Купеческая дочь

Прошло около недели. Тоня, дождавшись того, что ее родные успокоятся и перестанут так внимательно следить за ней, решила снова сходить на кружок. — Тонечка, — сказал Евстигней девушке, когда она пришла, — Я думал, вы больше не придете. Что случилось-то? Где пропадала? — Родители узнали, куда я хожу, усилили контроль, решила пока что залечь на дно, — ответила Тоня, решив не уточнять ничего про Савку, — А теперь, вроде, посвободнее дышать стало, вот к вам снова и пришла. — Да ладно, родители, это не так страшно, — сказал Евстигней, — К нам дней пять назад жандармы в штатском приходили. Илья их узнал и передал остальным, чтобы были осторожнее. Вроде бы, они не по делу приходили, а праздновали повышение в должности какого-то сотрудника и в самый неподходящий момент у них закуска кончилась, вот и пришли за пирожками, но кто знает, так ли это? А вдруг не так? Вдруг они что-то проверяли? Во всяком случае, облавы не было, все обошлось. Так что будьте осторожны, мало ли что. — Обязательно, — согласилась Тоня, — Давайте, что ли, помогу вам опять в чем-нибудь, что я, зря пришла? Две недели Тоня исправно ходила на кружок и старалась как можно больше помогать своим товарищам. Девушка печатала листовки, приносила деньги, которые давали ей родители на мелкие расходы и которые она старалась не тратить. — Держите, пятьдесят копеек вам принесла на типографию, — сказала Тоня, доставая из кармана мелочь, — Должно было быть тридцать, но гривенник нашла, лежащий на полу, а еще десять копеек по копеечной монетке натырила из общего кошелька. — У родителей бы не крала, заметят еще, расспрашивать обо всем начнут, — недоуменно сказал Евстигней. — Я, вообще-то, не воровала, а по монетке брала, это не воровство, так незаметно, — ответила Тоня, — Это гривенник сразу попросить будет заметно, ведь мне и без того деньги дают. — Ты смотри, не злоупотребляй, а то заподозрят родители что-нибудь не то, перестанут выдавать деньги и останемся мы вообще без средств к существованию, — сказал Евстигней, — Лучше стабильные тридцать копеек, чем рисковать быть разоблаченной. — Хватит болтать, давай лучше делом заниматься, — ответила Тоня. Безусловно, все эти походы на явку не могли пройти бесследно для Тони. Если родителям девушка говорила, что гуляет с подругами, то с успеваемостью Тоня ничего не могла поделать. Если устные уроки девушка успевала кое-как учить на перемене, то письменные задания в большинстве своем оставались невыполненными. — Алексеева! — сказала Софья Ефимовна в конце недели, — Это что за успеваемость? Три нуля, две единицы. Троек выше крыши! Вы чем, в принципе, занимаетесь? Почему уроки не выполняете? Не зная, что можно соврать наиболее правдоподобно, Тоня молчала. — Остаетесь сегодня после уроков и, пока не выполните все задания, которые были заданы на эту неделю, и не покажете их мне, домой не уйдете. — Хорошо, — ответила девушка. Сидя в классе и злясь на себя, что она осталась после уроков из-за такой глупости, Тоня выполняла задания. Краем уха девушка услышала разговор в коридоре. Прислушавшись, Тоня поняла, что разговаривают их классная дама и инспектриса. — Алексеева на сколько после уроков оставлена? — спросила Дарья Кирилловна. — Пока не выполнит все задания, — ответила классная дама. — Если не сделает выводы, на следующей неделе оставляйте за каждую неудовлетворительную оценку, — сказала Дарья Кирилловна. «Надо с этим что-то делать, мне нельзя каждый день после уроков оставаться», — подумала Тоня. Просидев практически до вечера с заданиями, девушка наконец-то пошла домой. — За что сегодня тебя наказали? — спросила дочь Анна Паисьевна. — За оценки, — ответила Тоня. — Показывай дневник, — сказала женщина. Увидев, какие оценки получила дочь, Анна Паисьевна сказала, — Совсем ты, Тоня, совесть потеряла. Разве можно так учиться? Будешь мне теперь каждый вечер показывать свои письменные работы, гулять, Тоня, меньше надо, учебой заниматься. Ты же так раньше не вела себя. — Не вела, — буркнула Тоня и подумала, — «Раньше у меня было много свободного времени, вот и хватало на учебу». С нескрываемым волнением ожидая домой прихода отца, Тоня сидела у себя в комнате. Подождав, пока отец переоденется и отдохнет, девушка дала ему дневник на подпись. — На выходных будешь сидеть дома и выполнять те задания, которые не сделала на неделе, — сказал Степан Аристархович, подписывая дневник дочери. — Папа, меня для этого в гимназии сегодня оставляли, — ответила Тоня. — Значит, просто будешь сидеть дома, учить уроки на следующую неделю, — твердо сказал отец, — Хватит гулять, пора уже и за ум браться. Сидя в своей комнате и делая все задания, которые ей нужно будет выполнить на следующую неделю, Тоня услышала разговор родителей через стену. — Влюбилась в кого-нибудь, вот на свиданки и бегает, не учится, — сказал Степан Аристархович, — Хватит уже по свиданкам ходить, раз не может совмещать любовь и учебу, пусть занимается только учебой. «Ладно, пусть думает, что я влюбилась», — решила Тоня и задумалась об Евстигнее. С одной стороны, девушка смотрела на Евстигнея с каким-то легким обожанием. В мечтах Евстигней брал ее за руку и вел к алтарю. Однако в реальности Тоня часто слышала от Евстигнея то, что нельзя распылять свое внимание на семью, нельзя отвлекаться, нужно думать только о деле. Какое именно дело имел в виду Евстигней, Тоня не уточняла, однако, перестала надевать бусы перед походом на явку и уже не так активно пыталась привлечь к себе внимание молодого человека. С трудом дождавшись окончания выходных, Тоня с непередаваемым удовольствием помчалась в гимназию. — Какая-то ты, Тоня, слишком счастливая, — сказала подруге Лариса, — Обычно после выходных все более грустные. — Лариса, я была счастлива узнать то, что выходные наконец-то окончились, какой толк дома сидеть и скучать? — ответила Тоня. Радостное настроение девушки окончилось в тот момент, когда учитель математики объявил оценки за прошлую самостоятельную работу. — Алексеева — двойка, — услышала Тоня и вспомнила, как она весь урок пыталась вспомнить нужные формулы, а потом за пять последних минут каким-то чудом списала у Аллы один пример. «Иначе бы точно был ноль», — подумала девушка. По окончанию уроков Тоня уже мечтала, как пойдет домой, как вдруг услышала голос классной дамы: — Алексеева сегодня остается на час после уроков. — Софья Ефимовна, так это же двойка за ту неделю, это несправедливо! — возмутилась Тоня. — Сейчас за поведение оценку снижу, — ответила классная дама, — Вы сегодня остаетесь после уроков на полтора часа, в следующий раз не будете пререкаться. С нескрываемым раздражением усевшись за парту, Тоня подумала: «Ладно, буду сейчас делать уроки». Однако мысль о том, что товарищи остались без нее уже три дня подряд и ждут ее, заставила Тоню, дождавшись того, что классная дама уйдет, собрать свои вещи и побежать на явку. — Ну ты даешь, Тоня, — удивился Евстигней, — Отчислят же тебя, кто так поступает? — Вы мне дороже учебы, — ответила девушка, — А если отчислят — появится больше свободного времени, чтобы вам помогать. — Не боишься, что тогда тебя просто из дома перестанут выпускать? — спросил Евстигней. — Не боюсь, — ответила Тоня, — Тогда я вообще из дома сбегу. — Это ты зря так говоришь, — сказал Евстигней, — Так тебя родители кормят, поят, обеспечивают. А так придется самой себя обеспечивать, зачем себе лишние сложности создавать? — Не нуди, мне еще явно вечером дома что-нибудь выслушивать, — ответила Тоня, — Давай лучше буду вам помогать, что сегодня печатаем? — Что и вчера, что и неделю назад, — ответил Евстигней, — Пока что ничего нового. До позднего вечера Тоня просидела на явке, не желая идти домой. Наконец, когда уже стемнело, девушка попрощалась с товарищами. — Если я куда-то пропала, вы не волнуйтесь, меня просто родители в очередной раз никуда не выпускают, — сказала напоследок Тоня. Придя домой, девушка хотела наиболее незаметно пробраться в свою комнату, однако, Анна Паисьевна сразу заметила возвращение дочери. — Тоня, — сказала женщина, — Ты где была? — Гуляла, — ответила девушка. — А пока ты гуляла, папу вызывали в гимназию, — сказала Анна Паисьевна, — И очень нехорошо о тебе говорили. — Что поделать, — ответила Тоня, — Это жизнь. — Это безрассудство, а не жизнь, — вступил в разговор Степан Аристархович, — У тебя просто нет совести. — Да, может быть, и так, — сказала девушка. — Иди в свою комнату, — вздохнул Степан Аристархович, — До завтрашнего дня не смей выходить оттуда. — Папа, я и без того не обедала, ты что? — удивилась Тоня, не уточняя, что ее кормили на явке. — Степанида что-нибудь в комнату потом принесет, — ответил Степан Аристархович. Злясь на весь мир, что ее никто не понимает, Тоня пришла в свою комнату. Вскоре к ней пришла Степанида и принесла ужин. — Что же вы, Тонечка, учиться не хотите… — вздохнула пожилая женщина, — Выучилась бы я в свое время — явно бы не подносы сейчас носила… Да и работать уже в силу возраста, как все люди, не могу, хорошо, что хоть сюда меня ваш отец взял на нечастую помощь. — Я хочу, Степанида, чтобы все хорошо жили, и вы в том числе, — ответила Тоня, — Чтобы в таком возрасте вы не подносы носили, а дома сидели и пенсию получали. — К чему эти несбыточные мечты… — вздохнула женщина и вышла в коридор. Шаги Степаниды становились все тише. Тоня, не спеша, ела суп, и уже не слышала, как их помощница по хозяйству пришла к Анне Паисьевне. — Анна Паисьевна, — сказала Степанида, — Жалко Тонечку, не с теми людьми она общается, меня агитировать начала. Вы бы уберегли ее как-нибудь от этой заразы… — Прямо агитировала? — изумилась Анна Паисьевна. — Да, агитировала, — ответила Степанида. — Спасибо за известия, обязательно разберусь, — сказала Анна Паисьевна и, когда Степанида вышла из комнаты, сказала супругу, — И что делать с ней прикажешь? — Пока сама не осознает, все будет бесполезно, — ответил Степан Аристархович, — Из города ее не увезти — некуда, да и учебный год идет. Каждый шаг контролировать невозможно. Остается только надеяться на Тонино благоразумие. Боялись, что Миша в университете не с тем познакомится, а беда пришла, откуда не ждали. Вот кто думал, что Тоня в гимназии или где она там узнала, все это так близко к сердцу примет. На следующее утро Тоня услышала за завтраком фразу отца: — Отчислят из гимназии — из дома никуда не выпущу больше. Заберут в полицию — помогать не буду. Живи как хочешь, другого сказать не могу. Немного огорчившись от подобных новостей, Тоня пришла в гимназию. На первом же уроке в класс вошла Дарья Кирилловна. — Алексеева здесь? — спросила женщина. — Да, здесь, — встала Тоня. — Если сегодня сразу же после уроков не зайдете в мой кабинет — можете считать себя отчисленной, — ответила инспектриса. С огорчением сев на свое место, Тоня шепнула Ларисе: — Злая сегодня Дарья. — А ты что-то натворила вчера? — спросила Лариса. — Меня оставили после уроков, а я сбежала, — ответила Тоня. — Тогда чего удивляешься? — спросила Лариса, — С чего ей быть доброй? Когда окончились уроки, Тоня, вздохнув, пошла в кабинет инспектрисы. — И почему же вы вчера сбежали? — спросила Дарья Кирилловна девушку. Догадываясь, что ее об этом спросят, Тоня так и не смогла придумать ответ на этот вопрос. — По какой причине вы вчера самовольно покинули гимназию? — спросила инспектриса. Не дождавшись ответа, женщина добавила, — Вы, в конце концов, отвечать на вопрос будете? — Хотела погулять, — ответила Тоня, понимая, что эта причина даже близко не является уважительной. — А я, может, хочу вас отчислить, — сказала Дарья Кирилловна, — Но до сих пор не отчисляю. «Потому что папа в попечительском совете состоит, как Алла говорила, не хотят ссориться», — подумала Тоня. — Стойте, прямо здесь, у меня на глазах, — сказала инспектриса, — Вот в этом углу. — Мадам, так сейчас же запрещено на горох ставить, — удивилась Тоня. — Отчислить точно разрешено, не сомневайтесь, — сказала инспектриса, — Договоритесь до того, что с завтрашнего дня перестанете быть ученицей гимназии. «Да, лучше помолчать», — подумала Тоня. Через три часа Тоня возвращалась из гимназии домой. Увидев Ларису с Аллой, гуляющих по улице, Тоня не слишком радостно помахала им рукой. — Что, только сейчас домой отпустили? — спросила Лариса подругу. — Да, только сейчас, — ответила Тоня. — Если тебя из дома выпустят, выходи к нам, — предложила Алла. — А я спрашивать не буду, — сказала Тоня и подошла к девочкам. Прогуливаясь с подругами и вспоминая, как им всегда было хорошо вместе, Тоня решила: «Завтра в гимназию не пойду, якобы по болезни, а сама пойду на явку». Вдоволь нагулявшись с подругами, Тоня, придя домой, с порога объявила: — Сначала меня оставили в гимназии, потом гуляла с девочками. — Понятно, — ответила Анна Паисьевна. Этим же вечером Степан Аристархович объявил дочери: — Тоня, если честно, я просто в шоке от твоего поведения. Мне уже доложили обо всем, что творится в гимназии, и единственное, что я могу сказать, так это то, что ты совсем совесть потеряла и мне просто жаль учителей, классную даму и инспектрису. Поэтому если тебя отчислят, я просить за тебя не буду. — Я буду вести себя прилично, меня не отчислят, — ответила Тоня и, слегка устыдившись, решила изменить свое поведение.