку, но она не слушается, перебинтованная белой тканью, падает на шелковую простыню, как неживая. Тэ хочет позвать хёна, крикнуть, что все хорошо, но язык не слушается, а голос застревает где-то в воспаленных от мыльной воды легких. Все кажется нереальным, ненастоящим, будто заснул и не можешь проснуться. Тэхену кажется, что стоит его разбудить, как он проснется в своей розовой комнате, усыпанной через открытое окно лепестками весенней вишни, ощутит тепло под боком, откроет глаза и увидит сонного маленького Чонгука.       Глаза режет болью, и из груди вырывается сдавленный хрип. Намджун резко разворачивается, красными воспаленными глазами осматривая очнувшегося племянника.       — Тэхен?       Младший Ким дергается от своего имени, как от пощечины, морща от громкого звука лицо. Голова ватная, и все внешние звуки кажутся слишком резкими, неприятными для не до конца очнувшегося сознания.       В комнату заходит Джин, неся в руках две кружки теплого мятного чая. Свет он не включает, и спальня так и остается в легком полумраке. Воцаряется тишина, которую никто не хочет нарушать неприятным разговором о совершенно неважных и глупых сейчас вещах. Тэхен шумно хлюпает носом, и на светлом одеяле появляются свежие мокрые капли. Нам и Джин смотрят напряженно, но ничего не говорят, позволяя парню выплакаться и успокоится самому.       — Не., — Тэхен запинается, прочищая горло, — не оставляйте меня, пожалуйста, больше одного. Большие, мокрые от слёз глаза смотрят пристально и требовательно, жалобно и тоскливо одновременно. Намджун подчиняется этому взгляду, ложится рядом с дрожащим племянником, который кажется слишком маленьким на огромной двуспальной кровати, жмется ближе, обнимая всеми конечностями, Сокджин следует его примеру.       — Не оставим больше, — хрипло шепчет в темноту Намджун, — слышишь, Тэхен? Больше никогда на свете.       Тэхену наконец тепло. ***       — Намджун, нам нужно серьезно поговорить, — за завтраком, пока спит Тэхен, которого решили не тревожить до обеда, говорит Джин.       Младший Ким откладывает ложку, пережевывая остатки тостов, с интересом смотрит на своего мужа. Тот задумчиво прикусывает нижнюю губу, пытаясь правильно сформулировать мысль, и наконец говорит:       — Я хочу взять Тэхена в стажеры, — Нам давится кусочком поджаренного тоста.       — Исключено, — сразу отрезает Джун, — он еще ребенок.       Сокджин поджимает губы и начинает остервенело пилить ножом остывшую яичницу. Намджун тихо вздыхает, приподнимая пальцами подбородок старшего и натыкаясь на взгляд темных обиженных глаз. Большой палец мягко проходит сначала по подбородку, а потом по нижней губе. Джин прикрывает глаза, нежно целуя пальцы любимого человека.       — Намджун, — на выдохе, медленно произносит Ким, — давай, я хотя бы буду брать его с собой на работу? — в последнее время Джин привык говорить только по-корейски, чтобы Тэхену было легче. — Так он всегда будет рядом со мной. С ним ничего не случится, обещаю. Ким смотрит на своего взволнованного мужа и сдается, поддаваясь взору блестящих больших глаз блондина, что сейчас, чуть приоткрыв губы от ожидания, схватил его руку, прижимая к своей груди. Джин всегда был излишне эмоционален, не по возрасту ребячлив и до боли в сердце нежен и ласков, Намджун никогда не умел ему отказывать.       — Хорошо, Джин-и, но только под твою ответственность.       Сокджин улыбается, ластится к руке мужа, потираясь щекой о большие мужские ладони Джуна, и, выпивая залпом остатки кофе, начинает убирать со стола.       Намджун наблюдает за ним со стороны, дивясь тому, как смог завоевать сердце самого очаровательного мужчины на свете, как смог добиться его доверия, а главное — любви.       Джун много сомневался, находясь в вечных разъездах по миру в поисках себя, много раз делал своему хёну больно, ранил его своим напускным безразличием и занятостью, которой прикрывался, лишь бы лишний раз не пересекаться с объектом своего воздыхания. И единожды уже чуть не потерял, сбежав в день свадьбы в другую страну.       Сокджин тогда думал, что это конец не только их отношений, но и его жизни — маленькая клиническая смерть, которая разорвала ему в клочья сердце и душу, заглушила на корню все чувства. Он умер в тот день, когда вместо счастливого Намджуна у алтаря увидел перепуганного агента, что отвечал за свадебную церемонию. Умер, осыпаясь осколками на облитой красными лепестками роз белой ковровой дорожке. Намджун ушел тогда, но вернулся почти сразу, в ногах умоляя простить его за трусость и малодушие. Только потеряв Сокджина, он понял, насколько зависим от его голоса, от его нежного взгляда и теплых объятий, насколько он любит одного единственного человека, с которым готов провести всю оставшуюся жизнь. И Сокджин простил.       — Люблю тебя.       — Я тебя тоже.       И кроме этих слов, не нужно больше ничего на свете. ***       Октябрь медленно входил в свои права, одаривая золотом раскинутые на километры лесные парки и маленькие скверы. Солнце всходило все ниже, прячась за пуховым одеялом серых облаков, но все еще согревая своими ласковыми лучами разноцветные улицы Лос-Анджелеса. Тэхен кутался в светлое драповое пальто, пряча в рукавах кончики замерзших пальцев. Было еще довольно тепло, но Тэ необоснованно постоянно мерз, внутренне содрогаясь даже от легкого ветерка. Кажется, зимой он будет жить безвылазно дома, укутавшись с головы до ног пуховыми одеялами и растопив в гостиной огромный рабочий камин. Кожаные ботинки противно хлюпали, недавний дождь, что обычно был редкостью в Калифорнии (ну, или просто Тэхен раньше не замечал плохой погоды), превратил улицы мегаполиса в подобие одного большого искусственного водоема. Ким весь изматерился пока добрался до нужной ему кофейни. Щеки обдало жаром, и парень позволил себе улыбнуться. Сегодня был неплохой день, если, конечно, не считать плохой погоды и испортившейся обуви, Тэ наконец покрасил отросшие волосы в притягательный персиковый блонд, уладил дела в колледже искусств, куда попал, благодаря связям Джуна и врожденному таланту Тэхена к рисованию и моделированию, встретился с парочкой друзей, а сейчас направлялся в студию к Сокджину.       Тэхен подошел к стойке и сделал заказ, выбрав карамельный макиато и холодный латте с любимым Сокджином кленовым сиропом. С соседних столиков поглядывали заинтересованные девушки, тихо перешептываясь между собой, украдкой показывая на стройную фигуру иностранца. Ким издает тихий смешок, улыбаясь расшумевшейся парочке. Да, теперь он часто ловил удивленные и восхищенные взгляды людей, что взглядом провожали его на лицах шумного города, он привык к внимаю и искренне наслаждался им, наконец-то, избавившись от старых комплексов по поводу собственной внешности и фигуры. Тэхен был идеален — так всегда говорил Сокджин, уговаривая его на очередную съемку, от которой Ким ненавязчиво отмазывался. Он не любил камеры и мертвый свет осветительных приборов, в особенности, ненавидел холодную отстранённость профессиональных моделей, которые видели в нем лишь очередного конкурента, а не человека.       — Ваш кофе с собой, — милая девушка с высоким хвостом белокурых волос передает заказ в переноске, дружелюбно, но ненавязчиво улыбаясь задумавшемуся парню.       — Спасибо, — Ким быстро все забирает и выходит из теплого помещения на промерзшую улицу.       Мокро, сыро, монохромно. Парень ежиться, ускоряя шаг, мечтая быстрее добраться до уютной большой студии своего хёна.       Тэхен любил тепло и солнце, которое одарило его темноватой матовой кожей, навсегда лишив болезненной блеклости и раздражающей белизны. В Корее парень прятался за слоями одежды, сутками сидел дома и не желал лишний раз выходить на улицу, боясь пересечься с отцом где-нибудь в городе. Сейчас все было иначе — Тэхен буквально жил улицами, впитывал в себя их ночной, с щепоткой таинственности запах, трепетно оглядывая укрытые тенью улочки, за которыми прятались представители псевдоискусства и старой андеграундной музыки. Тэхен любил этих пародистов, бездарных фанатов и копировальщиков, которые были намного честней и искренней многих представителей высшего искусства. Тэхен сам был таким — копией своего ушлого Я, видоизмененной, но переродившейся, а его жизнь — пародией на существование. Он немного запутался.       Тэхен изменился: стал сильнее, смелее, уверенней в себе. Но так и остался одинок и пессимистичен. Впрочем, со временем пройдет, наверное. На небе что-то сверкает, и Ким буквально на одном дыхании добегает до большого офисного здания, без вопросов охраны, шлепая мокрой грязной обувью по белоснежному полу, добирается до студии, осторожно приоткрывая свободной рукой дверь.       В студии шумно и слишком светло, Тэ даже не сразу замечает своего хёна, что разговаривал с каким-то невысоким обиженным на вид парнем, а заметив, широко улыбается, приветливо махая рукой.       Взгляд переходит на собеседника Сокджина, и Тэхен так и замирает на пороге, потерявшись в омуте бездонных черных глаз, обрамленных легкой дымкой косметики. ***         — Чимин-а, я не знаю в чем дело, но твои партнер опаздывает, — озадаченно, уткнувшись в телефон говорит Джин, — ничего не понимаю! Сроки горят, черт, — ругнувшись, шипит мужчина.       Красноволосый парень поджимает губы, слегка подкрашенные розоватым тинтом, дергает своими маленькими пальцами темную ткань рванных джинсов из новой коллекции Ким Намджуна и хмурит брови, поражаясь непрофессионализму очередной модели. Его раздражало это, выбешивало до чертиков. Особенно от осознания того, что ему бы такое точно не простили и выперли бы из кампании на все четыре стороны.        — Ненавижу, ненавижу, ненавижууу, — выходя из себя, зло начинает Пак, — почему эти твари вечно опаздывают!         — Чимин, сядь, успокойся, — останавливая от опрометчивых поступков парня, спокойно говорит Джин, — давай найдем тебе другого партнера?         — Где? Где, блять, мы возьмем красавицу-блондинку под два метра ростом на съемочной площадке, где одни упыри бегают туда-сюда?         — Насчет красавицы не уверен, а вот красавчика мы точно тебе найдем, — шкодливо подмигивает парню Ким, — Тэхен-а, подойди сюда!        Светловолосый парень замирает на пороге студии с холодным кофе в руке, улыбается широко своей особенной квадратной улыбкой, замечая Сокджина, машет ему свободной рукой.        Чимин сидит, пораженный нереальностью этого красивого человека. Сердце пропускает удар, когда они встречаются взглядами, и Пак понимает, что на этот раз конкретно попал.