«Евгений Онегин» — хулиганская версия

XX Теперь о доме. Рухлядь эта На честном слове уж стоит, Загнется здесь душа поэта — Такой унылый дачи вид. С тоски не сдохнешь здесь едва ли. Его морально добивали Царей портреты на стенах, И печи в пестрых изразцах, Все доски в дырах от термитов, В кротовых норах старый сад. Онегин сам уже не рад, И от соседских он визитов Уже по-тихому зверел, В углу зубами аж скрипел. XXI Хозяйство было в запустенье, Одно старье по сундукам, И Женька принял тут решенье Снесть на помойку этот хлам. С тоскою полною во взгляде Стал разбирать он шмотки дяди. Каких вещиц, скажу я вам, Тот не заныкал по углам! Средь барахла в шкафу остался Наливок разных целый строй. «Ну что за пойло, боже мой», — Онегин грустно рассмеялся. Одна отрада — там же он Нашел коньяк «Наполеон». XXII К несчастью, дядюшкину дачу Весной не смыл едва поток, Все стены покосились, значит, Трещали пол и потолок… Не добавляли оптимизма Обои в стиле романтизма, Они отклеились от стен И свисли паклею затем. И скатерть молью вся побита, На ней цветочный был узор — Для вкуса тонкого позор — С пятном от кофе, что разлито. И пара ангелков-статуй Весь довершала сей фен-шуй. XXIII Один среди своих владений, Чтоб только время проводить, Сперва задумал наш Евгений Порядок новый учредить. Но всем известно век от века, У русского-де человека Лишь все намеренье одно, А так не выйдет ничего. Вот взялся этот неумеха Там экономику развить: Заводик как-то обновить, Дворовым лишь была потеха. Он так хозяйство «разрулил», Чуть все к чертям не развалил! XXIV Напрасно Женя силы тратил: Завод едва-едва дымил; Не отступал упрямства ради И дело дяди зря губил. Пока наш барин отрывался, С наследством дяди разбирался, Приехал новый к ним сосед, И было то как раз в обед. Тот из Германии туманной, Дурак, в деревню прикатил, Удобств никак не находил, И сам какой-то весь жеманный… Владимир Ленский звался он, Одет и важен, как барон. XXV Прекрасен тот душой и телом, Он взгляды томные бросал. Еще при этом между делом, На что-то Жене намекал. В своей Германии туманной Он ереси набрался странной. И толковал все вновь и вновь Он про свободную любовь. Дух пылкий, нрав весьма гуманный, Вольнолюбивые мечты Имел да чувство красоты Студент сей полуиностранный. Еще восторженную речь И кудри черные до плеч. XXVI От хладного разврата света Еще увянуть не успел, Он ждал особенного друга, Который бы его согрел. И сердцем милый сей невежда, Снимал уж мысленно одежды, Его пленяли юный ум Наплывы слишком вольных дум. Он забавлял мечтою сладкой Томленья сердца своего; То будоражило его, Он сам ласкал себя украдкой. И наш немецкий диссидент Впадал в блаженство в сей момент. XXVII Негодованье, сожаленье Несла лишь чистая любовь. И томно-сладкое мученье В нем рано волновало кровь. Душа огнем воспламенялась, Как дело мальчиков касалось; Он очень робким с детства был И с ними лишь одними мил. Его возвышенные чувства, Порывы девственной мечты, Желание дарить цветы И комплиментов все искусство — То не для милых было дам, Оно сводилось все к парням. XXVIII «Юнец сей, видно, полон вздору», — Помещик каждый заворчал, Так парень строгому разбору В соседстве повод подавал. Слегка Владимир простодушный, Послать мог поцелуй воздушный, Мог невпопад он отвечать, Еще при этом рифмовать. Не смог хороших впечатлений Поэт на них произвести, С ума его могли свести Их сонмы шумных рассуждений И их дурацкие пиры. (Еще тащи им всем дары!) XXIX Но он богат, хорош собою, Он очень завидный жених! Ему аж не было отбою — Совали дочек все своих. А там беда — толстуха Глаша, Тощи Марина и Наташа, Та конопата, та крива: Лопата — профиль, нос — ботва. Но девки ль все виной дурные? Никто ж совсем не понимал: Иным поэт наш отдавал Что предпочтения иные. Мечтал о Жене он (бог мой!) И пел все про «чертог златой». XXX И Ленский, не имев, конечно, Охоты узы брака несть, С Онегиным желал сердечно Знакомство покороче свесть. Здесь нет с двусмыслием намека — Володе было одиноко, А Женя тем и привлекал, Что с ним он взгляды разделял. За льдом он чуял в Женьке пламень, Его он очень уважал И даже в чем-то подражал… Но тут нашла коса на камень, — Сосед потуг не замечал И лишь как друга привечал. XXXI Евгений так и бил баклуши, В деревне скукою страдал, С улыбкой Ленского он слушал, «Наполеона» смаковал. И изливать он душу другу Не стал мешать, коль не в услугу, — И без него пора придет, Пускай покамест он живет. Он понимал со снисхожденьем Соседа пылкий разговор, Глядел на вдохновенный взор, Внимал вполуха, с уваженьем И юный жар, и юный бред… Ну что поделаешь, поэт… XXXII Вот так узнал младой повеса, Как в детстве Ленский пострадал: Любви он первой интереса Так беспощадно жертвой стал. Он пережил такую драму! Психологическую травму Как заработал наш поэт. И сей к девицам инцидент, Что вы сочтете безделушкой, В нем интерес охолодил: Унижен Ольгою* он был И получил в лоб погремушкой Среди младенческих забав, Любовных мук еще не знав… XXXIII Онегин слушал с важным видом И лишь сочувственно кивал, В любви считаясь инвалидом, Ему советов не давал. Но вот взбодрить слегка поэта, Решил, не помешает это. Прекрасно стресс поможет снять: Пойти по девкам погулять. Онегин бросил чашку чаю, Велел кобылу он запрячь И кинул Ленскому: «Не плачь, Тут Лариных сестер я знаю. Та парочка горячих краль В момент разгонит всю печаль».