Купеческая дочь

Крещенские морозы наконец-то спали и Тоня, обрадованная этим известием, снова могла позволить себе ходить не только в гимназию, но и на кружок, и гулять по улицам. После уроков девушка возвращалась домой, наскоро обедала, доделывала те задания, которые не успела выполнить на перемене, и шла к Евстигнею. — Мама, я к жениху, — говорила Тоня и шла на явку. На явке Тоня занималась, в основном, вязанием салфеток, которые Виктор успешно отдавал кому-то для продажи, либо печатала листовки. Кому-то относить их девушка опасалась, вспоминая, как однажды по ошибке уже принесла их домой инспектрисе. Радуясь тому, что кружок снова заработал в полную силу, Тоня спросила Евстигнея: — Интересно, есть ли толк от наших листовок? — Есть, наверное, — ответил Евстигней, — Пусть люди, хотя бы, просвещаются. Но больше всего Тоню радовало то, что она видит своего любимого человека достаточное количество времени в день. Еще больше девушка была довольна оттого, что теперь им с Евстигнеем не приходилось гулять по улицам либо ходить в кофейню, рискуя попасться инспектрисе, а они могли проводить часы напролет в обществе друг друга. — Тонь… — сказал Евстигней невесте после длительных объятий и поцелуев, — Пошли, может, в кроватку? Сейчас не поздний вечер, не уснешь. Да и забеременнеть второй раз нельзя, если ты уже в положении. — А вдруг я тогда была не беременна, а сейчас все и произойдет? — не совсем уверенно спросила Тоня. — Это ты будешь кому-нибудь другому рассказывать, а я помню, как вчера вечером ты ела огурцы с сахаром и говорила, что можно было бы и сладких пирожков с огурцами напечь, — ответил Евстигней. — Эх, будь, что будет, — махнула рукой Тоня, — Пошли. Собираясь вечером домой, девушка долгое время разглядывала себе перед зеркалом и проверяла, в порядке ли ее платье. — Красавица, иначе не скажешь, — пошутил Евстигней, — Хватит уже любоваться на себя. — А потом я приду домой, папа увидит, что платье мятое и грязное, и еще раз выдерет меня, — ответила Тоня, — В мои планы это совершенно не входит. — Да все с тобой в порядке, — сказал Евстигней, — Выглядишь, будто с картины сошла. — Я не потолстела? — спросила Тоня, — И без того стараюсь есть поменьше, чтобы незаметно со стороны было. — Старайся — не старайся, а к маю все равно видно будет, — ответил Евстигней, — Живота, может, еще видно не будет, а потолстеешь обязательно. — Вроде, пока что ничего не видно, — сказала Тоня, — Можно было бы корсет купить, но у меня столько денег нет, да и, наверное, нельзя его носить сейчас. — Успокойся ты уже, Тоня, — сказал Евстигней, — Признавайся родителям, что беременна и не думай больше на эту тему. — Выходи в ближайший месяц замуж и бросай учебу, — добавила девушка, — Нет, этот вариант меня не устраивает. — Замуж, что ли, не хочешь? — спросил Евстигней. — Почему же, хочу, — ответила Тоня, — Но летом, когда окончу гимназию. Вернувшись домой, девушка увидела, что к ним пришел в гости друг отца. Пройдя в свою комнату, Тоня сидела, читая книгу. Сквозь стену услышав то, что разговор сейчас идет о ней, девушка не могла не прислушаться. — А кто у Тони жених? — спросил гость. — Торговец из пирожковой, — ответил Степан Аристархович. — За Аничковым мостом которая? — удивленно спросил мужчина, — И ты ее туда так спокойно отпускаешь? — Нет, я, конечно, понимаю, что все это — веяния времени, что с женихом вот так оставаться без присутствия родителей, наверное, не очень правильно, но отпускаю, — ответил Степан Аристархович. — Да я не про это! — довольно громко сказал гость, — Твоя Тоня — девушка грамотная, воспитанная, лишнего себе позволять не будет. Эта пирожковая — не самое благонадежное место. Их даже жандармерия одно время наблюдала. Не нашли, конечно, ничего противозаконного, но просто так они явно приглядывать за пирожковой не стали бы. «И Евстигней мне говорил, что одно время жандармы у них на хвосте висели, каким-то чудом отпали», — подумала Тоня. Настроение у девушки испортилось окончательно и даже то, что вскоре разговор переключился на другую тему, мало обрадовало Тоню. Когда гость ушел, Степан Аристархович обратился к дочери: — Тоня, на всякий случай тебя еще раз спрашиваю — ты не беременна? — Нет, — ответила Тоня. — Тогда иди прямо сейчас к Евстигнею и говори, что больше ты не являешься его невестой, — сказал мужчина, — Можешь сослаться на то, что я тебе запрещаю с ним общаться и не дам никогда благословления на этот брак. — А если бы я была в положении? — на всякий случай спросила Тоня. — Тогда было бы все то же самое, только увезли бы тебя куда-нибудь, например, на море, якобы лечить чахотку, там бы родила ребенка, а потом чисто случайно нам бы на порог якобы подкинули корзинку, — сказал Степан Аристархович, — А к чему ты это спрашиваешь? — Сильно любопытно стало, — ответила Тоня. Не споря с отцом, девушка вышла из дома и пошла в пирожковую. — Тонечка, ты что хотела? — спросил девушку удивленный Евстигней. Пересказав все то, что она услышала дома, Тоня сказала: — Так что, как видишь, и осторожнее нам надо быть, и со свадьбой что-нибудь потом придумать, убедить папу в том, что мне нужно за тебя замуж выходить. — Не переживай раньше времени, все будет хорошо, — ответил Евстигней. Придя домой, Тоня сказала отцу: — Папа, как ты и говорил, сходила я к Евстигнею. Но сказать ему это не смогла. Сердцу не прикажешь, как говорится. — Тоня, если тебя заберет жандармерия — я выручать не буду, — ответил Степан Аристархович, — Хватит с меня уже всех этих проблем. «А я не попадусь», — подумала Тоня, — «Все будет хорошо».