Лед и тлеющий огонь

      Тор вошел в просторную светлую комнату и тихо прикрыл за собой дверь.       Сиф обернулась на звук его шагов и приложила палец к губам, призывая супруга сохранять тишину. Бледная, с распущенными волосами, которые, падая волнами на ее плечи, каскадом спускались вниз до поясницы, молодая женщина улыбалась устало, но совершенно счастливо, а ее серые глаза светились изнутри неподдельной радостью.       У царских супругов родилась дочь.       Тор подошел к жене и со спины обнял ее за плечи. Сиф прильнула к его груди всем телом, и он уткнулся носом ей в макушку. От нее пахло едва уловимым ароматом роз и, почему-то, яблоками. От нее веяло надежностью и спокойствием. Наверно, именно такой и должна быть царица. Такой, как Сиф. Такой, какой была Фригга.       Малютка, сложив ручки, тихо спала в своей колыбельке. Крошечная, слабая, беззащитная, в первые недели Сиф опасалась вручать ее в руки могучему мужу в страхе, что он может случайно ей что-нибудь повредить. Да и сам Тор боялся лишний раз прикасаться к этому хрупкому созданию.       Малышка Ингрид.       Принцесса Ингрид.       Царевна Асгарда.       — Она будет мудрой правительницей, когда придет ее время, — сказал Тор, глядя на дочь. — Такой же, как ее бабушка.       — Она будет той еще задирой, — тихо засмеялась Сиф. — Такой же, как ее отец.

***

      Солнечные лучи раннего утра освещали обеденный зал. От окон на пол падали тени — узоры литых решеток четко выделялись на белом камне, и робкие солнечные зайчики, отражаясь от стоявших на столе бокалов, падали на стены.       Маленькая Ингрид, сбежав от присмотра мамушек, с трудом вскарабкалась на высокий стул и уперлась локтями в стол, ожидая родителей. Она специально влезла на стул отца, проверяя, прогонит он ее или уступит место. В серых, таких же, как у матери, глазах плясали лукавые огоньки. Предвестники грядущей шалости.       Предвестники проблем, которые скоро упадут на натруженные возведением нового Асгарда плечи родителей.       Ингрид услышала шаги, и ее губы сами собой растянулись в широкой улыбке. Маленькая, со светлыми волосами, которые, сколько их ни причесывай, всегда топорщились в разные стороны, она была похожа на крошечного гнома, как часто называл дочь сам Тор.       Дверь обеденного зала распахнулась, и Ингрид увидела мать. Заметив девочку, Сиф всплеснула руками и беспомощно повернулась к мужу.       — Сбежала от присмотра? — входя в комнату следом за супругой, добродушно спросил Тор. — Ты знаешь, что тебя все обыскались?       — Снова, — добавила Сиф, складывая руки на груди и поджимая губы.       Она обернулась к мужу в поисках поддержки, но не нашла в выражении его глаз ни строгости, ни досады. Сиф всегда считала, что воспитанием дочери должен заниматься отец: хвалить за послушание и ругать за ошибки. Но Тор в своей маленькой дочурке души не чаял, и Ингрид всегда все сходило с рук. Это не нравилось Сиф, и, досадуя на мужа, она сама бралась за воспитание дочери.       «Если она вырастет неженкой, это будет твоя вина», — не раз говорила он Тору.       «Перестань, Сиф, она еще совсем крошка!» — каждый раз беспечно отмахивался Тор.       Вот и сейчас он вместо того, чтобы отчитать дочь за то, что она заставила всех нянек волноваться и очертя голову броситься на ее поиски, он подхватил Ингрид под мышки и, сев за стол, усадил ее к себе на колени.       Сиф неодобрительно посмотрела на мужа, но ничего не сказала. Просто села рядом по правую его руку и молча послала ему один из тех своих взглядов, после которых царю Асгарда всегда становилось не по себе.       — Она подрастет и станет серьезнее, — оправдывая дочь, сказал Тор в ответ на этот неодобрительный взгляд серых глаз. — Но сейчас она еще ребенок.       — Она царевна, — поправила супруга Сиф, и Тор на это лишь махнул рукой.       — Ты в детстве была такая же. Да-да, и не смотри на меня так!       Слушая этот негромкий спор родителей, Ингрид лишь смеялась.       Кровь, текущая в ее жилах, с самого детства определила ее будущее. Кровь лучших из асов, кровь ее предков. И добродушие и отвага отца непостижимым образом гармонично сочетались в ней с твердостью и решительностью матери.       Под серым норвежским небом год за годом подрастало новое поколение Нового Асгарда.