Можно?

Пак Чимин — молодой бизнесмен. Родился он в полной, но не совсем богатой семье, а когда подрос, решил, что сделает все для своих родителей и младшего брата. Чимин шёл к своей цели слишком уверенно, переступал глубокие преграды как лужи и сметал на своём пути все, чтобы к двадцати пяти годам суметь обеспечить всю семью и себя включительно. Так и вышло: теперь парень рассекает на BMW последней модели, ему приносят горячий кофе симпатичные секретарши, а у родителей большой дом, у брата — самый крутой компьютер и смартфон. И учится он теперь в элитной школе. У Чимина четыре небольших ресторана в разных концах Сеула и в его центре; чтобы выделиться среди конкурентов, он решил разнообразить свой родной город ресторанами с всеразличной кухней. И почему-то большой спрос имела именно русская и восточная. Пак хорошо постарался, нанял замечательный коллектив в каждый ресторан, хорошо относился к каждому из персонала, но был закрыт в себе и одинок. Неудивительно, ведь всю жизнь он шёл к успеху и об отношениях совсем не думал. Каждый вечер, примерно с пяти часов, он объезжал все четыре заведения и задерживался в каждом на полчаса, чтобы решить какие-то вопросы по мелочи и пообщаться с персоналом. Этот вечер не был особенным: Чимин плюхнулся на водительское сиденье своей «ласточки» и повернул ключ в зажигании. Машина приветливо зажгла фары и осветила засыпанный листьями асфальт приятным желтым светом. Прохладно, но Пак позволяет себе ходить без куртки, которая без надобности лежит на заднем сидении. Машина — словно самолёт, беззвучно летает и в ней тепло, зачем верхняя одежда? Чимин тронулся с места, направляясь по заданному навигатором маршруту. Ездил парень всегда аккуратно, объезжал лужи и ямы, которых практически не было, но для Пака это было очень важно! Его «ласточка» и была любимой, с которой он даже часто разговаривал. Маразм, но выбирать не приходится. А дамы, что ложились в постель к Чимину лишь из-за его состоятельности, бесили Пака до скрежета зубов. Каждый раз он рассчитывал, что новая девушка будет серьёзнее предыдущей, но та, снова задыхаясь, лепетала что-то про подарки и красивую тачку. Мин Юнги — парень семнадцати лет, отличник и первый в школе по половине предметов. Мин всегда старательно учился и заработать высший балл у него получалось слишком легко. Также парень играл на фортепиано и скрипке. Утром школа, вечером музыкальная, а по выходным ещё баскетбол. Можно сказать, что у Мина идеальное детство, если бы не одно «но» в лице пьющего отца. У Юнги не было мамы — она умерла при родах, зато был отец-алкоголик. После музыкальной школы Юнги шёл работать, чтобы прокормить себя и папу. Тот не работал, а все деньги, что находил, пропивал. Вообще-то он был очень добрым и любящим, только когда выпивал — менялся. Становился агрессивным и мог избить не на шутку. Или так думал только сам Юнги? Вечер пятницы оставался привычным, как и ряд предыдущих. Юнги вернулся домой и нашёл отца пьяного в стельку. Переложив бессознательное тело на кровать, парень сел за уроки, а позже лёг спать. Проснулся Мин от пьяного смеха — отец снова бушует... Юн открывает глаза и чувствует крепкую хватку на руках. — Юнни, будь хорошим мальчиком, купи папе выпить. — Прости, пап, но я потратил всю зарплату на еду... — Маленький паршивец! — Юнги чувствует, как в живот прилетают удары и пытается отстраниться, так легче пережить. «2800•1468 = 4 110 400, 11 в квадрате 121, произведение, что я учу, начинается с Ми» Юнги пытается забить голову, чтобы не чувствовать боль. Мужчина бьет ещё пару раз и выталкивает парня из квартиры. — Без соджу не приходи! «Может, к черту это все?» Парень не плачет, слез он никогда себе не позволял. Он бежит к мосту, где все и закончится. Всего один шаг, воздух, рассекающий лицо, глухой удар — и ты свободен. Пак набрал скорости, надавливая на педаль газа, пока не заметил в двух метрах от капота худощавого паренька, что перебегал дорогу в неположенном месте. Затормозить Чимин-то успел, но слишком поздно: послышался глухой удар и падение тела на сухой асфальт. — Блять! Чимин выполз из машины, скрещивая пальцы и надеясь, что с идиотом, попавшим под колёса, все окей и он легко отделался. Скорость ведь была не высокая — и насмерть он точно паренька не сбил. Ну да, светловолосый сидел под колёсами и кривился от боли. Кажется, он сломал ногу. — Идиота кусок, для кого придумали пешеходный переход? А? Вместо извинений Чимин начал с обвинений, кстати, очень даже оправданных. Но, все же, Пак моральным уродом не был, и помог парню подняться. Симпатичный мальчик с раскосыми глазами испуганно смотрел на темноволосого бизнесмена и стонал от боли. — Тише, давай я тебя отвезу в больницу, — произнёс Чимин, поднимая худощавого парня на руки. Он умудрился открыть заднюю дверь и осторожно опустить покалеченного на мягкие сидения. Вернувшись за руль, Чимин завёл машину и нахмурился, выруливая в обратную сторону. — Сири, позвони Сиане, — отчётливо произнёс Чимин, а Сири, подключённая к колонкам машины, тут же отозвалась: — Звоню Сиане. Чимин сказал управляющей, что задержится, потому что попал в ДТП и сбросил вызов, ничего не объясняя. Злость колотила его изнутри, потому что из-за этого паренька теперь придётся таскаться сейчас по больницам. Кстати, о нем. Очухивается он только в машине, после вопроса незнакомца: — Ты как? С ногой что? Очень больно? — А... Нет, ничего страшного. Простите, я сам виноват. Больница тут не далеко, я сам пойду, хорошо? — Куда ты пойдёшь, малой? У тебя сломана нога по всей видимости. — Чимин хмыкает и на всякий случай блокирует двери машины. Дети сейчас такие, что глупостей натворить могут любых, как и выскочить со сломанной ногой на проезжую часть. Что, потом по частям его собирать?? Пак на ходу открывает бардачок, ловко рулит по почему-то опустошённой трассе и находит в ящичке конфеты. Мать всегда снабжала своего взрослого ребёнка сладостями, поэтому куда не глянь — везде были сладости. Чимин бы даже не удивился, если бы под его ягодицами находились конфеты. Протянув плитку шоколада в красивой обертке, бизнесмен представился, поглядывая в зеркало и наблюдая за мальчиком. — Меня Чимин зовут. Ты это... Извини, что накричал. Я очень быстро завожусь. — Я Юнги... Спасибо, — Юн взял шоколадку, но не посмел открыть, потому положил на сиденье. Ему не разрешали что-то брать у чужих. Покусывая нижнюю губу, Чимин зачесал пальцами чёлку назад и притормозил у травмпункта, заглушив машину и обернувшись к незнакомому мальчику. — Куда ты так бежал-то, скажи? На свидание, что ли? — Нет, не на свидание, просто машину не заметил, — ну не будешь же рассказывать первому встречному, что хотел себя убить? — Юнги, малыш, ты понимаешь, что если бы я несся на высокой скорости, тебя бы просто размазало по асфальту? Существуют пешеходные переходы, а ещё нужно смотреть по сторонам. — Чимин заглянул парнише в глаза, склонив голову. Простые истины разжевывать ему уже приходилось для брата, которому, к слову, недавно исполнилось восемнадцать. Брат очень уважал старшего, поэтому слушался его даже больше, чем мать или отца. А Чимину было приятно быть примером. Пак вышел из машины и открыл дверь, осторожно подтягивая к себе мальчишку и подхватывая того на руки и умудряясь каким-то чудом закрыть дверь и поставить машину на сигналку. — Простите, может, я сам? — парень очень смущался от «малыш», а тут ещё и на руках носят. — Вам, правда, не надо так волноваться, все хорошо. — Со сломанной ногой ты далеко не уйдёшь, а про «бегать» можешь вообще забыть месяца на два, — заметил Чимин, заходя в просторный холл частного травмпункта. Чимин быстро договорился на ресепшене, все-таки связи у него были, и он, с мальчишкой на руках, зашёл в кабинет к врачу. Усадив Юнги на кушетку, Пак застыл у окна, объясняя врачу что же случилось. — Наложите ему гипс, костыли там, что ещё нужно, я все оплачу. Или все не так серьёзно? Скажите мне, что с его ногой? Добрый врач занялся осмотром пациента и сразу же огласил диагноз: — У него, действительно, сломана нога, но Вы, Чимин, не волнуйтесь. Сейчас мы все сделаем. Кто он Вам? — Я его вообще не знаю, — возмутился молодой бизнесмен, отвечая на звонок и отвлекаясь от того, что происходит в кабинете, — Что? Да вы что, издеваетесь надо мной сегодня? Меня это не волнует. Сегодня я уже не появлюсь на работе, у меня чэпэ. Чимин снисходительно взглянул на Юнги и вздохнул, сбрасывая вызов и усаживаясь ягодицами на подоконник. «Блять, ну что за день сегодня». Юнги сидел тихо, до тех пор пока доктор не начал поднимать футболку. — Не надо, пожалуйста. — Я должен провести полный осмотр. — Там ничего не болит... Доктор поднял одну бровь и все же оголил живот юноши, что был покрыт множеством гематом, как новых, так и старых. — Значит, не болит... — врач усмехнулся, а Мин отвёл взгляд и прикусил губу. «Черт, что теперь делать? Мало того что я не смогу работать, так ещё и это....» — Кто это сделал, Юнги? — Никто, я упал. — Упал на живот? — допрашивал врач, недоверчиво поглядывая то на Чимина, то на мальца. — Да. — Раз пятнадцать упал? — Да. Мин смотрел в стену, пытаясь не выдать отца, а Чимин заинтересовался странным диалогом врача и подростка и, чтобы утолить своё любопытство, сложив руки на груди, обошёл врача со спины. Увиденное его ввело в ступор и немой шок, а из уст слетело ошарашенное: — Пиздец. Чимин присел на корточки перед кушеткой, опираясь на ее поверхность ладонями и кидая врачу: — Покиньте нас на секунду. Тот, конечно, ретировался, молча удаляясь за гипсом и какими-то бумагами, а Пак насел на ребёнка: — Юнги, кто тебя так? Молодой бизнесмен ненавидел, когда детей и слабых людей обижали и отыгрывались на них, поэтому сейчас он злился ещё больше, стараясь держать себя в руках. — Никто. Я упал. Все хорошо. — стоял на своём мальчик. Он сжался на кушетке в комочек и испуганно смотрел на нового знакомого. — Не ври мне, скажи правду. Так упасть нереально. Кто тебя обижает? Чимин настойчиво требовал от мальчика правды. Сколько ему лет? Шестнадцать? Семнадцать? Кто его избил до такой степени? А Пак ещё и ногу сломал бедному мальчишке. — Вы зря меня сюда привезли. Тут очень дорого. В обычной больнице чек был бы намного меньше. Но все равно спасибо. Оставьте свои реквизиты, когда я поправлюсь, верну все до последней воны. Мин говорил все глядя в пол и не моргая. Боль от ноги и живота отдавалась во все тело. Парень держался изо всех сил, чтобы не заплакать от того, как тело ныло и просило обезболивающего. — Ничего мне возвращать не надо. Давай так: ты говоришь мне правду, а я тебе прощаю все до копейки, — заверяет молодой бизнесмен. Но на самом деле, в любом бы случае он бы не принял из рук подростка деньги. Все же, Чимин сбил Юнги капотом своей «ласточки» и чувствовал вину перед ним. — В таком случае я лучше верну долг. Парень слабо улыбнулся, ковыряя ногтем край кофты. Он ужасно смущался мужчины, что, наверное, являлся очень добрым человеком и хотел помочь. Юнги в жизни видел много добрых людей. Только вот они подобно лепесткам сакур в последние дни цветения — быстро увядают и улетают вместе со своей добротой. — Я ценю Вашу заботу, но это ни к чему, все хорошо. «Ну и как из этого вредного пацана выудить правду?» Наверное, ребёнка нужно отвезти домой после того, как ему загипсуют ногу. Черт, ну откуда вот он взялся на чиминовскую голову? Ехал себе спокойно на своей «ласточке», летел на любимую работу, чтобы отдавать приказы и ловить на себя смущённые взгляды девиц. А в итоге что? Мин вздохнул и глянул на ногу. — Как долго мне нельзя будет ходить? — Ты сможешь передвигаться на костылях, а вообще тебе нужен покой и постельный режим. Поэтому я ещё раз спрашиваю, где твои родители? Зашедший врач абсолютно не мешал вести диалог с Юнги, он молча напихал парнишу обезболивающим и начал накладывать гипс на больную ногу. — Юнни, где твои родители? — Папа дома, но он... — мальчишка замялся, пытаясь что-нибудь придумать. —Он очень устал и уже спит. Доктор, я могу посещать школу и занятия? А работу? Я там немного хожу, только стою. Я же могу стоять на здоровой ноге? — Мин тараторил очень быстро, но тихо, почти беззвучно. Все это время он смотрел в одну точку на полу. Доктор поднял на подростка снисходительный взгляд, вскидывая брови на лоб: — Мальчик, о работе и школе можешь забыть. Никаких «стоять», только лежать и ничего кроме. Чимин не находил себе места и маячил перед глазами школьника от окна до дверей. «Что-то какой-то он странный. Нужно будет расспросить его про отца». — Ну, вроде бы, все. Костылей, к сожалению, у нас нет, проведите ребёнка под руку или лучше донесите. А расплатитесь за услуги на ресепшене. — и завершил врач, пихая в руки бизнесмена маленькую бумажку с лекарствами. Пак громко выдохнул и направился к ребёнку, подхватывая того на руки. Теперь он значительно потяжелел из-за гипса на ноге, но, в принципе, нести Юнги было легко. На ресепшене Чимин расплатился, бросив крупную купюру на стол и даже не ожидая сдачи. — Господин Пак! — выдохнула секретарша, но тот лишь бросил: — Оставь себе сдачу. Усадив паренька на заднее сиденье вновь и подложив под его ягодицы свою куртку (пригодилась!), Чимин с серьёзным видом сел на водительское сидение и тронулся. Минут десять он молчал, потом нарушая гробовую тишину: — Юнги, давай честно. Ты же видишь, что зла я тебе не желаю. Кто тебя обижает? Юнги молчал, проявление заботы его пугало и настораживало. В машине парень сидел тихо, даже не подумав, куда его вообще везут. Как-то все равно, когда жить-то и не очень хочется. — Я... Я в порядке, правда. Я понимаю, что Вы не хотите плохого. Просто... Все хорошо, правда. Мин уставился в окно, за которым пошёл дождь. Мальчик не любил дождь. Они с отцом жили на последнем этаже, крыша текла, и приходилось повсюду ставить кастрюли, чтобы вода не мочила пол. — Вам, наверное, надо на работу или домой? Посадите меня на автобус, а дальше я сам как-нибудь... — Да что же ты такой вредный, а? — недовольно произносит Чимин, притормаживая и поворачиваясь лицом к школьнику. Что-то тут совсем не то. Либо его избивает отец, либо сверстники в школе. Одно из двух. Работать в семнадцать лет, конечно, здорово, но что-то не похож этот ребёнок на счастливого и довольного жизнью парня. А, может, и под колёса он бросился специально? — Тебя избивает отец? Пак привык быстро находить общий язык со всеми, но Юнги почему-то пятился назад, отказываясь говорить правду и чем-то делиться. Чимин сопровождает напуганного ребёнка суровым тяжёлым взглядом. Ну точно, попал прямо в яблочко, потому что Юнги дёргается и отводит взгляд вниз. — Мой отец очень хороший. Врать сложно, а это и не ответ, и не прямая ложь. Чимин чувствует, что ребёнок откровенно нагло врет, но очень умело увиливает от ответа. Наверное, делает он это не в первый раз. — Вы меня простите, но Вам-то какое дело? Я доставил Вам много неудобств, мне жаль, но ведь я теперь не обязан рассказывать о всей своей жизни? Парень прикусил губу и отвернулся к окну. Капли забрызгали все стекло и улицу было не рассмотреть. — Господин Чимин, спасибо Вам. Но я не думаю, что Вам будет лучше, если я расскажу откуда эти синяки. Это просто пятна на коже, разорванные капилляры, они рассосутся и уйдут в прошлое, и уже ничто о них не напомнит, так что зачем сейчас так волноваться о том, чего скоро не будет? Философские рассуждения из уст Юнги удивляют старшего, потому что умных ребят ему видеть не доводилось. — Ну, если ты рассуждаешь так масштабно, тогда я подкину тебе ещё одну мысль для подпитки. Ты задумывался о том, что случайности не случайны? Пак отворачивается и снова трогается с места. Куда везти вредного закрытого в себе подростка — он не знает, поэтому колесит по трассе к своей квартире-студии, расположенной в одном из красивых небоскрёбов. Случайности и правда не случайны. Они ведут за собой череду неспланированных действий. Можно ли назвать случайность судьбой? Пусть об этом подумает парень на заднем сидении, а Чимин снова отвечает на звонок по громкой связи. — Что такое, Сиана? — Чимин, мы все уладили, в зале спокойно, так что не переживай. — Прекрасно. Обзвони всех управляющих, закончишь у себя, съезди на три другие точки. Я пока занят и до утра меня не надо беспокоить. Чимин переводит дыхание и вздыхает, прикладывая одну ладонь к голове, а второй ловко заворачивая во двор, что был пристроен к небоскребу. Юнги и правда задумался. Если так поразмыслить, то сам Мин — одна сплошная случайность. Его мать была балериной, а отец музыкантом. Всего одна ночь, одна случайность. Из-за этого мама Юнги лишилась работы, а позже погибла при родах, а отец спился, не справившись со смертью любимой. А ведь этот малыш был случайностью, которая погубила двух талантливых людей. Одного в алкоголе, а другую в тёмной земле. Думая об этом всем, Мин задремал, облокотившись о дверцу автомобиля. Если бы не эта случайность, если бы Чимин не сбил Юнги, то мальчик умер еще несколько часов назад, неужели теперь этого не случится? — Откуда же ты взялся на мою голову? — шепчет Чимин, снова поднимая хрупкое тело на руки. Пытаясь не разбудить уставшего подростка, Пак спокойно доехал до нужного этажа на лифте и открыл красивую железную дверь ключами. Все это получалось очень медленно, потому что Юнги, спящий на плече, мог проснуться от шума и бьющего света в глаза, а ещё Чимин боялся уронить паренька на пол. Ведь открывать двери машин и квартир с покалеченным человеком на руках не очень-то простое занятие. В своей квартире молодой бизнесмен не был уже вторые сутки, потому что гостевал дома у родителей. Приятный холод от сквозняка в квартире, гуляющий по полу, радушно встретил хозяина. Чимин быстренько устроил на своей постели хрупкое тело уснувшего подростка и накрыл его одеялом, обкладывая подушками ногу. Это, конечно, неправильно, но Пак все же позволил себе приподнять край футболки и заглянуть под неё. Увиденное повергло молодого человека в шок и заставило вернуть одежду на место. Живот парня был изуродован гематомами, а к старым ещё прибавились и новые. Его били сегодня. Для Чимина это было совсем незнакомо: семья у него была очень примерная. Про таких говорят «как в рекламе». Или же в сериале. Чимин был горд за свою семью и подумать о том, что отец бил бы его или брата — было просто невозможным. Нереальным. Юнги жил совсем в другом мире. Для него побои были под отметкой «нормально». С самого детства мальчик получал за все. Пару раз даже приходилось лежать в больнице, после этого отец ослабил хватку, но по пьяни все равно не удерживался. Юн спал крепко, слишком устал, да и лекарства дурманили разум. Во сне мальчик зажимался в маленький комок, пытаясь занять как можно меньше места. А Чимин — ночной житель, поэтому, плюхнувшись на кровать рядом с малознакомым мальчиком, он изучал какие-то сайты, потом смотрел какие-то видео и фильмы, пытаясь отвлечь себя от мыслей про Юнги. Пак думал о том, что ребёнок, видимо, слишком сильно страдает от побоев, причем, кажется, не первых. Ещё он не хотел думать о том, что Юнги, перебегая дорогу, скорее всего, хотел просто умереть, закончив свою жизнь на печальной ноте. Вряд ли он заслуживает такой жизни. Каждый раз, когда малыш сжимался в клубочек и морщился от боли, Чимин тяжело вздыхал и, отвлекаясь от монитора ноутбука, поправлял тому одеяло и подушки. Пусть хоть здесь Юнги отоспится спокойно и отдохнёт. Может быть, его сломанная нога, наконец-то, станет отправной точкой? Юнги просыпается посреди ночи в незнакомом месте. Он вскакивает в кровати, сразу жалея об этом. Боль в животе и ноге усиливается от резких движений. Парень сонно хлопает глазками и удивленно смотрит на Чимина, что лежит рядом. За свою жизнь Юнги ни разу не лежал с кем-то в кровати, поэтому очень смущается. Да и вообще как он тут оказался? — Ой, простите! Я сейчас уйду. — парень пытается подняться на здоровую ногу, но с грохотом падает на пол. — Черт. Чимин не успевает быстро среагировать и проворонивает падение глупого подростка. Откинув от себя ноутбук, молодой бизнесмен вскакивает следом за парнем и хватает того под руки, поднимая его тушку и возвращая на постель. — Я тебе, вроде бы, ногу сломал, а не мозги отшиб. Ты что делаешь, идиот?? Чимин пассивно возмущается, заново обкладывая жилистую худую ногу в гипсе подушками, а затем накрывает Юнги одеялом. — Лежи и не выделывайся, спи. Или ты хочешь, может, чего? Вода, чай, кофе, какао? Фруктов или шоколада? Юнги? Пак усаживается на краю постели, пристально заглядывая в глаза сонного испуганного подростка. Юнги теряется, из всего этого обилия он был знаком только с водой и кофе. — Нет, спасибо. Парень опять говорит на грани слышимости. Спи, значит, спи. Мин ныряет под одеяло с головой и закрывает глаза. Но заснуть не выходит, все слишком непривычно. Вокруг очень вкусно пахнет, под одеялом тепло, а матрас очень мягкий, особенно если сравнивать с тонким пуфом, что служил парню кроватью. Мин лежит довольно долго, но уснуть не выходит. Воздух безнадёжно кончается, но вылезать как-то страшно. Чимин возвращается к ноутбуку, но долго не выдерживает, поэтому тихо, вполголоса интересуется: — Юнни, ты спишь? Хочешь, мы фильм посмотрим? Ты любишь фильмы? Про себя парень думает, что завтра нужно будет слетать на своей «ласточке» в магазин и накупить побольше всяких вкусностей для подростка. Чувство вины никуда не исчезло: сломанная нога мальчика не давала покоя бизнесмену и заставляла морально страдать. Но с другой стороны, он ведь спас этого идиота от смерти! — Д-давайте... Парень вылез из-под одеяла. Фильмы он смотрел только в школе, но они были научные и сняты так себе. Парень лёг немного ближе к Чимину, но все же оставляя место. — Как твоя нога? Животик сильно болит? — интересуется Чимин, быстро вбивая в поисковую строку название хорошего недавно просмотренного фильма. Он включает видеоряд и отвлекается, поправляя большие подушки сначала около головы Юнги, а потом и возле поломанной ноги. — Все хорошо, почти не болит. — врет парень, выдавливая улыбку — Тебе удобно? Если ты чего-то захочешь, скажи мне, я тебе принесу. Молодой бизнесмен ставит ноутбук к себе на колени и разворачивает экран к Юнги. —Нет, спасибо, я ничего не хочу. Ну да, вот так не ешь два дня и ничего не хочешь. Парень сразу устремляет взгляд в экран, с любопытством рассматривая первые кадры. Он невольно двигается ближе, потому что так лучше видно. Чимин все же привстает с постели и направляется на кухню, оставляя подростка наедине с фильмом. Быстро соорудив фруктовый салат из киви, бананов и яблок, бережно нарезанных кубиками, бизнесмен несет сладость и вилку Юну. — Перекуси лёгким салатом, а с утра я тебя покормлю плотным завтраком, — обещает парень, возвращаясь на кровать. Тарелку он в руки школьника не отдаёт, накалывает фрукты на вилочку и подносит к его губам. — Давай. Открывай ротик, — требует Чимин и погружает вилочку с киви в рот подростка. Так он ему скармливает всю тарелку, изредка поглядывая в монитор. Юнги безумно смущается, но благодарит парня. Вкус фруктов необычный и очень интересный, а то, что кормят как маленького, слишком мило. Наконец-то покушав, Мин снова засыпает, хотя, и очень хочется досмотреть фильм, что намного интереснее научных. Парень забавно причмокивает губами. Утром он даже и поверить не мог, что попадёт в такую сказку. Чимин бесшумно захлопывает ноутбук и откладывает его на прикроватную тумбу, небрежно оставляя на технике пустую тарелку из-под салата. Укрыв хрупкое тельце Юнги одеялом, Пак поправляет уже в который раз подушки и сам укладывается, зарываясь носом в одеяло. Да уж, конец рутинного дня выдался просто «охуенным». Чимин смотрит на спящего Юнги и жалеет его. Бедный парень, видимо, и фруктов никогда не ел, потому что смаковал обычный на первый взгляд салат как блюдо лучшего шеф-повара... Приподняв руку, молодой бизнесмен накрывает ладонью голову паренька и треплет светлые волосы, потом медленно их поглаживая. Юнги спокойно спит, но просыпается вновь через пару часов от страшного сна. Он вскрикивает и садится в кровати, пытаясь отдышаться и придти в норму. В кошмарах парня ничего такого, просто пьяный отец, что вновь бьет. Мин прижимает к груди здоровую ногу и утыкается в неё носом. Чимин спит совсем чутким сном, поэтому вскрикивание из уст подростка заставляет очень резко проснуться. — Что случилось? У тебя что-то болит?? — обеспокоенно спрашивает Пак и накрывает плечо ребёнка ладонью. Чимин видит, что ребёнок напуган. Наверное, это влияние сна. Делать нечего, он осторожно тянет Юнги к себе и прижимает его голову к своей груди. — Иди сюда. Все хорошо. Это просто страшный сон. Молодой бизнесмен был уж слишком примерным братом, поэтому знал, как вести себя с напуганными подростками и детьми, и что им говорить, чтобы те успокоились. Юнги тяжело дышит, дрожа в чужих объятиях. Парень вновь засыпает так же быстро, как и проснулся. Только уже в тёплых руках Чимина и уткнувшись носом в его грудь. Старший укачивает Юна, заставляет сбитое тяжёлое дыхание вновь стать размеренным и спокойным. Бедный мальчишка. Насколько можно было запугать ребёнка, чтобы он так мучился и просто не мог закрыть глаза и поспать, зная, что все хорошо. Надо найти этого урода и начистить ему рыло. Такие люди только на кулаках понимают. А, наверное, лучше отправить горе-отца на лечение, чтобы снова вернуть его в чувство. Юн потихоньку успокаивается, проваливаясь в глубокий сон. Парень был так напуган, что возможно когда проснётся, даже не вспомнит этого. Поглаживая светлую макушку Юнги, Чимин наконец-то уснул, проваливаясь в крепкие объятия Морфея. Утро встречает моросящим дождем, что отчаянно стучится в панорамное окно. Юн просыпается и сразу краснеет, ощущая, что находится в тёплых руках Чимина. Он пытается тихо выбраться, но Пак во сне крепко прижимает к себе. Поэтому все, что остаётся Юнги, это просто прикрыть глаза и насладиться теплом другого человека. Юнги и не думал, что лежать рядом с кем-то так тепло и уютно. Чимин просыпается через какое-то время, но глаз не открывает, оглаживает щеки и подобородок подростка кончиками пальцев и усмехается сам себе. Нужно бы приготовить для нового знакомого завтрак, но пока ещё ведь рано? Да и вылезать из тёплой постели так не хочется. Чимину всегда сложно давалось пробуждение и поднятие с кровати. Часто мама помогала пробудиться любимому сыну с помощью стакана ледяной воды прямо в постель; так она наказывала своего ребёнка за ночные посиделки и потом, громко смеясь, убегала на кухню, слушая чертыхающегося Чимина. Сейчас Чимин отметил, что очень хорошо, что матери здесь нет, иначе бы он уже давно подорвался с кровати, пытаясь усмирить своё напряженное тело, покрытое мурашками. Юнги больше, вроде, не просыпался, а, значит, спал спокойно — и это бизнесмена очень радовало. Путая пальцы в волосах ребёнка, Пак думал о своей матери, отце Юнги и о нем самом. Парень сквозь только накатившую дрему чувствует тёплые пальцы на своём лице, а потом и в волосах, и немного краснеет. Но это приятно. Он спокойно дышит, притворяясь спящим, потому что полежать так ещё хочется. А если он проснётся, Чимин, наверное, встанет, и придется пойти домой, попрощавшись с этой невообразимой сказкой. Но все же через пару минут Юн открывает глаза и сонно смотрит на Чимина, что, видимо, задумался. — Д-доброе утро. — Доброе утро. Ты как себя чувствуешь? — Чимин отвечает бодро, но вполголоса, наверное, чтобы не нарушать приятную утреннюю атмосферу. — Нормально, почти ничего не болит, — врет подросток, ну не привык он рассказывать про боль. Вылезать из постели и тёплого одеяла совсем не хочется. Но ребёнка ведь надо кормить. Фруктовый салатик — это так, на один зуб, и было когда? Часа в два ночи? — Что ты хочешь на завтрак? Что любишь? — после минутного молчания спрашивает Чимин и прикрывает глаза. Рядом с этим пареньком он снова чувствует себя братом, на плечи которого выпадает ответственность следить за Юнги и делать так, чтобы ему было хорошо. — Я... Обычно с отцом они кушали рамен, и на завтрак, и на обед, и на ужин, и все эти три приема пищи случались, в лучшем случае один раз в день, и это если парень заработает на этот самый рамен. — Я не знаю... А что любите Вы? Мин нырнул под одеяло чуть глубже, чтобы укрыть замёрзшее плечо. — Ох, я много чего люблю, — воодушевленно произнёс парень, отпуская Юнги и выползая из постели. Забрав с прикроватной тумбочки пустую тарелку, Чимин положил на постель рядом с парнем ноутбук и направился к шкафу. Оттуда он выудил домашнюю одежду и направился на кухню, бросая через плечо: — Посмотри что-нибудь в ноутбуке, я пока схожу в душ и приготовлю нам завтрак. И, пожалуйста, не будь идиотом, не вставай с постели и даже не думай убегать. Чимин хихикает, вспоминая, как Юнги после первого пробуждения пытался сбежать. С постели видна просторная кухня с чёрной, как смоль, мебелью. Пак оставляет на тумбе тарелку и ретируется в душ, думая, что же приготовить парнишке на завтрак. Ведь ничего конкретного он так и не сказал. Юнги кивнул и осторожно взял компьютер, он не очень знал, что делать, но благо тот был в спящем режиме и проснулся от нажатия одной кнопки. Подросток нашёл на рабочем столе то, о чем часто читал в книгах. Это была программа для создания электронной музыки. Через пятнадцать минут он уже закончил вступление и принялся за создание начала произведения. Выходило даже очень красиво, но самому парню не нравилось. Мин так увлёкся, что даже не заметил Пака, что вышел из ванной. Чимин вышел из душа в одном полотенце, повязанном на бёдрах. Влажные волосы парень зачесал пальцами назад и, не реагируя на стекающие капли по телу и торсу, направился на кухню. Чимина очень удивляло то, что ему ещё никто не позвонил и не начал доставать тупыми вопросами по работе. Хотя, его утро обычно начиналось со звонков с содержанием «Господин Чимин, а куда девать фрукты?» или же «А что делать, если мест не хватает?» «Господи, вы что, идиоты? У нас четыре точки по всему городу, а они спрашивают куда девать людей, если мест не хватает!», — обычно сетовал сонный Чимин, сползая с мягкой постели. С утра раздражённость была зашкаленной, поэтому он мог общаться с персоналом только так, но все равно по-доброму. Вообще, молодому бизнесмену удавалось злиться и орать, но в то же время протягивать руку помощи и окружать заботой. Как — одному Богу известно. Чимин почему-то решил приготовить ресторанное легкое блюдо, рецепт которого придумал шеф-повар из его ресторана. Он любезно показал хозяину, как блюдо готовится, поэтому сейчас, без особого труда, Пак нарезал ингредиенты и готовил изысканный завтрак, расхаживая по кухне в одном полотенце и напевая что-то из классики. По квартире расползался чарующий аромат блюда, что доходило до готовности в духовке, а Пак вернулся к кровати, лавируя вокруг обеденного стола. — Чем занимаешься? Ого... Сочиняешь музыку? Чимин, действительно, был приятно удивлён и про себя отметил, что Юнги и его брат очень подружатся, потому что младший обожал играть на гитаре и скрипке, сочиняя свои мелодии. Юнги заметил Чимина, только когда закончил. Парень немного засмущался при виде полуобнажённого тела мужчины и отвёл взгляд в пол. — Да... Это интересно. — парень закрыл крышку компьютера и отложил его на тумбу, делая все с крайней осторожностью. — М-может, чем-то помочь? Юн не привык сидеть без дела, потому сейчас чувствовал себя неуютно. Так же парень не мог сдержать слюнки, что вырабатывались из-за вкусного запаха еды. — Ну чем ты мне поможешь? Отдыхай, а после завтрака нам предстоит серьёзный разговор. Чимин исчез за дверью ванной комнаты и вышел уже переодетый в домашнюю одежду. Все ещё напевая веселый мотив, бизнесмен достал из духовки готовое блюдо и выложил на красивую общую тарелку. Уже из общей он решил переложить небольшую часть в тарелку поменьше, взял столовые приборы и выставил все на поднос, прихватывая специи и салфетницу. Все же Чимин очень хотел затронуть больную тему для ребёнка и обсудить поведение отца. Он вытащит из него правду и постарается помочь, а пока пусть парень спокойно поест. — Приятного аппетита, Юнни, — Пак поставил поднос на ноги подростка и потрепал светлую макушку ладонью. Юнги был очень тронут заботой, но беспокоился насчёт разговора. Парень, очень сильно смущаясь, принялся кушать, делая все аккуратно и тихо. — М-м, это очень вкусно. Вы хорошо готовите. Покушайте со мной... Чимин редко принимал пищу, либо было некогда, либо просто не хотелось. А иногда от еды просто тошнило, ведь на работе только еда и была. Еда, меню, продукты... Но едой, что поделился парень, Пак насладился, благодаря за комплимент. Подросток, сильно смущаясь, взял в палочки немного еды и поднёс ее ко рту Чимина, делая так, как старший ночью. Когда вся еда закончилась, Мин ещё раз поблагодарил Пака и сильно напрягся. — Вы хотели о чём-то поговорить... Чимин убирает поднос с коленей Юнги, задвигая тот на прикроватную тумбу. Юнги догадывается о чем пойдёт речь. На всякий случай он залезает под одеяло с головой. — Да, хотел. Сейчас ты мне честно расскажешь всю правду, я выслушаю тебя и помогу чем смогу. Ты не умеешь врать, я прекрасно вижу, что у тебя болит все тело, включая сломанную ногу. И насчёт отца я был прав. — молодой бизнесмен рубил с плеча, не подбирая слов и говорил так, как и есть, прямо и откровенно. Так лучше доходит. — Юнги, я понял, что для тебя непривычна вся эта атмосфера и непривычна забота. Понял, что ты очень закрытый в себе ребёнок, которого недолюбили. — Не думаю, что Вы сможете помочь. Единственный вариант — это интернат. Я там уже был, там хуже, чем с отцом. Да, он не идеален, но он очень хороший и старается. Ему просто слишком сложно и грустно. Так что все хорошо, не переживайте. — Мин говорит тихо и медленно, сам он свернулся клубочком и боялся вылезти из-под одеяла. — Юнги, — Чимин привстал с постели и обошёл ее, чтобы присесть у ног подростка. Осторожно убрав одеяло с лица ребёнка, Пак взял последнего за запястье и настойчиво попросил, — Юнги, посмотри на меня. Когда малыш пересилил себя и у него получилось взглянуть на старшего, тот продолжил: — Я помогу твоему отцу. Он выпивает? Мы положим его в лучшую клинику и его вылечат от алкоголизма. Тебя никто больше не обидит. Ты мне веришь? Пак старался говорить очень спокойно и размеренно; он, действительно, хотел помочь Юнги. Ведь так или иначе, малыш достоин спокойной жизни и не заслуживает этих гематом, усыпанных по всему телу. Сломанной ноги он тоже не достоин, но лучше уж сломанная нога, чем смерть. — Мой отец уже проходил лечение, он не хочет... Понимаете, его все устраивает... — Юнги вновь прячет лицо в коленях. Он сам не верит своим словам, он прекрасно знает, что получит, когда отец увидит, что сын не сможет заработать. — Спасибо Вам за все, правда... Я очень благодарен. — Давай все же попробуем вылечить твоего отца. Поживешь пока у меня. Хочешь? Чимин, конечно, понимает, что так незаконно вообще-то, но ведь когда есть деньги — решить можно практически любой вопрос. Он мягко гладит ладошку Юнги, пытаясь успокоить и все ещё загладить свою вину перед ребёнком. — Если ты так хочешь работать, то, когда ты поправишься, я тебя устрою в любой из своих ресторанов, какой тебе понравится. У меня их четыре. — Пак все же придвинулся ближе к подростку, взял его лицо в ладони и строго посмотрел в глаза. — Юнги, ты слышишь меня? Все будет хорошо. — Угу. — Юнги потянулся к Чимину и решился его обнять. — Спасибо. Но это лишнее, я могу у нас дома, чтобы Вам не мешать. А насчёт отца, я буду очень благодарен. Мин прижался к Паку, пряча лицо. Чимин приятно удивился и обнял подростка, пересаживая к себе на колени и поглаживая сломанную ногу в гипсе. — Ты мне совсем не помешаешь, если поживешь со мной, малыш. Все будет хорошо. Бизнесмен прижал хрупкое тело к своей груди и невесомо поцеловал Юнги в светлую макушку. Юнги прижался к нему, прикрывая глаза. Он слишком долго не получал ласки, а точнее, никогда ее не получал. — Вы хороший. — прошептал парень, тычась в широкую грудь. От Чимина пахло хорошо, и сам он и правда был хороший. — Давай на «ты», я не такой уж и старый. — выдохнул Чимин, зарываясь пальцами в волосы подростка на затылке. Чимину было очень жаль мальчишку, который готов был прижиматься к телу малознакомого человека, лишь бы получить ласки и немного тепла. Почему-то Пак уже считал ребёнка своим младшим братом. Своего родного младшего брата молодой бизнесмен видел редко, потому что тот готовился к предстоящим экзаменам, а сам мужчина был занят работой. — Х-хорошо. — Юн вскоре все же отстранился. — П-простите, точнее, прости. Юнги вновь прячет лицо. Ему все это страшно принимать, но, наверное, так будет лучше. Чимин хороший, ему можно довериться. Парень впервые стал надеяться на хорошую жизнь. — Ну наконец-то. — спокойно выдохнул Пак, ссаживая парнишу на кровать и обкладывая его тело подушками. — Теперь я уверен, что ты не убежишь. Чимин успел встать с постели и дойти до кухни, но помыть посуду — нет, потому что телефон наконец-то решился подать признаки жизни. — Босс, Вы сегодня появитесь на работе? Нужно подписать документы и шеф-повар с су-шефом хотят предложить Вам несколько новых блюд. — Ладно, — лениво тянет Чимин, прощаясь с Сианой, — Я буду ближе к вечеру. У меня тут все ещё небольшие изменения в жизни. — Вы женитесь?! — восторженно воскликнула молодая управляющая. — Я поженюсь только на своей «ласточке», когда это станет возможно, — грустно вздохнул молодой бизнесмен и сбросил. Помыв посуду, Чимин вернулся к Юнги, присаживаясь около него вновь. — Поедем за отцом? Он как? Думаешь, сейчас в трезвом состоянии? — Думаю, да, у него нет денег, только если заначку мою не нашёл... — Мин сел в кровати и с надеждой посмотрел на Пака. — А его там не будут обижать? А кормить, как его будут кормить там? А вдруг ему там не понравится? Мин переживал за отца как за ребёнка, потому стал нервно покусывать пальцы. — Его никто не будет обижать и кормить его будут хорошо, Юнги. Я позабочусь о том, чтобы его положили в самую лучшую клинику. Не переживай. — молодой парень склонил голову, думая, что же делать со сломанной ногой Мина. — Давай временно мы приобретём коляску, потому что все время носить тебя на руках я не смогу, да и это неудобно. Кажется, это был единственный достойный вариант, но Чимин все же решил дождаться мнения Юнги. Юнги кивнул и слабо улыбнулся. — Хорошо, или костыли. Я... Я не знаю как отблагодарить тебя, что сделать? Хочешь что-то, что я могу сделать для тебя? Я... Я буду убираться у тебя, когда поправлюсь, хочешь? — Это я должен все сделать для тебя, потому что из-за меня ты сломал ногу, — погладив подростка по голове, Чимин привстал и потянулся, направляясь к кухонному столу, где оставил мобильный. — Попозже я познакомлю тебя со своим младшим братом, думаю, вы подружитесь. Он тоже любит музыку. — произнёс молодой парень, набирая знакомый номер телефона. — Сиа, направь ко мне домой кого-нибудь, пусть купят инвалидную коляску. Срочно. Девушка, не задавая лишних вопросов, приняла приказ и отключилась, а Чимин, снова вернувшись к Юнги, молча начал поднимать на руки подростка с постели. — Я же тяжёлый, зачем? Давай я сам. — парень очень смущался от прикосновений, когда Пак все же поднял его, подросток прижался к его груди. — У тебя так сердце громко бьется, а значит, что оно большое. А если большое сердце, значит, ты хороший. — Спасибо, Юнги. Я хочу помочь тебе принять душ, ты не переживай, я просто помогу тебе раздеться и настрою воду. Хорошо? Чимин не хотел показаться извращенцем в глазах паренька, поэтому старался меньше его касаться. Но положение не позволяло, приходилось очень часто брать ребёнка на руки и таскать с одного места на другое. Усадив Юнги на стиральную машину, Чимин помог снять ему футболку и спортивные штаны, одна штанина которых была для удобства закатана добрым врачом до колена. Затем молодой парень включил воду и начал наполнять ею ванную. Юнги очень смущался, прикрывая избитое тело ручками. — А как я буду принимать душ с гипсом? — поинтересовался парень, смущенно смотря на Чимина. Тело у Юнги было очень худое, но эстетичное: на его ключицы залипали многие, а цвет кожи был привлекательно молочный, если, конечно, не смотреть на фиолетовые и зеленые пятна. Чимин невольно засмотрелся на красивое тело, усыпанное гематомами. Парень был юн, но очень красив. Думается, если все синяки и ссадины заживут, молочная кожа будет привлекать Пака ещё сильнее. — Хм... тогда давай я тебе помогу? Не знаю, может, поставить в ванную стул и тебя усадить на него... — молодой бизнесмен был очень сильно озабочен, потому что придумать нужно было что-то срочно. — Давай я сяду в ванну, а ногу с гипсом вывешу за бортик, только тогда я не смогу сам помыться... Юнги покраснел: просить помыть кого-то своё тело, ему ещё не приходилось, а тем более это было смущающее просить у Чимина. — Все хорошо, я тебе помогу. Я не буду смотреть, не стесняйся, — заверил старший, облокачиваясь спиной о косяк дверей. У него и в мыслях не было подглядывать за мальчишкой и думать что-то пошлое и извращённое. Чимину правда хотелось помочь Мину, пусть даже это касалось такой интимной темы, но а как иначе? — Х-хорошо. — Юнги слез с машинки на здоровую ногу, стянул с себя белье и залез в ванну, вывешивая больную ногу через край. Мальчик сильно покраснел и прикрыл пах ручками, пряча взгляд в пол. Чимин понимал, что Юнги очень неловко, но делать было нечего. Все тело мальчика было зверски исколочено — и сам факт очень сильно раздражал Пака. Как можно избивать дитя? Что оно такого сделало? Мин был стеснительной тихоней, видимо, плюс ко всему ещё и талантливым, и трудолюбивым. Обижать слабых — это пробивка дна. Самого глубокого. Марианской впадины. Пак взял в руки душ, из которого лилась тёплая вода, и направил тот на спину Юнги. Свободной рукой он потянулся за шампунем, которых в ванной Чимина было просто море. На любой вкус: и фруктовые, и знойные, сезонные. Эту лабуду здесь оставляли девушки, с которыми Пак пытался наладить отношения и жить нормальной жизнью. Чимин намылил ладони и, стараясь касаться тела Мина совсем невесомо (конечно, бедный ребёнок весь в гематомах, наверное, страдал и от легкого дуновения ветра!) начал мылить спину парниши. Потом намочил волосы, стараясь не попадать мальчику в глазки. Все время Чимин беспокоился и спрашивал: — Юнги, тебе не больно? Все в порядке? — Нет, не больно, все хорошо. Юнги очень смущался. К прикосновениям он совсем не привык, как и к такой заботе. Мин отчаянно краснел, так как редко раздевался при ком-то, да ещё и считал своё тело уродливым. Прикосновения Чимина были слишком нежные и из-за этого ещё более вгоняли в краску. Окончательно превратился Мин в помидорку, когда старший начал мыть его живот, что больше похож на большое фиолетовое месиво, спускаясь рукой все ниже и ниже. — Малыш, убери руку, я не буду смотреть, честно-честно, — Чимин склонился над юным телом и, чтобы парню было спокойнее, потерся своим носом о его щеку. Но, кажется, Юнги ещё больше смутился от этого. Смотреть на изуродованное синяками красивое тело Мина, действительно, было очень больно. А от несправедливости старшему просто хотелось плакать, но ведь он мужчина — и слезы ему не свойственны. Наверное, поэтому чаще взрослые мужчины выражают свои слёзы через гнев. Старший мягко водил мыльными руками по ногам Юнги, поднимаясь выше и выше. Юнги наконец-то осмелился убрать руки, хоть это и очень смущало. Чтобы не столкнуться взглядом с Чимином, Юн зажмурил глаза. Да и вообще от того, как близко сейчас был мужчина, бежали мурашки. В ванне было скользко и чтобы не упасть, парень вцепился пальцами в края ванны. «Он же не будет трогать там, да?» Чимин, не заостряя внимание на теле юнца, скользнул по хрупким худым бёдрам вверх и коснулся мыльными ладонями полового органа Юнги. Клялся же не смотреть, но сделал наоборот. Мимолетного взгляда хватило, чтобы смутиться теперь и взрослому мужчине. Юнги казалось, что это максимум смущения, но нет, Чимин доводит все до конца. Впервые в жизни кто-то дотронулся до того, что сам Мин боялся трогать. Странно, но Юн никогда себя не трогал, хотя в его возрасте и положенно дрочить на все живое и не очень. «Ладно, ничего, это нормально, я просто ему помогаю, он ведь сам не может». Молодой бизнесмен намылил ручки подростка и, наконец, вернулся к голове. Влажные волосы он аккуратно вспенил, массажируя кожу головы пальцами. Все, самое страшное пройдено, теперь все в порядке. Чимин только сильно увлёкся волосами Юнги, не смея оторвать от его головы пальцы рук. Когда старший начал мыть голову, Юнги прикрыл глаза, наслаждаясь тёплыми пальцами, что приятно массировали голову. Да, сказал бы кто вчерашнему Юнги, что-то кто-то будет мыть ему голову, мальчик бы рассмеялся в лицо. А сейчас Юн держался, чтобы не начать мурлыкать от всего этого. Наконец, Пак выпустил пальцы из влажных волос и, взяв в руку душ, смыл тёплой водой пену сначала с головы, а потом и со всего тела Юнги. Чимину очень хотелось смыть вместе с пеной жуткие синяки с тела подростка, но, конечно, это было невозможно и, чтобы весь этот ужас зажил, нужно время. Выключив воду, Чимин стянул с сушилки белое полотенце и, закинув его на плечо, приподнял Мина, вытаскивая его из ванной и ставя на здоровую ногу возле огромной ванной. Чтобы не смущать ребёнка ещё больше, Пак сразу же закутал его тело в полотенце и снова усадил на стиральную машину. — Посушим тебе волосы и дадим чистую одежду, будешь как новенький, — впервые за все время улыбнулся Чимин, но вышло натянуто, потому что перед глазами стояли гематомы на теле парниши. — Хорошо. — кивнул Мин, искренне улыбаясь. — Спасибо большое. Парень покраснел и больше укутался в мягкое одеяло, что приятно пахло домом Чимина и им самим. Парень вскоре начал немного дрожать, на влажном теле появились тысячи мурашек. И Юнги даже не знал, от холода это или от смущения. Мальчик и представить себе не мог, что кто-то может быть к нему так добр и нежен. — Ты очень-очень хороший. Я обязательно сделаю для тебя что-то очень хорошее, договорились? — Договорились, Юнги. Однажды что-нибудь да сделаешь, — Чимин потянулся за феном, который был воткнут в розетку и протянул его Юнги, — Я за расче- Продолжить мужчина не успел — раздался звонок в дверь. Пак вылетел из ванной, открыл входные двери и забрал у молодого парня коляску. Юнги взял фен и минут пять просто дул себе в лицо, это тепло, круто! Да-да, Юнги ни разу не пользовался таким, так что был удивлён. — Босс, я еле ее достал. Вообще нигде не было колясок. — Надеюсь, эту ты не стащил у какого-нибудь инвалида? — Босс! Чимин рассмеялся, закрывая за парнем двери, сбегал в комнату за сухими и чистыми вещами для Юнги и вернулся в ванную. Тот уже сушил себе волосы сам. — Оу. Вообще-то я хотел, — недовольно проворчал молодой бизнесмен; ему действительно нравилось проявлять заботу к младшим. Парень не до конца досушил волосы, когда Пак вернулся, так что протянул ему фен обратно. Хоть это и было немного смущающие, как и весь день, но очень приятно. Мин прикрыл глаза, чувствуя как Пак забирает фен и осторожно причёсывает его. — А где твоя жена? — спросил парень, указывая на кружевной халатик на двери, который, наверное, забыла одна из девушек Чимина. — Или это ты в таком ходишь? — У меня нет жены, Юнги. И нет, в таком я не хожу, — возмутился Чимин, причесывая спутанные волосы и подсушивая те феном. Пак немного помолчал, кусая губу. Говорить о дамах, что имели только расчетливый взгляд на жизнь, ему не очень хотелось. — У меня по всему дому можно обнаружить женские вещи, девушки их не забирают, считая, что вернутся сюда обратно. Но нет, я захлопываю дверь за каждой, что начинает рассказывать мне о планах на жизнь. «Сначала на Сейшелы, потом ты купишь мне телефон и машину». Вот все, что я слышу, когда очередная пассия позволяет себе повесить вот такой вот халатик у меня в ванной. Чимин протяжно выдохнул, выключая фен. Потрепав сухие волосы Мина, Пак осторожно надел на его тело свою футболку, которая оказалась подростку слегка великовата. — Не расстраивайся, ты очень хороший, и думаю найдёшь достойную девушку, которая будет любить тебя не за деньги и красивую внешность, а за твой богатый внутренний мир и за твоё большое доброе сердце. Юнги улыбнулся и позволил себе погладить Чимина по руке. — Знаешь, не каждый бы взял в свой дом незнакомого ребёнка из неблагополучной семьи. Многие бы побоялись, что я что-то украду, а большинство просто бы прошли мимо. Но ты не такой. И это о многом говорит. Моя мама меня не хотела, она знала, что не переживёт роды, но все равно она подарила частичку своей любви, написав мне письмо. Там была одна фраза: «будь добрым к миру — и мир будет добрым к тебе». Ты очень хорошо поступаешь, так что ты найдёшь хорошую девушку, которая о тебе позаботится. Выслушав мудрого подростка, Чимин снова глубоко выдохнул. Мать, хоть и относилась к старшему сыну очень хорошо, все равно воротила нос, когда Пак говорил, что одинок. Отец отмахивался, защищая того и говоря, что пока это не главное и что жениться можно в любой момент, главное, не ошибиться с выбором. Младшему брату это было совсем не важно, но стоял он на стороне отца, защищая старшего. Матери хотелось внуков, но она отказывалась понимать, что ее сына любят не за доброе сердце, а любят за плотно набитый кошелёк. — Спасибо, Юнги. Надеюсь, что однажды такое случится. Старший помог надеть мальчишке нижнее белье, которое, к счастью, плотно село на его бёдрах, а затем и натянул спортивные штаны, закатив одну штанину до колена. Влажное полотенце Чимин вернул на сушилку, а сам вернулся к Юнги. Он крепко обнял его, но старался поаккуратнее, чтобы не сделать больно. Почему-то обнять мальчишку очень хотелось, просто без слов, так, просто. Юнги обнял в ответ, пряча в шею старшего смущенную улыбку. Он прикрыл глаза и просто наслаждался объятиями, равномерным сердцебиением Чимина, его сладковатым запахом, спокойным дыханием и тёплыми руками, что нежно обвивали. Чимин и, правда, достоин лучшего, Юн может поклясться, что он самый лучший из всех людей, что знал подросток. Если бы это было в его силах, то Юнги сейчас бы отправился на поиски хорошей жены для Пака и отобрал бы лучшую девушку на свете, та, что была бы достойна такого замечательного мужчины. — Ладно, — шепнул Чимин, лениво отрываясь от Юнги. Обниматься с мальчиком почему-то хотелось очень долго, но ребятам предстояло ещё много незавершённых и неначатых дел. — Едем за отцом? Он тебя не обидит, даже если пьян. Я не позволю. — пообещал молодой бизнесмен, снимая Мина со стиральной машины и поднимая на руки. Усадив Юнги в инвалидную коляску, Чимин накинул на его плечи свою куртку, а сам быстро переоделся, затем смешно бегая по квартире и собирая телефон с ключами в одну кучу на комоде в коридоре. Пак никогда не мог дать ладу мелким вещам, поэтому на их поиски уходило много времени. Путь до дома Юнги занял немного времени, поэтому парни даже не успели устать, когда добрались до заветной двери квартиры. — Я попробую пока сам, а потом тебя позову. Подросток улыбнулся Паку и заехал в квартиру, прикрывая за собой дверь. Чимин хотел бы что-то сказать, но застыл перед дверью. В груди разливалось неприятное чувство и напряжение. Отец спал на диване, вокруг валялась куча бутылок и банок, все же он нашёл заначку, что Юнги откладывал для поступления в институт. — Пап. — Юнги осторожно потряс отца за плечо. Тот недовольно фыркнул и открыл глаза. — Приперся, маленький ублюдок? — Пап... — Где мое соджу? А это что такое? Отец сел на диване и ткнул ногой в гипс со сломанной ногой. Юн зашипел и пощурился от боли. — Пап, послушай меня, пожалуйста... — Я что тебе сказал?! Без соджу не приходить! Ты слишком никчемная дрянь, чтобы я тебя слушал! — отец со всех сил огрел Мина по лицу. — И как ты собираешься работать, а? Я тебя спрашиваю, на что мы будем жить? Ты думаешь сломал мне жизнь, а теперь отдохнуть можно? Ох, зря Пак позволил мальчишке войти в квартиру одному. Это он понял, когда за хлипкой дверью послышались крики пьяного мужчины. Молодой бизнесмен, нахмурившись, ворвался в квартиру, забывая о неприкрытой двери, но предотвратить первый удар не успел. Прямо на глазах у Чимина ударили ребёнка. Жёстко, особо не церемонясь, прямо по лицу. Парень закипает сразу же: ну уж нет, это просто недопустимо и непозволительно. Но драться пока не лезет: все же, наверное, можно решить с помощью языка. Пак отодвигает коляску с подростком, закрывая того спиной. — Зачем Вы бьете ребёнка? Что он Вам такого сделал? — Это мой сын, что хочу, то с ним и делаю! Этот гаденыш хорошего уж точно не заслужил! А ты вообще кто такой? Проваливай, это мой дом! — мужчина вскочил с дивана и, сжав кулаки, двинулся на Чимина. — Папа, не надо. — Юн подъехал и попытался остановить отца, но тот лишь пнул коляску так, что та отлетела к стене, а Мин ударился об неё головой. — Пожалуйста, не трогай Чимина, он хороший. — Пошел вон из моего дома, а ты замолкни! — господин Мин указал Паку на дверь. — Выметайся, и чтобы я тебя тут не видел! Чимин и не думал пятиться к выходу. Он стоял на месте твёрдо, отца Юнги не боялся. Ответить на удары он сможет свободно. У Пака было уж слишком стойкое терпение; он сжимал зубы, но на рожон первый не лез. Даже когда малыш ударился головой о стену, Чимин держался изо всех сил, чтобы не ударить наглого пьяного мужчину. — Ваш сын угодил под колёса моей машины. Если бы не я, он бы погиб вчера вечером и деньги для Вас никто бы больше не принёс. Он, конечно, Вам обязан, но не кажется ли Вам, что обеспечивать должны его ВЫ, а не наоборот? Вам определённо стоит лечь в клинику, там Вам помогут и вылечат от алкоголизма. За то, что Ваш сын сломал ногу фактически из-за меня, лечение я Вам оплачу. Согласны? — Да, что ты несёшь? Зачем мне все это? Чувствуешь вину, дай денег и проваливай! Не лезь в нашу семью, это наше дело, а не твоё! И я сам лучше знаю как воспитывать это чмо. — отец Мина фыркнул и глянул на Юнги. — Че уселся? Иди на работу! Мне деньги нужны! Или ещё где припрятал? Чимин стиснул зубы уже, кажется, до противного скрежета. Он подкатил одной рукой коляску с Юнги к себе, выталкивая потом ту ногой в коридор. Здесь слишком опасно, а он уже пропустил два удара. — Все же лучше я оплачу Вам лечение в клинике, а Юнги пойдёт со мной. Ваш сын растёт хорошим человеком, только не могу понять, с кого он берет пример? Уж точно не с Вас. Да, Пак не выдержал и начал провоцировать пьяного мужчину на драку, используя многоходовку: пассивное оскорбление. — Че ты сказал? Он никуда с тобой не пойдёт! Это мой сын, а ты не имеешь никакого права! Вали отсюда! — мужчина подошёл ещё ближе к Паку, но влезать не решался. Юнги поехал к машине Чимина. Чимин разберётся сам, Мин в него верит. Самому парню было как-то противно и хотелось плакать до ужаса. Прижаться к кому-то большому и тёплому и долго-долго рыдать и выть, пережить все это, дать наконец-то волю своим чувствам. Но Юнги не такой, вместо этого он берет из машины Чимина тряпку и аккуратно моет ее везде, где достаёт. — Мы ведь взрослые люди. — спокойно выдыхает Чимин, когда осознает, что в квартире Юнги нет и за него не нужно беспокоиться. Наверное, он уже уселся в машину и спокойно ждёт нормального исхода событий. — Давайте решим все по-взрослому. Пойдёмте со мной, я Вам оплачу лучших врачей и лучшую клинику в Сеуле. — Мне это не надо. Если тебе так нужен этот мальчишка, можешь заплатить за него и забирать. И делай с ним что хочешь. А меня не трогай. Некоторые люди никогда не пойдут выздоравливать и менять себя, им это не нужно. Они готовы продать родных детей за бутылку алкоголя. Потому что для них это важнее, важнее, чем дети. И мы не сможем их изменить, пока они не захотят меняться сами. Наше дело менять себя, а остальных изменить нам не получится, как бы это грустно не было. — Хорошо, сколько денег Вам нужно? Два миллиона вон Вам хватит? Чимин выудил из кармана кошелёк и достал из неё плотную пачку денег. В машине в бардачке есть ещё, поэтому расстаться с деньгами из кошелька не жалко. Не жалко, а гадко. Противно от того, что этот человек сейчас просто продал сына за парочку миллионов. Вручив отцу Юнги деньги, Чимин исчез из квартиры, бросив напоследок: — Надеюсь, Вы однажды очень сильно пожалеете о том, что не ценили, что имели. Спустившись по затхлой грязной лестнице на первый этаж, Чимин въехал кулаком в стену. Мерзко, гадко, грязно и хочется плакать. Бывают же такие люди, что заряжают негативом, подпитывают на сто процентов. Бедный Юнги жил с этим человеком всю свою жизнь, терпел побои и ещё умудрялся работать на этого мудака. Пак выполз из подъезда, хмурясь и выдыхая. Облокотившись о закрытую дверь подъезда, Чимин прикрыл глаза. Он только что купил Мин Юнги у его родного отца. Юн, не подозревая, что его только что продали, намывал машину Чимина, думая о старшем. Все же стоило выжить в тот день хотя бы ради того, что отец сможет поехать в клинику, если согласится... Парень не мог дотянуться до крыши, потому встал на здоровую ногу и начал протирать все, что ещё не домыл. Теперь «ласточка» Чимина блестела на солнце и выглядела ещё лучше. Старший заметил взглядом трудолюбивого Юнги, что до блеска натирал и так чистую машину. Что ему говорить? Правду? Кажется, это будет для Мина-младшего больнее всех синяков, что он получал раньше. «Откупиться от сына... Блять» Придётся сказать Юнги правду. Потому что другого выхода Чимин не видит, а в стрессовой ситуации трезво соображать он может только по рабочим вопросам. Когда дело касается личной жизни, тогда Пак чувствует себя брошенным в воду котенком, которого топят в проблемы и неразрешенные вопросы. А что скажет Юнги на то, что его купили? Это неприятно, наверное. Настроение на дне, но молодой бизнесмен идёт к своей любимой «ласточке». — Юнги, садись в машину. — вышло как-то грубо, наверное, но сейчас Пак не может иначе. На душе и правда гадко, слякотно, как и на улице. Пак сел на водительское сидение и уместил обе ладони на руль, сильно заламывая пальцы и кусая губы. — А папа? — Юнги перебрался в машину и кое-как запихнул в неё своё кресло. Чимин был какой-то странный... «Что-то пошло не так?» Мин решил пока помолчать, он спрятался от Пака за водительское место, чтобы не видеть холодный взгляд, от которого становилось страшно. — Папа. — хмыкает Чимин. Назвать этого человека «папой» парень не может. На языке вертятся тысячи нелестных слов вперемешку с отборным матом, но Чимин ведь терпеливый. Он промолчит. Заведя машину, которая отозвалась приятным рыком, старший тронулся. Куда теперь ехать-то? Домой? На работу? Что вообще теперь делать? Чимин был спокоен и хладнокровен только снаружи, но внутри его переполняли эмоции. Хотелось кому-то сломать челюсть или пересчитать рёбра, хотелось оторвать кому-нибудь руки. Ещё хотелось выть от скребущего ощущения где-то в груди. Юнги — никому ненужный ребёнок. Волей судьбы или случая теперь парень в руках Чимина, ведь он его купил. — Блять, — практически бесшумно шепчет старший, останавливая машину где-то в узком пустом квартале. Юнги открывает рот, но сказать что-то не решается, он смотрит в заднее стекло, смотря, как его дом отдаляется. «Отец не согласился?» Когда машина остановилась, Юнги вжался в сидение. Он мог чувствовать когда кто-то злится, и Чимин сейчас был очень зол. Парень зажался в угол и старался дышать как можно тише. Чимин глушит машину и заламывает пальцы. — Твой отец... Твой отец тебя продал, Юнги. После произнесённых слов Чимину становится ещё хуже и гаже. Такое чувство, что он объявил о смерти или о чем-то таком, чего страшнее быть не может. Пак смотрит вперёд; чувство злости и дикой ярости горит внутри него — и он говорит вместе с ними. Чимин снова заламывает пальцы, а потом собирает ладони в кулаки. На душе теперь так же пасмурно, как и на улице. — Я хочу побыть один. Юнги вылезает из машины и хромает из подворотни, он доходит до какой-то лавочки и садится. Вот так жил, все деньги отдавал отцу, а потом тебя продают. Нет, не то чтобы Юн не знал, что его отец такой, но это уже как-то слишком... Парень замечает рядом мост. Он же уже давно хотел это сделать, останавливала мысль об отце. Теперь нет. Юнги медленно шагает к реке, не обращая внимания на боль в ноге. Разве это важно вообще? Бледные пальцы ложатся на холодную ограду. Металл морозит кожу и, кажется, пробирается до самого сердца, сковывая его ледяными объятиями. Чимин выползает из машины, как только Юнги скрывается за углом, и идёт следом, оставаясь незаметным. Уж лучше перебдеть, чем недобдеть. Если парниша снова решит броситься под машину? Нет, Пак этого не допустит. Чимин останавливается в десяти метрах от парня и сливается с толпой. Малыш стоит около моста, держась за прутья ограды. Не хватало ещё, чтобы он с моста прыгнул. Но здесь Паку поможет сломанная Мином нога: перелезть через высокий забор со сломанной ногой тяжело, поэтому какие-то секунды у него есть. Бедный мальчик. Лучше бы Чимин соврал. Придумал бы что угодно, но только бы не делать ребёнку так больно. Теперь Юнги, получается, ничей? Ну как же... Нет, теперь это брат молодого бизнесмена. Брат, которому сейчас нужна поддержка. Ничего, старший подождёт. Сейчас Юнги вернётся в машину — и он крепко его обнимет, прижмет к груди и скажет, что теперь он будет под паковским крылом. Наобещает кучу сладостей, знакомство со своей семьёй — и, конечно, все обещания выполнит! Юнги тихо всхлипывает и осматривается, на мосте людей нет, так чего ждать? Парень цепляется пальцами за железную сетку и начинает медленно карабкаться наверх, оказавшись на вершине ограды, парень перевешивает ноги и смотрит на чёрную воду. Та плещется, запертая каменным мостом. Наверное, река тоже несчастна... Мин выдыхает и отпускает одну руку, наверное, поздно трусить. Чимин округляет и без того большие глаза и срывается с места. Вот за это Юнги получит хорошего братского леща, но это потом. Пак хватает подростка за руку и тянет обратно на себя. — Мин, блять, Юнги. Ты что творишь, идиот?! — шепчет он тому прямо в ухо, сдерживаясь, чтобы не треснуть. Вовремя. Очень вовремя. Второй раз спасать жизнь Мину... Чимин тащит того в машину, подняв на руки, усаживает на заднее сидение и садится рядом. И обнимает. Крепко-крепко, сдавливая худые плечи до хруста. Теперь ребёнок совсем один и просто нуждается в ком-то, кто сможет дать ему образование, заботу, ласку и любовь. Чимин решает взять ответственность на себя. Старший укачивает Юнги и жмёт к груди. Молча. Слова тут излишни. Юнги висит в его руках безвольной куклой. Его лицо статично пустое, только слезы капают, а так он даже не моргает. Бывает так плохо, что наступает «никак». Это «никак» хуже любого «плохо», потому что в этом состоянии настолько хреново, что уже не хочется ничего. Остаётся только одно желание — желание умереть. — Я пойду. Теперь надо учиться жить самому. — чеканит подросток, пытаясь выбраться из объятий. — Юнги, ты никуда не пойдёшь. — шипит Чимин, не выпуская ребёнка из объятий. — Я понимаю, как тебе плохо. Ничего, все наладится. Деньги у отца закончатся — и жить ему будет не на что. Может, тогда, на трезвую голову, он поймёт, что такое семья и почему ее нужно беречь. Теперь ты — моя семья, часть моей семьи. И тебя никто никуда не пустит и уж тем более не продаст. Чимин очень зол. На человека-недоотца, на себя и подростка, что снова хотел умереть. Он скрежещет зубами, но прижимает к груди так нежно и крепко одновременно. Рука старшего опускается на голову Юнги, а ее пальцы теряются в густых волосах. — Юнги, малыш, поплачь. Я знаю, что ты этого хочешь. Сильные люди тоже плачут, а ты очень сильный ребёнок. Даже я не такой сильный, как ты... Юнги слушается, наверное, потому что слишком долго терпел. Он всхлипывает и утыкается в грудь старшего, протяжно завывая. Он плачет навзрыд, скулит и кусает губы в кровь. Это все слишком, слишком для маленького ребёнка, что просто хочет жить нормально. Для ребёнка который повзрослел в четыре года и не позволял себе слабостей с этого возраста. Чимин закрывает глаза и делает вид, что не слышит душераздирающего плача. Он ненавидит слезы, теряется, когда кто-то плачет, но Мину это сейчас нужно. Пак пытается отключить звук, прижимая хрупкое избитое тело к себе, перебирая густые волосы пальцами и рассыпая поцелуи на светлой макушке. Старший не соврал: он, правда, не видел таких сильных людей, как Юнги. Он шепчет подростку на ушко, что все будет хорошо. Все наладится и будет гладко-гладко. И нога заживёт, и бесчисленные синяки и ссадины, а ещё он подарит Мину кота. Обязательно. Какого-нибудь очень красивого кота. Полосатого, пепельного, с стоячими или поджатыми ушами, рыжего или чёрного. Нет, белого. — Хочешь? Юнги кивает и потихоньку успокаивается, обмякая на плече Чимина. Слезы отняли слишком много сил, парень засыпает, вцепившись в футболку Чимина руками и изредка всхлипывает. Ему теперь некуда идти, он же не может все время жить у Чимина. Что делать дальше, парень пока не знает, и представить себе не может как со всем этим справиться. Чимин тихо шепчет, зная, что Юнги его слышит сквозь дремоту: — Юнги, ты теперь моя семья. Ясно? Он оглаживает мокрые щёчки подростка и вытирает пальцы об свою футболку: она все равно промокла насквозь. Скользя уже по сухим щечкам, Чимин обводит кончиками пальцев контур носа Юнги и его губы. Заботливо убирает чёлку с его лица и продолжает покачивать как младенца. Юнги сквозь сон лепечет что-то, кивает головой и наконец-то полностью засыпает, все ещё стискивая в кулачках футболку Пака. Да, конечно, когда он проснётся ему будет очень стыдно и за мокрую футболку, и за то, что плакал. Но сейчас это было ему необходимо, без этого он бы не выдержал всю эту боль. — Спасибо, Чимин. — шепчет Мин одними губами, так и не просыпаясь. Что ж, работа сегодня тоже откладывается. Чимин привозит Юнги домой и устало выдыхает, отбрасывая ключи на комод. Он несет ребёнка на постель и укладывает под тёплое одеяло. Вокруг парниши снова десятки подушек. Старший гладит подростка по голове и целует в лоб, отправляясь на кухню и включая приглушённый свет. Кровать расположена прямо напротив кухни, поэтому приглушённый свет над плитой — самое то, чтобы не мешать сну Мина. А ещё так очень уютно на самом деле. При таком освещении приятно пить какао или кофе. Но Чимину сейчас некогда пить какао или кофе, он звонит Сиане, которая не беспокоила его целые сутки. — Сиана, давай собирай все бумажки со всех ресторанов и дуй ко мне домой, блюда отведаем завтра. — Хорошо, Чимин. Через час буду. Девушка заваливается в квартиру Чимина вовремя. Та очень статна и красива. Худые плечи, ярковыраженные скулы и пухлые губы. Темные волосы девушки доходят ровно до плеча и голос у неё очень мягкий, но строго поставленный. — А это... Там кто у тебя, босс? — удивленно шепчет Сиа, переводя взгляд с постели на инвалидную коляску, а затем на Чимина. — Там мой брат. — Тэён? — Нет, Сиа. Юнги. — У тебя есть ещё братья, что ли? — Теперь да, — неоднозначно говорит Чимин, бесшумно всколачивая сахар в чашке с кофе для управляющей, — Пей. Чимин и Сиана до поздней ночи разгребают документы. Потом он провожает девушку до ее машины и возвращается домой, засыпая прямо за столом рядом с пустой чашкой из-под кофе. Юнги проснулся ещё когда пришла девушка, но решил, что будет мешать, по тому тихо лежал в постели и пытался принять все что с ним сегодня произошло. Когда девушка ушла, а Чимин заснул на столе, Мин выбрался из-под одеяла и поковылял к парню. Он слабо потряс Чимина. — Чимин, просыпайся, иди спать в кровать, твоя спина будет болеть, если будешь спать сидя. — прошептал подросток, пытаясь пробудить хозяина квартиры. Все-таки Чимин очень много заботился о нем, теперь время Мина сделать хоть что-то, для начала уложить этого трудоголика в кровать. Юн тушит свет и тянет сонного Чимина в сторону кровати. Старший приоткрывает глаза и следует за ребёнком к кровати, а сам сонно сетует на Юнги. — Ты чего встал-то? У тебя нога сломана, тебе нужен режимный постель, — бубнит Чимин заплетающимся языком. Он так устал, что готов лечь прямо на пол и так и уснуть. — Что-что, Чимин? Режимный постель? — Юнги хихикает и заботливо пихает Чимина в кровать, укрывает одеялом, а сам теряется. «Мне лечь с ним?» Подросток ложится на край, но до него не доходит одеяло, а так спать холодно. Поэтому Мин двигается чуть ближе, ныряя под одеялко. Старший устраивается на удобных подушках и тянет к себе Юнги, заставляя тонуть не только в одеяле, но и в объятиях. — Семья, — бубнит Чимин, целуя в висок подростка и потираясь носом о его щеку. Тепло, исходящее от Юнги, ощущается как-то иначе, но это нравится. За весь день Пака выжали как лимон в какое-то супер навороченное блюдо. Чтобы восстановить силы, Чимину нужен сон. И Юнги, сопящий в плечо. Юнги улыбается и обнимает в ответ. — Семья. — парень смущенно чмокает Чимина в нос и прячется в его шею, почти сразу засыпая в тёплых объятиях. Чимин просыпается и разлепляет глаза. Под боком сопит Юнги, утыкаясь носом в его шею. Пак улыбается самому себе и накрывает макушку подростка ладонью. Так... вроде же засыпал за кухонным столом? Нет? Юнги просыпается следом и открывает сначала только один глаз. — Доброе утро... — шепчет подросток в шею Пака, заметив, что старший не спит. Рядом с Чимином очень тепло, а в его объятиях ещё теплее и приятнее. — Доброе утро, малыш, — Чимин улыбается и начинает гладить Юнги по волосам. Почему-то именно это утро обещает быть добрым. Может, поэтому старший и улыбается? Юнги смущается и ещё больше утыкается носом в шею, щекоча дыханием. Мин тоже не сдерживает улыбки, особенно после нежных слов. — Сегодня поедем на работу. Объездим мои рестораны, попробуем новые блюда. Побудешь со мной дегустатором? — Чимин перебирает густые пряди волос Юнги пальцами, придумывая план действий на день. — А уже завтра мы съездим за котёнком. Какого ты хочешь? — А можно? — Юнги крепче жмётся к Паку, тихо вдыхая аромат старшего. — Я... Хочу серого и обязательно толстого, можно? — Можно. Ещё нужно купить тебе мобильный, чтобы я мог с тобой связываться, когда меня нет рядом... Или где твой телефон? — Чимин немного отстраняется, чтобы заглянуть в глаза подростка. — Ну... У меня его нет, зачем он мне был нужен? — Юнги смущается и прячет взгляд. — Значит, купим новый телефон. Все, что захочешь, купим, — Чимин попрежнему улыбается, накручивая на указательный палец прядь волос Юнги. Да, Юнги — ничем не хуже Тэёна, родного брата, поэтому старший обеспечит такими же навороченными «игрушками» и Мина. Ему не сложно, а сделать приятно ребёнку всегда радость. — Только недорогой. Не траться на меня много, а то потом мне надо будет долго тебе отдавать, — хихикает Мин, прикрывая глаза и вновь наполняя лёгкие приятным запахом. — Че-е-его? — возмущается Чимин, хмуря брови и легонько щёлкая Мина по носу, — Никаких мне тут «отдавать». Даже не смей думать о том, чтобы отдать мне несуществующие «долги». В семье существует такое понятие как «общий бюджет». — Ты очень вкусно пахнешь. Затем Чимин расплывается в улыбке, быстро парируя: — А... Это да, спасибо. Вкусно пахну тобой. — Нееет, ты пахнешь вкусно собой. Я пахну неприятно. А ты очень-очень вкусно. — Ты? Неприятно? — старший переворачивает обоих и нависает над Юнги, ведя носом по его шее, а затем височной доле. Смеётся и плюхается рядом. — Ты пахнешь летом. Солнышком. И от тебя веет теплом. — С-спасибо, но твой запах вкуснее и не спорь. — Юнги краснеет до состояния красной-красной помидорки и прячется с головой под одеялом. Подросток хихикает, находя под одеялом тело Чимина и неловко обнимая его. Чимин будто бы возвращается в детство, становится на какое-то время ровесником Юнги и продолжает. — Это ты споришь. А вот я не спорю, — и тоже хихикает, прижимая под одеялом юное тело к своему. Юнги улыбается и укладывает голову на грудь Пака. — Спасибо, Чимин. — внезапно выдаёт Мин и в подтверждения своих слов чмокает Чимина в грудь. — Ты самый лучший. Старшему очень приятно слышать эти слова. Добиться уважения ребёнка и подростка — самая сложная задача. Самая большая проблема взрослого или родителя. Но у Чимина, получается, вышло расположить Юнги к себе и добиться его уважения. Будто бы прошёл какой-то сложный уровень в игре, что долго не мог осилить. А бонусом ещё подарок получаешь — милого малыша с лисьими глазками, что целует тебе грудь и шепчет, что ты самый лучший. Юнги улыбается ещё шире и жмётся ближе. — Ты самый самый-самый-самый лучший, Чимин. И, кстати... Та девушка, что приходила вчера, она так ласково говорила с тобой, тебе надо к ней приглядеться. — парень хихикает и почему-то грустно улыбается. Наверное, Пак заведёт семью, нормальную семью, и Юнги будет ему не нужен. — Юнги, та девушка... лесбиянка, — бормочет Чимин, вспоминая избранницу управляющей. Нет, Пак не осуждает Сиану. Отношения, причисляемые к ненормальным, старший считает нормальными. Предрасположенность к своему же полу — это, наверное, абсолютно нормально, ведь любовь не имеет гендера. Юнги давится собственной слюной и кашляет. — Ну ладно. Думаю, тебя окружает много хороших девушек... — Мин сильно краснеет и радуется что его лицо скрыто одеялом. — И мальчиков меня тоже много хороших окружает, — почему-то произносит Чимин и прикусывает язык. Он не имел ввиду то, что, скорее всего, подумает Юнги. Господи, Чимин — просто беспросветный нетактичный идиот. — В любом случае ты найдёшь кого-то хорошего, девушку или парня. Главное, чтобы тебя любили. — ещё сильнее смущаясь отвечает парень, в который раз благодаря одеяло. — Да, главное присмотреться к окружению. Может, этот человек совсем рядом. — произносит Чимин и снова кусает губы. Король идиотизма. Снова двусмысленные фразы, которые заставляют подростка краснеть. Чимин просто в этом уверен. — Да, думаю, чаще всего люди влюбляются в тех, с кем работают. — Юнги же думает о другом, так как не может рассматривать себя как подходящий вариант. — Наверное. Ну все, завтракаем и едем в магазины? Нужно много всего накупить. Чимин собирается, успевая помочь собраться младшему и полдня они катаются по почему-то душному Сеулу. Погода выдалась тёплой, а солнце приятно било в глаза. Не слушая возмущений Юнги, старший набрал для того много брендовой одежды и белья, последнюю модель айфона, как у родного младшего брата, синтезатор и большие студийные наушники с огромным монитором. Если ребёнок так любит отдавать себя музыке, значит, Чимин устроит в квартире студию. Где-нибудь возле панорамного окна, напротив кровати. Может, потом приобретёт ширму, чтобы отгородить «спальню» от «студии» и будет все очень вкусно и уютненько, да. Юнги безумно приятно, что Чимин все это покупает ему. Хоть мальчика и смущают огромные чеки. Что он должен сделать, чтобы отдать такие долги? Когда все уже было куплено, а парни сидели в машине, на одном из светофоров Юн перегнулся через сиденья и чмокнул, нет, поцеловал Чимина в щеку. — Спасибо! Я... я не знаю, что сделать для тебя взамен, но я очень благодарен. — парень покраснел и отвернулся к окну с дурацкой улыбкой на лице. — Ты существуешь, Юнги, этого достаточно. — Чимин улыбается как довольный кот, которого накормили и почесали пузико. В голове на повторе стоит сцена поцелуя в щеку. Очень приятно быть примером и классным братом. Чимин смотрит в зеркало и тянет губы в еще более широкой улыбке, потому что Юнги наконец-то улыбается, а его щёчки мило розовятся нежным румянцем. Юнги не может забыть тёплой кожи под губами и любимого запаха так близко. Хочется поцеловать ещё и ещё, много много раз и не только в щеку, а в носик и лобик, и веки, и виски, и подбородок и... губы. Юнги чувствует как внутри что-то замирает в тот момент, когда он ловит себя на этом. Да, это будет ужасно неправильно, Юнги этого не заслужил, но прикоснуться к губам Чимина, это что-то за гранью возможного. Пожалуй, это намного лучше всех этих дорогих подарков... — Что ты притих? — Чимин встречается взглядом в зеркале с Юнги и мягко, тепло улыбается. Выруливает на широкую трассу и рассекает колёсами дорогой иномарки грязные мутные лужи. Ничего, вечером они с Юнги заедут на мойку и там машину вычистят до блеска. Или они сами помоют «ласточку» Чимина в элитном дворе небоскреба. — Ничего. — тушуется парень, выдавливая смущенную улыбку. — Ты классный, хён. — Юнги делает из пальцев сердечко и издаёт странные милые звуки. — Юнни, прекрати. Ты топишь мое сердце, — смеётся Чимин, возвращая свой взгляд на дорогу. Эгьё от Юнги слишком милое. Даже девушки не приводили его в такой приятный восторг своим эгьё, как сделал это сейчас подросток, к которому Чимин пропитался тёплыми братскими чувствами.