Полубес

- А может не надо? - Надо, еще как надо! Будешь знать, как чужих мужей отбивать! – женщина в лисьей шубе наступала на юную особу, уверенно отползающую задом, подальше от потенциальной угрозы. - Не виноватая я! – всхлипнула ведьма, отползая еще дальше, пока на пути ее спины не встала стена. - В чем не виноватая? В том, что глаза блядские у тебя или пилотка мокрая? - Он сам пришел! - Он? Он дома! Это ты пришла, курва драная! До столкновения оставалось два шага. Злобный скрежет зубов Волковой действовал на Амалию как взгляд удава на кролика – он парализовал ее. Вспомнились годы, когда будучи растением, она не могла и шелохнуться, оставалась в одиночестве на покрытом пылью столе, но и тогда ей не было так страшно, как сейчас. Пусть у нее теперь есть ноги, но бежать не куда, вернулась сила, но и она здесь не действует. Вокруг столько магии, а взять и воспользоваться ею, у ведьмы не было возможности, словно какой-то злой рок создал непроницаемую стену с ментальным миром. Опять, как и тогда – пыльное помещение, наполненное пустотой и мраком. Ощущение обреченности накатило с неистовой силой. Она никому в этом мире не нужна. Амалия опустила голову и всхлипнула. - Убей меня, а? Только не мучай. С меня хватит. Волкова остановилась. Агрессию как рукой сняло. Только и стояла с широко расставленными, как у заправского стража порядка ногами, заложенными за спину руками, и созерцала девушку. Та плакала. Да и без слез было понятно, что здесь никакие тумаки не помогут. - Еще раз спрашиваю: ты кто? - Дура! Женевьева вздохнула. Ну, что прикажите делать? Любовница гулящего супруга признала свою вину. Неверный поджал хвост и смылся. Что остается? Рожу бить? Кому? Идиотке этой? В понимании достойной жены герцога Преисподней это выглядело не логично и не красиво. - Да все мы – дуры. А мужики - козлы. Так что по этому поводу надо выпить, - госпожа Волкова кинула беглый взгляд на Унчара. - Ваня, водки принеси. - Затем развернулась в сторону дрожащего комочка на полу, махнула рукой. - Пошли, расскажешь, чего ты там дура. Да заодно и то, чего все мужики - козлы. Не стоит описывать всю ту гамму чувств, которые были на лице у младшего беса. Ему обломилось посмотреть женский реслинг в исполнении самых ненавистных баб в его трудовой деятельности. Посему требование выпивки и закуски, о ней, правда, Волкова не упомянула, видимо, как обычно забыла – она часто о мелочах не задумывается – Унчар воспринял как оскорбление судьбы. Ну, разве это так сложно, устроить маленький мордобойчик, а он – трудолюбивый и усердный бес – посмотрит и порадуется, отведет душу, сходит с друзьями в кабак, поделится отменным зрелищем с собеседниками. В кои-то веки станет центром внимания. Но нет же. Не судьба. Через два часа дамы весело орали песни нецензурного и горестного содержания. А дворецкий, привыкший к сладкому пению колдовских певичек в кабаке, лишь качал головой и ворчал, поднося очередную бутылку, поправляя бируши в ушах. - Вот ты мне скажи, чего ты в сыне моем нашла? - Не унималась Женевьева. - Люблю я его! - Со слезами на глазах, то ли от нерастраченных чувств, то ли от крепкого напитка, ответствовала Амалия. - А вы, что нашли в этом садисте, ик-к... - Я? Да я того... тоже его, мохнозадого люблю! - За что? Он же ж под каждую юбку! - Сука он и козел!... Ваня! Водки! - Госпожа, вам, кажется, хватит, - учтиво намекнул Унчар, но еще одну бутылку принес, от греха подальше. - А у тебя, рожа бандитская, я не спрашивала, когда мне хватит! Где его черти носят, а? Сбежал, гаденыш, стыдно стало, да?... - Волкова вздохнула, на ее глазах появились слезы. - Это мне стыдно. Мне жалко! Мне! Это я отдала ему, уроду такому, лучшие годы своей жизни! А он! Козел! - А он - садист мохнозадый... ик-к! - поддакнула Амалия и налила еще по одной. - Ваше здоровье, уважаемая! Ик-к! Появление гордого и прекрасного во всех отношениях герцога, в обнимку с приятелем, весьма помятой наружности, привело дам в состояние немого шока. - О! - Только и вымолвила Женевьева. - Ого, - рявкнул на нее Борис, плюхнувшись на стул напротив. - Ты это... - палец жены описал в воздухе несколько непонятных ломаных. - Хте тепя носил-ло? - Пьяная? - Ехидно заулыбался бес. - А еще порядочная женщина, глава Архива Преисподней... да? - он сощурил глаза, - Тебе не стыдно? Ты ж гроза местного населения, великая и непобедимая, рога Повелителю отвернуть горазда, диссертации пишешь научные... и пьяная. Как мне бесам в глаза смотреть? Моя жена и водку хлыщет с какой-то курвой у меня под носом. - Сам ты - курва, ик-к! - Моментально вступилась за свою честь и за собутыльницу Амалия. - Ты смотри, Лёва, это - она! - Бес довольно откинулся на стуле. - Что, детка, осмелела, да? А то, смотри мне... - Ты ее того... не трогай. - Растягивая каждое слово, прошипела жена. - А то, что? - Муж явно наслаждался сценой. В кои-то веки их роли поменялись. - На развод подашь? Женевьева пьяно откинулась на спинку стула, достала из-за ворота кулончик на цепочке и хихикнула. - Весят на сучочке твои очечки и еще чулочки, и его яички - сухие как спички. Повисла тишина. Мужики прекрасно поняли смыл пьяного бреда известного профессора точных наук, сидящего напротив них и косящего разъезжающими глазами в разные стороны. - Унчар. Вина! - Не выдержал Лева. Горло саднило со страшной силой, а от жажды он был готов выпить море. - О? Лёва? - Словно очнулась Женевьева, пьяно улыбаясь. - Ну... как ты? Женился? Гейгель хотел ответить, что глядя на семейную жизнь своего лучшего друга, жениться он никогда не станет, но встретился глазами с Амалией. И осекся. - М-да. - Проследил за взглядом герцог и печально вздохнул. - Дорогая, пойдем на звезды полюбуемся, а? Свежим воздухом подышим, к сыну заглянем, посмотрим, что он там делает, ага? Герцог подошел к жене, склонился к ней, обнял и нежно потянул на себя, поднимая со стула. - Иду, иду, козлик ты мой ненаглядный, - Женевьева дернула Борю за рог и мелодично рассмеялась. - Посмотрим. Умеешь же ты, гаденыш, меня умаслить. В последний момент, перед тем как исчезнуть в пространстве портала, Боря обернулся к Левчику: - Ты это, отдохни, хорошенько. Отпуск все-таки, - и заговорщицки подмигнул. * * * Каждый, ну абсолютно каждый трезвенник и язвенник, не говоря о прочем контингенте народа, хоть раз, но был в этом состоянии. Когда море по колено, а все вокруг - муравьи или козявки, когда земля уходит под ногами, и, даже без пресловутой точки опоры, на которую ссылался известный ученый древности, ты способен этот самый горемычный мир перевернуть. Ей было сейчас все до Пифагориуса с Ньюмргоном в придачу. Геометрия теряла четкие границы физического макромира. А ведущий ее мужчина воплощал в себе сосредоточение вселенского греха выраженного в излишней волосатости сзади ниже пояса и рогов на лбу, которые так и просились на слесарную операцию по отпилу или откруту. «... и молчит же, главное дело, молчит! А обычно на мое слово целых пять без остановки. Ему хоть наизусть справочник инженера цитируй - все равно заткнет, подлец. А сейчас!... Сволочь! И чего только я за него замуж вышла? Потому, что грудь колесом и жопа ящичком, хи-хи». Борис сдерживался. И предвкушал. Ой, как долго он ждал этого момента! Чтобы прийти утром к женушке, у которой головушка бо-бо и во рту, как будто стадо котов опорожнилось, когда все дрожит, и так тянет излить наружу все, что вчера употребил. Прийти, обнять, протянуть стакан кефира, поднести к самым губам, чтобы не расплескалось все по пути. Погладить по встрепанным, взлохмаченным волосам, коснуться их губами, улыбнуться и ласково, тихо - громко ни в коем случае в данной ситуации говорить нельзя! - прошептать: - Учись, жена, как надо с мужем на утро обращаться, после того, как он вечером лишку хватил. И пусть сгорит она со стыда, за свое поведение. Заодно и забудет об Амалии. И прочих досадных недоразумениях, систематически обнаруживающимися в его опочивальне. Когда, то вздыхающая, то подхихикивающая Женевьева, раздетая и уложенная в кровать, уснула, а непонятно откуда взявшаяся камеристка-уборщица-повариха и просто чудо зеленоволосое, пошла стряпать что-то на кухню, ссылаясь на то, что хозяева, совсем ее игнорируют, кушают мало, да и вообще, бывают редко, ден Астаро решил подняться к сыну. Все равно домой возвращаться бессмысленно. Не зря его приятель так смотрел на колдунью, а она на него. Чтобы всю малину им испортить в самом начале? Пусть пока принюхаются друг к другу, разожгут тлеющий уголек интереса, а потом... Вообще, семейная жизнь, это такая... слов не подобрать, какая именно мерзость. У всех, ну абсолютно у всех, есть в семье проблемы, есть скандалы: то муж - сволочь, то жена - зараза, а живут же, род свой продолжают, детей растят, друг на друга систематически бочку катят, но все равно, есть разница в том, когда живешь один или с кем-то. Когда есть к кому возвращаться, за кого переживать, о ком думать. Не обнаружив ни сына, у которого сегодня, по идее, выходной, ни кота, который еще позавчера выхаживал голяка, и соблазнял ту самую непонятно откуда взятую уборщицу, Борис воспользовался магическим поиском. Маячок указывал, что Стригосус не далеко, а главное, что ему угрожает опасность. Недолго думая, бес шагнул в пространство туда, где находился его сын. Как-никак, единственный, наследник, и вообще - редкостный оболтус, как и его... его папа с мамой, чего уж греха таить? * * * На вопль кентавра из подвала, наперегонки, выскочили Алеф и Стригосус. Старик либо удачно изобразил мученическую кончину, либо просто по привычке вырубился, но виду не подал, что ему - старому, прожженному годами интриг, колдуну, что-то интересно. Вопль доносился с кухни. На смену воплю пошли маты, визг, бой посуды и... двухголосое лошадиное ржание. В итоге обнаружилось, что искать «неведомую зверушку» не надо, само пришло. И мало того, еще и устроило разборки с Арсением. Видимо сиамскому коню не понравилось, что другое производное от коня - кентавр, ведет себя более естественно и превращаться в человека не хочет. Или там дело в другом было – выяснять не стали. Все равно то, что хотел конь-двучлен, никто разобрать не мог. Способность говорить человеческой речью у него пропала, а вот потребность выпить спиртное - возросла. В тот момент, когда Стригосус ворвался на кухню, из мебели остался лишь тяжелый дубовый шкаф и печь, из утвари целыми лишь два внушительных чугунных котла, а пол был залит кровищей. Попало всем. Правда, в основном экзотическому коню. Даже у Алефа каким-то не понятным образом был поранен бок. У Арсения кровоточил кулак, и на щеке красовалась внушительная царапина. По всему выходило, что кентавр приглянулся любвеобильному магическому гибриду, так сказать, сексуально. Полубес долго рассуждать не стал, кто прав, а кто виноват. В помещении полыхнуло все. Даже шерсть на загривках у коней. Исключение составили лишь кот и кентавр, которых охватил магический кокон. Огонь моментально начал распространяться по стенам и потолку. - Бежим, - крикнул Стригосус своим, придерживая двери кухни. Только Арсений, державший в руках ошалевшего кота, вылетел из охваченного огнем помещения, как с потолка упала горящая балка, перегораживая путь полубесу. - Стрижик! - истошно взвыл кот, едва не вырвавшись из рук кентавра. Но Арсений и не думал отпускать кота. Чем эта пушистая тварь может помочь хозяину? Ничем. А вот он - Арсений, может, нужно только кота пристроить, чтобы не натворил больше беды и колдуна надо бы спасти. И бежать отсюда! Их за все это по головке маги не погладят, а заговорщики так вовсе на колбасу пустят, чтобы молчали. Только не учел кентавр вот что. Хоть Стригосус ден Астаро был полукровкой, а все же половина его естества была адского, бесовского происхождения. Поэтому никакой огонь не мог повредить наследнику герцога Преисподней, главное, чтобы ничем по голове не тюкнуло, а с огнем справится. Полубес умело выбрался из завала, проклиная, на чем свет стоит, тяжесть гибридного животного, плюнул в сторону полыхающего помещения, затушив остатки огня своей магией, и попытался выбраться во двор. - Сын, что это за гадость ты в руки взял? Снова генетикой баловался? Мы с твоей матушкой тебе это еще в детстве запретили, а ты, оказывается, у нас за спиной, снова за старое взялся? И, как я вижу, уже в угрожающих величинах. А ведь все начиналось с ботаники, теперь ты на зоологию перешел. - Папа?! - с плеча Стригосуса рухнул конь, аккурат на каменный пол прихожей. Кого-кого, а своего папашу полубес увидеть тут, никак не ожидал. Зато быстро оценил ситуацию. - Ты может, там колдуна из подвала достанешь, со всей его библиотекой, а? И не будешь трындеть под руку, угу? Папа сильно удивился. Вот вечно так. Даже не замечаешь, когда из крохотного комочка в колыбели дите превращается в делового мужика, рассказывающее родителю, как ему, в смысле папе, надо жить. - А подвал где? Через четверть часа нашелся и подвал, и колдун, и библиотека, даже, как оказалось, не единственная на этом клочке земли. Все, что нашлось в подвале, а кое-что и из личных запасов колдуна, с ним во главе, перекочевало в погреб госпожи Волковой, ни о чем не подозревающей и громко, пьяно храпящей на своей огромной кровати дома. Колдуна, находящегося в глубоком обмороке, определили назад в клетку, чтобы не сбежал после того, как очухается. - Вот теперь, сын мой, рассказывай. Как ты докатился до такой жизни? - Заявил папа, усаживаясь на табурет на кухне второго этажа, напротив своего отпрыска, кентавра и кота, занявших оборонительную позицию с обратной стороны стола. - Все не так, как ты думаешь и, даже, не так, как выглядит все со стороны, отец, - начал деловым тоном, вымуштрованным в секретариате мэра Зеленого города, сын. - Да, правда? Ну-ну, рассказывай. Ибо то, что я имел возможность видеть, меня, честно говоря, ввело в ступор. Заодно еще объясни, что ты с Маркусом сделал? Когда это кот начал материться столь отборным матом и куда делась его дикция? Ты знаешь, сколько я потратил сил, чтобы Маркус научился правильно, по-людски, говорить? И вообще! Зачем кота покрасил? Кот попытался возразить, но Стригосус вовремя его дернул за хвост и возразил вместо него: - Я его не красил! Это вообще не Маркус! - Ого! Похвально. Пошел по папиным стопам, начал зверей тренировать? Говорить его сам научил? - видно Борису и в правду стоило больших нервов выучить в свое время Маркуса, существо не предназначенного для извлечения большого диапазона звуков, человеческой речи. - Сам научился. Давно уже. Наверное, еще до моего рождения. Он вообще-то эльф. Только заколдованный. - М-да. - только и выдавил ден Астаро, поднимая за шкирку кота, бок которому Стригосус подлечил в первую очередь по возвращении домой. - Мостав на място, мля!... - Алеф уважением к большому дядьке не проникся, даже со скидкой на то, что этот дядька - отец его любимого. - Ни черта не понял, но сейчас мы это исправим, - повертел в воздухе котом Борис, посадил его на соседний стул и рявкнул что-то на адском наречии. Без спецэффектов, естественно, не обошлось. Увидев огонь, дым и характерный треск, кентавр рванул на улицу. Нервы не выдержали - и так, который день на этих самых нервах весь. Останавливать Арсения не стали. Стригосус был слишком поражен происходящим, Борису было все равно, что подумает о нем кентавр, а Алеф просто не в состоянии из огня и голышом, куда-то и за кем-то гнаться. Произошедшие сегодня события окончательно выбили Арсения из равновесия. Он был готов сломя голову лететь искать Мариона. Падать эльфу в ноги и умолять взять к себе. Куда угодно и, что угодно делать, но чтобы и ноги его, точнее копыта, не было в этих проклятых Косогорах. - Знать бы только: где он сейчас, где его искать. Может и правда к нему домой пойти? Но я же, с этим хозяином договорился... - кентавр закурил. На душе было тяжело. - Кто я? Чем отличаюсь от того чудовища? По сути - ничем. Такая же тварь без выбора и права. По щекам Арсения текли слезы. Сказывался многолетний стресс, вырвавшийся в одночасье. Так хотелось с кем-то поговорить, кому-то пожаловаться. Только кому? За всю свою жизнь кентавр не имел ни единого настоящего друга. Даже табун, в котором он был далеко не последним, никогда не был настоящим домом. - Арсений, ты чего? Огня испугался? – по лестнице на порог спустился счастливый полубес. Пойдем, я тебя с Алефом познакомлю! Стригосусу тоже необходимо было сейчас с кем-то поделиться. Счастьем. * * * Ничто так не в силах остановить пьяного, как дуб, с которым он неизменно встречается лбом. Ничто так не способно остановить бегущего эльфа, как стрела, через которую тот неизменно перецепится и кубарем полетит по заснеженной проселочной дороге, с матами и криками, обнимая нежное и пушистое тело своего верного друга и соратника. В сумерках не сразу стало понятно, кто приближается к столь победно полетавшим Маркусу и Марфею, окопавшимся в кустах. То ли в этом безымянном леске завелись дубы-шатуны, бежавшие от истеричных дровосеков, успевших отхватить часть кроны, то ли воинственно настроенные дриады, очнулись от зимней спячки и пошли искать тех самых горе-дровосеков, оседлав дряхлые пни, но на эльфа что-то грозно надвигалось из темноты чащи, вооружившись топором и луком. Словно зачарованный Фей смотрел в заснеженные кущи, ожидая того говнюка, который выстрелил ему под ноги. Благо долго ждать не пришлось. Тень быстро обрела весьма соблазнительные формы очень даже эротично одетой высокой валькирии. Тело девушки было прекрасно, идеально, притягательно, возбуждающе. Подтянутая, с фигурной талией, плоским животиком, затянутым в кожаный корсет с металлическими бляшками, грудью соблазнительной формы и бедрами, за которые так и просились подержаться руки любого нормального мужчины, валькирия поражала зрителя своим лицом. - А рожа, так и просит кирпича, зато жопа фантастичная, - в полголоса резюмировал свои мысли эльф. - Не страшно, ты ее образком прикрой или мешочек на голову, - со знанием дела отозвался кот. Хозяин отрицать не стал, как и порицать, за столь откровенное оскорбление чести любой уважаемой девушки. Мысли Мариона были заняты сейчас совсем другим. Кто такие валькирии знали все. Более страшных баб в этом мире не водилось. Склочные, нахальные, прямолинейные и вредные. Даже тролли не могли соперничать с этой народностью в неисправимом гадком характере. Давно уже бытовала пословица: «Встретил валькирию, беги». Но бежать уже не куда было. Красавица шла напролом сквозь заснеженные кустики и сугробы по колено, была уже в паре шагов. «Нам конец», - решили мужчины и покорно ждали его прихода. - Снасильничает, прям тута, - пошептал кот хозяину, и от греха подальше соскочил с плеча на снег. «Однозначно! Зря от одного бежал, другая догнала. А может, орки наши доблестные скоро появятся, и они тут без меня разберутся? Надо, значит, потянуть время…» - лихорадочно прикидывал Марфей. - Ага, луком… в ухо… она может, - буркнул в ответ Марфей. - Привет! – веселым осипшим голосом поздоровалась валькирия, поправляя кожаный лиф одной рукой и колчан со стрелами другой. - Привет, - в один голос ответствовали кот с эльфом. - Ну, что мужики?... – брови дамочки игриво задергались вверх-вниз. - Что? – эльф машинально стал подмигивать валькирии. Девушка порылась в карманах, при этом продолжая лучезарно улыбаться мужчине лошадино-подобной физиономией, наискось перечеркнутой темным и уродливым шрамом. Затем рывком, сравнимым с молниеносным извлечением мелкого колюще-режущего оружия, достала тонкую черную сигарету СД – Смерть Дриады – в просторечии, и вставила между крупных и белых зубов. «Зубы целые и ровные - молодая лошадка.» - машинально констатировал Фей. - Подкуришь? – Эльф, мягко говоря, опешил. Он тут, понимаешь ли, уже морально готов был на изнасилование, а оказалось все так банально. «А может это у них так все начинается? Может сейчас по сигаретке, а потом в кусты и…» - А я не курю, - это чтобы сразу твердо и откровенно сказать, что секса не будет. - Вот ты ж ехарек-марек… и, что за мужик пошел?! Даже закурить нет. Девушка вздохнула и, уже собиралась выбросить так и не выкуренную сигарету, как эльф, отогнав в сторону свои сексуально-параноидальные мысли, дернулся, подался вперед и заявил: - Я к тому, что у меня зажигалки нет, но поджечь могу. - О! – Сигарета моментально заняла положенное ей место, зажатой между ярко накрашенных губ валькирии. И он поджог. Маленьким таким фаейволом. Сжег сигарету до середины фильтра. Сжег алые накладные ногти, придерживающие секунду назад сигарету. Сжег накладные ресницы, остатки которых сейчас безумным образом свернулись в трубочку над глазами. Сжег половину пышной челки, моментально задымившейся от такого хамского отношения. «Даже не изнасилует… заживо сейчас похоронит». Они стояли и смотрели друг на друга, как два изваяния. Третье изваяние, открыв рот, пряталось за кустом можжевельника. Их так и застал начальник грозных и ужасных орков, вовремя затормозив и едва не врезавшись в темноте в Марфея. - Что здесь?... – Бергу осекся, видя, в каком плачевном и потенциально очень опасном состоянии находится валькирия. - Я влюбилась, - мечтательным, почти детским голосом пролепетала девушка. – Меня еще никто так не умудрялся спасти от табакокурения. - Беги, хозяин, а то точно снасильничает! – завопил Черт, выскакивая из-за кустов. До портала всего пару десятков шагов. Которые Берго преодолел с перекинутой через плечо ношей. «Нет, ну не придурок, а? С этим шутить нельзя. Спермотоксикоз вещь очень отрицательная. Особенно для молодого организма, как у меня. Или у нее. Хотя у нее он, кажется, в вечном недостатке. Или может быть в избытке? Нет. Наверное, у нее он скоро будет в избытке. Вон как шустро ее понес. Щас ка-ак залягут в кустах. И на спор, кто кого сначильничает первым! Надо посмотреть. Или остальных подождать и пойти смотреть вместе. А зачем? Чтобы тоже поучаствовать? Они явно не откажутся. А я? Сам не знаю. Ну, разве что сесть сзади и с мешком. А хорошая идея...» - Слышь, хозяин, я от одного не вразумел. С какого мыша серого, твой орк телку не в лес понес, а в портал? Не, ну, там горы и пещеры с той стороны. Захотел в первобытного поиграть? Типа по голове тюк и усе у шоколадной глазуре с цветошком? - А мне, откуда знать? – эльф прибывал в состоянии крайней неопределенности. С одной стороны и, правда, не понятно, чего именно добивался Берго. А с другой. С другой... это Марфей ее первым нашел. «М-да. И, правда, страшная это вещь – воздержание. Интересно, а Арсений, как там? Не забыл? Или забыл? Может у него все это на автомате и со всеми?» - Хозяин, а хозяин! Ты меня придушишь чичас. - Ой, прости. - Та не страшно. Я вот знаешь, шо подумал? - Что? - Та ежели б не этот орк, ты был бы лысый как колено, - Маркус ехидно хихикнул. - В смысле? - Ты не поняв? Ты ж ей патлы попалил, когти ободрал и вообще плохо обошелся с дамочкой. Еще и на предложение потрахаться ответил отказом. - Это когда отказался? - Это тогда, кода не предложил огонек у костра с песнями потанцевать. Ну, эта… - Маркус посмотрел на расширенные от удивления и не понимания глаза хозяина и конкретизировал. - Она ж у тебя подкурить просила? Это, типа, значит шо, уже на танцы согласная, - кот прогнулся, выставил вверх филейную часть, покрутил ею, резво помахивая хвостом. - О! Так вот это как называется? Значит, если я хочу, чтобы меня трахнули, должен подкурить попросить. Оригинально придумано! Оставшаяся банда орков, в смысле спецотряд, застал сидящего у камня возле портала задумчивого Марфея, курящего черную сигарету из арсенала валькирии. Сигареты ему достались в подарок, ибо выпали из хохочущей и матерящейся красотки по пути ее трансляции из леса в горы на спине славного командира Берго. - Ну, таки, согрелись, - хохотнул Бжих. - Слушай, остроуший, угости цыгаркой. Моднявые они у тебя, бабские. - Бери, все равно не мои, валькирию от никотиновой зависимости лечил, - Марфей равнодушно протянул пачку орку. - Фига се! Трахнул? - Неа, Берго опередил, - посмеялся вынырнувший из-за спины Черт, запевая наскоро придуманную песню. – Сгреб в охапку нашу бабку, в горы темные увел и порвал ее подол. - Ну, все, я ж предлагал в блядовник зайти, сраки погреть, а теперь жди его, - Пасси опустился рядом с эльфом, взял сигарету и повернулся к Фею. – Подкуришь? Марион медленно обернулся и с ехидной улыбкой заявил: - А потом мне за это тебя снасильничать, за что ты меня пострижешь налысо, да? Глаза орков чуть не выпали из орбит, зато эльф с котом покатились на снег в истерическом хохоте. - Скучно нам явно не будет, - почесал репу Бжих и протянул зажигалку Пасси. От греха подальше. За одно орки решили отобрать сигареты у эльфа. А то кто этих малахольных эльфов знает. Может и правда - снасильничает…