давай попробуем проснуться

каркат не понимает, когда это начинается, ты просто не понимаешь.. ни одна версия не помнит, когда именно мир замешивается в что-то цветистое и цветастое, и такое красное, оно просто красное, но густое, жидкое, а потом чёрное. если долго-долго глотать кровь, в желудке она станет чёрной, и ты умрёшь. если глотать боль (долго-долго, иначе не сработает), красное станет чёрным, и ты умрёшь. каркат, а ведь ты умрёшь. дейв обнимает со спины — у дейва узлы пальцев скользят с ключиц внутрь красными шитыми шрамами, до рёбер и ещё-ещё-ещё, блядь, а это больно, и у тебя чешутся зубы улыбнуться ослепительно (рот весь в красном, и грудь, и чужие узлы пальцев), взять и откусить руку дейвову, обожрать, как чёрная псина с литыми перьями. тысячи таких внутри, далеко внутри, что живот чешется; живот дейв вспарывает ласковыми касаниями. там его рук нет. у него мягкие волосы. мягкий голос. пузырьки крови лопаются и снова дуются, а потом что-то чернеет и засаривается, ты говоришь, что это ничего, потому что ты всегда прячешь свои раны, даже нагим, даже когда никто не видит (но сам ты?), а сердце всё работает. скалишь глупые красные зубы и говоришь, что он умрёт. он отвечает, что не-а, он слишком, чтобы умирать, и ты согласен. только вот молчишь — и то ли не хочешь начать собачиться по привычке, то ли ещё что, может, просто сил не хватает. но всё не так. он тишью молчит и продолжает вырезать в тебе маленькие оконца, и ты молчишь тихо, и кровь льёт изо рта тихо и молча, но так пачкает его узлы, так пачкает его, что что что? как будто впервой ему отмываться. каркат не понимает, когда это начинается, ты просто не понимаешь.. ни одна версия не помнит, когда именно мир замешивается во что-то маслянистое и мертвенное, и такое чёрное, оно просто чёрное по низу, а потом летит, бежит, пытается взлететь — как глупые псины с воронёными литыми перьями, церберы, которых нужно кормить в три раза больше, красной, красной кровью, и ещё черным. если глотать боль (долго-долго, иначе сработает. говорят, а у тебя не выходило), красное станет чёрным, и ты умрёшь. глупые, глупые собаки, которые, кажется, птицы, которые почему-то сдались дейву, и он кормит их тобой, а должен был вами; сам не замечает, а ты, ты думаешь, что это ничего, потому что всегда прячешь свои раны, даже нагим, даже когда никто не видит (но сам-то?) кусаешь его руку до мяса. кусают его руку до мяса. и говоришь, что вы теперь чёрные. говорят, вы теперь чёрные. ты смеёшься. он тоже. а чёрный только ты.