Крики твоей улыбки

      Недолюбливаю утро, оно ни разу в жизни не начиналось счастливо. Напротив, всегда очень мучительное, вытягивающее тебя из чего-то феерически интересного и забрасывающее в рутинные будни. Оно вручает в руки тяжеленное иго и указывает пальцем на путь, изложенный сплошным томлением. Ты, сгорбившись, семенишь прямо, выкидывая под шумок, весь этот гнёт и под вечер, наконец, выпрямляешься. Хмурость пропадает, становишься добрее, дышишь чуть свободнее, чуть живее. Затем ложишься спать, надеясь, что завтра будет так же или ты не проснёшься вовсе, но, увы, лик дневного светила, как всегда, будит тебя хлыстом и шепчет: «Вставай». Утро было. Лучше бы его не было. Нет ничего хуже, чем ясное, солнечное утро в любое время года и в любой точке Вселенной, если вам не дали выспаться. Хакёну пришлось подавлять в себе настойчивое желание переловить всех солнечных зайчиков в округе и собственноручно набить морду каждому из них! Дети уже вовсю шумели, что было очень свойственно данной квартире. Но отвлечёмся на пару секунд от развития событий и познакомимся с героем нашей истории. У него самое простое имя, достаточно распространённое в Корее. Зовут его Ча Хакён, как вы могли понять ранее. Он самый обычный человек, если не считать, что все его называют супер героем. Хотите узнать почему? Конечно, ведь это всем интересно. Узнать, почему какого-то простого смертного называют супер героем. В каждой семье счастье, если есть хотя бы один ребёнок. А что если это счастье умножить на четыре? Наш герой самый везучий человек на планете. У него каждое утро праздник, когда утром его ждут четыре проблемы, которым стоит уделить время. Но наш Ча Хакён не считает их своим наказанием, для него они являются подарком божьим, даже если из них всего трое родных. Но об этом мы поговорим, когда придёт время. А работает наш герой на самой полезной работе в самом святом месте. Скажите в церкви? А вот и нет, не угадали. Он работает в больнице. Мужчина уже вот на протяжении пяти лет работает детским врачом. Единственный, правда, нюанс — он работал только в сельской больнице, где они раньше жили. Но вот в этом году они решили перебраться в старую квартиру в Сеуле. Она достаточно большая. Так что мест всем хватило. И вот они уже живут неделю. Но в такой жизни есть свои проблемы. Из-за своей работы у Хакёна практически нет времени на то, чтобы проводить его с детьми. Приходя с работы, он тот, кто готовит ужин, проверяет уроки у младших, убирает за ними игрушки. И сил больше не на что не хватает, как лечь спать. А если это ночная смена, то Хакён спит весь день, и тогда, вся ответственность за младших, ложится на плечи старшего сына Воншика. Так что у нашего героя сложная жизнь, но он, как не странно, все успевает и улыбается широкой улыбкой. Но вот, когда ему, наконец-то, есть время отоспаться, ведь с завтрашнего дня он начинает работать, его дети решили за него. Поэтому ничего не остаётся, как встать с тёплой постели, слегка размять затёкшее тело и пройти на кухню. Смотря, то на детей, сидящих на кухне, то на часы, Ча думал, зачем его в последний выходной подняли так рано. — Ну и зачем? — у омеги дрожат руки, поэтому он несколько раз перехватывает нож из руки в руку, при нарезании тонкими дольками сыр. Вот такая странная особенность у Хакёна. Когда он проводил операции, пускай и не так много, но проводил, руки его не дрожали. Но когда дело касалось готовки, то все менялось. — Папа, ну ты же обещал в первый день сводить нас в зоопарк, ты что забыл? — еле дотягиваясь ногами до пола, на стуле сидел четырёх летний сынок (омега) — Санхёк. Он смотрел на папу с лёгкой обидой. — Что ты, солнышко, я не забыл. Просто папа хотел выспаться, чтобы быть бодрым и весёлым весь день, — мужчина попытался тут же оправдаться, хотя обещание о походе в зоопарк напрочь вышло у него из головы. Вроде это сработало. И Хакён поцеловал младшего в макушку. — Папа, а мы в школу ходить будем? — подал голос Хонбин, поправляя съехавшие на нос очки. Глава семейства не был удивлён данному вопросу. Это, наверное, был единственный человек, кого волновала учёба в первую очередь. Он был тихим пареньком, хотя назвать его таким нельзя, когда тот начинает играть в компьютерные игры, и уделял учёбе всё своё свободное время. — Конечно, — Ча начал расставлять кружки, у каждого члена семьи был свой цвет. Например, у Санхёка — зелёного цвета, у Джихвана — голубого, у Хонбина — фиолетового, у Воншика — красного, а у Ча — розового. А так же, он поставил тарелку с бутербродами посередине. — Я уже всё устроил. Документы подал, завтра пойдёте в школу. Не волнуйтесь насчёт программы, догоните. — Хакён ещё хлопотал на плите. — Ну вот, — Воншик, самый старший сын, насупившись, отодвинул чашку подальше. — Весь аппетит пропал. — Парень, хоть и воротил нос от учёбы, все равно был самым хорошим помощником в семье, и именно ему доверял Хакён заботу о младших, пока сам был на работе. — Тогда иди и собирайся, горе ты моё луковое, — омега слегка ударил ребром ладони по шее старшего сына, но тот так и не ушёл. Остался сидеть за столом. — Папа! Папа! — Хакён повернулся на зов. — А ты купишь мне крокодила? — Джихван, зачем тебе крокодил? — споткнувшись об собственные ноги и чуть не упав, спросил Ча. — Просто Минхёк сказал, что у него два крокодила и три змеи. — Маленький омега, заламывая свои пальчики, смотрел на чайник — Ну так что купишь мне крокодила? — он с надеждой посмотрел на своего папу. Его речь была своеобразной, незнакомец сказал бы «дёрганной». Но в семье никто не обращал на это внимание. Джихван страдал аутизмом. Данный диагноз поставили в раннем возрасте, когда ему и года не было. Хакён тогда сильно переживал. Но правильный уход и воспитание сделали своё дело. Теперь мальчик реагировал на своих родственников. Речь была достаточно понятной. Порой, правда, он начинал повторять одно и то же слово снова и снова. Но самое главное, он начал реагировать на Хакёна. Но отличия от обычных детей были. Неохотное общение с другими людьми, непредсказуемая реакция на ситуации, слабое реагирование на происходящие, самоистязание, что происходило уже очень редко. — Боюсь, зайка, крокодил у нас в квартире не поместится, — сев уже на стул рядом со старшим сыном, принялся тоже кушать. Он растрепал волосы Джихвана, который повернулся к папе, и слегка улыбнулся. — Па, я тут подумал, а можно, я в зоопарке, куплю мороженное сам? — Санхёк потянул руки к конфетам. — Ты поел? — глава семьи поймал наглые ручки. Когда дело касалось детей, Хакён был самым внимательным. Он любил их баловать, но только не во вред здоровью. — Да, — малыш перевёл жалобный взгляд на папу и тот, отпустив его руки, протянул ему шоколадку. — Иди, собирайся. Хонбин тоже иди, собирайся, потом дочитаешь, — Ча пытался выпроводить всех с кухни, чтобы спокойно позавтракать, но старший сын не уходил и просто смотрел на папу. — Я помою посуду, — попивая не спеша чай, Воншик подтянул к себе печенье. Он всегда был проницательным. — Спасибо, — погладив по голове старшего, Хакён стал собирать посуду и отправлять в раковину. — Что же это за день такой? — тихо спросив самого себя и не удосужившись ответа, прошёл в спальню, оставляя все на старшенького. В комнате стоял идеальной порядок. Все вещи стоят на местах. Но Хакён замирает посередине. В данном месте не уютно. Когда он переехал, мужчина попытался избавиться от воспоминаний, которые связывали эту комнату и парня. Но сейчас по телу проходит разряд тока. Больно, жутко больно, но вот только от чего? Неизвестно. Столько всего произошло за всё это время. Самое интересное, винить некого в этой ужасной боли, от чего становилось только хуже. В голове даже проскальзывали мысли наложить на себя руки. Почему именно сейчас очень чётко ощутимо это чувство, что ты такой жалкий и никчёмный человек. Почему именно сегодня? Почему в этот важный для него день, казалось, что целый мир хотел уничтожить его существование. Было настолько паршиво, что его уже начинало тошнить от этого. И вот взрослый мужчина с вещами, которые он выбрал, не глядя, бежит в ванну, чтобы позорно скрыться. Ча всего за минуту скрывается за дверью. Грудь тяжело вздымается, и рвотный рефлекс подкатывает к горлу ещё сильней. Хакён запирается и скатывается по двери на пол. Голова горит огнём, словно на неё пролили кипяток. Слезы наворачиваются на глазах. Отчаянный страх рисует в нашем сознании катастрофические картины будущего в тусклых и зловещих тонах. Отчаянные страхи обычно выражаются абсолютно: никогда, навсегда, я не смогу. Любовь и в самом деле, как ничто другое, способна время от времени переворачивать всю жизнь человека. Но вдогонку за любовью идёт и кое-что ещё, тоже заставляющее человека вступать на стезю, о которой никогда прежде и не помышлял. Это кое-что зовётся «отчаяние». И если любовь меняет человека быстро, то отчаяние — ещё быстрей. Нежный звук упавшей слезы на пол. Капля за каплей, они не хотят останавливаться, как бы Хакён сейчас не старался. Его взгляд был устремлён в пустоту, и он не мог понять происходящего. От чего становилось все хуже. Нужно было взять себя в руки и перестать быть размазнёй. Возможно, дети и слышали эти истерики. Воншик уж точно, даже как-то застал Ча в этом состоянии. Но тогда и недели не прошло, как отец этих детей бросил их. Тогда Хакён был на последнем месяце беременности. Хакён собирается с мыслями и умывает своё лицо, приводя его в порядок. Так истерик стало меньше, гораздо меньше спустя четыре года, но иногда они происходили. Поэтому Ча сейчас стоял лицом к зеркалу и пытался улыбаться. Мужчина каждое утро тренировал эту улыбку. Наконец-то, закончив с процедурами, омега вышел из ванной комнаты. И в его ноги тут же утыкается маленький Санхёк. Он весело смеётся и, подняв взгляд на папу, вмиг оказывается наверху. Ча слегка подкидывает Хёка и улыбается ему. Мальчик, дрыгая ногами, заразительно улыбается, от чего все переживания и страхи отступают на задний план. — Ну и чего это мы такие весёлые? — Ча аккуратно устраивает того на своём бедре, как это делал обычно. — Там Джи перепутал зад и перед у своей одежды, а когда я сказал это, он побежал за мной и упал, — Санхёк со всей своей наивностью указал на лежащего бревном шестилетнего Джихвана. — Джихван? — омега, обеспокоенный состоянием сына, подошёл к тушке и присел рядом, спуская Санхёка на землю, а его брата поднимая на ноги. У мальчика глаза опасно блестят. Они наполнены слезами. — Ну, ты чего, солнышко? — Ча целует Джи в щёку, затем в другую и улыбается ему, на что ребёнок, который вот-вот мог заплакать, отвечает широкой и яркой улыбкой — Пойдём, переоденемся? — Хакен берет Джихвана за руку. — Да! — мальчишка улыбается во все 30 зубов. Два передних выпали и ещё не успели вырасти. Хёк смотрит на скрывающююся в зале парочку и бежит следом, чтобы поучаствовать в процессе переодевания и помочь глупому старшему брату. Так было всегда и Хакён надеется, что так и останется. Но кто может загадывать на будущее? Правильно, никто. А им ещё нужно преодолеть всё. Ча вздыхает, снимая с Джихвана штаны и переворачивая их, надевает на своего сына их по-новому. Мальчишка, все ещё дуясь на младшего, надул щеки. — Ну не дуйся, пожалуйста, — глава семьи тыкает в щёку сыночка, улыбаясь тому, как можно шире. — Ну, а почему он так? — Джихван смотрит на своего папу, ища в его глазах ответ. — Я, правда, не могу жить с Хонбин-хеном? — мальчик послушно поднимает руки, чтобы Хакён мог переодеть майку. Ча пропускает мимо ушей, то, как Джихван начинает говорить слогами. В голове составляет список того, что нужно сделать и первое, что нужно — это сводить Джи к психиатру. — Правда, — Ча кивает. Тем временем Хёк послушно сидел рядом с папой на диване, играя с его свитером. Вернее, мальчик играл с ленточками на рукавах папы. Он выглядел очень забавно. — И Санхёк не хотел тебя обидеть, в следующий раз, зови меня, я помогу, хорошо? — Ча смотрит на своего сына и улыбается ему. Именно за Джихвана глава семьи всегда переживает гораздо больше. — Папа? Вы где? — Хонбин заглядывает к младшим в комнату и смотрит, как глава семейства надевает на младшего майку. — Мы тут, — Ча смотрит на своего сына, который хотел плакать, а теперь присоединился к самому младшему, который все ещё теребил ленточки. — Ну, вот и всё. — Джи, ты снова надел все задом наперёд? — второй сын смотрит на третьего слегка с упрёком, но потом машет рукой и выходит. — Мы вас ждём в коридоре. — Хонбин и так немногословный, в основном, он читает книги или играет в компьютерные игры. — Папа? А Хён злится? — Хек смотрит на папу и улыбается. — Не думаю, Хёки, — мужчина берет на руки младшего, а за руку берет Джихвана, выходя в коридор. — Простите, что заставили вас ждать. — Ча надевает на себя кожаную куртку и обувается. Тем временем Воншик обувает младшего и надевает на него лёгкую куртку. Ведь на улице осень уже, а болеть нельзя. Джихван колупается сам. Пока Хонбин, стоявший в стороне, не устал от этого. Он подходит к младшему и, отбирая у того ботинки, обувает его и застёгивает куртку. — Учись сам одеваться, не маленький. — Хонбин первый, кто выходит из квартиры. Джихван провожает взглядом старшего и обиженно надувает щеки. Мальчик начинает теребить замок на своей куртке, а глазами нервно бегает по комнате. — Джихван, не обращай внимания на него, — Воншик ерошит волосы младшего, чтобы тот успокоился. И тоже берет его за руку. — Пап, ты готов? — пока те собирались, старший семьи проверял свой рюкзак. — Вроде да… — проверив всё до конца, Ча улыбается, поднимая голову — Да, выходим. Хорошей погоды достаточно для счастья, а в плохую, можно, к примеру, испечь яблочный пирог. И никакого дополнительного смысла не требуется. Как в детстве. Так же и сезоны люди воспринимаю по-разному. Осень — в душе человека. Как и весна, лето, любой сезон, любая погода. И поэтому одному и тому же дождю кто-то с радостью и предчувствием очищения подставит свои руки, а другой тяжело нахмурится, смахнёт в случайный ручей свою печаль и потуже затянет плащ. Погода в нас, а дождь… он просто идёт. Лишённый оттенков добра и зла, радости и печали, дождь идёт сквозь наши души. Есть огромное количество странных вещей, которые делают все. Например, когда мы подходим к окну и смотрим, во что на улице одеты другие люди, чтобы понять, как нужно одеться нам. Но почему-то в этот момент никто не учитывает, что люди, которые сейчас ходят по улице, час назад делали то же самое. Получается, что люди, которые встают в пять утра, даже не осознают, какая на них лежит ответственность. Солнце — оно вроде вина. Вы замечали, как легко становится на душе, когда после целой недели пасмурной погоды, выглянет солнышко? Оно тогда действует особенно. Чувствуешь себя так, словно сделал глоток виски, — по всему телу тепло разливается. Или когда наплаваешься… вы замечали, как чудесно, выйдя из воды, полежать на солнышке? А всё потому, что выпиваешь рюмочку солнечного коктейля. Но представь себе, что вы провалялась на песке часа два, — вы уже не будете чувствовать себя так хорошо. Движения станут вялыми, и одеваться будете еле-еле, и домой доберётесь с трудом, словно из вас ушла вся жизнь. Почему? А это вроде похмелья. Вы опились солнцем, как виски, и приходится расплачиваться. А потому лучше жить в таком климате, где бывают туманы. Но сегодня погода была тёплой и светлой. Но в то же время было прохладно. Поэтому Хакён кутаясь в свой свитер, проверял, хорошо ли одеты его дети. Мужчина старался не думать о том, что будет завтра. У него есть сегодня. И именно сейчас он потратит своё время на детей, сводив их в зоопарк. Они там будут впервые, вернее некоторые из них. Ча не спеша идёт по улице, смотря, как старший бегает за младшими. Он гордиться свои сыном. Тот не смотря не на что, помогает ему. Хотя это и сложно. Очень. Хонбин, же заткнув уши наушниками от телефона, слушал музыку. Ему было все равно. Хакён порой даже не знал, как с ним общаться. А его шутки порой бывают слишком обидные. Ча понимает, что это все переходный возраст, но все же. Порой глава семейства пытался поговорить, но получал в ответ только: «пап, не сейчас», «мне нужно делать уроки, «ты не видишь? я занят» и так было каждый раз. Хакён даже пытался привлечь к этому Воншика. Но что получилось в итоге? Парни поссорились. Тогда Ча приложил кучу сил, чтобы померить их. — Папа? — омега, вынырнув из своих мыслей, посмотрел на Джихвана, который дёргая рукой, смотрел на своего папу. — Что такое Джихван? — Ча сел на корточки перед сыном, взяв его ручки в свои, он медленно опустил их вниз. — Мы поедем на метро? — мальчик смотрит на папу и, видя кивок в ответ, начинает медленно растягивать свои губы в улыбке. — А ты хочешь? — кивок. — Тогда поедем на метро. — Воншик ловит Санхёка и несёт его к остановившейся парочке. — Что-то случилось? — поставив младшего на ноги и одёрнув его крутку, старший сын обеспокоенно смотрит то на папу, то на Джихвана. — Ничего, — Ча встаёт и осматривает своих детей. — Мы поедем на метро, никто не против? — в частности Хакён смотрит на Хонбина, но тот возражений своих не показывает, так что глава семьи считает их молчание за ответ «да». Они спокойно направляются в метро. Ча берет на руки маленького и непослушного Снека, Воншик держит за руку Джихвана, а Хонбин идёт следом, стараясь не потерять их из виду. Они идут, порой переговариваются. Хакён спрашивает, нужно ли им что-нибудь ещё в школу. Чтобы по дороге домой успеть купить. Ча улыбается, смотря на то, как Хёк играет с его свитером снова. Они останавливаются возле карты метро. Омега решает изучить её, чтобы понять, куда им дальше идти. Он ставит Санхёка на землю, хотя тот слегка протестует. Хакён просит Воншика с Хонбином присмотреть за младшими братьями. А сам принимается изучать большой стенд. Тем временем люди спешили по своим делам, а некоторые, наоборот, старались не спешить. А некоторые привычно работали в метро. Например, вон те люди наверху, чистили стеклянный баннер. Джихван, что стоял рядом со старшим братом, решил подойти к мальчику, что стоял и смотрел наверх. — Привет, — мальчик заговорил с незнакомцем, медленно поднимая голову вверх. Это был первый раз, когда Джихван сам подошёл к ребёнку и заговорил — Интересно? — Привет. Да, — тот, не отрываясь от своего занятия, ответил кратко. Джихвана такой ответ не устроил, поэтому он не спеша решил вернуться к папе с братьями. Тем временем Хакён успел изучить материал карты. Он на всякий случай записал это в заметки телефона, чтобы не забыть. Мужчина оборачивается и смотрит на детей. — Где Джихван? — омега обеспокоенно осматривает своих сыновей и не находит здесь Джи. — Что? — Воншик непонимающе смотрит на отца — Да тут он… — парень смотрит возле себя и замечает, что того рядом нет. — Вон он. — Хонбин пальцем указывает на Джихвана, который медленно идёт в их сторону. Хакён смотрит, щурится и видит, как этот стеклянный баннер начинает падать. Он срывается с места, роняя телефон. Лишь бы успеть. Лишь бы успеть притянуть к себе. Ча бежит, так как никогда. Он старается успеть. Хакён подбегает на достаточное расстояние к Джихвану, тот улыбается, но омега, не теряя времени, хватает сына за руку и тянет его на себя, разворачиваясь спиной к этому проклятому баннеру. Он слышит этот звон. Дети, что стояли в стороне, быстро реагируют, подбегая к папе с их братом. — Папа, ты в порядке? — Хонбин обеспокоенно осматривает папу, хватая того за плечи. Альфа смотрит, сузив глаза. — Я в порядке Хонбин. — глава семьи кое-как высвобождается из стальной хватки Хонбина и смотрит на испуганного Джихвана. Тот смотрит за спину папы и нервно начинает дёргать рукава куртки. Ча прижимает к себе своего сына. — Не поранился? — мальчик мотает головой. Тем временем на все метро раздаёт крик: — Сону?! — истерический крик какой-то омеги. Он бежит к сыну, которого этот баннер накрыл. Кто-то кричит, чтобы его помогли снять. И мальчика переносят в безопасное место. — Папа, помоги ему, — Джихван указывает своей маленькой дрожащей рукой на тело мальчика, что лежит на полу и над которым слетелись люди, снимая на камеры телефонов. Хакён смотрит вслед за рукой и удивлённо вздыхает. — Хорошо, если ты обещаешь больше никуда без спросу не ходить? — кивок, и Ча встаёт, чтобы пойти посмотреть, что произошло. Младшего прижимает к себе Хонбин. Он был обеспокоен поведением младшего. Тот очень спокойно реагировал на происходящие. Поэтому развернув лицом к себе, парень ещё крепче обнимает брата. Пускай у того и не простой характер, даже сказать сложный, но своих близких он очень любил. Тем временем мальчику старательно пытались оказать первую медицинскую помощь. Мужчина объяснял что-то омеге, который плакал, склонившись над своим ребёнком. — У него повреждена яремная вена (1), нужно вот здесь зажать, — мужчина чистым платком давит на рану. — Слава богу, что сонная аорта не повреждена. — Смотря на то, что делает мужчина, Хакён закатал рукава своего свитера. — Что вы делаете? — Ча смотрит на незнакомца и садится на колени возле головы ребёнка. — Нельзя так сильно давить на шею ребёнка, вы не даёте ему так дышать, а так же дыхательные пути могут быть разрушены, — он берет руку мужчины и перемещает её на область чуть выше раны. — Слегка нажмите здесь, в этой области. — Хакён продолжил осматривать пострадавшего. Сначала он нащупал пульс, тот к счастью был в норме. Омега растягивает рубашку мальчика и аккуратно раскрывает её. Видно, что стекло от баннера повредила лёгкое, проткнув нижнюю часть грудного отдела. У детей из-за того, что остановка сердца легко может вытекать из-за нарушения дыхания, нужно во время дыхания проверить поднимается ли грудная клетка. Хакён осторожно поправляет положение головы, вдыхая в мальчика воздух. — Нет реакции в правом лёгком, — Хакён хаотично соображает. — Это, возможно, напряжённый пневмоторакс (2). Проверяйте каждую минуту при дыхании рот в рот, поднимается ли грудная клетка. — Ча вскакивает и бежит в аптеку. Объяснив ситуацию, ему даёт дезинфицирующие средства. — Что делать? У нас нет скальпеля и трубки, — бета, что работает в аптеке, виновато смотрит в пол. Хакён же замечает ручку и канцелярский нож. Он хватает их и начинает раскручивать ручку. И вылетает из аптеки. На месте он поливает все это спиртом, чтобы продезинфицировать. Нужно ввести с поверхности сразу после пятого ребра. Так можно избежать повреждения кровеносных сосудов и нервов. — Что вы делаете? — омега обеспокоенно следит за манипуляциями Хакена. Да и все собравшиеся люди тоже. Кто-то все так же продолжал снимать на камеру. А дети Хакён стояли в стороне, взволнованно ожидая, когда их папа закончит. — Открываю сжатое лёгкое, — лёгкой рукой Ча делает небольшой надрез и вставляет трубку, ну или же корпус разобранной ручки. Скорая помощь прорывается сквозь толпу, подходя к пострадавшему. — Мне нужен набор для интубации (3). — И ему быстро предоставляют его. Хакён приводит голову мальчика в классическое положение Джексона: затылок на плоскости стола, голова несколько запрокинута назад, нижняя челюсть выдвинута вперёд — получается почти прямая линия от верхних резцов по оси гортани и трахеи, но чуть больше расстояние до входа в гортань. Осторожно, не задевая зубы и мягкие ткани, вводим клинок ларингоскопа (4) по правой стороне рта и выводим в поле зрение голосовую щель. Далее вводим эндотрахеальную трубку через голосовую щель. Извлекаем ларингоскоп. К концу трубки прикручиваем мешок амбу (5). Но брюшная полость продолжает подниматься. Это похоже на серьёзное кровотечение в брюшной полости. Масса ребёнка меньше, чем у взрослого. Поэтому есть возможность летального исхода, даже при слабом кровотечении. Нужно ввести жидкость. Но для этого нужно найти артерию. — Почему бы вам не переместиться в машину? — Нет времени и это нельзя делать в движущийся машине?! — так как у детей артерии тоньше, поэтому их тяжелее перетянуть. И при сильном кровотечении происходит сужение периферийных артерий, и найти их ещё сложнее. — Текущие состояние гипоболмический шок, нужно сделать вливание! — Хакён смотрит на работников скорой помощи — Нужно сделать вливание через косный мозг, так как артерии не видны. У вас есть игла для внутреннего косного введения? — те мотаю головой. Ча чертыхается. Думая, что делать. На ум приходит ещё один способ. Нужно сделать надрез внутренней яремной вены. Хакён льёт спирт на шею мальчика, уверенно делает надрез и вставляет иглу. Прижимает это марлей и закрепляет её. — Нажимайте на пакет раствора, так вливание будет проходить быстрее. — Ча встаёт. Он весь перепачкан в крови мальчика. Снимая перчатки. Он идёт к детям, пока никто не заметил. — Пап, почему так долго? — старший сын смотрит на папу и его состояние. — Ты в порядке? — Хакён улыбается. — Только вот поход в зоопарк отменяется. Он смотрит на Санхёка в руках Воншика, который заснул, пока ждал. — Давайте пойдём домой, и посмотрим фильм? — Да, — Хонбин согласно кивает и смотрит на мальчика, которого собираются уносить. — Джихван, я спас его, теперь ему ни что не угрожает. — Хакён садиться на корточки и улыбается. — Папочка, ты супер герой! — Джихван улыбается в ответ. И становиться спокойнее. Во много раз спокойнее. — Извините, поедемте с нами, — омега, чей ребёнок попал под баннер, потянул Хакёна за руку. А Хакён смотрит в них и видит в них отчаяние. Он сам хорошо понимает это состояние. — Идите домой. — Ча обращается к своим детям.