Крики твоей улыбки

Нервная обстановка возле операционной. Атмосфера накалена до придела. Порой это даже можно было ощутить физически. Мимо людей, что ожидали окончания операций, проходили толпы медперсонала. Некоторые ходили из стороны в сторону. Кто-то молился, шепча про себя молитвы. Но вот только один из них сидел неподвижно на скамейке рядом с одной из операционных. Он смотрел в одну точку на бежевой стене своим пустым, отрешённым взглядом. Казалось, что тело его было здесь, а душа и мысли были где-то далеко. В голове один и тот же вопрос: «Что я тут делаю?». Сейчас он не чем не может помочь ребёнку, который лежит на операционном столе. Ощущение, что Хакён слышал его медленное сердцебиение, и то, как капельница медленно капала. Омега склонился над руками, которые он сжал в замок. Он на секунду представляет, что на месте того мальчика мог оказаться его Джихван. Одно представление об этом заставляет замотать головой, чтобы выкинуть эти мысли из головы. От этого сердце болезненно сжимается. Потому что Ча прекрасно понимает, что тогда он бы был бесполезен и паниковал очень сильно. Глубокий вдох и за ним следует тяжёлый выдох. Омега поднимает взгляд на обеспокоенного родителя. Он хорошо понимает чувства всех омег. Опекуна напоили успокоительными, поэтому он сидел спокойно на противоположной скамье и только смотрел на дверь, ожидая, когда выйдет врач. Хакён встаёт с насиженного места, и садиться рядом, беря того за руку. — У вас есть дети? — голос тихий, кажется, что он вот-вот утихнет. — Есть. Их четверо. — Хакён улыбается, и эта улыбка отличается от той, которую он дарит окружающим. Она тёплая, незатейливая и очень нежная. Мужчина представил, что сидит в зале, а рядом дети играют или занимаются своими делами. На душе Ча стало так спокойно. — Тогда вы поймёте меня. — Омега вздрагивает и устремляет взгляд в сторону Хакёна. — Я вас очень хорошо понимаю. Не волнуйтесь, его оперирует один из лучших хирургов этой больницы. — Ча вздыхает. Лично он не знаком с врачом, но о его таланте он в курсе. Он часто встречал его на конференциях, да и от друзей слышал, которые работают в этой больнице. Так что поручиться за хирурга он мог. И снова воцарилась тишина. Можно было услышать каждый шорох. Тиканье часов раздражало. Потому что время шло очень медленно. Он не знал, чем мог бы сейчас помочь. Но голова начинала болеть. Хакён стал переживать, вдруг что-то пошло не так. Вдруг он допустил ошибку при оказании медицинской помощи? Мужчина тут же замотал головой. А вдруг этот хирург не настолько идеален? Но все это прервалось, дверь открылась, и оттуда вышел мужчина. Высокий, в бардовой униформе. Как ни странно такой костюм был только у врачей детского отделения. — Кто из вас является опекуном мальчика? — омега тут же встаёт со скамьи. — Я. — он подходит к врачу. Такую картину Хакён видел не раз, но все равно, каждый раз, смотря на это, сердце болезненно сжимается. Да и сам он не раз выходил к опекунам и произносил слова, которые могли, как обрадовать, так и огорчить их. — С мальчиком все хорошо, ему было оказана очень хорошая первая медицинская помощь. — Обе омеги облегчённо выдыхают. — Завтра его уже переведут в обычную палату. — Альфа хлопает по плечу опекуна и проходит дальше. Хакён провожает его взглядом. Почему-то у него плохое предчувствие. Его друг часто рассказывал, какой тот сложный человек. Но и Ча не лыком шитый, поэтому столкновение двух разных темпераментов ни к чему хорошему не приведёт. И это пугает мужчину. Омега прощается с родителем мальчика и идёт к выходу. Он планирует зайти в продуктовый, чтобы купить что-нибудь. Ведь, скорее всего, дети голодные и, наверное, нужно будет купить сладости, чтобы их задобрить. Дети это сложно. Вздыхает Хакён часто. А ещё он понимает, что какое-то время стоит быть экономными. Ча достаёт телефон и смотрит, что тот выключен. — Нет…- обречённо прошептал Хакён, чертыхнувшись, он наслал проклятье на свой мобильник. — Ча Хакён? — названный омега оборачивается, потому что голос ему, несомненно, знаком, вот только откуда? — Ени-и?! — Хакён оборачивается и видит своего друга в четырёх метрах от себя. — Реук?! — Хакён не ожидал его увидеть сейчас. У него была идея, но, кажется, она уже не нужна. Омега хотел сделать сюрприз своему старому другу. Ведь благодаря ему и его мужу он смог так быстро найти себе работу в столице Кореи. Вообще найти хорошую достойную работу сложно. Особенно, когда у тебя четыре ребёнка — Разве у тебя не завтра рабочий день? Что ты тут забыл? — Реук обнял Ча, улыбаясь во все зубы и похлопывая по спине. — Я тут мальчика привёз. Оказывал первую помощь. Вот. — Омеги хихикнули. Они знакомы очень давно. Ведь они выросли вместе. В их памяти ещё живёт их детство, когда они каждый день проводили вместе, ища приключения на их очень мягкое и так обожаемое альфами место. — Ну, вот не сидится тебе дома, в свой выходной, лучше бы с детьми пошёл погулять. — Ну, я так и сделал, — пожал плечами Хакён — Вот только я чудом Джихвана успел оттащить. — Тяжёлый вздох. — Так это произошло во время прогулки? — Реук удивлённо вытянулся в лице. — Ты Джихвана привёз?! — Слава богу, нет. Мальчика Чон Тэгун оперировал. — Сам бог его оперировал. Ну и хорошо, что ты там был. Ты с детьми? — Нет, — омега устало размял плечи. — Слушай, может, мы вместе домой пойдём? — друг посмотрел на омегу, взяв того за руку — Пойдём в ординаторскую, Шивон, наверное, уже закончил и тоже переодевается. Мы оденемся и подбросим тебя. Как тебе? — Шивон — муж Реука, как не странно тоже был хирургом. На самом деле омега не врач, а медбрат. Они были отличным дуэтом. На них всегда смотрели с удивлением. Спросите почему? Они без лишних слов делали свою работу, понимая друг друга. И не важно, что это было, операция или же простой осмотр. — Хорошо, тогда я вас…- не успел он договорить, как его потянули уже куда-то — Куда ты меня ведёшь? — Хакён стал осматриваться по сторонам. — В ординаторскую, все равно тебе нужно знать, где она находится. — Реук пожал плечами и продолжил свой путь — У нашего отделения своя ординаторская. Так что ты не заблудишься. Она расположена на нашем этаже, а то есть на втором. — Заходя в лифт, инструктировал омега нового врача. — Спасибо. — Ча благодарно кивнул. На самом деле она полезна. — Кстати, у Шивона есть свитер, он тут лежит на всякий пожарный. — К чему ты? — Ну не ходить же тебе в окровавленном свитере? — медбрат кивнул на розовый свитер и улыбнулся. Тот и правда, был в ужасном состоянии. Он был весь в пятнах крови. Омега тяжело вздохнул. Данная вещь точно отправится в мусорное ведро. Жалко конечно, но уже поздно спасать. Они шли недолго, переговариваясь между собой. И так легко стало на душе. Словно так и должно. Как и в старые времена, когда они только учились в университете, они всегда ходили вместе, шутили. Хакён невольно улыбается, смотря на друга, который старательно рассказывает очередную историю. Как же давно это было? Сразу после университета Ча уехал в деревню. А Реук совсем не изменился. Не вырос. Единственное, причёска сменилась, он стал более растрёпанным, стиль в одежде. Хотя сейчас сказать нельзя, так как он в униформе медбрата. — Вот мы и пришли. — Он открывает небольшую дверь и улыбается, видя, как кто-то переодевается. — Отработал смену? — Ча выглядывает из-за спины Реука, пусть тот и ниже, все равно смотреть неудобно. — Да. — Он смотрит на лицо, только что зашедшего вместе с Кимом — Посторонним сюда нельзя, — он обращается уже к омеге, что стал осматриваться. — Он не посторонний, — Реук фыркнул. Он всегда напоминал маленького ёжика, который постоянно фырчит. Хакён улыбнулся и прошёл в саму комнату, садясь на стул и ожидая, когда придёт супруг друга, и они переоденутся. На самом деле Ча с удовольствием поехал бы домой. Но просто друг, который всегда помогал. Потому омега улыбался, смотря на то, как тот ворчит и причитает. — А тогда, кто он? — было не трудно узнать Тэгуна. Вернее врача по имени Чон Тэгун. По слухам говорят, что тот окончил престижный медицинский университет за границей. Так же информация о том, что он один из самых лучших детских хирургов давно летают в стране. Хакён знал, что они с доктором Чоном одногодки. Но по характеру, они совершенно разные. Мистер Ледышка, спокойный и больше напоминает хладнокровного прокурора, чем на доброго детского врача. И именно эта черта всегда напрягала Хакёна. — Он официальный работник. — Реук кидает в Чона какую-то подушку, тот её ловит ловко. — Да? Что-то не заметно. — Тэгун поправляет пиджак и смотрит пристально на омег. — Он начинает работать с понедельника. — Вот как. Все это очень странно наблюдать со стороны. Потому что на прошлой работе в ординаторской всегда был только он. Медработники туда не заглядывали, так как считали не нужным дежурить, да и просто там находиться. Хакён смотрел на перепалку сотрудников и невольно начинал улыбаться. — Кажется я вовремя, — в комнату заходит высокий мужчина. Его осанка была прямой, да и сам он излучал благородство. Он был красивым, но Ча лишь прыснул в руку, когда увидел лицо вошедшего. — Хён, ты давно брился? — омега указал на своём подбородке очертание бороды. — О, Хакён! Что ты тут делаешь? — вошедшим был супруг Реука, Шивон. — И тебе привет. — Ты только послушай Тэгуна! — Что такое? — До завтра, хён. — и мистер ледышка скрылся за дверью. Ча проследил взглядом за спиной альфы, а затем вернул взгляд на друзей. — Ага, — Шивон махнул рукой и подошёл к своему шкафчику. — Так какими судьбами здесь, Ёнии? — иногда поворачиваясь, альфа переодевался из рабочей формы в свою повседневную одежду. — Я оказывал первую помощь мальчику, которого доктор Чон оперировал, — омега сел на кровать, что стояла у окна. — Эй! Не игнорируй меня, — Рук ущипнул за бок своего мужа, пока тот не успел надеть одежду. — М-м? Что такое? — Шивон повернулся к своей омеге и поцеловал того в губы. Это не был страстным поцелуем. Это был обычный нежный, казалось, он даже практически не коснулся губ Реука. В них всегда было столько теплоты. Альфа не из тех, кто будет проявлять свои чувства на людях, он просто будет рядом, когда необходима. Шивон был таким всегда. По крайней мере, в памяти Хакёна. После этого всегда воцарялась такая тишина, которую никто не осмеливался нарушить. А Ча старался слиться с интерьером комнаты, чтобы его не заметили. Это было неловко. Омеге всегда казалось, что он влезает в чужой мир. И в этой тишине, если хорошенько прислушаться, можно услышать сердцебиение двух людей. Оно ровное, но они бьются одинаково, набирая каждый раз темп. Если два человека остаются в одной комнате, они рано или поздно начинают влюбляться. Как и в этой комнате, в любви — лишь двое, а весь мир вокруг — декорации. Любовь — это один мир на двоих, в который реальность не может войти без предварительного стука в запертую дверь. Если между двумя людьми есть контакт, чувства, то голос сердца сердце услышит. Всё в мире натянуто, всё стремится к точке притяжения. На небе и на земле всё стремится выйти за свои пределы. Тишина вырывается за пределы места, где она родилась, тайна рвётся за пределы тела, которое ищет укрытия; порыв вовне — и замкнутость, океан, разливающийся всё шире, — и остров, сосредоточенный на самом укромном; всё это вместе открывало глубины, доступные только им двоим: ни с кем другим они этого разделить это не смогут. Они должны были найти друг друга в этом мире. Каждый прожить все то, что прожили до их встречи, нырнуть с головой в любовь, вынырнуть, чтобы набрать воздуха в лёгкие, и, поняв, что и внутри любви можно дышать, взявшись за руки, отдаться течению любви и начать жить уже там, внутри этого чувства… Самое лучшее, что они могут сделать друг для друга — это бережно, заботливо, понимающе охранять одиночество другого, от которого не отделаться никак, пока человек жив. И разделять его по просьбе, и оставлять в покое, если нужно. Но, как эскортный корвет от охраняемого транспорта, никогда не отходить за горизонт и никогда не оставлять одного. — Шивон, — Реук, расплавленный, отстраняется и смотрит на своего супруга, чуть улыбаясь — Ты можешь одолжить свой свитер Хакёну? — у омеги красные щеки, что говорит о его смущении. Вообще Хакён всегда считал, что он лишний в этой компании. Но они так не считали, поэтому Ча, как самый младший, всегда получал подзатыльники за такие мысли. — Конечно, я одолжу тебе свитер. — Шивон улыбается в своей манере и треплет своего любимого за щёку И видно как Реук фыркает, но не отстраняется. И снова в голове образ ёжика — Вот, лови! — альфа достав из шкафа свитер, тут же кинул его в сторону Хакёна. Тот неловко его поймал. Ну, а что вы хотели? Ча с детства не дружит со спортом. Хотя вот если бы был спорт, как поймать детей, когда они падают, то Ча явно был бы на первом месте. — Спасибо. — Всегда пожалуйста. Хакён медленно снимает свой любимый розовый свитер, который явно нужно срочно спасать. У Ча подтянутое стройное тело. Хотя он и скрывает его чаще за мешковатой одеждой. Реук пристально смотрит на спину своего друга и о чем-то задумался. Он всегда удивлялся организму Хакёна. Тот рожал целых три раза и не одной складки на теле. Любой бы омега бы позавидовал такому. Ким тяжело вздыхает и отворачивается. Смотреть на шрам на животе у Ена неприятно. И дело в неприязни, дело в воспоминании. На самом деле он уже еле заметен, но он все ещё помнит те крики. Ту тяжёлую ночь и того обессиленного Хакёна, который все равно боролся за жизнь своего ребёнка Тем временем омега уже надевает свитер и Шивона и буквально тонет в нем. — Ты здорово в нем смотришься, — Шивон кладёт руку на плечо, от чего Ча вздрагивает и смотрит на руку. — Мне уже начинать ревновать? — Реук улыбается широко, смотря на мужа и друга. — Ну если ты не против.- Хакён в шуточной манере принимает сексуальную позу по его мнения. И комната наполняется смехом. Они все трое смеются во весь голос и до слез. Ча признает, что безумно по ним двоим скучал. — Я люблю вас. — омега произносит одними губами и Реук в ответ показывает сердечко. И они все вместе выходят из ординаторской. Пока они втроём шли по коридору больницы и вестибюлю, Хакёну вспомнился их детский разговор с Реуком. Был как обычно светлый день. Реук и Хакён снова сидели н скамье возле дома. Там был тенёк и дул прохладный ветерок. Вот сегодня Реук сказал Ену: — Как всё-таки хорошо, что мы друг у друга есть! Хакён кивнул. — Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем. — А ты где? — А меня нет. — Так не бывает, — сказал Ча, надув свои щеки и вытянув губы трубочкой. — Я тоже так думаю, — сказал Ким. — Но вдруг вот — меня совсем нет. Ты один. Ну что ты будешь делать?.. — Переверну все вверх дном, и ты отыщешься! — Нет меня, нигде нет!!! — Тогда, тогда… Тогда я выбегу во двор, — сказал Хакён — И закричу: «Р-е-е-у-у-у-к!», и ты услышишь и закричишь: «Ени-и-и-и!..». Вот. — Нет, — сказал Реук. — Меня ни капельки нет. Понимаешь? — Что ты ко мне пристал? — рассердился Ча. — Если тебя нет, то и меня нет. Понял?.. Хакён засмеялся тихо, прикрывая рукой ладонь. Омега чуть отстал от пары. А ведь он и в детстве был совершено прав. Если бы Реука не было в жизни Ча, то того уже давно не было бы в этом мире. Ведь все проблемы, все истерики и все страхи он делил именно с Кимом. Тот не дал ему сломаться в нужное время. Вот только Хакён никогда не мог помочь. У Реука всегда было всё хорошо, ну или он умело скрывал. А затем появился Шивон. И казалось, что вот третий лишний. И даже тогда Реук крепко держал за руку Хакёна. Как в детстве, Реук сам маленький, но всегда защищал Хакёна, который был глупым и слишком быстро привязывающимся к людям. Хотя с того времени ничего не изменилось. Друг — это одна душа, живущая в двух телах. И очень печально, когда забывают друзей. Не у всякого был друг. И Хакён боится стать таким человеком, которому ничто не интересно, кроме цифр. Когда знаешь, о чём поговорить с человеком — это признак взаимной симпатии. Когда вам есть, о чём вместе помолчать — это начало настоящей дружбы! Важен тот человек, который приходит на помощь тогда, когда его даже не просят. Хакён никогда не просил, но и Реук тоже, поэтому они всегда приходили к друг другу, ища поддержки. Может быть, таких вещей, как плохие или хорошие друзья, просто не существует, а друзья всегда просто друзья — те люди, которые стоят рядом плечом к плечу с тобой в трудную минуту и готовы помочь тебе. Наверное, они всегда стоят того, чтобы за них беспокоились и жили ради них, может быть, даже умирали за них, если в этом есть необходимость. Не хорошие друзья. И не плохие друзья. Просто те люди, кого тебе хочется видеть, кто занимает место в твоём сердце. Найти лучшего друга — самая большая удача в жизни… И Хакён рад этой удачи. В такой задумчивости он выходит из больницы, идёт слепо за другом. Он доверяет ему полностью. Возле машины они останавливаются. Реук что-то говорит Шивону. — Приём, Хакёна вызывает земля. — Ким машет рукой у омеги перед глазами. — А.? Что? — он заторможено реагирует. — У тебя на лице глупая улыбка. — Я знаю. Я сяду сзади, я немного устал. — Хорошо. — И Реук открывает заднюю дверь, а сам садиться спереди. Зная, как друг сейчас хочет побыть один. Но омега все равно бросает на того обеспокоенный взгляд. Хакён послушно садится на заднее сидение. И тут же погружается в свои мысли. Но о чем люди думают? Никогда и никому не дано это понять. Если честно, это самое сложное. В его голове две, от силы три мысли, но они временами поднимают такую возню, что кажется, их тысячи. А ведь столько есть всего, о чём надо подумать. Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернёшь, — надо думать о том, что ещё можно изменить. Например, что такое судьба? Жизнь — это парадокс. С одной стороны над нами всё же властна судьба, с другой стороны мы вольны делать со своей жизнью всё, что захотим. Наша душа выбирает место, родителей, окружение, а как дальше мы будем жить, как строить отношения, как реагировать на разные ситуации и обстоятельства — это наше дело. У каждого человека судьбой предназначенная только одна единственная половинка, но увидите ли вы её или нет, зависит от вас. «На Бога надейся, а сам не плошай» — именно эта трактовка пословицы и говорит об этом. Наша судьба в наших руках и в тоже время нет. Нам даны краски и холст, а что мы нарисуем — это наше дело. Краски и холст — это наши родные и близкие, это место нашего рождения, но как мы нарисуем, или построим отношения с миром и с людьми, это уже другое дело. Будут ли это отношения, основанные на любви или на страхе, выбор за нами. То есть человек не идёт против Бога и мира, но при этом и делает что-то. Одиночество стало какой-то стыдной болезнью. Почему все так его чураются? Да потому, что оно заставляет думать. В наши дни Декарт не написал бы: «Я мыслю — значит, я существую». Он бы сказал: «Я один — значит, я мыслю». Никто не хочет оставаться в одиночестве: оно высвобождает слишком много времени для размышлений. А чем больше думаешь, тем становишься умнее — а значит и грустнее. — По-моему, мне надо перестать думать. — Хакён шепчет, он знает, что его услышат. Поэтому Реук смотрит на омегу, слегка развернувшись к нему. Одиночество — это состояние, о котором некому рассказать. По сути, этот вид одиночества пережить тяжелее всего. Одиночество вовсе не означает, что ты заперт один в своей комнате. Ты можешь быть в людном месте и ощущать себя по-прежнему самым одиноким человеком, потому что никому по-настоящему не принадлежишь. Хакён даже сейчас чувствует это. Он любит, нет, он просто обожает своих детей и друг у него замечательный. Но постоянно чего-то не хватает. Он так устал от боли, которую слышит и чувствует. Он устал от дорог, устал быть один, как воробей под дождём. Он устал от темноты. Но больше всего от боли. Её слишком много. Если бы Хакён мог сам, то давно бы со всем этим покончил! Почему люди, как правило, избегают одиночества? Потому что наедине с собой лишь немногие наслаждаются приятным обществом. Хакёну всегда казалось, что люди не должны оставаться одни, потому что если вы находите кого-нибудь, кто для вас действительно дорог, важно уметь прощать мелкие обиды, даже если ты не готов идти до конца. Потому что самое ужасное — это быть одиноким, когда вокруг так много людей. И Хакён этому учиться. И у него это получается. — Ощущение, будто я стою посреди переполненной народом комнаты, кричу во весь голос, а никто не слышит. — Ча выдыхает и смотрит в окно, прислонившись лбом к стеклу — Но я все равно считаю, что лучше быть одному, чем несчастным с кем-то. — Мы приехали. — Шивон повернулся лицом к омеге, смотря на потускневший взгляд. — Ты же знаешь, что мы рядом. И разве ты не проходишь курс депрессантов? — Прохожу. Остался месяц. — Разве тебе не стало легче? — Реук обеспокоенно смотрит на своего лучшего друга. — Стало. — Хакён улыбается. И эта улыбка обнадёживает. Омега выходит из машины. Слегка наклонившись, машет рукой. А затем разворачивается и идёт в сторону своего подъезда. У него нервы начинают шалить. Потому что Джихван. Потому что остальные дети. Неудачный выходной. А ещё он ждёт реакции ребят. Поэтому омега срывается на бег, быстро преодолевая необходимое расстояние. И вот он уже у двери, звонит в звонок. Дверь открывает Воншик. Его волосы растрёпаны, а значит, что-то случилось. У Хакёна сердце чуть ли не останавливается. Старший сын уступает место. Вопросов не задаёт, осматривает папу и думает. О чем, Ча не знает. Но как бы он хотел залезть к нему в голову. Глава семьи заходит в квартиру и смотрит пристально. — Что случилось? — Ён кусает губу. Но вдруг он чувствует объятия. От чего мужчина замирает. Он не знает, что делать. Молодой альфа крепко обнимает своего папу. — Ты хоть знаешь, как мы волновались? — Хакён молчит и только поглаживает своего сына по волосам. Приглаживая их. — Где все? — Хонбин спит с Джихваном в нашей с ним комнате. А Хёк утомился и уснул, пока играл. Поэтому я его уложил в его кровать. — Хорошо. Иди спать. Завтра рано вставать. — Воншик послушно плетётся в комнату. А Хакён идёт в зал. И улыбка не сползает с лица. Он не один. У него есть дети. И старший сын, это доказал. Жизнь измеряется не количеством сделанных вдохов и выдохов, а количеством тех моментов, когда от счастья захватывает дух. Не прилагайте столько усилий, всё самое лучшее случается неожиданно.