Связанные вечностью

У Тьмы множество видов. Она спокойна, когда, например, человек ложится спать и выключает в комнате свет. Она беспокойна, если спящему снятся кошмары, заставляя его метаться по постели, плакать или кричать. И опасна, если, например, путник заблудится ночью в лесу или в одиночку исследует тёмные переулки и заброшенные здания. Но сейчас я ощутила иной вид Тьмы, которая не была похожа на всё вышеперечисленное. Я оказалась во власти той Тьмы, которая окутывала меня в поселении. Живой, давящей, движущейся. Кажется, я даже видела образ — туманную девушку с красными глазами. Воспалённое сознание вспыхнуло болезненным огнём прежде, чем пришло осознание, что со мной говорят. — Ты боишься смерти? — мягкий голос заполз в голову подобно змее. Я огляделась вокруг. Меня окружало пространство, наполненное дымом и вспышками. Забавно, но я могла видеть его цвет. Чёрный разных оттенков, иногда даже странно переливающийся. Я не сомневалась в том, что огонь жёгся и дышал жаром. Странная девушка рядом исчезла, словно её и не было. — Молчишь? — слова на этот раз прозвучали с издёвкой. — Я могу расценивать это как согласие. — Не вопрос, утверждение. — Мне глубоко насрать, как ты это будешь расценивать, — бросила я, попутно замечая, что собственный голос изменился. Едва слышный, он походил на шёпот, но в то же время звучал чётко и твердо. — Какая дерзкая девочка, — неизвестный собеседник усмехнулся. — Фангли был впечатлён. Фангли? Я замерла, пытаясь понять, что к чему. — Это правая рука Владыки, — последовало услужливое пояснение. — Ты имела честь с ним познакомиться. — А ты, надо полагать, тот самый Владыка? — уточнила я. — Не совсем, — в голосе мелькнула улыбка. — Впрочем, мне плевать, кто ты. Скорее, меня интересует вопрос: что тебе надо от меня? — заявила я, к собственному удивлению не утратив способности мыслить. Наступила тишина. Просвещать меня никто не торопился, и я принялась размышлять. Сохранившиеся возможности слышать, видеть и дышать, а также то, что всё вокруг было чужим, вызывали много вопросов. Что случилось? Что это за место? Я посмотрела на собственные, прозрачные пальцы, на зал с колоннами и высокими потолками, на кресло посередине, где сидел рыжеволосый мужчина в тёмной одежде. Я рассмотрела его, отмечая бледную кожу, такие же необычные глаза, как у того воина, и руки, лежащие на подлокотниках царского сиденья. Злость потихоньку просыпалась внутри. Сколько можно молчать?! — Интересно, Яра-Из-Другого-Мира, — голова в обрамлении ярких волос склонилась на бок, — почему ты не спрашиваешь, где ты? — Явно не в жаркой тёплой стране, - огрызнулась я, прикрыв глаза и обнаружив, что этого сделать не могу. Меня лишили возможности моргать. Однако это не особо пугало, учитывая общее состояние. — Жаркая, тёплая страна, — лениво растянул слова мужчина. — В твоём мире есть такие, верно? — Вы прекрасно знаете ответ. Мой мир не особо отличается от этого в климатическом плане, — пробурчала я, опуская взгляд на пол. Не для того, чтобы не видеть собеседника, нет. Мне хотелось рассмотреть, что под ногами. Лишённая способности ощущать, я ничего не могла сказать о том, что чувствовала. Но, к сожалению, увидеть ничего, кроме Тьмы, стелющейся туманом по полу, и мутных фигур, имевших очертания существ, способных ходить на двух ногах, не удалось. И от этого стало не по себе. — Острый язычок, — укоризненно заметил собеседник. — И мне это даже нравится. Знаешь, ты такая же дерзкая, как и твой мир. Я думаю, мы могли бы найти общий язык. — Не просите меня о чём-то рассказывать, — фыркнула я. — Бесполезно. — Предпочитаешь принуждение добровольности? — пальцы нежно погладили подлокотники кресла, нога в чёрном сапоге пошевелилась в воздухе. — Я прекрасно знаю, что кем бы ты ни был, тебе ничего не стоит вскрыть мою черепную коробку. Харкли мне показал кое-какие фокусы, — кажется, к своим странным глазам я начинала привыкать и безразлично смотрела мимо его лица, в тёмную бездну. — Кто-то стал очень невоспитанным, — заметил незнакомец. — Знаешь, что я делаю с особо грубыми? Не знаешь, — самодовольное заявление, — а в детстве тебя наказывали за провинности? Я задумалась, поджав губы. Мысли шевелились в голове подобно червям разного цвета и размера. Я представила картинку, как в учебнике биологии, и меня едва не вырвало. Благо, что желудку нечем было поделиться. Возникло и не исчезало чувство, что кто-то перебирал червей внутри пальцами. Также появились картинки, похожие на кадры фильма. Вот ребёнок у матери на руках, затем — девочка с ребятами в детском саду... — Иди нахуй из моей головы, — прошипела сквозь зубы, когда поняла, что происходит. Мой мучитель заинтересованно сощурился и оставил своё занятие. — Ты, конечно, занятный субъект, и тебя можно изучать бесконечно, — рыжеволосый вздохнул, перевёл тему разговора. — Твоё сознание отличается от сознания здешних смертных. Ты можешь то, что недоступно им. Я хочу знать детали. Взамен могу предложить много интересного. Для начала спасти твою жизнь. Тебе должно быть известно, что ты умираешь, верно? Тьма отравляет твои вены. Мне бы хотелось, чтобы слова оказались ложью, но я помнила, что случилось. И я понимала, чего он хотел. Информацию. Как и тот тип, что нанёс рану. И предложение сейчас было более чем выгодным. Я действительно находилась в опасности. Но я не колебалась. Вновь отрицательно покачала головой. — Я надеялся на дружескую беседу, — мужчина с сожалением вздохнул. — Я не веду дружеских бесед с врагами, — отчеканила я. — Похвальная позиция, — по голосу невозможно было понять эмоций. Он звучал тихо и обманчиво спокойно. — Только вот позволь вопрос, Яра-Из-Другого-Мира. — Вы их задали столько, что учтивость соблюдать лишнее, — зло бросила я. Беседа утомляла. — И вообще способность носить маску у вас хреновая. — Что ж, — внезапно обладатель чёрных одежд поднялся, и воздух вокруг зашевелился. Повеяло могильным холодом. Внутри все сжалось от боли. Я выдохнула сквозь зубы, пытаясь взять себя в руки. Отсутствие тела дарило слишком острые ощущения. — Ты называешь меня Врагом, Яра, — раздался голос за моей спиной. — Позволь узнать, почему? Я тебе ничего плохого не сделал, предложил помощь и в обмен прошу самую малость. Заметь, я не спрашиваю планы эльфов, у которых ты жила. Хотя не буду скрывать — эти остроухие твари уже поперёк горла. Особенно Семёрка. Колдун (то, что незнакомец владеет чарами, было очевидно) подошёл ко мне в плотную, и тело начало ломить. Я с трудом дышала, с трудом сделала глотательное движение. — В ответ тишина, — с издёвкой заметил рыжеволосый. — Впрочем, твой ответ мне и не нужен. — сильные пальцы юркнули куда-то... внутрь. Между лопаток. Он шарил, ощупывал, водил внутри острыми когтями. — Хотя я примерно знаю ответ и даже полагаю, кто вдохновитель, — рука замерла внутри, прекращая трогать. — Вы ошибаетесь, если решили, что я подверглась влиянию феанорингов, — выплюнула я сквозь зубы. Внутри, там, где он трогал, всё пульсировало. — У меня своя голова на плечах, и поскольку по-вашему мнению я отличаюсь от здешних людей, то, используя собственные способности, я могу самостоятельно делать выводы. — Какие? — мужчина резко убрал руку, совсем отошёл обратно к своему креслу. Его шаги были не слышны. Посмотришь со стороны — и подумать можно, что фигура без ног. Она плывёт по странному жуткому пространству, замирает, кончиками пальцев касается подлокотника. А я в очередной раз ощущаю верёвку, которая стянула горло. Я не могу говорить, пытаюсь преодолеть преграду, ловлю ртом воздух. — Всё же сказать нечего, — издевательски произнёс мой собеседник. — Я не виновата, что ты тупой, если не понимаешь очевидного, — наконец прохрипела я. — Например того, что тот, у кого добрые намерения, не будет бить людей и эльфов по собственной прихоти, не бросится на деву с мечом. Ты прекрасно понимаешь, о чём и о ком я. — Жизнь ничего не стоит, девочка, — невесело усмехнулся чародей. — У смертных она коротка. Эльфы... — рыжеволосый закатил глаза. — Видишь ли, когда покушаются на твою жизнь и владения, приходится отвечать тем же. Лучшая защита – нападение. Впрочем, твоей женской головке этого не понять, но... — майя многозначительно поднял палец вверх, снова приблизившись ко мне. — Я могу помочь. Тебе стоит только в красках поведать то, что ты помнишь о своём мире. Но не житейскую мишуру. Взамен же я могу вернуть тебя к твоим родным, могу помочь возвыситься. Не считая, опять же, Жизни. Ты не будешь служанкой. Мыть посуду и готовить для господ не очень приятное дело, как думаешь? Пленитель не оставлял попыток склонить на свою сторону. Пальцы провели по моей прозрачной щеке, заставляя задрожать. Маленькая струйка боли потекла под кожу. Я сжала пересохшие губы, хотя там и сжимать было нечего. Они с трудом размыкались. — Решайся, — голос, приторно-ласковый, вполз в перемешанные клубком мысли. Но я не смогла подчиниться. Образ Келегорма перед глазами словно отшвырнул чары. — Я никогда не буду служить тому, кто повинен в смертях и страданиях тех, кто этого не заслужил, — твёрдо выдохнула я. — Можешь хоть череп вскрыть, или на что ты там ещё способен. — Думаешь, сыновья Феанора чистенькие? — уголок губ пополз вверх. — Ты не в курсе их деяний? Я замерла в замешательстве, понимая, что меня поймали на крючок. Сведения то от меня частично скрывали. Однако, научившись немного читать и писать на синдарине, кое-что я знала. — Твои деяния гораздо интереснее, слуга Моргота, —я усмехнулась. В голове, несмотря на кашу, всплывала информация. — Например, ты предал Учителя и вечно подтираешь за своим хозяином какашки. Даже я одно из его заданий, не так ли? Не надоело пресмыкаться? — А вот это уже, смертное отродье, не твоё дело, — настроение колдуна изменилось. Он схватил меня за шею, приподнял и резко швырнул прямо в тёмный туман, ползущий по полу. Боли я, разумеется, не чувствовала. Только острые когти изнутри что-то разрывали в груди, и складывалось ощущение, будто я распадаюсь на кусочки. Каждый кусочек ломило от боли, я пыталась повернуться, встать, опершись на руки, с ужасом смотрела, как пальцы купаются в тёмном тумане, походя на желе, но муки вдруг резко закончились. Внутри что-то укоренилось и дало ростки. Кто-то подхватил меня и уносил прочь. Последнее, что осталось в памяти — бледное перекошенное от злости лицо мучителя, у которого из-под носа украли добычу. Я ощущала потоки воздуха, но не свежего, а вязкого и тяжёлого, но в то же время не давящего на сознание. Вокруг расстилались сумрачные берега, вход в пещеры, зиющий тёмной дырой. Однако после встречи с местным злом мне не было страшно. Видения и голоса в голове исчезли. Осталась лишь боль, от которой выворачивало. Но она медленно стихала, особенно когда я появилась здесь, в месте, надо полагать, похожем на прослойку между мирами. Бред. Звучит как полнейший бред, хотя я слышала, что существует Рай, Чистилище и Ад. Но уместны ли эти названия для этого мира? Если да, то получается, я в Чистилище? Я мертва? Вокруг всё затянул туман. Он стелился повсюду, ластился к земле ласковым зверем, закрывал вход в пещеры. Резкий порыв ветра, совсем не характерный для этого места, поднял и понёс меня по направлению к одному из тёмных входов. Я была податлива и покорна в его невесомых руках. Внутри всё замерло, когда меня доставили в пещеру. Она отличалась от сумрачного поля тем, что внутри было гораздо темнее; тем, что было тише; другим воздухом, пропитанным кровью, болью, безнадёжностью. Эмоции давили. Поток стал медленнее, словно ему приходилось преодолевать невидимые преграды. И резко все оборвалось и стихло. Тишина звенела в ушах, плотным коконом оборачивалась вокруг меня. Я не могла пошевелиться. Тело словно приклеили к полу. Попытки не приносили результатов. Первое, что я увидела, более-менее очухавшись, был потолок. И содрогнулась от зрелища, открывшегося глазам. Вверху собралось множество крыльев летучих мышей. Они выглядели живыми. Складывалось ощущение, будто вот-вот упадут, придавят меня всей массой. Если присмотреться ещё сильнее, до рези в глазах, то можно было разглядеть их мордочки. Мимо пронеслась тень. Призрачную руку пронзила боль. Такая, что искры из глаз посыпались. Какой-то частью себя я понимала, что это фантом, отголоски, но по телу пробежала дрожь. Я посмотрела вправо, влево, но никого не обнаружила, кроме тумана, колонн, трона и странного сосуда. Гулкие шаги, словно звуки молота, заставили устремить глаза в их направлении. В зал вплыли три фигуры. Первая была закутана в тёмный плащ с закрытым наполовину лицом. У неё виднелся мраморный подбородок, бескровные губы, сжатые в тонкую линию, и волосы. Такие же, как у Келегорма, и не такие одновременно. В руке он держал скипетр с черепом, в глазницах которого клубилась мгла. Или мне показалось? Вторую фигуру скрывали свободные белые одеяния. Лицо у неё не было закрыто, но выглядело сосредоточенным. Такое же белое, как у владельца черепа. В руках она держала пяльца и иглу. Ткань тянулась за ней и исчезала где-то в пространстве. Пальцы на ходу умело орудовали иглой. У последнего пришельца перво-наперво бросился в глаза сверкающий огнём синий взгляд. Хотя все они смотрели так, что хотелось забиться в угол. Я медленно, не в силах отвернуться, скользила взглядом ниже, рассматривая голубые одеяния на древнегреческий манер, вышитые по краям затейливыми узорами. В руках незнакомец держал посох с камнем. Кто они? Хозяева этого мира? Вершители судеб? От всех троих исходила неимоверная Сила. Перед ними охватывало чувство, что ты тварь дрожащая, совершившая какое-то преступление и ожидающая приговора. Казнят или помилуют? Молчание затягивалось, начинало бить маленькими молоточками по голове. Тип в капюшоне скривил бледные губы в ухмылке. — Приветствую тебя, Девушка-Из-Другого-Мира, — заговорил, наконец, он, — оказавшаяся в Арде по счастливой случайности или не очень, как посмотреть. Ты не дитя Эру, но практически стала частью этого мира. Ты Человек, и потому я не властен над тобой. Я могу лишь переправить тебя туда, где Люди ожидают своего часа. Также я могу попытаться вернуть тебя домой. Такая вероятность мала, но она есть. "Они что, все сговорились родной мир обещать?" — раздражённо подумала я, купаясь в наступившей тишине. Вестник, видимо, позволял мне обдумать услышанное, осознать, затем заговорил снова: — Однако я вижу в твоей душе изменения. Связь и следы пыток. И то, и другое оставило след. Какие последствия будут, зависит только от тебя. Хотя нет, не только от тебя. "О чем он говорит? Какая связь? Какие последствия?" — пронеслось в голове. Я, конечно, ко многому привыкла, но это выходило за рамки моего понимания. Совсем. Можно приспособиться к тому, что в голове постоянно кто-то шарится. Можно приспособиться к чудесам этого мира, потому что он отличается от современности. Но чтобы быть с кем-то связанной? Не люблю зависеть от других. Это крайне мерзкое чувство. — Ты рождена Смертной, — ответила на мой вопрос, видимо, прочитав его как текст в открытой книге, фигура в капюшоне. — И твой путь уйти в свой Срок. Но бывает так, что картина немного меняется. Например, из-за вмешательства Бессмертного. Взгляд, Прикосновение, Воля. Порой его влияние очень сильно. Когда же оно взаимно, воздействие практически невозможно разрушить. — Хочешь ты того или нет, — в разговор вмешалась женщина с пяльцами и иглой, — вы связаны. Связаны его Вечностью. Эти нити ничто не способны разорвать. Только Конец. Однако и Он в данном случае — мучение. Риск для вас обоих. Непокой. Такова плата за ошибки. Женский голос замолк, и тишина стала спасением. Мне хотелось кричать. Хотелось у кого-то спросить совета. Ошибки. Доверие к Охотнику и сближение с ним было ошибкой? Меня поэтому пыталась предупредить Халдис? Нельзя было смотреть ему в глаза. Нельзя было позволять прикасаться к себе. Нельзя. Нельзя. Нельзя. — Что значит связаны Вечностью? — разум упорно не хотел принимать услышанное. — Ты — Его часть. Ты будешь жить, пока Он будет жив. Ты зачахнешь, если Он откажется от тебя. Состаришься, будешь медленно угасать. Охотник не мог связать жизнь со смертной. Он дал это понять. А я теперь не могу вернуться к прежней жизни. Я не смогу жить, зная, что Он здесь. Если я уйду, я больше Его не увижу. Никогда. Не услышу, не почувствую сильных рук и горячих губ. Я не могу лишить себя этого. Какая теперь разница? Сделанного назад не воротишь. — Выбор, — заговорил обладатель голубых одежд и синих глаз. Его голос походил на порыв свежего ветра, взгляд пронзал душу, и меня перетряхнуло. — Тебе предстоит сделать Выбор, дитя. Мы не можем вести беседы вечно и ждать, пока ты будешь раздумывать. Время пошло. Яркоглазый сучонок. Эх, мне бы думать чуть побыстрее, да мозг не желал работать. Будто омертвел. Бездумно я разглядывала лица приговорщиков, когда от гобелена ткачихи ко мне потянулась прозрачная нить и коснулась моего лба. Я попыталась дёрнуться. Но нить не отпустила. Образы замелькали, не позволяя шевелиться. Перед глазами потемнело. Мне помогают быстрее определиться? Интересный способ. Меня принуждали смотреть, и я смотрела на... ... Кровать, на которой лежало тело девушки в бинтах. Возле кровати попеременно сидели двое: темноволосая эльфийка и среброволосый эльф. У мужчины был усталый, осунувшийся вид — бледное лицо, круги под глазами. У девушки к бледности добавились слезы. Я сглотнула, внутри всё сжалось, будто кто-то хотел задушить. Это, надо полагать, моё настоящее. Как мне тебя понять, Келегорм-Охотник? Как понять, что ты любишь меня? Эти картинки сменились другими. Сложилось впечатление, что передо мной пронеслась вся жизнь. Месяцы, проведённые здесь. Темница, комната Келегорма, каморка в Химладе, кухня, путешествие до Химринга, позорный несчастный случай во время стирки, лошадь, Праздник урожая. Наконец, последние кадры, благодаря которым я принимала сейчас решение. И зачем, спрашивается, это показывать? Я дёрнулась, желая вырваться из плена видений, но мою голову крепко держали, заставляя смотреть. На смену этому потоку пришёл другой, и я сморгнула слезы, потому что увидела... ... Кладбище, могилку с цветами. Словно в замедленной съёмке мне показали надпись на памятнике с моим именем и датами жизни, фотографию. Зачем страница "альбома" осторожно перелистнулась. С миража на меня смотрела моя комната в квартире и мама, сидящая за столом и держащая мою фотографию в руках. Она сильно поседела, глаза потускнели, на лице появились морщины, и в этом была виновата я. Если бы не та чёртова поездка, всё было бы иначе. Мама бы радовалась и улыбалась, не носила бы траурных одежд, много бы... Стало горько и как-то солоно во рту. Я будто приняла решение, ухватившись за мизерный шанс вернуться, но в сознание ворвалась четвёртая партия картинок. На них красовалась я. Поникшая, бледная, в тёмных одеждах, свернувшаяся калачиком на кровати; сидящая за столом, но не притрагивающаяся к любимой еде; бездумно бродящая по паркам и рыдающая по ночам в подушку. Не нужно терзать сознание образами, чтобы понять, что они значат. Я не смогу без него жить. Тоска меня убьёт, уничтожит морально и физически. Причинит боль тем, кто меня любит. Смысл возвращаться? Но как же сложно выбрать, не зная, нужен ты или нет... Он ни разу не сказал "люблю"... Внезапно видения пропали, и я опять стояла перед судьями. Шесть пар глаз внимательно смотрели на меня. — Пришло время сделать Выбор, - произнёс мужчина с посохом с черепом и шагнул ко мне. Ткачиха убрала нить. Я, казалось бы, могла свободно выдохнуть. Но вместо этого зажмурила глаза. Больно. Больно от всех мыслей, от того, как рвётся надвое душа. Успокаивало одно — в этом мире сдохнуть проще, и спасать вряд ли кто станет. — Я остаюсь здесь, — наконец произнесла я, поставив точку в нелёгком вопросе. Мужчина в темных одеяниях потянулся ко мне, легко провёл рукой в воздухе и прикоснулся посохом ко лбу. Всё вокруг померкло в сиянии. Меня словно кто-то подхватил, бросил в светящуюся воронку и вокруг стало темно. * Я проснулась от духоты. Жар проникал в каждую клеточку тела, мешал дышать. Попытавшись поймать ртом воздух, я обнаружила, что он был каким-то раскалённым, чужим. Комната предстала в сумрачных красках. Ещё вдох — и в груди всё отозвалось с дикой болью. Желудок неприятно свело. Я, прикрыв тяжёлые веки, прислушалась. Стояла вязкая тишина, голова раскалывалась на мелкие кусочки. И вокруг этих кусочков собирался туман. Обнимал, успокаивал. Сквозь умиротворяющий покой я слышала, как открылась дверь и кто-то подошёл к кровати. Судя по звуку воды, выжал тряпку, откинул одеяло и прикоснулся к моей пылающей коже. Вместе с прохладой в нос заполз запах трав. Я хотела заговорить, но не могла. Хотела пошевелить рукой, но не чувствовала её. — Он тебя очень ждёт, — женский голос ворвался в пульсирующее огнём сознание. — И любит. Последнее слово заставило внутри что-то дёрнуться, но потом меня под своё покровительство забрала тьма. Силы бодрствовать закончились. Тьма прикасалась понимающе, нежно и одновременно пугающе. Я испытывала страх, когда она обнимала меня. Я начала метаться, звать на помощь, но никто не отзывался. Эта тишина убивала, забирала силы, поглощала крики. Я уже вроде как и собиралась сдаться, но внезапно на выручку пришла та самая девушка, которую я встретила в плену у Врага, и Воля. Моя Воля призывала меня к борьбе. Но как бороться, когда одеяло кажется неподъёмным, будто это не одеяло, а крышка гроба? Я содрогнулась всем телом от ужаса, попыталась повернуться, но тело прошило болью. По щекам потекли слезы. Язык во рту не шевелился, будто прилип к нёбу. Если есть боль, значит, я могу чувствовать, я жива... Следующая попытка "вернуться" подарила резь в глазах и очертания предметов в виде стола и шкафчика. Всё это виделось сквозь пелену, но и так было неплохо, учитывая состояние. Я предприняла попытку встать. Сжав зубы, оперлась на здоровую руку, приподняла верхнюю часть туловища и тут же упала от слабости обратно на постель. Рубаха неприятно прилипла к телу. Здоровая рука медленно потянулась к волосам, потрогала их, поморщилась. Липкие, жирные, спутанные. Неприятно. Но очередной приступ дурноты не позволил открывать новые изъяны. Я опять провалилась во мрак и оказалась посреди коридора. Сделала шаг, другой. Ноги ощущались как-то странно, словно тонули в маслянистой жиже. Темнота сверху давила, будто бетонная плита. Я оступилась, упала на колени. Собралась встать, но взгляд впился в тело, лежащее недалеко от меня. Доспехи, пронзенные множеством стрел, серебристые волосы, мраморное лицо, засохшая струйка крови в уголке губ. Меня забила дрожь. На коленях, не поднимаясь на ноги, я подползла ближе. Рука ощупала пугающе холодный доспех, наткнулась на выпуклость, в которой безошибочно узнала восьмиконечную звезду. Келегорм? Я закричала, хотя и знала, что меня никто не услышит. Под коленями и ладонями вся твёрдость куда-то делась. Я начала падать в мерзкую болотную жижу. Её запах окутал, прилип, словно вторая кожа. Голову держали чьи-то невидимые руки, не позволяя захлебнуться и заставляя наблюдать за тем, как взмахивает чей-то меч, и голова монстра отделяется от туловища. Погибает одна тварь, но на её место сразу приходит другая, менее поворотливая. Медлительность позволяет рассмотреть безобразное тело. И снова меч убивает чудовище. Следом, не давая продохнуть, нападает толпа. Я не успевала следить за движениями, но ощущала резкий, живой запах крови. Твари падали от острого клинка, а посреди их трупов стоял отчаянно сражающийся Воин. Воин, очень похожий на Охотника. Тот самый, что лежал со стрелами перед моими глазами. Из его ран сочилась кровь. Я пыталась отвести глаза, но не могла. Он, весь израненный, смотрел на меня и медленно падал на колени. Боги, это когда-нибудь закончится? Я устала от кошмаров. Почему меня везде преследует Смерть? Вновь появившийся монстр не исчез. По чужому мёртвому телу он, оскалив ряд зубов, двинулся ко мне. С его скрюченных пальцев капала кровь. Я попятилась назад. Сверху что-то громко зашумело, привлекая внимание, резко спикировало вниз, когтями впилось мне в плечо. Я взвыла от боли. Монстр на ногах внезапно оказался так близко, взял за руки и потащил по коридору, который оказался туннелем. — Добро пожаловать в застенки Ангбанда! — прошипело существо, не переставая тащить меня во тьму... Паутина кошмара разорвалась с большим трудом. К моим губам прикоснулось что-то холодное, спустя секунду — потекло между ними. Вода. Я проглотила жидкость, с удивлением обнаружив, что способна это сделать. Остатки тумана рассеивались вместе с мерзким сном. Я открыла глаза. На этот раз предметы обрели чёткость. Судя по свету, был день. Скосив взгляд налево, я увидела сидящую на стуле эльфийку. Эллайрэ. Ощутив, что я на неё смотрю, она вынырнула из своих мыслей и повернулась ко мне. — Слава Эру, ты очнулась, — выдохнула сестра Варнара с явным облегчением и с беспокойством принялась рассматривать меня. Я вымученно улыбнулась и спросила, с трудом шевеля языком: — Сколько я здесь? — Сегодня вечером будет восьмой день, — Эллайрэ устало вздохнула, потёрла виски. — А Келегорм где? — тихо поинтересовалась я, пытаясь сжать и разжать негнущиеся пальцы. — Практически не отходил от тебя, — эльфийка внимательно посмотрела на меня, пытаясь угадать реакцию, но я была не в состоянии выражать эмоции. Устала. От новости, что Охотник жив, мне стало как-то легче. Будто кто-то камень с души снял. Я не заметила, как опять начала засыпать. Следующее пробуждение случилось от того, что сильно хотелось пить. Эллайрэ, как на зло, рядом не сидела. Что ж, придётся самой заботиться о себе. Только как встать, когда сил на это нет, и тело пребывает в желеобразном состоянии? Собрав волю в кулак, я с трудом села. Волосы противно липли, белье промокло от пота и неприятно холодило кожу. Однако это меня особо не волновало: взгляд был прикован к кружке с водой, стоящей на прикроватном столике. Я потянула к ней руку, взяла, но вместо того, чтобы удержать, уронила. Вода вылилась на одеяло, кружка со стуком упала на пол. Попила, называется! С раздражённым стоном я откинулась обратно на подушку. В это время открылась дверь. Как вовремя. — Всё в порядке? — эльфийка подошла ко мне, беспокойно оглядывая. — Я воду пролила, — призналась, медленно облизав потресканные губы. — Ничего, это поправимо. Самое главное - жива. — Эллайрэ улыбнулась, взяла кружку и ушла, чтобы наполнить её по новой. Оставшись в одиночестве, я приняла полулежачее положение. Когда, наконец, вернулась девушка, выпила принесённую прохладную жидкость и снова устроилась спать. Организм требовал отдыха, и я не сопротивлялась этому. Какой смысл корчить из себя мисс стойкость, если даже думать не получается? После нескольких очередных часов сна я чувствовала себя бодрой. Сколько времени забрал Морфей, я не знала, но голова была способна работать. Исчезло головокружение, боль, не мучили кошмары. Отлично. Да, в лазарете светло. Значит, снова день. Похоже, меня отрубило на очередные вечер, ночь и утро. Мысли потихоньку возвращались, вызывая вопросы. Понятно, что Эллайрэ жива. Жив Охотник. Но что стало с поселением? Казнили ли Бритту, и если нет, какое наказание ей положено? Что с Халдис? Что будет дальше? Мне нужны были ответы, а ещё очень хотелось облегчиться. Мочевой пузырь требовал к себе внимания. И если я не уделю его в ближайшие несколько минут, жертвой моей халатности станет кровать. Этого допустить нельзя. Повторяя как мантру то, что нельзя оконфузиться, я принялась резво шевелиться. Села, спустила ноги на пол, встала. Но не смогла стоять. Перед глазами всё поплыло. Я вовремя успела схватиться за спинку кровати, чтобы не упасть, и замерла, смотря на собственные худые кисти. Боги, во что я превратилась!? — Что тебе не лежится? Куда собралась? — пробурчала возникшая в двери подруга и подошла ко мне. — И на минуту оставить нельзя! — Больше минуты, — насмешливо фыркнула я. — И вообще пусти, иначе у меня конфуз будет. Эльфийка отстранилась, понимающе кивнула, отошла и принялась шариться среди склянок и прочих черепушек. Я, держать за стену, упорно продвигалась к двери. Эллайрэ возникла передо мной с горшком в руках, преграждая путь. Я готова была сгореть от стыда. Докатилась. Поняв, чего от меня хотят, я отрицательно замотала головой. Нет, нет и нет. — Я думаю, Тьелкормо будет неприятно узнать, если ты из-за своего упрямства сломаешь себе что-нибудь, — язвительно было прокомментировано моё поведение. — Он не мало сил в тебя вложил. Я замерла. Возникло чувство, будто на меня вылили ушат воды. Да какое отношение ко всему этому имеет Келегорм? Может быть, дело в нашей Связи? И спрашивать сил нет... — Отвернёшься? — сдалась я, смотря куда-то в сторону. Девушка повиновалась. Несмотря на угрозу в любой момент рухнуть и превратиться в лучшем варианте в груду костей, ударившись об угол кровати, я всё-таки оправилась самостоятельно и со стыдом забралась в постель, свернувшись калачиком. Унизительно. Я не спала, лежала с закрытыми глазами, когда в очередной раз хлопнула дверь. Разговаривать ни с кем не хотелось, однако, когда по комнате разнёсся дурманящий запах , я развернулась. Живот заурчал, требуя еду. Эльфийка, принесшая поднос, помогла мне переодеться, и только потом я принялась за бульон. Горячая жидкость приятно растекалась внутри. Она казалась мне настолько ценной, что я, несмотря на трясущиеся руки, не пролила мимо ни капли. Когда тарелка опустела, я осторожно поставила её на столик. Ослабшее тело наполняла живительная сила, и я поняла, что самое тяжёлое для организма позади. Он шёл на поправку. На восстановление ушло около недели. Больше не тянуло спать, и я попросила принести несколько книг. Физические силы оставляли желать лучшего. Болела рука, плечо после кошмаров, на котором оказались следы когтей, периодически накатывала слабость, ныл бок. Я отчаянно хотела покинуть лазарет и помыться. Ощущение грязи на коже было настолько реальным, что хотелось её расцарапать. Волосы казались неимоверно тяжёлыми. Моё желание терпеть собственную неряшливость и лежать подходило к концу. Я мерила шагами пространство в темнице своего заточения, когда открылась дверь, впустив очередного посетителя. Со времён улучшения моего состояния лазарет снова стал местом работы для целителей, и я зачастую проводила время в их компании, однако вести беседы они отказывались. Особенно отвечать на вопросы. Я не злилась, хотя скрытность в некоторой степени раздражала. Мне удалось узнать стадии собственной болезни — рана, нанесённая отравленным клинком, бессознательное состояние (в современной медицине кома), лихорадка, галлюцинации. Но как во всем этом был замешан Келегорм? Ответ на данный вопрос я так и не получила, за исключением того, что когда я была совсем без сознания, эльф спал здесь. И это всё. На дальнейшие расспросы целители отводили глаза и переводили разговоры на другие темы. О погоде и приближающейся зиме, о нападении орков на Таргелион (что это, где это и связано ли как-то с тем, что случилось, я не знала), о кадровых перестановках — смотрителем в крепости по хозяйственной части назначили эльфа из подданных Маэдроса. К людям больше не было доверия, и среди них до сих пор шли проверки. Если сопоставить стадии болезни и мои ощущения, я могла кое-что предположить, касающееся меня и Келегорма. Мне же не померещилась подпитка силой, когда я пребывала между жизнью и смертью? Не померещилось, что временами, лёжа в лихорадке, я ощущала, что её кто-то отгонял снова и снова, заставляя бороться? Я обернулась, чтобы посмотреть, кто пришёл на этот раз, и застыла статуей, потому что в лазарет пришли Келегорм и Маэдрос. Под ложечкой мгновенно неприятно засосало. Стало неловко от собственного неопрятного вида. Мужчины, как всегда, выглядели безукоризненно. У Маэдроса был наряд в красной гамме, у Охотника — зелёная с серебристым шитьём рубаха, штаны и сапоги. Волосы в привычной манере небрежно лежали на плечах. Я в серых одеждах чувствовала себя заключённой. Хочу выбраться отсюда! — Тебе гораздо лучше, и это замечательная новость, — первым заговорил Маэдрос, окидывая меня оценивающим взглядом. Я поёжилась под его колючими глазами. Эльф смотрел, и мне казалось, что под кожу вонзилась тысяча иголочек. Не больно, но неприятно. — Благодаря вашим целителям я снова на ногах, лорд Маэдрос, — смущённо улыбнувшись, я приложила руку к сердцу, склонила голову и отошла, ища спиной точку опоры. Задавать вопрос о цели визита язык не поворачивался. Меня одолевало странное чувство, что я опять в ловушке. — Выжила ты, скорее, благодаря Эру, — беззлобно усмехнулся Тьелко. — И ещё невесть чему или кому. Я обняла себя руками, стараясь не показывать, как мне стало страшно от его слов. — В любом случае, — продолжил владыка Химринга, сощурив глаза, — жизнь продолжается, и, поскольку ты больше, судя по бодрому виду, умирать не планируешь, пора прояснить некоторые вопросы. От услышанного я напряглась, облизала резко пересохшие губы, чувствуя, как Тьелко неотрывно проследил взглядом за моими движениями. Нашёл время! — Во-первых, — как ни в чем не бывало продолжил старший сын Феанора, — с тебя сняты все подозрения по обвинению в убийстве. Более того, я благодарен за то, что ты раскрыла мне глаза на некоторое сотрудничество. — Вы не обнаружили осиное гнездо в собственной крепости под носом, — не удержалась от подколки я и тут же прикусила язык. Как всегда, ляпнула лишнего. Однако реакцией на мою фразу стали нервные смешки. Это немного успокоило. — Во-вторых, — Маэдрос пытливо посмотрел в мою сторону, — ты отныне не шпионка Моргота, и мы больше не имеем к тебе претензий. Ты можешь остаться здесь, можешь уйти, куда пожелаешь. После всего произошедшего тебе, возможно, здесь нелегко. Зараза! Вот ему же прекрасно известно, что я ни к чему не приспособлена. Или он таким образом меня прогнать решил? — Я на тебя не давлю, не прогоняю, — заметил владыка Белой Твердыни, видимо, прочитав эмоции на моем лице. — Просто, если ты захочешь куда-то уйти, тебе больше не нужно моё разрешение. Может, ты пожелаешь отправиться с Келегормом в Химлад? — на лице со шрамами появилась ухмылка. — Выздоравливай и размышляй. — напоследок добавил эльф и вышел, захлопнул за собой дверь. Мы с Тьелко остались наедине. Комната лазарета внезапно стала маленькой и тесной. Я переминалась с ноги на ногу. — Можно мне лечь? — наконец первое попавшееся выдала я, с надеждой глядя в сторону постели. — У тебя постельный режим, насколько мне известно, — Охотник усмехнулся. — Для тебя запреты, в общем-то, никогда не были проблемой. Ты их любишь нарушать. Красная, как рак, я добралась до кровати и улеглась. — Будешь ругать? — ехидно поинтересовалась, до подбородка, натягивая одеяло. — За тобой должок. А если серьёзно...Я не хотела причинять никому из вас столько проблем. Тебе в первую очередь. Я знаю, что всё время, пока я болела, ты был рядом. Твоё присутствие для меня стало маяком, который помог вернуться на свет. Я правильно поняла? Если между нами действительно что-то есть, как мне сказали, он же тоже что-то чувствовал? — Я сделал то, что должен был, — Келегорм сел рядом на кровать. — Жизнь за жизнь. — Что? — я растерянно повернула голову, взглядом скользнула по его губам, замерла, понимая, что хочу ощутить их прикосновение. — Ты спасла меня в поселении, — пояснил нолдо. — Не успей ты немного, и я бы погиб. Значит, это была своеобразная плата за добро, не больше? В без того пересохшем горле встал новый комок. Глаза повлажнели. — Если мы избегание смерти меряем спасениями жизни, тогда за мной ещё много должков, — хрипло прошептала я, не зная, куда себя деть. — Если тебе так важно отблагодарить меня за то, что я не раз оказывался в самый нужный момент рядом, совсем не обязательно рисковать жизнью. Достаточно поехать со мной в Химлад, — внезапно тихо и серьёзно заявил Охотник, нависнув надо мной. Внутри меня все трепетало. Я, не отрываясь, смотрела в его глаза. Переплела свои пальцы с его, когда руки мужчины потянулись ко мне. — Ты таким образом делаешь мне предложение? — губы против воли растянулись в улыбке. — Да, — в глазах феаноринга появились искры. — Жить под моей защитой, служить мне. На большее не рассчитывай. — Где мне, коротконогой человечке, до пылкой любви бессмертного эльфа? —собственные насмешливые слова внутри растеклись болью. Знать бы, как Связь себя проявляет, и сколько в таком случае мы будем бегать друг от друга? Неужели слуги Моргота были правы? Хотя нет, не они. Просто я жила иллюзиями. Или нет? То, что сделал Охотник, по доброте душевной, просто так, не делают. Хотя, если сердце не чёрствое... Ай, сложно рассуждать... — Нет любви, но будет защита, — беззлобно усмехнулся Келегорм. — Разве этого мало? — Конечно, достаточно, ваше Химладское Величество, — я вздохнула. — Ты поедешь со мной? — Тьелко пытливо посмотрел, не позволяя отвести взгляда. — Мне надо подумать, — ехидно сообщила я и, резко потянувшись к эльфу, скользнула губами по его щеке. Подумать — отговорка. На самом деле я для себя всё решила. Я уеду с Ним. В разлуке душа будет метаться ещё больше, чем рядом. Что больнее — любить безответно на расстоянии или любить безответно, но быть рядом? Критерий у каждого свой. Так или иначе, я сделала Выбор, и от него не откажусь. Да и смысл? Если раньше я думала, что Человек сам творит свою судьбу, я ошибалась. Мы над ней почти не властны. Как не властны над любовью. Вечность. Я бы могла сказать, что радуюсь тому, что выжила. Радуюсь, что не буду болеть, стареть, но существует одно "НО"... Вредное и Белобрысое. И как сложится моя жизнь — зависит от Него. Быть Связанной — ощущения не из приятных, пусть и в переносном смысле слова. Быть связанной — ошибка моего бестолкового сердца, и я за неё расплачиваюсь сполна. Хорошо, что в этом не замешан никто, кроме меня. Мой дом и мой мир забудут меня, оставят в прошлом, как это сделала я. Время, если не излечит, то заставит двигаться вперёд. В том числе воспоминания и память. Так будет и со мной. Пройдут годы, если уже не прошли, и для моей бывшей маленькой дружной семьи я стану тёплым светлым воспоминанием. Любимая дочь со скверным характером. Как и семья для меня превратится в призрак прошлого. Заботливые, иногда строгие родители, но любящие и неизменно желающие добра. Отныне мой дом — Эндорэ. Пока мало знакомый, опасный, но успевший впустить в меня свои ростки, показать тёмные и светлые стороны. Позволю ли я им крепнуть? Да. Смогу ли выжить? Попытаюсь. Что меня ждёт дальше? Не знаю. Испытания судьбы непредсказуемы. Но пока моя дорога бежит вперёд. Я возвращаюсь в Химлад.